Читать книгу Танец под дождем - Андрей Александрович Белов - Страница 1

ГЛАВА I

Так-с, в какой же у нас сегодня аудитории будет проходить «Уголовный процесс»? Сколько всего повесили на несчастную доску: всякие объявления, которые даже не связанны с университетом, никому ненужные и неинтересные мероприятия. Расписание даже не всегда смотрят, а оповестители надеются, что кто-то увидит какие-либо новости. В действительности, любая важная и нужная информация дойдет до вас: либо кто-то скажет о ней, либо вы сами где-то услышите краем уха. Для этого не нужно специально ее искать и узнавать, только разочаруешься больше. А вот и расписание, так, №303а. Там я еще не был. Надеюсь, аудитория будет комфортной, хотя, как там может быть удобно, когда все говорят, что этот предмет сложнее всего сдать, потому что преподаватель очень строг. Об этом всем нам рассказал Сэм, а на вопрос: «Откуда ты это узнал?», ответил, что знакомые старшекурсники нашептали ему, ничего не скрывая.

Куда бы сесть, подальше или поближе, чтобы меня заметили и отметили как ответственного? Что ж, на первом занятии сяду близко, там посмотрю, как дальше будет. Ну, где же Ник и Сэм? Наверное, как обычно опаздывают или снова прогуливают. Придется мне одному делить время всей пары с новым преподавателем.

На часах 8:59, неужели преподаватель опоздает? Если делать вывод из рассказов старшекурсников, то он очень дисциплинированный и пунктуальный. Секундная стрелка сделала последнее движение в минуте, которая больше никогда не повторится, и ровно в 9:00 открылась дверь в аудиторию. Выглядел он обычно: пиджак, брюки, белая рубашка, черные туфли, шаг уверенный, черты лица четкие, на голове ни единого волоса, средних лет. На удивление в аудитории нависла тишина. Такого ни разу не было. Либо старшекурсники нас так запугали, либо в нем было что-то, чего не было в других преподавателях.

‒ Всем, здравствуйте, меня зовут Роджерс Капсон. Я буду вести у вас «Уголовный процесс» два семестра. В первом будет просто зачет, а во втором ‒ экзамен. Сегодняшнее занятие я хочу посвятить знакомству с вами. Вы расскажите о себе, не только о том, как вас зовут, и почему выбрали юридическое направление, но и о том, что вам нравится, какие у вас есть таланты, чем занимаетесь в свободное время, а на следующей паре уже начнем обучение, ‒ сказал, вошедший в аудиторию, преподаватель.

Я думал, что сел очень удачно, на третий ряд, на вторую парту, тем самым оказался самым последним, если начинать по очереди с первого ряда змейкой. Как раз будет время подумать над своей речью, чтоб произвести впечатление, пока о себе рассказывают другие. Но мистер Капсон показал на меня и сказал, что я буду первым. В голове как будто что-то переклинило, было лишь две мысли: «Почему я первый?» и «Что говорить?».

‒ Зовут меня Джон. Пошел учиться на юриста по наставлению отца, талантов у меня нет, люблю слушать музыку, напевая иногда некоторые отрывки из песен, и нравится быть в одиночестве, я так себя лучше ощущаю, ‒ неуверенно, глядя ни то на него, ни то в пол, сказал я.

В голову больше ничего не пришло. Зачем я сказал про пение и отца? Какая ему разница? И почему вообще я первый, я сел на третий ряд, это же последний считается?! ‒ с недовольством про себя подумал я.

В аудитории повисло молчание, которое длилось не более пятнадцати секунд, после чего последовал комментарий от мистера Капсона: «Талант есть у всех без исключений, надо просто лишь выйти на его поиски. Развилин будет много и мыслей вместе с ними не меньше, но одна из них будет та самая, которая нужна вам. Печально то, что люди не пытаются сделать хоть несколько попыток, чтоб найти свое предназначение, а если и находят, то сдаются, не добившись там успеха».

После слов Роджерса Капсона я погрузился в себя и начал размышлять: «А каково мое предназначение?», «Почему люди не пытаются его найти?» и самое главное «Почему я этого не делаю?». Всю пару я сидел и думал об этом, но краем уха слышал, что говорят одногруппники. Никому из них кроме меня, мистер Капсон не отвечал развернуто, говоря только: «Хорошо. Пожалуйста, вы следующий».

Когда все закончили, до звонка оставалось около двух минут, и мистер Капсон сказал: «Мне было приятно с вами познакомиться, и хочу дополнить наше знакомство небольшим комментарием. Если перед вами будет стоять выбор сказать: «Да» или «Нет», всегда говорите: «Да». Даже если у вас ничего не получится, знайте, вы намного увеличили шанс на то, чтобы выиграть. И тогда у вас никогда не возникнет вопроса «А что могло быть, если…?», потому что вы рискнули, бросили вызов судьбе сделать свою жизнь лучше». ‒ Секундная пауза. ‒ «Теперь можете быть свободны».

Все это время он смотрел прямо на меня, и возникло ощущение, что мистер Капсон хотел, чтобы я понял эти слова, а возможно, мне просто показалось.

Со всеми своими вопросами и мыслями я просидел на оставшихся двух других парах, после которых у меня не было желания идти в свое общежитие, потому что мой сосед Мэт всегда быстро засыпал и храпел, мешая мне уснуть.

***

На следующий день, я рассказал Нику и Сэму о том, как прошла пара и о своих размышлениях. Почему на следующий день? Потому что они никогда ни о чем не беспокоились, даже об учебе, часто ее прогуливая.

Когда я закончил свой рассказ, Ник сказал: «О, помимо того, что «Уголовной процесс» сложно сдать, как говорят, так еще преподаватель «философом» оказался. Думаю, схожу к нему на несколько занятий, а на экзамене как-нибудь уж закрою его. Меня и тройка устроит». Сэм никак не прокомментировал, словно вообще не слышал меня. Он стал рассказывать, как они вчера с Ником провели время в каком-то баре. Я его не стал слушать из-за обиды, хоть такой черты в моем характере и поведении у меня никогда не было. Мне хотелось с ними поделиться тем, что было интересным для меня, скорее, даже важным, потому что, когда Роджерс Капсон сказал: «…всегда говорите: «Да». Даже если у вас ничего не получится, знайте, вы намного увеличили шанс на то, чтобы выиграть…», его слова меня зацепили.

‒ На сколько пар вы сегодня пришли? ‒ перебил я Сэма, так как слушать в очередной раз как они отдыхали, было невыносимо скучно. Ведь сценарий всегда один и тот же. Пришли, поздоровались с какими-то знакомыми, алкоголь, танцы, девушки.

‒ На две, потом поедем на машине кататься по городу, ‒ ответил Сэм. ‒ Если хочешь, пошли с нами.

‒ Нет, спасибо. У меня сегодня другие дела, – ответил я.

День прошёл спокойно и размеренно, кроме одного, меня все время волновали вопросы: «Каков мой путь?», «Как его найти?», «Как понять, что это он?». После пар я решил заглянуть к Роджерсу Капсону, в надежде, что он еще в университете в той же самой аудитории. К моему счастью, он был там и перебирал какие-то листы.

‒ Здравствуйте, мистер Капсон, ‒ поздоровался я.

‒ Здравствуй, Джон. У тебя есть вопрос ко мне?

‒ Да, не знаю, как правильнее сказать или начать. После вчерашней вашей пары, я задумался «А какой мой путь?», ‒ ответил я скованно.

‒ Я рад, что ты задал себе этот вопрос. А что именно ты хочешь, чтобы я тебе ответил?

‒ Как понять, что это именно то, чем хочется заниматься и получать от этого удовольствие?

‒ О, ты сразу поймешь это, когда найдешь.

‒ Но как? – не успокаивался я.

‒ Внутри себя ты почувствуешь, что что-то вздрогнуло. Ты будешь думать только об этом и сможешь поставить все на кон, ради того, чтобы добиться как можно большего.

‒ Хм, понятно, ‒ ответил я с непониманием.

‒ Джон, как бы я не старался тебе сейчас объяснить, ты это поймешь, когда сам это найдешь. Просто верь. А теперь, извини, мне нужно идти. И не забудь, что завтра по расписанию моя пара стоит у вас, ‒ сказал мистер Капсон, убирая небольшую пачку листов в свой кейс.

Всю дорогу до общежития и весь вечер я думал: «С чего начать? Что мне нравится? И в чем у меня может быть талант?». К сожалению, список был мал.

Мне нравилось одиночество, в нём я полностью мог раскрыться, думая о проходящих мимо людях, об их жизнях. Почему «злые люди» злятся на «добрых людей»? Что им не хватает? Или может у них случилось что-то плохое, и они завидуют? Или люди сами по себе такие? Мне интересно было наблюдать за облаками, они абсолютно разные, как снежинки, у которых своя особенная форма. Но у облаков есть необычайное свойство, они всегда на что-то похожи, если внимательно приглядеться. Вот, например, узкое и длинное, скорее всего, будет большим удавом, или другое с пятью острыми уголками напомнит звезду, ни то морскую, ни то небесную, а третье, словно крылья большого орла ‒ признака свободы. А музыка! Она сопровождала меня всю жизнь, днем и ночью, в грусть и радость, в мороз и жару, в кругу друзей и одиночестве, всегда. Дождь…Это, пожалуй, самое прекрасное, что есть на свете. Он смывает всю грязь, мерзость в этом мире, очищает его, дает шанс начать все сначала ‒ новую жизнь. Жаль, что люди прячутся от него, большинству «обновление» не помешало бы. И еще один плюс дождя ‒ после него всегда появляется радуга, а иногда сразу несколько.

На миг возникло странное ощущение, аж, по телу пробежали мурашки, что свой путь я найду благодаря дождю или с ним. Мне показалось, что от этой мысли у меня так начало реагировать тело, или это уже от холода, который пробивался сквозь открытое окно.

После рассуждений я встал с кровати и закрыл тихо окно, чтобы не побеспокоить соседа. Хотя такого храпуна, скорее всего, и не получилось бы разбудить, даже если бы захотелось.

Еще немного подумав, я лег спать и не просыпался до самого утра.

***

Проснувшись утром, первым делом хотелось снова отправиться в сон, но сегодня была пятница, и первой парой стоял предмет мистера Капсона, который я пропускать не собирался.

Пришел я позже обычного, поэтому в аудитории почти все места были заняты. Свободно было несколько передних парт. Немного подумав, я решил сесть туда, где сидел в первый раз.

До звонка оставалась минута, мистера Капсона еще не было, но как только секундная стрелка сделала последний рывок, он вошёл.

‒ Всем, здравствуйте, ‒ поздоровался он, оглянув всех, но его взгляд на несколько мгновений задержался на мне.

‒ Здравствуйте, Роджерс Капсон, ‒ поздоровались мы.

‒ Сегодня мы начнем изучение уголовного процесса, его понятие, сущность и значение, ‒ сказал мистер Капсон, подходя к столу, чтобы положить свои вещи.

Пара прошла спокойно. Ник и Сэм так и не подошли, скорее всего они придут после перерыва на «Уголовное право», а может и нет. Пока я над этим думал, все одногруппники вышли из аудитории, оставив меня одного.

‒ Джон, что с тобой сегодня такое, ты не выспался? – спросил меня мистер Капсон.

‒ Все хорошо, просто я вчера думал над тем вопросом перед сном.

‒ Похвально. Знаешь, со временем ты на него сможешь ответить и даже не удивишься этому. Если у тебя есть ко мне какие-то вопросы, можешь смело подходить и задавать, отвечу на любой из них. Теперь можешь идти, не смею тебя больше задерживать.

‒ До свидания, ‒ сказал я и ушел в раздумьях.

Все говорят, что он строгий, и у него сложно сдать экзамен. Может все они хотят его таким сделать, а на самом деле он другой? На мой взгляд, этот человек очень интересный, и у него есть своя философия к жизни. Да и занятие провел он нескучно, в отличие от остальных преподавателей, у которых можно запросто заснуть.

Когда мое рассуждение об этом закончилось, я был у выхода из здания университета, где через дорогу увидел девушку, которая притянула мой взгляд к себе, как противоположный полюс магнита, и я не мог, нет, даже, не хотел его отводить в другую сторону. Такое ощущение я испытывал в первый раз в жизни. Она шла сюда через всю улицу прямо на меня. Но, к сожалению, незнакомка прошла рядом в пяти метрах, а ее запах духов донес до меня встречный ветер. Они были очень нежны и воздушны, как облака. Этот аромат проник в меня так глубоко, что я никогда не смог бы его забыть. Вдали ее силуэт становился все меньше, но только он был заметен среди всех остальных вокруг.

Перед сном я снова лег размышлять над собой, над своим призванием, и еще над тем, что необходимо снять небольшой домик или хотя бы отдельную комнату, а то Мэт мне уже за два года все нервы расшатал своим храпом. Против него самого я не могу сказать плохого слова, обычный парень, учится неплохо, да, и пообщаться иногда можно с ним на разные темы, но спать в одной комнате с ним невозможно.

Мысли не строились такой же прекрасной цепочкой, как вчера вечером. Дополнить то, что мне нравилось, было уже нечем, а думать о призвании, я не понимал с чего нужно начинать. Но насчет соседа решил окончательно, что нужно найти работу и съезжать из общежития. И тише будет, и может найду правильную тропинку к своему призванию.

***

Как раз наступили выходные. На поиски работы у меня было два дня, или же мне снова пришлось бы ждать неделю, так как прогуливать учебу я не хотел в связи с тем, что в предыдущем году из-за этого были проблемы с сессией, которую было сложно закрыть.

Искать работу нужно было исходя из моих предпочтений: совмещать работу и учебу, и чтобы была неплохая зарплата. Родителям об этом говорить не было никакого смысла, так как я и так знал, что они мне скажут. Отец: «Я тебе каждый месяц высылаю деньги. Твое дело учиться на адвоката, а после стать им, а не работать не понятно у кого и заниматься не понятно чем». Мама же просто поддержала бы отца, так как не любила с ним спорить.

Одно я знал точно, быть адвокатом ‒ это не мое призвание. Отец меня сам сюда отправил, потому что, как он говорил: «Это лучший университет по юриспруденции в стране. Получишь хорошие знания и пойдешь по моим стопам», что означало стать таким как он. Я не собирался общаться с преступниками, а тем более защищать их.

После пробуждения и завтрака, я отправился туда, где могли бы взять студента без образования и опыта работы – это рестораны, где нужны официанты ‒ люди, которые первыми получают негативные высказывания или эмоции насчет того или иного блюда. Хотя они ведь просто разносят еду с напитками и принимают заказы, что с них можно взять, если только, конечно, они не разольют какой-нибудь напиток или не ошибутся столиком.

Пройдя семь ресторанов, которые были более-менее близки от общежития, мне везде отказали, точнее, отказали в трех, в остальных четырех меня не устраивал график работы. Я принял решение заходить в каждый магазин и предлагать свою персону. Мне было неважно, кем бы меня взяли, и что пришлось бы делать, я хотел найти работу, чтобы съехать от Мэта и начать жить одному.

Спустя три часа поиска и не найдя ничего подходящего, я шел «домой» немного в подавленном настроении, слушая свою любимую рок-группу, которая пела песню с названием «Не умрем» в акустической версии. Как раз начался припев:

Нет, мы не умрем сейчас! Мы должны стоять и бороться вечно…

Эти строки всегда действовали на меня как-то по-особенному, даже, иной раз мурашки шли по всему телу. А вокал исполнителей просто завораживал.

Вот здорово, люди занимаются тем, что им безумно нравится, и при этом вдохновляют, и иногда даже спасают других людей. Что же может быть лучше? – подумал я.

Наслаждаясь музыкой, я случайно увидел, что на улице, по которой, если идти дальше, можно будет прийти в мой «дом», планируется открыться какой-то новый магазин. Подойдя к окну, я увидел много коробок, чехлы от гитар и одного человека, который пытался все это куда-то убрать. Внутренний голос настойчиво проговорил, чтобы я помог этому человеку, и ноги сами меня довели до двери. Постучав в нее, я зашел, и на меня сразу уставился озадаченный взгляд, в котором читалось: «Парень, тут еще работы навалом, магазин не открыт, чего тебе?».

– Здравствуйте, я шел по улице и увидел, что скоро должен открыться новый магазин, и решил предложить вам свою помощь, заметив, что вам тяжело одному. Это ведь музыкальный магазин будет?

– Здравствуй, от помощи бы я не отказался. Парни, которые должны были прийти помогать, где-то задержались, и мне приходится одному все делать. Срок до понедельника, поэтому нужно все быстро тут обустроить. Да, будет музыкальный магазин.

– Чем я могу помочь?

На свой вопрос я получил ответ с длинным поручением, в которое входило: расставить стойки для гитар и микрофонов, поставить вместе с ним прилавки с кассой, расставить барабаны, клавиши, разложить разные шнуры в стеллажи, отнести пустые коробки на склад и еще много всего.

Закончили мы с ним в десять часов вечера.

– Спасибо за помощь. Может завтра придешь, и мы доделаем все до конца?

– Да, только, во сколько мне прийти, и что будем делать?

– К десяти часам утра сможешь? По большей части займемся оформлением стен, и должны привезти еще немного инструментов.

– Хорошо, я приду.

– Кстати, вот держи за сегодняшнюю работу, – сказал он, протягивая мне сумму, которая равнялась одной трети от месячной посылки отца.

– О, не стоит. Я хотел просто помочь, ‒ ответил я.

– Держи. Это как раз за твою помощь.

– Хорошо, спасибо, – снова ответил я, только уже с радостью. А ведь я даже не рассчитывал, что получу что-нибудь.

– Меня Рэм зовут, – представился он.

– Меня Джон.

Мы целый день проработали вместе и только под конец узнали, как друг друга зовут, неудобно вышло. Хотя иногда бывает, что люди живут рядом много лет и не удосуживаются узнать имени человека, а еще соседями зовутся.

– До завтра, – попрощался Рэм.

– До завтра, – сказал я и закрыл за собой дверь, выйдя на улицу из будущего музыкального магазина.

Оставшаяся дорога до общежития была пройдена в приподнятом настроении, хоть за целый день я сильно устал. Придя в свою комнату, первым делом я умылся, после немного перекусил, затем лег в кровать и сразу же уснул, хоть храп Мэта был невыносим.

***

Утром, когда я проснулся, часы показывали восемь часов утра. Можно было, не торопясь, сделать все дела и пойти помогать Рэму.

Да, подзаработал неплохо, но работу так и не нашел. Может, ему нужен кто-то вроде меня? Надо будет спросить у него, вдруг и устроюсь консультантом, хотя музыку я только слушаю, в теории и инструментах не разбираюсь, – рассуждал я, пока шел к магазину.

Пришел я раньше назначенного времени, думая, что Рэма еще нет, но он уже был на месте и трудился один.

– Здравствуйте, – поздоровался я.

– О, привет, Джон, – ответил он. – Я как раз тебя вспоминал. Не устал после вчерашнего?

– Нет, все хорошо. Что мне делать?

– Вот, держи ключи, иди на склад, – где находился склад, я уже знал после вчерашнего дня, – и аккуратно перетащи гитары разных моделей по одному экземпляру сюда. Там на коробках все написано. Потом их расставлять будем, а я пока повешу несколько картин.

Я был предельно аккуратен. Мне доверили переносить инструменты, которые, скорее всего, стоили очень дорого.

Когда я закончил, Рэм уже начал доставать гитары из коробок, которые я принес, и стал их развешивать на настенные держатели. Одну, вторую, третью и тут он достал черную матовую, от вида которой у меня, скорее всего, расширились зрачки. Она была настолько красива и так выделялась из всех гитар, которые я когда-либо видел, что не мог представить, как ее такой сделали. Я бы так и продолжил стоять на месте, смотря на нее, но следующее указание не дало мне этого шанса.

Провозились мы с Рэмом снова до вечера, хоть все дела были несложными. Расставили дополнительную аппаратуру, повесили две картины великих музыкантов, заполнили витрины необходимыми вещами для музыки, такими как: медиаторы, каподастры, тюнеры, палочки для барабанщиков, масла для чистки инструментов, струны, развесили ценники, с помощью одного из них я узнал цену той гитары. Она равнялась сумме, которую можно было накопить за год с небольшим из того, что отец мне присылал каждый месяц.

– Мы все сделали? – спросил я.

– Да, спасибо тебе. Так бы пришлось бы кого-то другого нанимать, раз те парни меня подставили. Вот держи за сегодняшнюю работу, – ответил он, протягивая ту же сумму, что и вчера.

Спустя пару секунд он посмотрел на меня вопросительным взглядом.

– Слушай, Джон, мне нужен консультант в магазин, у тебя есть желание работать здесь? Думаю, тебе тут комфортно будет, сам же ведь все расставлял, – сказал он с улыбкой.

Я удивился.

– Это было бы очень здорово, только я не разбираюсь во всех тонкостях, что как устроено и работает. Но мне очень нравится музыка, – ответил я одновременно с радостью и печалью.

‒ Ничего, сначала будешь со мной в паре работать, потом узнаешь все и будешь работать один. В твои обязанности будет входить: знать про инструменты, как и из чего они сделаны, немного об их истории, какие лучше подойдут для выступлений на сцене, какие для записи в студии, и помогать покупателям делать правильный выбор нужного им инструмента. Тем более, пока покупателей будет немного, так как только открываемся, я буду их консультировать, а ты набираться опыта.

– Все очень хорошо, но у меня есть вопрос. Смогу ли я совмещать учебу и работу? Не хочу пропускать занятия в университете, – с надеждой спросил я.

– Как я уже сказал, мы только открываемся, и поэтому я пока один смогу справляться, а ты будешь приходить, когда сможешь. Через некоторое время я найду еще человека на эту работу, и вас будет двое, – ответил Рэм.

– Тогда меня все устраивает. С завтрашнего дня начинать?

– Да, как закончишь учиться, приходи. Зарплата твоя будет составлять в месяц, как эти две за два дня.

– Отлично, – ответил я с широкой улыбкой на лице от радости, что все-таки нашел работу, как и планировал.

Мы пожали друг другу руки и попрощались.

Второй вечер подряд я шел «домой» уставшим, но с хорошим настроением, что даже не заметил, как оказался в постели и уснул, не попрощавшись с Мэтом, который был в другой комнате у знакомых.

***

Следующим утром я проснулся раньше будильника, что бывало довольно редко. Не спеша оделся и пошел в университет на первую пару из трех на сегодняшний день. Подходя к дверям здания, я уловил тот самый нежный аромат духов девушки, которая уходила от меня в пятницу вдаль. Этот легкий, как перышко, запах приподнял мне настроение и взбодрил меня после сна. Может она здесь учится? Этот вопрос застрял в моей голове до того момента, пока не пришел преподаватель по криминалистике и не начал вести свою лекцию, которую я еле-еле успевал конспектировать.

Остальные две пары прошли спокойнее, особенно третья. Преподаватель опоздал, и я смог поразмышлять о предстоящем первом рабочем дне и о красивой незнакомке. Интересно, как называются ее духи, никогда не встречал такой аромат. А может это она так пахнет?

Время подходило только к трем часам, а я уже был возле музыкального магазина. Если задуматься, что живет вечно? Ни человек, ни одно животное, ни деревья, ни вода, и так можно продолжать бесконечно, кроме одного ‒ искусства, в том числе музыки. Да, она имеет разные стили, разные эпохи, жанры, но она остается музыкой с начального истока без обрыва и отсечек.

Войдя в магазин, я увидел Рэма, который рассказывал про скрипку какому-то мальчику с женщиной, наверное, это была его мама. Видимо, тот собирался пойти в музыкальную школу по этому классу.

И тут я снова ощутил все тот же шлейф духов незнакомки. Она сюда заходила? Она увлекается музыкой? Надо было лучше уйти с последней пары, все равно толку никакого от нее не было, а так, может, увидел бы ее. Надо будет у Рэма спросить про нее. Но я не помню, как она выглядела, какой цвет волос, черты лица, кроме одного запаха.

Мальчик с его мамой стали выбирать, какую лучше скрипку им взять коричневую или черную, а Рэм подошел в это время ко мне и сказал: «Иди вон в то помещение и положи туда свои вещи, после я познакомлю тебя с нашим кассиром».

Это была подсобка или что-то наподобие. Здесь лежали чьи-то вещи, скорее всего, кассира, но я его не видел, и тут его нет, где же он?

Выйдя из подсобки, я пошел к кассе, где стояли мальчик, его мама и та самая незнакомка, которая оформляла покупку. От неожиданности я просто застыл на месте и смотрел на нее, пока не ушли покупатели.

Рэм начал нас знакомить. Я волновался от того, что видел ее так близко, и от мысли, что мы будем с ней общаться.

– Это наш кассир, зовут ее Лунэсс, а это наш консультант, Джон, – представил нас друг другу Рэм, который в свою очередь попросил нас обращаться к нему на «ты».

Она улыбнулась мне самой приветливой заразительной улыбкой и протянула мне руку, которую я аккуратно пожал. Ее кожа была очень нежной, что я не хотел отпускать ее руку из своей. После этой небольшой паузы Рэм сказал идти с ним, но я услышал его только со второго раза, потому что ее карие глаза притянули меня словно магнит, что невозможно было отвести взгляд. Я почувствовал, что немного покраснел от этого, она же мне еще раз улыбнулась.

Весь вечер я провел рядом с Рэмом, который объяснял мне, как вести себя с покупателями, рассказывал про инструменты, какие и для чего предназначены, какие лучше и почему. Я был очень доволен тем, что у меня появилась работа, с помощью которой я смогу себя обеспечивать и, возможно, найду свое призвание, кто знает? Но был и разочарован оттого, что кроме маленького диалога с Лунэсс, у меня не было возможности с ней поговорить. А может после работы с ней завести беседу? А с чего начать? А стоит ли? Может у нее уже кто-то есть или нет? Во мне боролось желание пообщаться и избежать страха неудачи. По крайней мере, я с ней уже знаком и могу радоваться каждый день, видя ее, и наслаждаться ее ароматом духов, утешал я сам себя.

В десять часов вечера мы стали закрываться. Рэм сказал нам обоим, чтобы мы приходили на работу сразу, как освободимся после пар и попрощался с нами.

В моем ли она университете учится? Может проводить ее до дома? Или нет? Сэм и Ник, наверно, давно бы уже заговорили и начали общаться, не то, что я.

Спустя несколько мгновений я все же вытолкал из себя через силу.

– Тебе куда нужно? – неловко со стеснением спросил я.

– Мне на центральную улицу надо, – ответила она мне с милой улыбкой.

Это было в другой стороне от моего «дома», а я сильно устал за сегодня. Не буду тогда спрашивать: «Можно ли тебя проводить?».

– Я пойду, до завтра, – сказала она и помахала рукой, тем самым оборвав мою мысль.

– Давай, пока, – ответил с печалью в голосе.

Она же мне еще раз улыбнулась и стала переходить через дорогу, а я остался стоять и смотреть ей вслед, как в первый раз.

Благо я пришел в общежитие раньше одиннадцати часов, а то охранник меня бы не впустил, правило такое. Сосед мой спал уже во всю, это можно было понять по его храпу, который было слышно с коридора. Есть мне не хотелось, поэтому я сразу лег в кровать, с осознанием того, что благодаря Мэту сон придет ко мне не скоро.

***

Во вторник был один предмет, и стоял он у меня в расписании второй парой, поэтому я решил выспаться. На работе свежее буду и провожу Лунэсс до дома, если она не будет против, пускай и в другую сторону придется идти мне.

Придя на экономику, я был весьма удивлен, увидев Ника и Сэма.

– Привет. Я думал, что вы вообще перестанете ходить в университет, – с насмешкой сказал я.

– О, Джон, привет. Да нужно появляться иногда, а то подумают еще, что мы не учимся тут, – ответил Сэм за них двоих.

– Как дела? Ты задумчивый какой-то в последнее время. Все хорошо? – спросил Ник.

– Да, все хорошо. Меня взяли на работу в музыкальный магазин консультантом. После учебы хожу туда, вот и уставший немного.

Про Лунэсс я не стал им ничего рассказывать. Она была особенной, не такой как все девушки, с которыми до этого меня знакомили Сэм и Ник. Я не хотел ей делиться ни с кем. Может это и глупо, ведь мы только вчера познакомились, и я про нее ничего не знал.

– А ты неплох, удачи тебе, – сказал Сэм и пошел общаться с одногруппницами. В то время как Ник взял меня за локоть и вывел из аудитории.

– Слушай, Джон. Я давно стал замечать, что ты начал отдаляться от нас с Сэмом. Перестал в бары ходить, гулять. Не хочешь обидеть своего отца, если у тебя ничего не выйдет с адвокатурой? – спросил меня Ник негромко, чтобы другие не услышали наш разговор.

– Нет, просто я устроился на работу, и времени нет, – ответил я.

Они не знали, что я не хочу быть адвокатом, да, и не спрашивал никто из них про это, до этого момента.

– Может, я и плохо учусь, но отличить правду ото лжи могу. И это началось до твоего устройства на работу. Ладно, не хочешь говорить, держи в себе, но знай, если что-нибудь понадобиться, можешь обратиться ко мне, я помогу. И еще, я думаю, у тебя хорошо получится работать консультантом, хоть ты и не разговорчивый особо, но ответственный.

– Хорошо, спасибо, Ник, – ответил я ему, и мы отправились обратно в аудиторию.

Как я не старался, вникнуть и понять лекцию мне не удавалось. Мои мысли были о друзьях, и словах, сказанных Ником.

А, ведь, правда, я еще до работы в магазине стал меньше с ними общаться. Почему? Мне раньше не особо нравились бары, но мы вместе просто гуляли, веселились, творили запоминающиеся моменты в жизни, которые спустя время можно было вспоминать с грустью. Сидя рядом на соседних партах, мы подшучивали над своими одногруппниками, давали смешные, иной раз, обидные прозвища преподавателям. Возможно, это не то время, когда нужно этим заниматься. Я имею ввиду, что в школе это нормально, все так делают, а если говорят, что этим они не занимаются, то нагло врут. А в университете нужно быть взрослым. Но у взрослых есть одна большая проблема, они редко веселятся. Мы же не хотели ими быть. Однажды на первом курсе мы пошли в поход с нашим куратором в лес и каким-то образом недотепа Сэм отстал от нас и пропал. Мы с Ником решили никому ничего не говорить, а самим его найти. Спустя двадцать минут, мы с ним заблудились. Благо, что нас и Сэма минут через тридцать нашла наш куратор и сделала выговор. После того случая мы ни в один поход больше не ходили. А на втором курсе, когда Ник получил права, он позвал нас с Сэмом поездить по городу, так сказать, показать на что он способен. Все было в полном порядке, мы ездили по ночному городу под яркими фонарями с музыкой, и когда Ник решил включить другую песню, он не справился с управлением на повороте и врезался в столб. Никто не пострадал, даже столб, но вот машину нужно было везти в ремонт. Ник расстроился, что умудрился в первый же день разбить машину, но у его родителей было достаточно денег, чтобы без проблем и в кратчайший срок ее смогли починить. Я же после того раза отказывался больше ездить вместе с ним ночью. Может все изменили летние каникулы, когда я уезжал к себе домой к родителям и не мог видеть своих друзей? Сколько я не думал, ответ не находил, кроме одного. Время. Оно все решает: кто, с кем, как, сколько. И так всегда.

Когда пара закончилась, я пошел домой по улице, где мне нравилось гулять. Дома тут были очень красивые. Один даже с балконом, что, несомненно, очень удобно, вышел на него и наслаждайся погодой в теплое время года. А ночью у одного старика в саду, помимо фонарей загорались яркие огни красными, синими, желтыми и зелеными цветами. Не то, чтобы эта улица была самая красивая в городе, она была неким комфортным местом для меня. Тем более на ней же находился музыкальный магазин.

На работу я пришел раньше, чем вчера, и подумал, что Рэм это оценит. Зайдя в магазин, я увидел Лунэсс, которая уже была здесь, и рядом с ней какого-то парня. Так и знал, что кто-то есть у нее. Он ничего не покупал, а просто беседовал о чем-то с ней.

Я прошел мимо них быстрым шагом и неаккуратно бросил в их сторону: «Привет», на что Лунэсс ответила: «Привет, Джон», посмотрев на меня, а потом снова перевела свой взгляд на своего собеседника.

Рэм был на складе, принимал новую партию скрипок.

– Создается впечатление, что в этом квартале только одни скрипачи, других музыкантов нет, – сказал он удивленно с легким гневом. – Кстати, вы оба молодцы, что раньше пришли. Мы сегодня раньше закроемся. У моей жены сегодня день рождения, так что до восьми часов будем работать.

Обычные люди, когда узнают, что рабочий день сокращают, радуются тому, что не будут находиться на работе и смогут заняться другими делами. У меня всегда был вопрос к таким людям, почему вы идете туда, откуда с удовольствием хотите уйти?

Эта новость меня расстроила, но ничего сделать было нельзя. Спросить ключ, чтобы остаться и поработать, а после закрыть магазин? Так Рэм мне явно не разрешит, да, и я еще не смогу один все сделать.

– Хорошо. Мне идти в зал и ждать покупателей? – спросил я.

– Да, я тут сам справлюсь. Как закончу, приду.

Из зала мне хотелось выйти по той простой причине, что там до сих пор был еще тот парень. Проходя мимо них, я случайно услышал конец разговора.

– Тебя ждать сегодня вечером? – спросил он ее.

– Да, я приду.

– Хорошо, пока.

– Пока.

Зачем мне ее теперь провожать, чтобы потом выяснять отношения с этим парнем? Не буду к ней подходить, если только по работе. – Решил я для себя, огорчившись.

Пока покупателей не было, я решил пойти посмотреть на ту гитару, которая мне понравилась во второй день, когда мы с Рэмом все здесь расставляли.

Найдя ее, я прочитал название. «Taylor». Она была шикарная, и среди всех гитар выделалась больше всего. Так хотелось подержать ее, что-то сыграть, но, к сожалению, я не умел.

– Хей, парень, что засмотрелся на эту красотку? – окликнул меня только что вошедший в магазин мужчина.

– Да, – неуверенно ответил я. – Вы что-то хотите приобрести?

– Ты даже не представляешь, насколько она прекрасна, пока не возьмешь ее в руки и не начнешь извлекать ноты своей души. Да, мне нужен Рэм, где он? – ответил он уверенно.

– На складе, но туда нельзя посторонним, – ответил я робко.

– Мне можно, он сам меня позвал. Так, а где тут склад у вас? А, все, нашел, спасибо.

Я стоял в недоумении от этого мужика. Откуда он знал Рэма? Если сравнивать их внешне, то Рэм средних лет, аккуратно одет, темные короткие волосы, уложенные на правый бок, отглаженные брюки со стрелками, белая рубашка, темные туфли, похожие на оксфорды. А он лет на пять или больше старше, с длинными волосами, слегка касающиеся плеч, с бородой, которая была густой и требовала ухода, в клетчатой рубашке с закатанными рукавами, а под ней черная футболка, снизу синие джинсы, немного потертые какие-то туфли, неизвестной мне фирмы. А как он понял, что я не умею играть на гитаре? «…извлекать ноты своей души…» красиво сказал, но все равно, странный какой-то. Ко всему, у него была с собой какая-то коробка.

Через десять минут Рэм и этот мужик вышли со склада, и у меня сложилось впечатление, что они были хорошими знакомыми, которые давно не виделись.

– Ты с ним познакомился уже? – с загадочной улыбкой на лице спросил меня Рэм, когда его знакомый вышел из магазина.

– Относительно, – ответил я.

– Его зовут Оливер Джаз. Он будет продавцом-консультантом, как и ты, только на весь рабочий день. Со следующей недели приступит к работе.

– Хорошо.

– Я думаю, вы с ним сработаетесь, чем-то вы похожи, хотя, возможно, ошибаюсь, – закончив свою фразу, Рэм направился к новому покупателю подсказывать в выборе интересующего его инструмента.

Не так я себе представлял работу. Начальник, с которым я общаюсь на «ты», красивая девушка, с которой все не понятно, и еще странный напарник.

Как Рэм и говорил, в восемь часов мы стали закрывать магазин. Остаток рабочего дня прошел спокойно, я снова был на подхвате и учился, как лучше продать товар, как общаться с посетителями, и чем один инструмент лучше другого. С Лунэсс мы так больше и не разговаривали, да и зачем, если у нее есть тот парень.

Рэм с нами попрощался и пошел домой уже с красиво украшенной коробкой. Это подарок от Оливера жене Рэма, догадался я. Значит они хорошие знакомые или вовсе друзья.

Я не знал, как начать диалог с Лунэсс. Может просто «Пока. До завтра»? Еще сегодня утром был в предвкушении, что провожу ее домой, а теперь находился в унынии.

Тут она прервала мою мысль, начав беседу.

– Ты сегодня другой какой-то. Вчера улыбался, а сегодня грустный, случилось что-нибудь? – спросила она с сочувствующим взглядом.

Действительно, и что же это такое со мной случилось? ‒ подумал я про себя.

– Просто настроения нет, – ответил с грустью и немного с гневом.

– Это плохо. Тебе идет улыбка. Ты будто становишься каким-то особенным и очень добрым, даже если ты не будешь ничего говорить и делать. Надеюсь, до конца этого вечера настроение у тебя изменится, – сказала она очень приятным и мягким голосом.

И я сразу же, как будто по волшебству почувствовал тот легкий и тонкий аромат от нее, который до этого не ощущал.

– Возможно, что-то изменится, – ответил я, сдерживая свое желание улыбнуться ей. Я не хотел, чтобы она увидела, как на меня действует.

– Вот и славно. Я пойду, а то меня ждут. Пока, до завтра.

– Ты снова той же дорогой пойдешь? – спросил я.

– Да, к тете.

– До завтра, – ответил я и побрел по той же дороге, что и утром к себе «домой».

Пока шел, все думал, «к тете», а договаривалась с парнем. Не понимаю. Может это мама того парня? Тогда это все объясняет, она идет в гости к своему парню и его маме.

Заснуть сразу не получилось. В мыслях все вертелся сегодняшний день. Странный мужик, инструменты, тот парень, Лунэсс и маленькая надежда на чудо, что все будет наилучшим образом.

***

Проснувшись утром и выглянув в окно, я сразу обратил внимание на то, что ласточки летали близко к земле, а перья у воробьев были распушенные. Скорее всего, будет дождь. Жаль, что нужно будет брать с собой зонт, ведь после пар идти на работу в непристойном виде нельзя.

Три пары сегодня на мое удивление пролетели очень быстро, так что я даже не устал. Дождя так и не было, хотя я не мог ошибиться, как ни как с самого детства полюбил это явление природы и научился по приметам определять его появление.

Лунэсс уже была на работе и пробивала на кассе скрипку маленькой девочке. Я поздоровался и направился в подсобку, чтобы положить свои вещи.

Минут через двадцать к нам зашел парень и стал присматриваться к гитарам, которые находились в правом углу магазина. В этот момент Рэм вышел на улицу поговорить по телефону.

Это мой первый покупатель, с которым я буду сам общаться. Хорошо, что он заинтересовался гитарами, я про них больше всего узнал, и могу дать неплохой совет, главное не оплошать, – подумал я.

– Здравствуйте, что вы хотите у нас приобрести? – спросил я с волнением.

– Здравствуйте, я бы хотел купить гитару, – неуверенно ответил он.

– А какую? Классическую, акустическую, электронную, басовую или может быть укулеле?

– Я не знаю, какую точно мне надо, классическую или акустическую, – ответил он, запинаясь на некоторых словах.

– Прекрасно, тогда, смотрите. Классика предназначена больше для обучения в музыкальных школах и игре фингерстайл. Это – когда играешь мелодию без слов, – воодушевленно объяснил я парню.

– Мне в музыкальную школу нужно, – ответил он.

– В этом случае, выбирайте из этих, – сказал я и показал на классические гитары.

Выбор был небольшой, если быть точнее, не разнообразный. Цвета почти одни и те же, разными были только фирма и цена.

Он указал на среднюю по цене гитару. Я снял ее и начал проверять: звук, чтобы был без дребезгов; колки, чтобы держали строй; порожки, чтобы были не наклонены; гриф, чтобы был не изогнут; лады, чтобы не мешали при игре. Обычно музыканты выбирают инструмент сами и подстраивают его под себя, как им удобно. Но в таких случаях, когда человек не разбирался, ему можно просто показать, что гитара без дефектов и этого было вполне достаточно.

Подойдя к кассе оформлять покупку, Лунэсс мне улыбнулась и сказала: «Поздравляю тебя с первой успешной продажей».

– Спасибо, – ответил я с довольным выражением лица.

Когда Рэм вернулся, того парня уже не было, и я смог с гордостью рассказать ему о первой выполненной мною работе.

– Молодец. Быстро делаешь успехи, – похвалил он.

До конца вечера было еще три покупателя. Двое из них купили себе по микрофону со стойкой и звуковой картой, а третий присмотрел себе клавиши и обещал зайти за ними на следующей неделе.

Как я и предполагал, пошел дождь, можно было бы даже сказать, что ливень. Капли так сильно ударялись об асфальт, что даже отскакивали от него в разные стороны.

Рэм предложил нам закрываться, поскольку была очень маленькая вероятность, что кто-то придет покупать себе инструмент в такую погоду.

– Ребята, надеюсь, у вас есть зонты, а то промокните и простудитесь, – сказал Рэм.

– У меня есть, – ответил я.

– У меня нет, – тихо ответила Лунэсс.

– Это плохо, я пока без машины, так как она в ремонте, не смогу подвезти тебя. Может Джон тебя проводит? – сказал Рэм.

Вот это шанс мне выпал. Сама судьба хочет, чтобы я с ней пообщался. Заодно и выясню, может у нее не так все серьезно с тем парнем.

– Да, без проблем, – ответил я.

Попрощавшись с Рэмом, я раскрыл зонт, и Лунэсс встала под ним вместе со мной.

– Тебе снова к тете? – спросил я ее.

– Нет, домой к себе. Я к ней ходила, чтобы отпраздновать ее день рождения со своим двоюродным братом, который сюда ради этого приехал, – ответила она.

– То есть, тот парень, с которым ты вчера разговаривала, твой брат?

– Двоюродный брат. У меня нет родных братьев и сестер, – ответила она, улыбаясь.

Сказать, что я вчера, чуть не испортил наши отношения своими домыслами и догадками, ничего не сказать.

– Хорошо, куда тогда направимся? – спросил я ее с легкой радостью в голосе.

– Я живу на сорок пятой улице.

– О, так это же через две улицы от общежития. Пошли.

Для удобства она взяла меня под руку, и мы пошли по дороге, где никого не было, кроме нас и дождя.

– Расскажи о себе, – сказала она, посмотрев на меня с интересом.

– Я учусь в университете на направлении «Юриспруденция», а именно, на адвоката…

Я рассказал ей все, что думал, в особенности, что адвокатом быть не хочу, а также про соседа Мэта, который мешает заснуть каждый вечер. Также про то, что мне нравится общаться с человеком наедине. Именно в такой обстановке с большей вероятностью человек может по-настоящему открыться перед собеседником. Про то, что люблю слушать музыку и изредка напевать отрывки из песен. А еще, обожаю дождь. Он, словно, мне лучший друг, которому я всегда рад. Никто не хочет мокнуть под ним, никто не хочет касаться его кроме меня. Все испытывают меланхолию, когда он идет, я же становлюсь счастливым. Мне иногда кажется, что он поет, точнее, настукивает ритм, при этом каждый раз разный. То медленный и тихий, то сильный и громкий со страстью, а иной раз с опаской и грустью, или с весельем и торжеством. Я все это слышу, когда он стучит об асфальт, землю, крыши домов, деревья, цветы, да хоть вот сейчас об мой зонт. Под него хочется петь или танцевать.

– Теперь ты расскажи про себя.

– Ты хочешь сейчас потанцевать? – спросила меня Лунэсс, не обратив внимания на мой вопрос.

– Я? Я не умею, – ответил я не сразу от удивления.

– Это просто. Подстройся под ритм дождя и все. Ты же хорошо его слышишь.

– А как же ты? Промокнешь ведь вся!

– Не переживай, приду домой выпью чашку горячего чая.

Я сложил зонт и положил его на бордюр. В это время дождь чуть замедлился. Это можно было заметить по меньшим брызгам об асфальт, по которому уже кое-где бежали ручьи. Лунэсс положила свои руки мне на шею, а я на ее талию. Мы приблизились друг к другу и начали первое неумелое движение. Возможно, это был самый нелепый по технике танец, но я точно уверен, что он был самым искренним и неповторимым. В этот момент, мне казалось, что существуем только мы с ней и наш, в этот вечер, дождь. Мы кружились вдоль дороги, то быстро, то медленно, ловя ритм, под наш смех и нашу радость, посредине пустой улицы, под его каплями. Я только тогда увидел, какой она была красивой. Длинные русые волосы, добрый и чистый взгляд под пушистыми ресницами, большие карие глаза, которые я мог лучше рассмотреть, сияющая улыбка, способная поднять любому настроение, аккуратно-острые скулы, такие, что можно было порезаться. На ней не было косметики, что было необычно, поскольку в этом возрасте все девушки с помощью ее подчеркивают свои черты лица, но только не она, ей это было не нужно. А ее аромат духов сказочно переплетался с запахом дождя так, что это было похоже на волшебство. Я видел ее четвертый раз в своей жизни и не знал ничего о ней, кроме одного. Как звезды и луна не могут существовать без неба, как книга без страниц и слов, как человек без кислорода, так и мы в этот вечер друг без друга. Это был наш танец под дождем.

После я проводил ее до дома и напомнил, чтобы она выпила чашку горячего чая, чтобы не простудиться. К тому времени дождь прекратился, и я шел один по одинокой улице, наслаждаясь петрикором. Путь мне освещали фонари, на которых сидели капли и дрожали от легких порывов ветра. В редких домах еще горел свет, в остальных же, скорее всего, уже все легли спать. Время было примерно около десяти вечера, отчего можно было не беспокоиться, насчет того, что охранник меня не пустит «домой», поэтому я не спеша брел и наслаждался этим прожитым днем. А внутри меня что-то покалывало, горело, жило, что-то тихо нашептывало мне: «Этот день еще сыграет главную роль в твоей жизни».

***

На следующее утро ужасно сильно не хотелось вставать с постели. Во-первых, я не выспался, а, во-вторых, сегодня по расписанию стояло четыре пары. Занятия невозможно скучные. Преподаватели, словно роботы, говорят без остановки целую пару, отчего в сон клонить начинает только сильнее. Это не то, что у мистера Капсона, где интересно. У него идет больше общение, лирические отступления, какие-либо умные мысли, например, как эта: «Страха не нужно бояться, наоборот, надо идти к нему навстречу. Только со страхом можно стать лучше» или эта: «Цель жизни – жить с целью. А если бояться всего, что будет на твоем пути, то никогда не найдешь своего предназначения».

Вот это важно знать, понимать и применять, а не бесполезные лекции по экономике, где и так понятно, что с ней все плохо.

Я все-таки смог отсидеть четыре пары и пойти на работу в ожидании снова кому-то что-то продать и увидеться с Лунэсс.

Придя в магазин, я обнаружил, что Рэм меня уже ждал. Ему нужно было срочно отъехать на пару часов, и он попросил меня побыть за главного. Что-ж, побольше практики мне не помешает, а если никого не будет, то пообщаюсь с Лунэсс. Она вчера так и не рассказала про себя ничего.

– Привет, Лунэсс.

– Привет, Джон.

– Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, все хорошо. Как и обещала, я выпила чашку горячего чая, – ответила она с улыбкой.

– Я рад. Слушай, ты мне не рассказала вчера про себя, может сейчас? Все равно пока нет покупателей.

– Здравствуйте, а где тут у вас акустические гитары? – спросил вошедший в магазин молодой парень.

– Пройдите направо и выбирайте, какую вам захочется, я сейчас к вам подойду, – ответил я и, извинившись перед Лунэсс, пошел помогать в выборе покупателю.

– Простите, а у вас есть «Martinez», просто не могу здесь ее найти.

– Да, есть. Вот стандартный цвет – коричневый, а на складе есть еще черная и красная такие же. Принести?

– Можно, пожалуйста, черную?

– Да, конечно. Подождите немного.

После того, как я принес ему гитару, началась обычная ее демонстрация. Парень сам ее осмотрел на качественность. Значит, уже имел опыт. Купить он ее согласился, так как его все устроило и понравилось. В подарок я ему дал два медиатора, а Лунэсс оформила покупку. Когда парень ушел, она поздравила меня со второй успешной продажей.

– Теперь моя очередь рассказывать, пока никто не пришел, – сказала она смеясь. – Я учусь там же где и ты, только на экономиста. Иногда тебя вижу, когда пары стоят у нас в одном корпусе. Люблю слушать музыку. Живу одна в том маленьком съемном домике, который ты вчера видел. Работать пошла, чтобы меньше просить у родителей денег и на собственные нужды тратить. Когда училась в школе, ходила на танцы. Сейчас времени нет, да и все равно я для себя занималась, а не профессионально.

– Теперь понятно, почему ты так вчера здорово танцевала, – сказал я.

– Спасибо, но раньше я лучше могла, – ответила она смущенно, отведя взгляд на какой-то предмет слева от меня.

До прихода Рэма мы без перерывов общались друг с другом, и выяснилось, что у нас много общего. Одна и та же музыка, одинаковый вкус к кино и даже есть несколько общих знакомых, с которыми редко общаемся.

Минут через сорок, как вернулся Рэм, в магазин стали приходить покупатели и мы приступили к работе.

Вечер был обычный, кроме одного момента. Из окна нашего магазина можно было увидеть закат. Он был кроваво-огненный, который так и притягивал к себе и завораживал. Будто от кисти художника все облака окрасились, в разные цвета: алый, оранжевый и слегка розовато-голубой. Такого пейзажа я ни разу не видел.

Рабочий день мы закончили в начале десятого. Ближе к закрытию к нам пришел молодой человек с просьбой, чтобы мы отправили его гитару на диагностику и выявили неполадки. Рэм пообещал, что к завтрашнему вечеру все будет готово.

Попрощавшись с Рэмом, я спросил у Лунэсс, не против ли она, если я ее буду провожать до дома каждый раз, на что получил положительный ответ, чему был очень рад.

***

Утро следующего дня, пролетело у меня очень быстро, так как я проспал. Не знаю почему, но будильник не сработал в нужное мне время. Взял и не сработал, и никакой выдумки. Из-за этого мне пришлось быстро кушать и надевать на себя первую попавшуюся одежду, чтобы успеть на пару к мистеру Капсону.

Как я ни старался, все же не успел войти в аудиторию до звонка. На часах было 9:05. Если бы был другой предмет или другой преподаватель, то никогда не переживал бы так. Я аккуратно постучал в дверь и вошел в аудиторию, заполненную одногруппниками.

Вдруг он не заметит, – подумал я. – И в этот самый момент мистер Капсон сразу обратил на меня внимание и сказал проходить, садиться и записывать новую тему. Эта лекция была не такой интересной, как предыдущие, и честно говоря, я больше отвлекался на то, что сказать мистеру Капсону по поводу моего опоздания на его пару.

Когда прозвенел звонок, и все вышли, я подошел к нему и хотел принести свои извинения, но он опередил меня.

– Знаешь, когда я был в твоем возрасте, я тоже иногда опаздывал на занятия, а иногда вовсе прогуливал и пытался в свое оправдание сочинить какую-нибудь чудесную историю, где не лежала бы на мне никакая ответственность за мое опоздание. И один учитель мне как-то сказал, что если бы я сказал правду, а не придумывал глупости, то ко мне отношение было бы другое, – рассказал мне мистер Капсон с поучением.

– Я правда сегодня проспал из-за того, что не прозвенел будильник. Не могу понять. Как? Всегда слышу его. Он очень громкий. Сосед иной раз даже может проснуться от него, – сказал я.

– Может ты просто не завел его? – ответил мне преподаватель с улыбкой на лице.

Точно. Я, когда проводил Лунэсс, отправился в общежитие и сразу лег спать, чтобы не проспать его занятие и не завел будильник. Оплошал.

– Не знаю, – ответил я мистеру Капсону, так как не хотел, чтобы он во мне увидел безответственного человека.

– Ничего страшного, со мной такое же бывало.

Остальные две пары у нас прошли в другом корпусе, что было непривычно, но удивлением для меня стало то, что я встретился там с Лунэсс.

– Привет, Лунэсс.

– Привет, Джон.

– Все-таки мы пересеклись в университете, – сказал я, смеясь.

– Да, – ответила она, улыбаясь. – Передай, пожалуйста, Рэму, что я сегодня позже приду. Мне поставили четвертую пару, из-за того, что преподаватель уезжает куда-то завтра и поэтому перенес занятие на сегодня.

– Да, хорошо, я передам.

После прозвенел звонок, и мы больше не виделись до работы.

Как я обещал Лунэсс передать Рэму то, что она задержится сегодня, так и он провел диагностику и исправил неполадки с гитарой молодому человеку, который приходил вчера. Выяснилось, что несколько ладов нужно было отшлифовать и поменять один колок, который слабо держал строй третьей струны. За работу парень нас поблагодарил и сказал, что будет рекомендовать своим друзьям-музыкантам наш магазин.

Посетителей становилось все больше с каждым днем. Скрипки и гитары были самыми часто покупаемыми инструментами. Однако, сегодня к нам пришла девочка и хотела купить укулеле. Мы показали ей несколько вариантов, которые у нас имелись, и она купила инструмент белого цвета.

После работы, мы договорились с Лунэсс о вечерних прогулках на выходных в парке, так как рабочий день у нас был сокращенный. Проводив ее домой, она еще раз поблагодарила меня, что я передал ее слова Рэму, и пошла к себе в маленький съемный домик, закрывая дверь, помахав мне «пока».

Вроде ничего такого, но почему-то с ней, все казалось необычным.

***

То, что в выходные у меня не было пар, и был сокращенный день на работе, не означало, что я могу спать, сколько захочу. Раз нет пар, значит, нужно раньше идти на работу.

Обычно я надеваю классические брюки, туфли и рубашку светлого цвета на работу, но так как мы договорились с Лунэсс о вечерней прогулке, я не знал, как мне одеться. Рэм не говорил нам о стиле одежды на работе, но все же я не решался прийти в непристойном виде. Придется сказать Лунэсс, что зайду переодеться после работы. Ничего страшного, времени много это не займет.

Как всегда, я пришел позже нее на работу и, соответственно, позднее Рэма. И как им удавалось прийти раньше меня?

В выходной день, как я и предполагал, было больше покупателей, нежели чем среди недели. По большей части, всем нужны были не сами инструменты, а дополняющие к ним: струны, шнуры, медиаторы, каподастры, масла для очистки грифа. Были покупатели, которые заходили просто узнать стоимость того или иного инструмента или же, как одна женщина сделала заказ на цифровое фортепиано, которое должно было прийти на следующей неделе, приблизительно, в среду.

Был еще один странный мужчина, который громко разговаривал, даже можно сказать, что кричал и доказывал, что мы испортили этим магазином бар, который был раньше на этом месте. Это вызвало у меня удивление, потому что за все то время, которое я находился в этом городе, в этом помещении находился ломбард, бара же никакого не было.

Нам с Рэмом все же удалось вывести этого мужчину из магазина, а то он мог и сломать в зале что-нибудь.

Как и положено для сокращенного дня, мы закончили не в 21:00, а в 19:00, что не могло не радовать, хотя работать мне нравилось, но провести время с Лунэсс, желание было больше.

– Лунэсс, ты могла бы подождать меня возле общежития, я бы переоделся, и мы бы пошли гулять? – спросил я ее.

– Конечно, подожду. А на каком этаже ты живешь?

– На третьем, вместе с Мэтом, я тебе про него рассказывал.

– Да, я помню.

Дойдя до общежития, я попросил ее подождать меня за углом, чтобы не пошли никакие слухи.

Стоял сентябрь, и нужно было пользоваться моментом, а именно теплыми днями, чтобы не надевать на себя кучу одежды. Поэтому я переоделся только в синюю клетчатую рубашку и в светлые джинсы.

– Куда ты собрался? С друзьями своими? Но что-то не похоже. На работе ты уже был. Родители приехали твои? – спросил меня Мэт.

– Ни то и ни другое, просто прогуляться. Хорошая погода за окном.

– Согласен. Только ты раньше не замечал ее, тебе подавай дождь и серость. Ладно, не говори, у каждого должны быть свои тайны.

– Спасибо, увидимся, – ответил я.

– Удачи.

Когда я вышел, Лунэсс рассматривала цветы, которые росли на клумбах. Названия этих цветов я не знал, но признаться, они были красивы и вкусно пахли.

У входа в парк, стоял небольшой фургон с сахарной ватой, которую я купил нам. Не успев положить ее в рот, она уже таяла и спустя минуты три уже закончилась, словно вовсе ее не было. По всей площади парка стояли разнообразные аттракционы: для маленьких детей, например, разные фигурки животных кружились по кругу, на которых можно было сидеть; для среднего возраста, такие как, колесо обозрения или комнаты смеха и страха; и для взрослых – американские горки или механизмы, где можно было проверить на силу свой вестибулярный аппарат, на один из которых меня звала Лунэсс, но я отказался, сославшись, что после сахарной ваты лучше не идти. После мы прогулялись по набережной, где в речке плавали утки, которых мы покормили хлебом, купив его в ларьке. Одна из них нам больше всего понравилась, коричнево-серая с черным пятном на правом боку. Ей мы старались больше кидать еды, чем другим, и нам показалась, что она нам говорила: «Спасибо», когда кивала головой.

Мы провели вместе полтора часа, которые пролетели словно миг.

И почему, то, что нам приносит радость, длиться мгновение, а что печалит, может продолжаться всю жизнь?

– Знаешь, – начала говорить Лунэсс, выходя из парка – за то время, которое я нахожусь в этом городе, практически не гуляла, только когда ездила домой, и там проводила время с подругами.

– Если честно, я тоже, – ответил я, после чего пошел ее провожать до дома.

***

Что непредсказуемо, так это погода. Вчера было тепло, светило солнце, пели птицы, сидя на ветках деревьев, маленькие дети бегали и играли в догонялки в футболках и шортах, а сегодня хоть надевай куртку с шапкой и сиди дома под одеялом. За ночь город стал другим. Не было ни смеха, ни разговоров, ни пенья птиц, будто сильный ветер унес с собой все это куда-то в другое место, оставив после себя одну лишь пустоту. Я переживал, что наша вторая прогулка с Лунэсс на этих выходных может сорваться, и придется ждать более благоприятной и теплой погоды, чем сегодня. Но какая бы погода не была, на работу идти все равно нужно.

Как только я вошел в магазин, Рэм позвал меня на склад помочь ему там разобраться. А если кто-нибудь пришел бы из покупателей, то Лунэсс нам сказала бы об этом.

Мы стали собирать пустые и ненужные коробки, чтобы потом их выкинуть, после подготовили место для новых инструментов, которые должны были прийти на следующей неделе.

– Рэм, можно задать вопрос? – спросил я с небольшой осторожностью. Мне стало интересно, а чем он занимался до этого. В том плане, кем работал.

– Да, конечно, спрашивай, что хочешь.

– А чем ты занимался до того, как открыл музыкальный магазин?

– По специальности я, вообще, бухгалтер, и пока я учился, как и ты сейчас, работал консультантом в музыкальном магазине. Когда отучился, то устроился по специальности на одно предприятие. Работа мне не понравилась, сидишь на одном месте, считаешь, проверяешь, сводишь. Когда учился, тоже скучновато было, но совмещая это с работой в магазине, справлялся как-то, а когда устроился, оказалось, что мне этого не хватает – музыки. После двух с половиной лет работы бухгалтером я уволился и, вот, открыл свой магазин. Деньги на открытие взял в долг у знакомых, – рассказал Рэм. – Возможно, на той работе я заработал бы больше, а может и нет, но удовольствия я не получал бы точно.

Я хотел уже спросить, как понять, что именно нужно человеку, или как это нужное найти, но в этот момент нас позвала Лунэсс, сказав, что пришел покупатель, который желает приобрести гитару.

Каждый раз, когда кто-то хотел купить гитару, я переживал, а вдруг купят ту, которая мне нравится больше всего.

На мое счастье, этому мужчине средних лет нужна была электрогитара с комбоусилителем.

Вместе с Рэмом мы подобрали все, как и хотел наш покупатель, и оформили покупку.

До конца рабочего дня было несколько человек, и из них двое купили себе: один синтезатор, а другой чехол для акустической гитары.

Погода стала еще противнее, настолько, что даже не хотелось выходить в ее объятия. Холодный сильный ветер срывал головные уборы у прохожих, унося их за несколько десятков метров от их владельцев. В связи с этим, я хотел обсудить с Лунэсс, как поступим с нашей прогулкой.

– Да, погода не для прогулки, – сказала она. – Переносить тоже не хочется. Может, ко мне в гости зайдешь, если тебе потом удобно будет идти в общежитие?

Я на мгновение оробел от этого предложения, что даже не смог сразу подобрать слова, чтобы ответить, но после все же выдал какое-то несуразное предложение.

– Да, мне будет удобно, давай так и сделаем, я не против, конечно нет, да, меня все устраивает, да, без проблем.

Лучше бы просто кивнул, чем так отвечать, будто меня заклинило, как робота.

Домой к ней мы дошли не быстро. Ветер замедлял наши шаги, несмотря на все наши старания ему сопротивляться.

Домик, что снаружи, что внутри был не большим, но очень уютным. Почти все стены были в голубоватом оттенке. В гостиной, прислонившись к боковой и задней стене, стоял книжный шкаф, забитый полностью книгами, большими и маленькими на разные темы и разных жанров. Возле него стоял среднего размера телевизор, а сбоку от него висела картина, на которой был изображен рассвет и пастух на зеленом лугу в горах с овцами, а посередине комнаты расположился симпатичный диван с красивым узорчатым покрывалом на нем. Здесь, скорее всего, Лунэсс и спит, ведь больше негде, – подумал я про себя. – На кухне было все самое необходимое, все кухонные принадлежности, но как только я туда вошел, в глаза бросилось огромное окно, в котором можно было увидеть все, что происходит, как вблизи дома, так и вдали.

Лунэсс предложила выпить чаю и поиграть в игру, в которой нужно было подбрасывать игральный кубик и по выпавшему числу ходить по клеткам. Выигрывал тот, кто первый добрался до финиша. Мы сыграли раза четыре и все разы я проиграл. То маленькие числа выпадали, то я попадал на клетки, которые меня возвращали в начало. В общем, игра мне эта не понравилась. Лунэсс же больше всего испытывала радость, смотря на мое лицо, когда мне приходилось начинать с самого начала, когда я уже прошел половину пути. Это было несправедливо, что какая-то нарисованная обезьяна с лестницей указывала мне спуститься на тридцать клеток назад.

После мы выбрали книгу со стихотворениями и читали их в разных ролях. Например, Лунэсс мне говорила, открыть тридцать седьмую страницу и прочитать стихотворение, будто я самый счастливый человек на свете или, словно, у меня заложен нос и охрип голос.

Как пролетели три часа, мы не заметили. Казалось, что мы только что зашли с улицы, где сопротивлялись порывам ветрам, отвоевывая каждый метр дороги, к ней в домик.

Попрощавшись с ней, я пошел к себе «домой» один по пустой дороге. Ветра уже не было, но чувство одиночества меня сопровождало до самой двери, пока я снова не встретился с Мэтом.

***

Сегодняшний день обещал быть интересен тем, что с этой недели, как говорил Рэм, на работу должен был выйти Оливер – тот странный мужик. Может он, на первый взгляд, только такой мутный, независимый и чудной, а на самом деле, если с ним получше познакомиться и пообщаться, то окажется неординарной личностью. Хотя, первое впечатление – самое верное, как говорят. Сегодня, как раз на нем я и смогу проверить эту поговорку.

Вы когда-нибудь были в ситуации, когда вокруг вас туман, что на расстоянии вытянутой руки не видно ваших пальцев, а свет в окнах или лампочки в фонарях еле-еле просвечиваются сквозь эту пелену дыма, и рядом постоянно слышен непонятный, противный, заедающий звук? Если нет, то вам повезло, не то, что мне. Это я так описал свою пару по муниципальному праву. Преподавателю не только нас удалось погрузить в тихий и раздражающий временами звуками сон, но и вошедшего в кабинет другого преподавателя с кафедры. Прямая осанка, уверенный взгляд, решительный настрой – все пропало, после нескольких фраз Хрола Пута. Не то, чтобы его речь была как у робота – это, словно, скрипящая от ветра старая разламывающая дверь, у которой снизу, почти пробита дыра, от постоянных открываний ее ногой.

Днем улица наполнилась крохотными жизнями, которые встречались мне по пути на работу. Ни смеха, ни печали, ни радости, ни злобы, ничего я не видел, в идущих мне навстречу людях, будто все они были зомби, направляющиеся не понятно куда и, не понятно, откуда взявшиеся.

Все в магазине уже работали и обслуживали покупателя, а я как уже было заведено, пришел последним на работу.

– Всем привет, – поздоровался я.

Лунэсс с Рэмом мне ответили дружелюбным приветом, а Оливер же сказал: «Этот малый с нами работает? Вот так новость! Придется его хорошенько обучить этому делу».

От этих слов я остолбенел, Рэм говорил, что он обсуждал с ним все и предупредил меня и его, что мы будем работать вместе.

– Оливер, я тебе тогда про него сказал, что вы вдвоем будете работать, – высказался Рэм.

– Я думал, ты пошутил насчет него. Он больше похож на неуверенного школьника, который боится получить пару по математике. Ух, ненавижу математику, ты, скорее всего, тоже, – сказал Оливер, подмигивая мне.

Мне стало обидно, и я начал немного злиться из-за того, что обо мне так думали.

– Оливер, перестань. Лучше преподай ему несколько уроков, – сказал Рэм уже более спокойно.

– Ладно, пошли со мной, пообщаемся, – сказал Оливер и направился к гитарам.

Я хотел остаться и поговорить с Рэмом о сложившейся ситуации, но по его взгляду и действиям было видно, что он не намерен сейчас о чем-либо разговаривать, так как был занят с какими-то документами. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме того, как подойти к Оливеру, хоть я не особо хотел этого.

– Рассказывай. На чем умеешь играть? – начал разговор с вопроса Оливер.

– Я? Ни на чем не умею, – смутившись, ответил я.

– Как же ты можешь работать в музыкальном магазине и не уметь ни на чем играть? Это все равно, что писать книгу, не зная, о чем она будет, – ответил он.

– Я знаю, как и что устроено, и могу продать. Уже есть опыт, – ответил я со слегка задетой гордостью.

– Хочешь сказать, что за полторы недели ты все выучил и все узнал? А как натянуть заново струну, которая порвалась ближе к порожку? А как повлияет на звук смена порожков на другие? А как настроить любой инструмент на слух? А как за ним ухаживать? А если покупатель, попросит тебя сыграть на нем, чтобы послушать, как он звучит, ты что будешь делать в таком случае, если не умеешь?

Оливер задавал еще очень много вопросов, на которые я не знал ответов. Надеюсь, в тот момент щеки не покраснели, а то я точно был бы школьником, который боялся бы получить пару по математике.

Через несколько секунд в магазин зашло сразу несколько покупателей, которые спасли меня от разгрома Оливера, за что я им был очень благодарен в душе.

Остаток дня прошел спокойно, но я все равно не мог отойти после того разговора с Оливером. Я ходил будто заколдованный. Как к нему подойти и попросить, чтобы он мне все это рассказал, чтобы я всему научился?

Уходя из магазина, я заметил его отсутствие, на что Рэм сказал, что он ушел немного раньше, когда я беседовал с Лунэсс. Я мог поспорить, что он точно мимо нас не проходил, и это могла подтвердить Лунэсс, но на сегодня я решил закончить битвы споров, хватило дня.

Отходя от магазина, мы с Лунэсс услышали красивую, но очень тихую мелодию, которая была способна заставить задуматься о чем-то прекрасном и добром. Не поняв, откуда идет эта мелодия, мы пошли домой, точнее она домой, а я в общежитие.

Бывает, ложишься в постель, укутаешься одеялом, положишь руки под подушку – удобно, если, одним словом, а уснуть не получается, вот никак и все. Мысли так и говорят тебе, что рано еще, подумай о дне, помечтай о чем-нибудь, и им все равно, что ты устал, что хочешь спать, они сильнее, и потому стоят на своем. Сначала на правом боку, потом на левом, на спине, на животе, перевернув раз пять подушку, развернув одеяло, завернув, походив по комнате, сделав все возможное, ты сдаешься и начинаешь думать, что же такое ты натворил, что мысли тебя так и проклинают в этот вечер, побеждая сон.

Лунный свет слегка пробился в нашу с Мэтом комнату сквозь густые красно-желто-зеленые деревья, отчего на всем полу и кроватях были светлые точки, которые двигались вслед за листьями, которые покорялись веткам, а они в свою очередь ветру.

В голове мысли: «Оливер… Не должен я был так себя вести. Зачем я злился на него, ведь он прав. Я проработал всего лишь полторы недели, а возомнил, что знаю все».

Глаза сами начали слипаться, голова тяжелела с каждой секундой, я уже не контролировал свое состояние, прогрузившись в сон.

***

Выспаться? Не знаю, какой студент дружит с этим словом, но точно не я и точно не в эту ночь. В университет нужно было идти к первой паре, и это не могло никак обрадовать.

Все вокруг тянулось очень медленно. Обычная машина, казалась, длинным лимузином, натянутая нить для сушки белья – канатом, который обычно висит в спортивном зале от самого потолка до пола и всем мешается, потому что никто на нем не занимается. На самом деле все было обычным, это я волочил ноги так, как будто на мне сверху было пятьдесят килограммов веса. А, ведь, занятия будут на четвертом этаже, и задача добраться до нужной мне аудитории показалась вовсе невыполнимой.

До конца третьей пары я все-таки окончательно проснулся и мог существовать в этом мире в нормальном времени, а не как утром.

Лунэсс на работе не было, что меня очень удивило. Рэм же сидел за столом в замке из бумаг, которые все время перекладывал и что-то писал, а со склада раздавались какие-то звуки, которые издавал Оливер. Но что там делать? Мы тогда с Рэмом все убрали и подготовили место к привозу новых инструментов.

Подходя к складу, я услышал ту же мелодию, что и вчера вместе с Лунэсс. Неужели ее играет Оливер? Может постучаться? Или тихонько войти?

Я аккуратно открыл дверь и хотел встать у стены, чтобы посмотреть со стороны на него, но музыка внезапно оборвалась.

– Хей, ну, что ты там так шумишь, тише нельзя было войти? Ты бы еще постучался в нее и сказал: «Извини, не помешаю ли я?».

– Э…а я, хотел послушать, вы ли это играете или нет, – ответил я растерянно.

– Хочешь послушать, возьми стул и садись.

– А если там покупатели придут? Рэм занят, а Лунэсс…

– Если кто-то придет, то мы услышим. От того, как ты вошел в магазин, я от неожиданности чуть гитару не выронил, будто кто-то вломился, ударив ногою дверь.

Я сидел словно парализованный. При первой встрече он показался мне странным, но приветливым, не то что сейчас грубым и вспыльчивым. Но все мои мысли сразу же растворились в мелодии, которую он начал играть. Словно это был дождь, как в тот вечер с Лунэсс. Сначала медленно, потом быстро, темп менялся именно в тот момент, когда это было необходимо, и музыка сама просила увести ее в другое направление. Мелодия была легкой, скользящей по темному складу. Она проникала в сердце, заставляла все тело покрыться мурашками и о чем-то на мгновение задуматься, а потом проститься навсегда, как с каким-то человеком, с которым больше никогда не увидишься.

– Это было здорово, – сказал я, когда Оливер закончил играть.

– Да, знаю, самому очень нравится. Обычно я ее играю, когда у меня хорошее настроение или все наоборот плохо в жизни.

– А сейчас у вас что?

– Не видно что ли хорошего настроения у меня? Ты сейчас думаешь, что я на тебя накричал и обвинил в том, что ты мне помешал играть? Хах, это я специально. Интересно было, останешься ли ты послушать или нет.

– А сложно научиться играть такое? – спросил я после нескольких секунд замешательства.

– Эту мелодию? Не знаю, я ее сам придумал, кроме тебя ее никто не слышал. Я за три вечера выучил. Тебе, скорее всего, месяца три или четыре точно придется учиться, так как ты не умеешь вообще играть.

– А вы можете меня…

– Перестань обращаться на «вы», я не такой уж и старый. Ладно?

– Хорошо. А ты можешь меня научить это играть?

– Научить…сложно тебе придется, много времени потребуется, как я сказал, месяца четыре, не меньше. И еще, тебе нужно иметь свою гитару. У меня одна только осталась, а с витрин брать нельзя, покупатели потом не купят инструмент, на котором до них уже играли.

– А какую мне взять лучше?

– Ты вчера говорил, что знаешь все, что сейчас то «занезнал»? Ладно. В тот день, когда я в первый раз пришел сюда, ты стоял в углу рядом с гитарами и смотрел на одну из них. Вот она очень хорошая, но и стоит немало, а пока, лучше другую возьми, недорогую. Мелодия будет не намного хуже звучать, а для учебы подойдет отлично.

Первым делом я пошел, нет, побежал смотреть себе гитару. Нашел «Colombo» – красивая черная и недорогая. Если Рэм мне заплатит раньше времени, то я смогу ее купить, надо с ним об этом поговорить. Конечно, я не сильно в это верил, ведь, проработал всего ничего, а уже зарплату хочу попросить. Того, что тогда заработал, когда ему помогал все расставлять, не хватало, а вот зарплата как раз бы мне помогла.

– Рэм, у меня к тебе просьба есть, – начал я.

– Да, давай, говори, – ответил он, оторвавшись от бумажек.

– Мог бы ты мне выдать зарплату раньше? Да я знаю, что еще рано, мне просто очень нужно. Я хочу купить гитару, а мне не хватает.

– Гитару? Дай угадаю, а учиться будешь у Оливера?

– Да, он мне сыграл одну мелодию, и мне захотелось научиться.

– После одной мелодии?

– Да. Я знаю, что это странно, но ты же иногда идешь уже к выходу в магазине и замечаешь какую-то вещь, о которой не думал или не собирался покупать, но по какой-то причине ты покупаешь ее. Вот у меня также.

– Сколько тебе не хватает? – спросил Рэм, оценивающим меня взглядом.

– Пол зарплаты. Я «Colombo» хочу купить.

Рэм замолчал. Уставился на меня и задумался о чем-то.

– Бери так ее и играй. Это тебе благодарность за твою работу и на новогодние праздники от меня подарок будет.

– Правда? – спросил я удивленно и радостно одновременно.

– Да. А зарплату в срок получишь. И не проводите все время на складе, а то, кто работать будет. Все, можешь идти, там сейчас к нам зайдут вроде, – ответил Рэм, показывая мне возможных покупателей через стекло магазина.

– Спасибо большое, – сказал я и пожал ему руку с таким воодушевлением, с каким не жал никому никогда в жизни.

С Оливером мы договорились, что начнем с завтрашнего дня и будем заниматься, когда у меня будут «окна» между занятиями, на выходных, после работы на один час и во время работы, когда никого не будет, а в остальное время самостоятельно все буду повторять и учить.

Нужно будет рассказать обо всем Лунэсс, вот она обрадуется этому. – Промелькнула в моей голове первая мысль от радости, но после нескольких секунд появилась и другая. – Ей же тогда придется ждать меня, чтоб пойти погулять в выходные дни, а в будни она будет возвращаться домой одна. Надо с ней это обсудить.

Лунэсс пришла через полчаса, и пока не было покупателей, я решил ей все рассказать. Она была в восторге, даже больше, чем я сам. Также она сказала, что нам повезло с начальником, и Оливер, значит, хороший музыкант, а насчет выходных, мы решили, что я буду к ней приходить после часа занятий с Оливером. День за днем погода становилась суровей, и можно было с легкостью простудиться, поэтому лучше находиться в тепле.

Остаток рабочего дня я наблюдал, как Оливер рассказывает про инструменты покупателям, так по-доброму и с теплотой, словно речь шла не о вещи, а о живом человеке, который ему помог в трудный период жизни. И это, скорее всего, было самое важное отличие между нами. Наверное, это он имел в виду, когда говорил, что я не знаю ничего про инструменты.

На улице было холодно и темно, когда мы закончили работать. Свежий воздух проникал в мои легкие и словно освежал внутри меня все. Лунэсс же стало прохладно, и она попросила пойти побыстрей.

Второй вечер подряд я не мог быстро уснуть. Предвкушение того, что ты хочешь попробовать, чего никогда не делал, брало верх над сном, который уже второй раз проиграл в битве с мыслями.

***

Какое счастье, когда сосед, с которым ты живешь, уезжает на неделю домой. Целая неделя тишины перед сном и возможность учиться играть на гитаре в его отсутствие, если Оливер даст мне задания.

Если нести сюда гитару, то нужен чехол. Неудобно у Рэма снова просить, придется купить на свои деньги, – посетила меня мысль по дороге в университет.

День в университете прошел спокойно, товарищей моих так и не было, скорее всего, скоро вообще перестанут ходить. С одной стороны, если им не нравится здесь находиться, то зачем ходить? А с другой, кем они станут и найдут ли свое призвание, если их ничего не интересует. Или может они уже все нашли, а мне не сказали?

Чуть подпрыгивая на каждом шаге, улыбаясь, идущим навстречу людям, я думал только об одном, – поскорее бы начать заниматься с Оливером. Да, я не знал, как будут проходить занятия, что я буду делать и как, но предвкушение занимало все пространство в голове, и другие мысли просто не могли возникнуть, для них просто не было места.

Работа сегодня получилась объемная, много покупателей, заказов, так что времени на занятие просто не было. С Лунэсс мы договорились, что после работы она пойдет домой, а я приду к ней после урока.

С Оливером мы начали заниматься за пятнадцать минут до закрытия, так как никого не было, и решили, что лучше зря время не терять, тем более нужно было сделать самое главное – установить новые струны на мою гитару под меня. Это означало, что необходимо подобрать толщину струн, на которых мне будет комфортно играть. С этого мы и начали мое обучение. Если при игре порвется струна или же, когда они все придут в негодность, или будет плохой звук, то нужно уметь заменять их на новые. В первый раз я делал все вместе с Оливером, который показывал мне, как правильно все настроить и натянуть. В следующий раз справлюсь сам, ничего сложного, как оказалось, нет.

– Сначала я тебе сыграю легкую мелодию, которую ты будешь после учить. Она разовьет у тебя растяжку пальцев и ритм. Предупреждаю сразу, нужно будет много приложить усилий, чтобы она получилась такой, как у меня. Поначалу будут болеть пальцы, в том месте, где ты будешь ими зажимать струны, где-то с месяц, а дальше пойдет куда лучше и веселее, – усмехнулся Оливер. – Возьми правильно гитару, чтобы тебе было удобно, ничего не мешало, и смотри, как я буду играть. Память для музыканта очень важна. Когда у него тур или концерт, он должен помнить все партии на гитаре или на клавишах, или по вокалу, в зависимости от того, кто и чем занимается. Ее ты тоже со временем разовьешь.

После этого вступления Оливер сыграл мне мелодию. Она была короткой, веселой, возможно, взята из какой-то детской песни, но я еще не понимал, как я смогу это повторить и запомнить.

– Что скажешь? – спросил меня Оливер.

– Веселая. Может поднять настроение. Но я думаю, что она сложная, – ответил я.

– Сложная? Хах, что тогда говорить про мою мелодию, которую ты хочешь выучить? Невозможно? Расслабься, ничего нет невозможного. Много попыток и тебе все удастся, и, конечно же, должно быть желание, – сказал Оливер.

– Я готов.

Последующие пятьдесят минут Оливер показывал мне поэтапно, как зажимать струны левой рукой, на каком ладу, как переставлять пальцы, чтобы было удобнее и быстрее. А про правую руку объяснял, какой палец, за какую струну отвечает. Большой палец за 6, 5, 4, указательный за 3, средний за 2, а 1 струну, каким удобнее: или безымянным, или мизинцем. С перестановкой аккорда менялся и бас. Бас это 4-6 струны. Я еще плохо улавливал, почему где-то нужно играть 5, а где-то 4, но Оливер сказал, что со временем пойму и стану играть, не задумываясь, какую струну мне нужно будет извлекать.

– На сегодня все. Час истек, если хочешь, можешь остаться здесь и пробовать играть, ключ тебе оставлю, закроешь только все тут, – предложил мне Оливер.

– Нет, я домой к себе пойду, то есть в общежитие, у меня сосед съехал, там удобнее будет, да и после одиннадцати часов меня не пустят.

– Ох, эта учеба, ну ладно, давай. Завтра покажешь, как все запомнил.

С Оливером мы попрощались, а Рэм пробил мне на кассе чехол, который я взял под свою гитару. Не самый дорогой, да, и на дорогой у меня денег нет, просто удобный.

После я отправился к Лунэсс, взяв в руки свою первую гитару в черном чехле. На улице начало уже заметно холодать, и я подумал, что завтра нужно будет одеться потеплее, а то болеть вовсе не хочется.

Когда Лунэсс открыла мне дверь, она не была похожа сама на себя, сильно уставшая и измотанная.

– Что с тобой? – спросил я обеспокоенно.

– Что-то голова заболела, сейчас пройдет. Как у тебя все прошло?

– Может, тогда чаю выпьем, расслабишься, отдохнешь, а я тебе расскажу.

– Хорошо, давай сделаю.

Во время нашего разговора Лунэсс не отводила от меня глаз. Ей было интересно, и я это видел, но также видел и то, что с ней что-то не так.

– Тебе не стало лучше от чая? – спросил я.

– Если честно, то нет. Спать захотелось.

– Тогда иди укладывайся, а я приберусь тут, и не возражай, я сам справлюсь.

Хоть я и не любил убираться, но деваться было некуда, живя в общежитии, за меня никто не будет делать мою работу, а у Лунэсс тем более, ей нужна сейчас помощь.

Уложив ее спать, я закрыл за собой дверь дубликатом ключей, которые она дала мне для удобства.

Сейчас она поспит до утра, и все будет хорошо, просто переутомилась и переволновалась за меня, – идя к себе «домой», успокаивал я сам себя, не заметив, как оказался в своей комнате.

То, что Оливер мне показывал и объяснял, половину я забыл, и это очень меня огорчило, но я решил повторить то, что помнил, чтобы сегодняшний час занятий не прошел зря.

Пальцы меня не слушались как на левой, так и на правой руке. Ритм был не тот, звук не тот, вроде все делал то же самое, что на занятии, но получалось вовсе не так, как нужно. Спустя двадцать минут подушечки пальцев начали жутко болеть, невозможно было зажать какую-либо струну кроме первой, которая легче всего зажималась, из-за того что была самой тонкой. Часы показывали одиннадцать с четвертью часа, что означало – пора ложиться спать, чтобы не проспать завтра первую пару.

***

Второй парой у меня стоял предмет в другом корпусе, в котором мы с Лунэсс могли пересечься и пообщаться, но почему-то ее не было со своей группой.

– Извините, вы не видели Лунэсс? – поинтересовался я у двух знакомых из ее группы.

– Нет, может, позже придет. Это первая пара у нас, – ответили они мне.

После этого я немного успокоился и зашел в аудиторию, где принялся вспоминать, что и как вчера вечером играл на гитаре.

Придя на работу, я увидел, что Лунэсс не было. Может, я неправильно запомнил ее расписание и сегодня у нее больше пар, чем у меня? – подумал я и пошел здороваться с Рэмом и Оливером, которые разговаривали между с собой рядом со складом.

– Привет всем, – поздоровался я, подходя к ним.

– О, привет, юный музыкант, как твои пальцы – болят? – спросил Оливер, подшучивая.

– Здравствуй, Джон. Ты не знаешь, где Лунэсс? Она должна уже быть на месте, – сразу же начал говорить Рэм после Оливера.

В голове у меня перемешались вопросы, из-за чего получился непонятно-смутный ответ.

– Да, вроде нет, вчера только немного болели… Я не знаю, где она, и в университете ее не видел, может что-нибудь случилось?

Оливер промолчал, так как понял, что что-то произошло, и гитара подождет. Рэм же попросил позвонить ей на домашний телефон и спросить, в чем причина ее отсутствия.

Позвонить? Но я не знаю ее телефона, я даже об этом не догадался спросить у нее.

– Я не знаю ее номера, – сказал я.

– Посмотри в тетради за кассой, там должен быть записан ее номер, – ответил Рэм.

Мои пальцы путались при наборе номера, я хотел сделать все как можно быстрее, но получалось только медленнее. Что же могло случиться?

Гудки…

– Она не берет телефон. Может, я быстро схожу к ней? Туда и обратно. Узнаю в чем причина. Она недалеко отсюда живет, – сказал я, запыхаясь, хоть и не делал никаких физических упражнений.

– Хорошо, давай. Только быстро, а то на кассе никого нет. Я занят с документами, а Оливер не может работать один за всех.

Быстро надев на себя ветровку, я побежал к дому Лунэсс, перебегая через дороги, по которым часто ездят машины, не соблюдая правила движения, но меня это нисколько не беспокоило, я был озабочен только ею и о своей безопасности даже не думал.

Через пять минут я уже стоял у ее дома. На мои постукивания в дверь не было никакой реакции. Что же делать? Куда она могла пропасть? Слишком долго мне нельзя задерживаться, на работе Рэм ждет. Пока все это проносилось в голове, я засунул руки в карман, чтобы хоть как-то успокоиться от нервов и неожиданно для себя нащупал ключи, те самые, которые Лунэсс вчера дала от ее дома. Зайдя в дом, я увидел, что ее обувь как стояла у входа, так и стоит, значит, она никуда не выходила. Лунэсс лежала на кровати и что-то бормотала. Я принялся тормошить и звать ее, чтобы разбудить, но у меня не получилось. Потрогав лоб, я почувствовал, что он был очень горячий. Я позвонил в скорую помощь. Там мне сказали, что доктор скоро приедет. Затем я сообщил Рэму о сложившейся ситуации, на что он ответил, что как только я освобожусь, чтобы сразу возвращался на работу.

Доктор прибыл спустя десять минут после звонка, чему я был очень рад, поскольку, обычно их приходится долго ждать. Осмотрев Лунэсс, он выписал лекарства и дал рекомендации, чтобы теплее одевалась в следующий раз, а то так можно и воспаление легких получить, а не обычную простуду.

Во время осмотра Лунэсс проснулась, но не понимала, что происходит, будто это был реалистичный сон для нее. Она выпила лекарство, которое дал ей доктор от температуры. После чего я уложил ее обратно спать, немного проветрив комнату, чтобы был свежий воздух. Перед уходом на работу я решил оставить ей записку на кухонном столе.

Привет. Лунэсс, не пугайся, все хорошо. Это я, Джон, приходил к тебе домой, открыв дверь ключами, которые ты мне вчера дала, и вызвал доктора. У тебя был жар. Не волнуйся, к вечеру тебе должно стать лучше, и ты пойдешь на поправку. После работы зайду к тебе. Время пролетит быстро.

Устроившись на работу консультантом, я думал, что это будет самая лучшая работа, которую я мог только найти. Это так и было, но не в этот день. Рэм не предупредил никого, что в нашем магазине будут скидки до конца этой недели, поэтому сегодня пришло много покупателей, и мне пришлось учиться стоять на кассе и пробивать товары, давать сдачу, отвечать на вопросы про гарантию, про будущие скидки, про дополнительное оборудование, про номер телефона нашего магазина, про наш распорядок работы в будние дни и в выходные. Все это было написано на двери, где каждый мог подойти и получить всю нужную информацию, но нет, приходилось самому все рассказывать. И как с этим всем справляется Лунэсс каждый день, я не представлял, поскорее бы она выздоровела. Прошло всего три часа, а я уже был измотан, хоть просто общался с покупателями и ничего более.

В семь часов вечера в магазине было два покупателя, которые присматривали себе акустическую гитару и клавиши и пока они были заняты, Рэм подошел к нам с Оливером и сказал: «Друзья, я удивлен, что все люди, которые сегодня здесь были и будут до конца этой недели, кроме вас, работников, заметили объявление о скидках. Один постоянно ходит на склад и играет на инструментах блестящую и великолепную музыку, но было бы здорово, если ты также уделял бы внимание и работе, Оливер. А ты – Джон, молодец с сегодняшней работой справился неплохо, но ты так погружен в себя, в свои мысли, отношения, музыку, что не заметил большой вывески на всю витрину про скидки в нашем магазине и телефон, который всегда находился перед твоим лицом, когда ты разговаривал с Лунэсс. Я не ругаю вас и не сержусь, просто прошу относиться серьёзнее к работе и все, а сейчас, Оливер, давай, помоги с выбором гитары парню, а ты Джон пробивай заказ, если он что-то купит. Еще чуть-чуть осталось до конца рабочего дня. После пойдете заниматься».

Мы с Оливером ничего ему не ответили, а занялись своими делами, ведь он был прав. Проводить время с удовольствием – это хорошо, но не стоит забывать про свои обязанности.

Последние часы прошли спокойнее, и мы приступили к уроку на гитаре.

– Показывай, что помнишь, – сказал немного уставшим голосом Оливер.

Неумело, неуверенно, скованно, сжато я пытался повторить то, что вчера хоть как-то звучало, сегодня же только потрескивало и дребезжало.

Я посмотрел на Оливера взглядом поражения и сказал: «У меня вчера хоть что-то получалось, сегодня вообще ничего не выходит, наверное, я мало пробовал».

– Хах, много ты хочешь, чтобы за один вечер у тебя все получилось. Так не бывает. Если бы все давалось легко, все были бы великими музыкантами, выдающимися бизнесменами, спортсменами, ораторами, гениями в инженерии и физике. Только упорный труд приведет тебя к концу пути. А этот конец для тебя пока что эта мелодия. После пойдут другие испытания и преграды, которые приведут тебя к той мелодии, с которой ты и захотел научиться играть. А пока ты делаешь маленький шаг для достижения чего-то большого.

Все-таки мне нравился этот мужик. Не всегда первое мнение о человеке бывает верным, оно может оказаться ошибочным, как в моей ситуации.

В течение всего занятия я снова и снова пробовал играть эту мелодию, и у меня кое-где начиналось получаться, и это меня вдохновляло, заставляло поверить, что я смогу сам сыграть ее через несколько дней.

Под конец занятия я запомнил всю мелодию, а именно, как и куда ставить пальцы левой руки, какой играть перебой, где нужно извлекать 6 струну баса, а где 4. Только одинаковый ритм пока не удавалось держать на протяжении всей мелодии, но Оливер сказал, что сначала нужно научиться безошибочно медленно играть, а потом уже мы сможем перейти к скорости и точности.

– Спасибо, Оливер, что учишь меня. Я обещаю тебе, что научусь играть твою мелодию так же, как и ты.

– Хах, спасибо-спасибо. С твоим желанием и рвением у тебя все получится, только не забывай о практике, одних мечтаний мало. До завтра.

– До завтра.

Спустя десять минут я был уже у дома Лунэсс. У нее горел свет, что могло означать, что она прочитала мою записку, и ей стало получше.

Дверь я открыл сам.

– Привет, Джон, – сказала слегка улыбающаяся взъерошенная Лунэсс.

– Привет, как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил я.

– Спасибо что позаботился обо мне и вызвал доктора. После вчерашнего твоего ухода мне стало плохо, и я легла спать, думала, что к утру пройдет, но стало еще хуже, поэтому пришлось прогулять университет и работу. Сейчас мне лучше. Словно волшебное лекарство какое-то мне прописали. Расскажи мне, как прошел твой день, а то мне было скучно. Кроме лежания в кровати и распивания чая, я ничего не делала.

Я рассказал ей, как прошел мой день на работе, как стоял за кассой, как получил с Оливером небольшой выговор от Рэма, и как прошло мое занятие на гитаре.

– Да, ты большой молодец! Со всем справился. А сыграешь мне, чему ты научился, или еще рано?

– Пока еще нечего показывать. Как научусь, сразу тебе сыграю.

После Лунэсс угостила меня чаем, и я ушел в свою одинокую комнату в общежитии, дав ей свое и доктора наказание, чтобы до конца недели сидела дома и выздоравливала. А она же попросила меня купить ей завтра продукты и занести их, как освобожусь.

Придя к себе «домой», я увлекся игрой на гитаре и не заметил, сколько времени было и сколько уже прошло. Неожиданно мне постучали в дверь несколько раз, после чего с негодованием высказали, что я мешаю спать. Мои пальцы болели до жути, они не чувствовали ничего, кроме боли в местах, где были вмятины от струн. Нужно было завести будильник и ложиться спать, чтобы не проспать пару Роджерса Капсона.

***

До звонка будильника оставался еще час, а я, на удивление, сам проснулся и выспался. Утро было не осенним, а летним – ни единого облака. Небо было светлое, пели птички, где-то неподалеку раздавались голоса людей, идущих на работу. Все казалось теплым. Но только за закрытым окном. После трех минут проветривания я замерз и сразу оделся в одежду, в которой собирался идти в университет.

Играть на гитаре было рано. Мало того, что я мешал ночью людям спать, так сейчас еще всех разбужу. Мне такого не простят. Проводить время впустую тоже не хотелось. Я решил пойти в университет и поиграть в актовом зале. Третьекурснику должны же дать ключи от него.

Моя группа не отличалась любознательностью и любопытностью. Всем было все равно, кто и чем занимается. Каждый сам по себе или в своей «кучке» с общими интересами. Поэтому я мог не переживать, что ко мне кто-то пристанет с вопросами по поводу гитары.