Читать книгу Магия СЛОВА СЛАВЫ - Андрей Александрович Свиридов - Страница 4

Была реальность. Есть реальность. Фэсбэшный конвой отконвоировал меня из приёмного покоя по стеклоярусным переходам трёх массивных стекло-корпусов в 4 (четвёртый) корпус во 2 (второе) отделение 1 (первого) этажа.

Была реальность. Стала реальность. 16 (шестнадцати) коечная палата без дверных косяков и дверей аккуратно заставлена железными кроватями с проволочными жёсткими железными панцирями. Люкс-палата номер 2 психушки была пустынной. Из коридора пробегавшие и ходившие пациенты в люкс-палату (как я её обозначил) никто не заглядывал. Их пугал вид проволочных жёстких железных панцирей.

Стала реальность. Настала реальность. Мне здесь нужно быть в одиночестве для удобства психиатрических наблюдений, так пояснила медсестра приведшая меня в люкс-палату. Её пояснения совпали с репликой старшего конвоя, капитана Емели, когда он «сдавал» меня врачам 2-ого отделения: «он, „политический“ этот „герой“».

Есть реальность. Наступила реальность. Один вероятный факт высвечивал другой вероятный подсказ. Нужно было обустраиваться. Расправил скатанный матрац, посидел и полежал на нём. Проволочный жёсткий железный панцирь выдавливал рёбра. Взял второй матрац, и положил на первый. Посидел, полежал на таком ложе, вроде рёбрам стало помягче лежать.

Наступала реальность. Была реальность. Улёгся на кровати, разглядывал качающиеся зелёные кроны деревьев поочерёдно в трёх окнах. Окна двойные были пластиковым каркасом, сделаны. Внутри вставлены из толстенных железных прутков «сваренные» в символьные давящие рисуночные штрихи-коды-решётки. Они стояли в этих окнах, ещё будут выстаивать и давить вероятные штрихи проблесков мысле-интеллекта в уме замещая штрихами состояний сонливости мыслей и движущим оживающим страхом исходящего от проволочных жёстких железных ковриков железных кроватей со скатанными матрасами и подушками.

Наступила реальность. Есть реальность. При смещении взгляда от прутковых решёток окон на проволочные решётки кроватных панцирей возникало томление; что-то будет, может – боязно, может ужасный сон, может страх дня и его времени. И это решение Центрального суда г. Челябинска не включено в перечень следственных угол. дел №5400139, №5801980, №5001200, №5400225 переданных прокурору и районным судам для рассмотрения.

Прокуратурой Чел. области в соответствии со ст. 303 УК РФ следственные действия следователей не опротестованы не остановлены и вдобавок закреплены обвинительными обвинениями прокурора Войтовича А. П. т.е. видим признаки преступного умысла в отсутствии прокурорского реагирования на многочисленные нарушения закона УПК РФ.

К примеру, конституционная норма РФ допускает однократное предъявление обвинения по одной и той же статье. Обл. прокуратурой в мае 2013 года Свиридову А. А. в иске прокурора Войтовича предъявляется обвинение по ст. 282 ч.2. С требованием к Советскому райсуду г. Челябинска признать все книги собрания сочинений (В т.ч. 5 том) экстремисткими в терроре по содержанию. Отмечаем, что данная статья 282 ч.1 и ч.2. проходит в Центральном райсуде по угол. делу №5400139 к Свиридову и ст.282 ч.2 проходит в Советском райсуде в гражданском иске тоже прокурора Войтовича к Свиридову А. А.

В ответах пом. Сараева от 20.06.2014г. утверждается, что [… уг. дела возбуждены законно и обоснованно, нарушений закона в ходе их расследования не выявлено и оснований для применения мер прокурорского реагирования не имеется]. Хотя на поверхности изучения закона находятся:

– нарушения принципа многократного предъявления вины по одной и той же статье УК и ГК РФ,

– нарушения собирания доказательной базы в ходе следствия в псевдориторическом обобщении…,

– нарушения не обнаружения истинных вещдоков обвинением для предъявления и утверждения вины ст.282 ч.1 и ч.2 УК и ГК РФ Свиридову А. А.

Т.е. требуется прокурорское правдивое реагирование по допущенным нарушениям закона УК и ГК РФ с предоставлением ответа по существу по развязывании правового механизма политических репрессий, а не объедаться пирожками с беленой, чтобы отправить в п/больницу граждан Свиридова А. А. и др.

Наступала реальность. Появилась реальность. В люкс-палату заглянул, а потом зашёл психоэксперт. Я отвлёкся от разглядывания решёток и поднялся с кровати шагнув навстречу ему, как Андрей Световит сын Александра. Деловито психоэксперт Андрей Владимирович сразу провёл уточнения:

– Вы отказываетесь подписывать заполненную историю болезни на вас. Медсестра сказала о том, что вы отклонили все процедуры обследований и все возможные лекарственные назначения. Тем не менее, мы вас будем наблюдать, а потом – пройти психологические тесты надо будет. Я подписал вам прогулки в загоне, по территории больницы, за пределами её, вы, не убежите. И можно, мне вас звать Андреем Александровичем? —

Выслушав монотонный улыбчивый монолог доктора, кивнул неопределённо вышел в галерейный застеклённый коридор упёршись сразу в дежурный пост медсестёр: дневной и ночной. Пост был оборудован двумя столами с высокой стандартной стойкой, заставляющая пациента при обращении к медсестре напрягаться, как при вхождении в подъезд стеклянного небоскрёба обязательно имеющего стеклоярусную стойку консъержки и которой надо показаться…

Монотонный улыбчивый монолог доктора произнесённый почти вопросительно, почти утверждающе скрадывал схождение депрессивных углов запугивающей речи. Он создавал интеллектно-эмоциональную решётку [общения] отделявшую доктора от пациента в социальных неравновесных полях общения, показывая значимость психоэксперта внутри решёток.

Решётка общения выставленная доктором против моей персоны тонкими вибрациями звучности речи резонировала с рисуночными штрих-кодами оконных решёток и с проволочными жёсткими железными решётчатыми панцирями 16 пустых кроватей. Решётка общения по замыслу её создателя, открывала влёт меленьких зубчатых метабол (информаций подобия слов) духова закона слагаемого цифровым индивидом чисел… в вероятные пространства моей личности. Остальные решётки помещения являлись поддерживающими экранами направляемой стекловистой сонливости интеллектно-эмоциональной решётки [общения] выставляемой её творящим в духе закона гипнабельнофантомных гипнотических мягких репрессивных установок т.е. психоэкспертом психиатрической больницы. Его буквы речи выбирали проворотом вибраций языка и дрожащего нёба те ноты звучаний метабол времени – что нагнетали пугливость и заброшенность, вместо славы слов.

Времени много. Времени мало. Кто же, куда же во что-то войдёт? Архитектурный массив кубоподобного стеклоярусного 4-х этажного здания психиатрического корпуса настраивал вешним видом устремлял, придавливал на незыблемость покоя, внутри – помещения его пространств втягивали настроение в какую-то отрешённость. Эта отрешённость наполненная кишащими метаболами этого структурного вероятного пространства трансформировалась в продырявленное цифрами букв метабол мелькающего понимания [что в этом месте где-то гнездится и топчется облегчающая справедливость], почти праведности. Но чтобы её получить, надо поспать долго без снов, насытиться прозрачными снами, и стать частью стекловистой сонливости в шелковистых прыгающих страшилках вцепляющихся в здоровые (родные) слова кусачими мондовошками поправляя сонливость рассеиваемой в штрих-сетки метабол стеклянными небоскрёбами.

У проходившего мимо пациента уточнил, где расположен душ «за углом коридора рядом с обеденной залой и туалетом с прозрачными стеклянными дверями» услышал ответ и пошёл уточнять.

Проходил по коридору и его череду проходных проёмов в многоместные заполненные палаты. На многих железных кроватях пациенты спали, другие просто смотрели покойно в потолок и решётчатые проёмы окон, третьи что-то пробовали читать – их было по одной-две фигуральности в каждой палате. Выходящие пациенты из бездверных палатных проёмов камер в коридор по своим делам имели странно безучастное гримасноуспокоительную лицевую решётчатую маску почти неприметную в поворотах головы.

Кто-то из них заходил в туалет, по естественным надобностям. Унитазы располагались напротив табуретов, на которые могли присаживаться для курения индивиды покойно наслаждаясь запахом табака, говна и мочи при мелькающих голых жопах и половых органов.

Один пациент лет 27, уступил мне табурет и безучастно спросил – по какой тебя статье уголовки тебя привёл конвой?

– Я ответил: по уголовной статье 282 ч.1 и ч.2 по обвинению в принадлежности к экстремизму и терроризму. —

– А что это за такая статья?

– Это политическая статья спрятанная в уголовных формах.

После, спросил я, а ты Евгений за что здесь находишься? —

– А, подвыпивший зашёл в магазин и на прилавке взял бутылку вина. Деньги в кармане. Выбежала охрана. Повязала. Вызвали полицию. Те приехали, составили протокол. Повезли к дежурному прокурору. Он выписал постановление о моём принудительном размещении в психиатрическом стационаре сроком на 30 дней с обязательными уколами и таблетками. Сказав, при повторе рецидива угодишь на 90 дней, из которых не выползешь! —

Слушая бедолагу Евгения, его неприкаянную историйку убогой жизни, я соображал:

– Как, так? Без суда и следствия попал к полиции, прокурору с намёками разбоя и террора, а от них в психушку с правом прогулок в решётчатом загоне для коррекции и исправления мотиваций нескладного поведения. А ведь, это психиатрический нацизм – психиатрический терроризм проявляемый носителями государственной власти. В современных лингвистических разработках – это метаболический фашизм. Т.е. этого Евгения начинали уже подвергать психиатрическому расстреливанию, сделав его невидимую убогость наглядным решётным убогим пугливым персонажем улетевшего в проклятую сонливость ставшей его решёткой общения и присутствие которой он чувствовал своим примитивно-провинциальным чутьём точно её не обозначая, отчего мучаясь напрягался.

Женя сумел сказануть невероятное усилие сидя на табурете напротив чистого унитаза, мне: – дядя Андрей, я не хочу спать, как многие. Хочу найти себя. Мне 27 лет, а что я видел? У меня впечатление, что-то кто-то не даёт, не позволяет мне что-то видеть когда я приближаюсь к тому, чтобы увидеть образ «что-то»… Хотя не знаю, что? Но сонливость какая-то заставляет себя разгонять водярой, редко травкой, чтобы в ней не утонуть, хотя потом иногда зависаю в кошмарном угаре. —

Выслушав беззвучно Евгения, ему сказал: – советы трудно давать, но если действительно хочешь изо всех сил выбраться из решётки безнадёги, то привыкай произносить в себе веселящую народную присказку «Ё! МОЁ! Душа моя! Я, в русской тройке!». Не менее трёх раз повторяй хотя бы в день. Попы и церковники христианского православия отрицают употребление славной звёздной родовой русской буквы «Ё» выскабливают слова, например «сёстры» обозначают подобием слова «сестры» через [Е] трансформируя его в метаболу. Чтобы не вырывался ты из безнадёги, а продолжал забавляться с бесами, нечистью. Сонливо жил, пользовался данными равными правами: восседать у горшка и в затяжку спокойственно курить, говорить слова и коротко хмыкать чаще мукать и мычать. —

Евгений пытался меня перебивать, я его останавливал жестом руки. И вот он произнёс:

– так мало ты сказал. —

Я ответил в интеллигентной жёсткости и доброте душевной:

– Евгений, ты попал в искажённое пространство коррекции поведения сил Абсолюта. И те, кто тебя сюда поместил точно просчитали, что ты расстояние от евразийского табурета и до евро унитаза никогда не пройдёшь. Будешь засыпать умиляться, спать стекловистой сонливостью. Умываясь пьяненькими слёзками.

Шане, тебя я мало-помалу показал, чтобы тебе преодолеть жестокое скудоумие свалившееся на тебя демократией как интеллектно-нормативная ценность религиозности устраняющей элементы хаоса у тебя в голове и на твоих улицах и магазинах, по которым бродишь развлекаясь. Смотри, ты не одинок, четыре многоместные камеры-палаты отделения забиты до отказа молчащими индивидами. Ты насмелился заговорить с «политиком». Тебя начали разрушать и других тоже… Пошли отсюдова. Справедливости тебе никто не принесёт сюда, пока сам не попросишь с призывом кого-то. —

Вернувшись в одиночную камеру-палату, присел на кровать – панцирная решётка которой затрещала. И сразу подступила «сталистая тишина» формирующаяся в стекловистую сонливость опрокидывающая навзничь своего приёмщика. Решётчатые пустотные вероятные пространства своими угловыми схождениями как извилистые мелкоячеистые сетки сито просеивали мыслеобразы букв интеллекта не давая им соединяться с мыслеобразами букв ума. То есть они вышибали умные мысли до уровня скудоумия и скотоумия, цивильным толерантным признаком является которых состояние шизо в андропологии гуманного человека.

В бездверный проём одиночной камеры-палаты заглянул Евгений. Он зашёл с постоянным «сидельцем» Николаем. «Вот, расскажи ему про голубого человека интеллигентно, понятно чтобы было мне» – попросил Евгений.

«Здесь прозебаю с перерывами почти пять лет. Не справляюсь с накатывающими кошмарными приступами бешеной ярости всесокрушения через каждые два-три месяца. Вначале меня сюда привозили принудительно после 90-дневного лечения приступы утихают, я к этому почти привык.

В кошмарных приступах бешеной ярости в последние 2—3 приступа стали в глазах появляться картинки свивающих мужчин голубоватого свечения и выкрикивающих мне «Мало бесишься, без крови». Вне… во время приступов, снов почти не вижу, иногда показывается улыбка жены,» – завершил свою опережающую тираду [сиделец – Николай], который хотел настроить меня на его правильное восприятие, что он не дурило. Этого не требовалось: взгляд его оставался почти внимательным. Он об этом не ведал.

«В правильную русскую литературную речь понятие фразеологизма «голубая блевотина» обозначающего переплённых мужчин в свастичном рисунке соединённых фаллосами через анус, отражающее рафинирование возвышение извращённых вкусов околополитической, полулитературной и артистической тусовок – узаконил родовым новоязом его создатель и творец великий русский поэт Сергей Есенин в ранние 20-е годы ХХ-ого века, за что и был убит. Подобно поэту А. Пушкину, убитого гомосексуалистом в 30-е годы 19-ого века.

Показом свивающих мужчин голубоватого свечения, тебе сиделец-Николай даются семантические смыслы обучающегося слоя букв в уровне сознания интеллекта рассказывающего тебе, что ты клиент гомосексуализма. Появляющаяся мягкая улыбка жены удерживает тебя от неверных шагов. Это создаёт эмоциональное напряжение в текстуальности твоей речи интеллекта, и кляксовая чувственная черни-энергия который заливает тексты твоих сознаний ума, и рассудка.

Ты этого не понимаешь. Ты приходишь в негодование от видимой несправедливости, потом в её быстром накоплении в вероятных пространствах сознаний интеллекта и увеличении концентрации – она делается яростью благородной – но ты не можешь её удержать! Ты вбираешь бешеную ярость [злобность ума]. Которая трясёт твою личность и требует её подчинения следам иероглифов «голубой блевотине» запоминание которой ускользает от твоей взбудораженной памяти. Так как твои сознания ума и рассудка уже отключены или отключаются. Ты утопаешь в джунглях штрих-кодов, в пузырчатой ячеистой безмерной пены не существующих снов и сновидений и в видимом материале вуали прячущим их отсутствие. Тебе нагоняют страхи, ты их принимаешь кошмарами ночи.»

Слушая меня, сиделец-Николай не перебивал мой рассказ, но несколько раз начинал вращать глазами, ёрзать, почёсываться – как бы помогая своим мыслям не провалиться в близко пляшущую отрешённость продырявленного мелькающего понимания прорехи стекловистой сонливости.

Евгений при его непроизвольном телодвижении судорожно напрягался, машинально «попискивал» взглядом пристальных глаз. От чего у меня создавалось впечатление что ещё чуть-чуть, и он сорвётся с железной панцирной кровати, на которой сидел и побежит, как бычок услышав зудящего налетающего овода, чтобы избежать укуса кровососа. Таково было инфракрасное воздействие звуковых смыслов речи передаваемых метаболами от автора к слушателю (читателю) стеклянным сознанием стекловистой сонливости.

Одновременно моя речь своей семантической соборной плотностью и душевной звучностью риторики являлась для обоих защитными козырьками от влияния нейтрализованных метабол [цифровых индивидов буквы] фоново мелькавших в речевом потоке.

Они [нейтрализованные метаболы мною] не вступали в лингвистические контракты с метаболами чёрной благодати находящихся в их сознаниях интеллектов, и потому они сумели удержаться сидя на железных панцирных кроватях во время импровизированного обмена мнениями. То есть я, наблюдал, что критическая «ударная» масса чёрной благодати направленных метабол их сознаний и фоновых метабол моего речевого потока не складывались в суммации и умножении. Критическая «ударная» масса метабол определённой направленности не собиралась, воедино в сатанинский смычок для извлечения заражённых звуков нот смыслов озвучиваемых речевой деятельностью… открывающих морок, тьму, злобность.

Моё рассуждение о том, что буква и слово языка, и сам язык могут быть смертельным убийственным ядом вероятной реальности совпадало с догадливыми мыслями древних умов, утверждавших, что слово и язык могут быть опасным ядом в речах людей. Я этот пример рассказал Евгению и сидельцу-Николаю. Они не сбились на сентиментальность. Просто, молчали.

Тогда поведал о том, что на допросах следователи ФСБ, следственного комитета, финмониторинга, прокуратуры, МВО полиции мотивировали присвоение мне статуса обвиняемого в экстремизме и терроризме. [Психбольница поможет этот политический статус удержать за мной, не направляя уголовное дело для судебного разбирательства по существу. Вначале на 30 дней, затем – 90 дней, полгода, потом – два года, а там и больше будет. Все укутаются стекловистыми снами и забудут о произошедшем. «И ты профессор там сгниёшь в удовольственном забытии экстремизма и терроризма буквы Ё во дебрях психушки», уточнил мимоходом один из следователей… «по исполнению моей присяги. Все нормальные люди так видят время на своих часах мои стрелки»].

Время замерло. Время побежало. Мысли продолжали плетение своих венков дум и верениц надумок. Евгений встрепенулся: «Пойду морду бить этому интеллектному слащавому Марату. Этот грёбаный Марат расспрашивал про тебя дядя Андрей и намёкивал на то, что с тобой лучше не контактировать. Обходить тебя кругом».

Евгения выслушав, я ему сказал:

– А ты знаешь, что означает корневой слог открывающей имя [Мара] + [Марат]? В древнерусской ведической Традиции… богиня смерти и тления обзывалась [Мара], создающей марево. В имени [Марат] звучание богини смерти и тления прикрывается корневым существительным {арат – землепахатель} и не дающего другим увидеть ядовитую начинку носителя с именем [Марат] собирающего информацию среди пациентов психбольницы. Уменьшительное имя [Маретка] слоганом [Мары] + [Меретка+марево] закрывает имя [арат], сразу показывая смертельное жало носителя его. Часто, такие ядовитые индивиды приписывают себя к помощникам попов и имамов по финансовым вопросам для установления доверительных контактов по заражению людишек «сталистым духом» распускающего стекловистые сны в интеллекте.

Так что морду ему бить не надо. А расскажи [Марату+Меретке] про истинное значение его имени в древнерусской ведической Традиции. И ты увидишь кое-какие реакции. И почему он не уплачивает родовую пошлину? Не случайно следователи возбуждающие уголовные дела против меня боялись и боятся читать литературные произведения профессора Свиридова А. А., то есть мои книга – как первоисточники света знаний букв их потрясающих. —

Вера остановилась. Сны провалились. Рябина зацвела. Зелёные ягоды её быстро покраснели – на два месяца раньше природно-биологического времени. Середина июля 2014. Пришла кровь огневой зачистки религиозной, политической, финансовой и культурологической индивидуалистов выдающих себя за абсолютную элиту в вероятном пространстве времени исхода испытаний.