Читать книгу Конан: нежданные приключения - Андрей Арсланович Мансуров - Страница 2

Дебри колючих кустов, усыпанных разноцветными: чёрно-фиолетовыми, красными, и оранжевыми ягодами, стояли куда выше его роста, и – неприступной сплошной стеной. Как ни странно, ни привычного папоротника, ни подлеска из тоненьких молодых стволиков не имелось. И поскольку настоящая монолитная стена из колючек тянулась в обе стороны насколько хватало взгляда, перед киммерийцем встала нелёгкая задача.

Не-ет, эти заросли – точно не просто так здесь появились! Кто-то должен был заморочиться, чтоб поставить перед незваными гостями такой заслон!

Который только круглый идиот посчитал бы выросшим сам по себе…

Почесав в затылке, и подумав (Ничего путного не придумалось!), Конан снова достал верный меч. Как ни крути, а прорубаться так и так придётся: кусты тянулись, казалось, бесконечно, и не выглядели в каких-нибудь местах менее густыми и низкими.

Рубить оказалось несподручно и тяжело: чёртовы толстые, почти в его запястье, основные стволы, у основания, конечно, перерубались. Но чтоб до них добраться, приходилось вначале долго и упорно бороться с массой отлично спутанных и пружинящих вторичных ветвей. И побегов.

Только через минут десять Конан приноровился: понял, что рубить лучше не сами веточки, а места, где они крепятся к основным стволикам. Там перерубать их оказалось возможным и с одного удара. Но к этому времени все руки и торс оказались исцарапаны, и покрыты листиками, и разноцветным, липким и густым, соком от чёртовых ягод. Заливавшим вместе с потом и глаза…

Однако только через час с лишним ему удалось-таки расчистить более-менее удобный проход в гущу тайги: пояс из приопушечных кустов оказался в добрый десяток шагов глубиной! А если учесть, что киммерийцу приходилось, пыхтя и ругаясь на всех языках Ойкумены, ещё и отдирать от неповреждённых зарослей, и вытаскивать наружу обрубленные ветви и стволики из прорубленного прохода, отбрасывая подальше, то вполне понятно, что он к концу такой непривычной работы и пропотел, словно ломовой тяжеловоз, и пропылился и «загрязнился» почище вьючного верблюда из пустынь Кофа… Хорошо хоть, никаких дам поблизости не имелось – иначе и от вида, и от ругательств Конана у них от брезгливости вытянулись бы губки, и от стыда уши в трубочку свернулись бы!..

Единственное, что утешало, что в этой тайге не имелось, вроде, никаких осинников и прочей ядовито-кусачей, летучей и ползучей мелюзги. Впрочем, Конан был готов и к сюрпризам почище насекомых: он уже понял, что неспроста тут имеются все эти, живые, или мёртвые, преграды.

Кто-то ну очень не хочет, чтоб люди пробрались к проклятому дворцу. Или даже к его руинам.

Пройдя вглубь чащи сквозь прорубленный с таким трудом коридор, киммериец невольно выругался. Снова вздохнул. Какой хитро…опый сын Неграла насадил здесь эти заросли?! Ведь они защищают новый лес куда надёжней и лучше даже, чем любые хищные звери. Типа тех же медведей или волков! А что самое плохое – если предположить, что даже если ему удастся разжиться в подвалах разрушенного дворца чем-то ценным, так ведь возвращаться – всё равно придётся!

А, значит, если он собьётся с той дороги, по которой сейчас идёт, придётся прорубать новый коридор. Убивать новых подпочвенных монстров-ящеров. И, вероятней всего, снова иметь дело с особо крупными и ядовитыми осами! Свинство!

Если у Конана и имелись определённые сомнения, то теперь-то они полностью рассеялись: кто-то там, на месте сожжённого дворца, поселился!

Кто-то очень не любящий непрошенных гостей.

И предпочитающий бороться с ними не с помощью традиционной для чародеев магии, а с помощью – как бы естественных препятствий! Чудовищно громадных и ядовитых ос. Огромных подпочвенных охотников-варанов. Явно специально выведенных и посаженных сплошняком зарослей колючих и неподатливых кустов. Можно подумать, что он – ослеплённый любовью принц, пытающийся добраться до героини старинной легенды – королевны Шиповничек…

Вот только осложнять свою вольную и весёлую жизнь с помощью, пусть и молодой, и прелестной, жены, варвару было совершенно не с руки! Настанет время – и он сам обзаведётся Королевой!.. И Королевством. И любовью он пылает не к прелестям абстрактной любимой – а ко вполне конкретным сокровищам: золоту, драгоценностям…

Ну а пока придётся приготовиться. К новым защитным барьерам от узурпатора, нагло поселившегося на «проклятых» землях, и тщательно поддерживающего у народов окружающих стран старинную байку о том, что земли – всё ещё прокляты!

Легенды. Кем-то, вот именно – тщательно подпитываемые…

А что – отличная защита! Даже покруче, чем пояс колючих кустов, на вырубку которого у обычного человека ушёл бы не один день. Или варанов и ос.

Вон, кстати, Мардук её раздери, и очередная «защита»: стоит напротив него, вздыбив шерсть на загривке, и злобно оскалив зубастую пасть!

Едва Конан выбрался на «оперативный простор» тайги, углубившись под своды чудовищно высоких крон, и отойдя от прорубленного коридора на буквально сотню шагов, как дорогу ему преградил медведь.

Да, он дорогу именно – преградил! Выбрался из-под корней какого-то поваленного заматеревшего ствола в три обхвата, где у косолапого явно имелась постоянная и хорошо оборудованная берлога. После чего, убедившись, что враг вовсе не намерен отступать или спасаться бегством, встал, сердито посверкивая бусинами мелких для такой туши глазёнок, на задние лапы и угрожающе заревел. На весь лес.

Теперь если кто и не знал, что в «огороженной» тайге появился новый враг, так уж тут – точно догадался… Впрочем, варвару на это было наплевать. Как, собственно, и на почти полутонную тушу, возвышавшуюся сейчас на добрых полтора его роста над землёй.

Подумаешь – медведь! Да, пусть они и злобны, и коварны, и имеют огромные клыки и когти, это – всего лишь звери. Обычные. Может, только чуть более – как вот этот! – крупные и злобные. А не такой искусственно созданный, «комбинированный» монстр, как тот же варан с языком-присоской!

Конан глядел в бусины наливающихся кровью глаз спокойно. Он даже меч не торопился вынимать. Ждал, что, может, до «хозяина тайги» дойдёт, что на этот раз ему попался враг, который ему не по зубам. Поскольку куда опасней и сильней его самого!

К сожалению, не дошло.

Через десяток секунд демонстрации своего чудовищного роста, широченной зубатой пасти, и могучей груди, и грозного рыка, медведь устремился к стоявшему в десятке шагов варвару.

Вот только подниматься снова во весь рост, чтоб подставить под проникающий удар грудь и сердце, косолапый не собирался! А морда, насколько Конан знал, оснащена замечательно прочным черепом – такой не перерубишь даже при его чудовищной силе!

Конан не стал много мудрить: быстро ринувшись вперёд, изо всех сил рубанул чуть наискосок по широченной, с добрый бочонок, морде, сразу отпрыгнув вбок!

Правый глаз хищника оказался выбит – через него пролегла неглубокая (Череп!), но заметная по рассечённой шерсти и обнажившимся костям, линия удара.

Сила же самого удара отбросила вбок голову медведя, буквально заставив того уткнуться мордой в землю! Явно не ожидавший такого поворота дела зверь возмущённо заревел: на всю тайгу! И уж не так «скромно», как вначале, а во всю глотку! Однако попытки потрясти головой и даже потереть вырезанный орган зрения когтистыми лапами ни к чему не привели: зрение в выбитый глаз не вернулось!

Но нельзя было сказать, что медведь «вразумился»: снова злобно рычащая морда стала поворачиваться во все стороны, пытаясь теперь углядеть целым глазом и унюхать, куда делся столь подлый и дерзкий враг!

Конан не придумал ничего лучше, как, вытянув в сторону врага меч, сказать:

– Я здесь. Но помни. Придёшь – умрёшь!

Разумеется, медведь и не подумал внять угрозе. Или голосу разума. Отсюда Конан сделал вывод, что это – именно медведь, а не направляемая чужой чародейской волей марионетка. Впрочем, в этом он до конца уверен не был. Да, собственно, и какая разница: что «управляемый», что не управляемый медведь не становился менее опасным!

Конечно, в том, чтобы убить несчастное полуослеплённое животное, не было никакой доблести. Но и оставлять в тылу рыщущее по его следам и пылающее жаждой мести чудище, было бы глупо. Тем более, что мишка словно сам провоцировал киммерийца прикончить себя: подставился. Встав снова на задние лапы, и двигаясь к варвару, размахивая передними, которыми явно привык ломать и крушить любую добычу, любого врага, и подставив удару грудь с бьющимся где-то внутри гигантским сердцем.

Где именно оно находится, Конан понял быстро. Снова ринулся вперёд с боевым киммерийским кличем! В проникающий удар вложил снова всю силу!..

Вынимая из уже остывающего тела свой верный меч, и отирая его о грязную, слежавшуюся местами бурую шерсть, Конан осматривался. Однако никто на «поддержку» хозяину тайги прийти не спешил. Или – ну очень искусно прятался: так, что даже варвар с его изощрёнными инстинктами и отличным зрением и слухом, ничего и никого не заметил. Так что спрятав меч в ножны, Конан подобрал снова с земли ногу косули, которая сильно полегчала, и суму. Подумал, не пригодится ли ему медвежья шкура. И запас медвежатины. Но ему не очень нравился её вкус. Да и жестковата эта дичина.

А если совсем уж честно – возиться было лень.

Так что он, обойдя мохнатую тушу, просто пошёл дальше.

Застывший на нём, словно панцирь, футляр из сладкого сока и пыли, делал движения крайне неудобными: словно шёл в каком корсете! Поэтому заметив первый же ручей, Конан снова сбросил наземь свои немудреные пожитки. Разделся. И залез в неглубокий поток, мирно журчащий по руслу шириной не более трёх шагов, и глубиной ему по колено. Верный меч киммериец захватить не забыл: вонзил в глинистое ложе потока прямо перед собой. Однако купание прошло спокойно.

Смыв все липкие и уже шелушащиеся, словно корочка на такыре, ошмётки, варвар, отфыркиваясь, выбрался на берег. Растёр тело мускулистыми ладонями. Выждал с минуту, пока оно обсохнет. Нормально. Можно одеваться.

На то, чтоб натянуть кожаные штаны и крепкие сапоги много времени не уйдёт.

Но в последнюю минуту варвар заметил своим изощрённым зрением, как в правом сапоге что-то исчезает, прячась в глубине.

Поэтому сапоги, перед тем, как надеть, он как следует вытряхнул и выбил.

Так и есть!

Огромный и явно ядовитый кивсяк! Отвратительная сегментированная многоножка длиной с его ладонь, имела защитную буро-чёрную полосатую раскраску, и для простого человека оказалась бы абсолютно незамеченной в полумраке чащи тайги! А вот если бы цапнула почти полудюймовыми ядовитыми челюстями за ступню – это бы точно оказалось замеченным! Ну, и «ощущения» ощущались бы до тех пор, пока яд не разошёлся бы по всему телу, и человек, получивший такой укус, в ужасных муках и корчах не распрощался бы с жизнью!..

Конан от души треснул по противной многоножке каблуком сапога: та развалилась на две половинки. Но и не думая погибать, эти половинки весьма шустро учесали в лесную подстилку из опавших сухих игл, жёлтых листьев, и мха. Конан в очередной раз почесал в затылке.

Снова снял штаны, вывернул их наизнанку. Ах вы ж гады!

Точно: вот они: лесные блохи! Оккупировали швы в районе паха!

Пришлось незваных нахлебников выбить о ближайший ствол. Вот теперь штаны проверены. И безопасны. Конечно, вряд ли блохи – тоже ядовиты, но если б ночью покусали в… Ну, том месте, которым киммериец особенно дорожил, сражаться с новыми врагами и препятствиями адекватно он не смог бы! Потому что всё время остервенело чесал бы укусы!..

Муравьёв с многострадальной ноги косули Конан сбивал почти нежно: хотя бы они не пытались навредить ему. Впрочем, кто их знает. Мало ли!

В том, что здесь с ним ведут борьбу «нетрадиционными» методами, он уже понял.

Идти по тайге было, если честно, нетрудно.

Здесь, в её чаще, уже не было странных стен из колючих кустов, а всё больше привычные папоротники, мох, да тоненькие стволики подлеска. Хотя росли, конечно, и ежевика, и голубика, и смородина. И малина. Но всем им было очень далеко до тех сверх-гигантских кустов, что охраняли опушку: так, мелочь пузатая…

Направления Конан держался прежнего, иногда делая на особо матёрых и толстых стволах зарубки – пытался обеспечить себе лёгкое нахождение своей «просеки». Хотя как знать: пойдёт ли он обратно этой дорогой? Или придётся выбираться с обороняемой территории другим путём? Ладно: там видно будет!

Через примерно два часа солнце поднялось в зенит, и он увидел свой обед: под большим дубом паслось три поросёнка. Малышами их назвать было трудно: каждый был длиной с добрую овцу, и в высоту почти достигал его колена. Стало быть – не сосунки. И от материнской груди, скорее всего, уже отняты. Об этом же говорит и отсутствие поблизости какого-нибудь опекающего юнцов заботливого родителя. Вот и хорошо.

Поскольку лук Конана вышел из строя, сломавшись (Конан удивился, как получилось, что надёжное и проверенное оружие вдруг переломилось посередине на второй день похода! Но при внимательном осмотре оказалось, что его середина буквально испещрена ходами жучков-древоточцев! Не иначе – и тут – происки вредоносного захватчика!), пришлось метать кинжал. Ну а поскольку рука была верна, и глаз меток, средний кабанчик, особо удачно повернувшийся боком, пал, поражённый с двух десятков шагов подкравшимся абсолютно бесшумно варваром. Снова визг на весь лес!

Двое его товарищей, тоже возмущённо-испуганно завизжав и захрюкав, ломанули в чащу. Конан выждав для порядка с минуту, убедился, что никто на визги и агонию раненного не реагирует, вышел из укрытия. Подошёл к поверженному травоядному. Выдернул глубоко, по самую рукоять, вошедшее в бок в районе сердца, оружие. Отерев, засунул снова за отворот сапога. Поросёнок, если так можно назвать годовалого подростка, уже затих.

Конан, взглянув ещё раз на небо, передумал идти дальше с тушкой на плече.

Вместо этого он снова набрал валежника. Развёл костерок. Да и занялся потрошением немаленькой туши, и нарезанием очередной порции шашлыка.

Через час, доев, и загасив тлеющие угольки подошвами сапог, варвар оставил на мшистом бугорке многострадальную и освежёванную практически до кости ногу косули: вот вам, муравьи! Теперь никто вас с неё не прогонит. Да и пованивать стало мясо.

Ещё бы! Он убил обладательницу окорока два дня назад! Провялить нет времени. А просолить – нету у него столько соли!..

Дальше по тайге он пробирался почти час. И выбрался к очередной прогалине.

Вот теперь он понял.

Что наконец добрался до легендарного места, где когда-то возвышался королевский замок: на холме за обширным лугом, в добрых двух милях, имелись явно каменные, почерневшие от времени, руины. Ну как руины: набросанные тут и там в хаотическом беспорядке огромные каменные глыбы, даже отдалённо не напоминавшие что-то упорядоченное. В виде строения.

Однако направляться прямо туда, к ним, Конан не спешил.

Двигаясь вдоль опушки и не выходя из-под прикрытия деревьев, он прошёл с милю: туда, где имелся отличный крутой овражек, проложенный выбиравшимся из леса ручьём, едва доходящим сейчас, в разгар знойного лета, ему до лодыжки. И проходившем в какой-то паре сотен шагов от остатков замка. Конан мог бы поспорить, что именно из этого ручья в давние времена и запитывался крепостной ров, до сих пор различимый под травой в виде большой круглой ложбины.

Пригибаясь, чтоб не высовываться из-за кромки овражка, варвар двинулся вперёд, шагая прямо по воде: он был по горло сыт подпочвенными крокодилами, ядовитыми кивсяками, блохами, и медведями, которые запросто могли ждать его на открытом пространстве луга. А тут – вода всё-таки. Скрывает и запах, и следы…

Когда добрался до места, откуда можно было перебраться через бывший крепостной ров к руинам, долго всматривался и вслушивался. Однако ничего подозрительного даже его изощрённые чувства и инстинкты не говорили. Вот и славно. Вперёд!

Правда, пока не совсем всё же – вперёд. А, скорее, – в обход!

Обходить по кругу так называемые руины, держась наружного откоса бывшего рва, Конан старался неторопливо. Придирчиво выбирая на каждом шагу, куда поставить ногу: только капканов или ловушек ему не хватало!

К концу обхода, занявшему добрых полчаса, он убедился только в одном.

Никакие это – не руины бывшего замка!

Просто кто-то не поленился вырыть неглубокую, но широкую, чтоб выглядела как оплывшая от времени, траншею, положить внутрь полученного круга несколько гигантских булыжников и осколков скалы, и надеяться, что идиот, купившийся бы на такие декорации, потратит кучу сил и времени, пытаясь начать копать, и что-то отсюда вырыть…

А выдало подставной замок то, что этот искусник-декоратор не позаботился придать камням хотя бы видимость былой обработки! И оставить следы от извести, которой обычно и скрепляются камни в кладке! И сомневаться в том, что это – просто скалы, перенесённые сюда, пусть и давно, никогда не являлись частью стен, не приходилось.

Сплюнув, и больше не пытаясь прятаться, киммериец двинулся дальше.

Направление его движения почти совпадало с направлением течения ручейка.

Но теперь Конан шёл, не спускаясь вниз, а прямо по невысокому берегу. Поэтому запруду в русле увидел издали: шагов с трёхсот. А о том, что впереди его ждёт что-то в этом роде, он догадался по увеличению глубины воды, и более спокойному и плавному её течению.

То, что это именно – сооружённая кем-то запруда, сомневаться не приходилось: толстые столбы, на которых она держалась, шли, пересекая русло, правильным частоколом, тщательно переплетённые какими-то лозами. А когда киммериец подошёл поближе, стало видно и массивную, полого уходившую под воду, дамбу из земли, повышавшей уровень крохотного, в-общем-то, ручья – до почти его роста! Настоящее озеро! Ну, или водохранилище. Карликовое.

Потому что берега ручья шире не стали.

Однако кто-то же для чего-то эту дамбу построил. И нужно усилить бдительность.

Причину строительства дамбы Конан обнаружил довольно быстро, подойдя к запруде на десяток шагов.

Примерно в двадцати шагах от ряда вбитых в ложе ручья стволов на поверхности спокойной в остальном воды имелась воронка. Словно здесь поток уходил в какую-то подземную трубу! Невидимую отсюда. Но забиравшую почти всю воду: дальше за запрудой в полусухое русло стекали только жалкие струйки.

Хм-м…

Конан забрался на небольшой бугор, имевшийся на берегу ручья. Вот так, чуть сверху, все неровности и детали местности отлично видны!

Есть!

Вон она – уходит в сторону ничем, вроде, не примечательного участка луга, неглубокая, и сплошь заросшая чуть более густой и тёмной травой, еле заметная в плоской поверхности равнины, впадина.

Всё ясно: кто-то проложил тут глубокую канаву, уложил на дно длинную и толстую трубу, и засыпал назад вынутым грунтом! И если б не свойства этого самого грунта, это запросто прошло бы незамеченным! Ну а благодаря тому, что вынутый и уложенный назад в яму грунт никогда не ляжет так, как лежал, предательские следы всегда останутся. Хотя бы те, что сейчас демонстрирует более густая и высокая трава: значит, почва над трубой увлажнена сильнее окружающего луга.

И, следовательно, труба – хоть чуть-чуть, но – пропускает…

Не мудрствуя лукаво, Конан двинулся вдоль русла трубы, не забывая внимательно оглядываться и вслушиваться. Но пока кроме трелей жаворонка, стрекотания цикад и зуда от роения над головой вездесущих мошек, норовивших залезть ему в уши, слышно ничего не было. Да и хорошо. Уж эти-то, привычные, звуки, не отвлекали, и скрыть какие-нибудь посторонние шумы или шорохи не смогли бы.

К люку в холмике Конан подошёл буквально через четверть часа.

То есть – то, что это люк, под которым имеется вход в какое-то подземелье, он не увидел, а догадался. Большой, примерно в его рост, прямоугольный кусок земли был покрыт чахленькой и отличавшейся по цвету от остальной, травкой. Ну а что может скрываться под такой маскировкой?

Правильно: люк над входом в подземелья! И если б не конец лета, и не яркое солнце, подсушившее траву, высаженную над этим люком, он бы точно ничего не заметил.

Э-э, нет: заметил бы.

Потому что след от трубы обрывался всего в десяти шагах от этого места, и догадаться, что именно здесь труба заканчивает свою работу по доставке воды в предназначенные для неё резервуары, или подземные капитальные водоводы, было нетрудно.

Конан не придумал ничего лучше, как поддеть мечом слой подсохшего дёрна над люком. А потом и полностью подрылся под него. Свернуть, словно матрац, маскирующую подстилку, удалось легко. Так же как и поддеть мечом и распахнуть настежь имеющийся под ней длинный но узкий люк из металла, не оснащённый даже ручкой или запором.

Когда люк открылся, оттуда пахнуло на варвара сыростью, плесенью и холодом.

Хвала Крому, никаких чудищ или врагов из лаза не вылезло. Но Конан не обольщался. Похоже, внутри будет не слишком приятно. Кто бы там не засел, на «тёплый» и радушный приём вряд ли стоит рассчитывать… Учитывая ос, варанов, и кусты.

Конан покопался в суме. Вот он: приготовленный как раз для таких случаев, масляный светильник. Много места не занимает, почти не коптит, и куда удобней факелов: гореть может несколько часов. Насколько хватает заправки масла. А его «кошачьему» зрению вполне хватает и той крохотной искорки света, что даёт такая лампа.

Зажечь же её – дело пары минут.

После этого, не закрывая за собой тяжёлый, весящий, наверное, не меньше, чем сам киммериец, люк, варвар двинулся вниз, по склизким и оплывшим от сырости и времени, земляным ступенькам. Которые через несколько метров спуска превратились в каменные. Но лестница всё так же спускалась куда-то вниз и вниз.

Естественно, спуск, длившийся минут пять, не привёл его в подземелья Мардука (Там должно быть куда жарче!). Он просто перешёл в ровный горизонтальный узкий – только-только пройти, не поворачиваясь боком! – коридор, стены и потолок которого состояли из настоящего сплошного камня. Невооружённым глазом заметно было, что кто бы его не проложил, красота в виде выровненных гладких стен и правильности арочного свода его заботила в последнюю очередь! Неровные грани и выступы отсвечивали Конану в глаза, заставляя щуриться, и видно, что находится там, в конце коридора, было плохо.

Однако через пятьдесят шагов он выбрался к чему-то, что принял за перекрёсток-развилку. Влево, вправо, и далее – прямо, уходили ещё коридоры. Тоже не слишком аккуратно обработанные, но чуть более широкие. Понюхав воздух, и посмотрев, откуда дует на огонёк его крошечной коптилки ветер-сквозняк, Конан решительно свернул в левый. Тем более, что на стене этого коридора имелось что-то вроде высеченной в камне надписи на неизвестном Конану языке. Интересно.

Однако не прошёл он в сторону надписи и десяти шагов, как каменный, и казавшийся до сих пор незыблемым, пол, вдруг провалился под его ногами на протяжении добрых десяти футов, и варвар рухнул вниз – в темноту!..

Он ругал себя последними словами: утратил бдительность, расслабился, отвлёкся на чёртову надпись, наверняка для этого только и предназначенную, и вот – нате вам! Не дай Кром, внизу – острые пики!..

Приземлился, правда, мягко. Хотя правильней было бы сказать всё же – приводнился. Конан, подняв фонтан брызг, грохнулся с высоты двух своих ростов в воду, доходившую ему до груди!

К чести киммерийца нужно сказать, что меч он выхватил ещё в полёте, и масляную коптилку из руки не выпустил! Так что когда массивные плиты над головой неторопливо, и с громким скрипом и скрежетом, закрыли отверстие, через которое варвара предательски сбросили сюда, в эту ловушку, в темноте он не остался.

Однако словно бы давая понять незваному гостю, что ему здесь не рады, в каморку десять на три шага, в которой он очутился, начала вливаться вода: похоже, сработавший люк подал сигнал на какие-то затворы. Поступала вода через забранное толстенными стальными прутьями квадратное отверстие на высоте его груди. И пусть она лилась не толстой струёй, а, скорее, небольшой струйкой, сомневаться в конечном итоге не приходилось!

Ну вот он и оказался в положении крысы, которую собираются утопить!

И сейчас его дела куда хуже, чем когда он оказывался лицом к лицу с конкретными врагами! С водой-то – не больно повоюешь! Как и с кустами… Знакомый почерк!

Но надо срочно что-то придумать!

Иначе окажется скоро его буйная головушка под водой, и закончится его карьера будущего Короля, ещё не успев начаться!