Читать книгу Без лица и имени - Андрей Бадин - Страница 4

Через час Семенов в сопровождении Ларисы Бобковой прибыл на Тверскую улицу в квартиру номер двадцать пять. К этому времени Дементьев и еще один оперативник открыли ключом бронированную дверь, позвонили в отдел вневедомственной охраны, представились и попросили, чтобы те отключили сигнализацию. После всех необходимых процедур милиционеры вошли в квартиру и начали второй раз за сутки изучать ее. Но это не было собственно обыском, а именно изучением. Они снимали на видео все свои действия и подробно описывали каждую виденную антикварную вещь. Приклеивали к ним ярлычки с цифрами и заносили в каталог. За этим занятием их и застали Петр Петрович и Лариса.

Они позвонили в дверь, и Андрей им открыл.

– Привет, заходите, – радостно произнес он. – А мы уже прихожую закончили. Теперь коридор.

– Молодцы, – кивнул полковник, – вам надолго?

– Наверное, до утра не управимся. Тут работы невпроворот, а нас только двое.

– Главное, что вы ее начали, а завтра в подмогу возьмем еще людей.

– Дай-то бог, – тяжело вздохнул Андрей и продолжил снимать на видео действия эксперта-техника. Тот проводил металлоискателем вдоль стены и по звуку в наушниках определял, что скрыто в ее толще. Нет ли там тайника. Иногда он останавливался, метил стену кусочком желтой липкой ленты и продолжал поиск.

– Пойдем, – прошептал Петрович, – не будем мешать.

Они, беззвучно ступая по персидским коврам ручной работы, прошли длинным широким коридором до кабинета хозяина, вошли в него и осмотрелись. Слева на полке стоял небольшой включенный монитор, и на его разделенном на четыре квадрата экране можно было наблюдать лестничную клетку, прихожую, коридор и гостиную.

Петрович некоторое время смотрел на изображение лестничной площадки, на работу экспертов в коридоре, а потом приблизился к экрану и через мгновение снова отстранился.

– Киллер пришел сюда, вынул кассету из цифрового магнитофона, записывающего изображение сразу с четырех камер, и ушел. И теперь мы никогда не узнаем, кто он. Но почему хозяин ему открыл, почему? Они были знакомы?

– Лариса пожала плечами и стала осматривать кабинет, а шеф расстегнул пиджак, ослабил ремешок подмышечной кобуры и поправил пистолет Макарова. Перед тем как приехать сюда, он вынул его из сейфа, проверил и взял с собой. Ему с ним было спокойнее.

Вдруг на экране, в квадрате, показывающем лестничную клетку, появился рослый милиционер. Он осмотрелся и позвонил в квартиру номер двадцать пять. Семенов подошел к монитору и взглянул на черно-белый экран.

– Может, и археолог вот так же подошел, посмотрел на незваного гостя, а потом взял да и открыл дверь, – сказал шеф.

– Не исключено, – не поднимая головы, подтвердила Лара и продолжила осмотр письменного стола убитого.

А милиционер позвонил настойчивее и улыбнулся в камеру, установленную в глазке.

– Что это за мент в окуляр лыбится, вроде не наш, – раздраженно произнес Семенов. Андрей Дементьев прервал свои занятия и открыл входную дверь. Увидев перед собой милиционера, он улыбнулся в ответ и спросил:

– Что вам?

– Лейтенант Прокопенко из вневедомственной охраны, – служивый отдал честь. – Меня прислал полковник Волохов удостовериться… А то поступил сигнал…

– Мы звонили вашему Волохову и просили отключить сигнализацию, – пояснил Дементьев.

– Совершенно точно, но она, наверное, забарахлила и не отключается. Вы, видимо, не те кнопки нажали. Надо проверить. – Лейтенант мялся в дверях, а Дементьев его не впускал и раздумывал, уместно ли это сейчас. Парень постоял бы и ушел, но наконец криминалист смилостивился и предложил:

– Ну, зайдите, проверьте.

Тот вытер ноги, вошел в дом и захлопнул за собой дверь. Пошел по прихожей и сделал большой шаг на том месте, где некогда лежал труп хозяина. Будто перешагнул через него. Сделал он это машинально, хотя на полу никаких меток не было. Только бурые пятна крови кое-где нарушали серый тон ворсистого ковра.

«Почему он перешагнул через это место? – спросил сам себя полковник. – Он был утром в этой квартире и видел трупы?»

Бобкова не слышала рассуждений шефа, потому что была занята бумагами в ящиках рабочего стола.

Петрович смотрел на монитор не мигая и размышлял над странным поведением служаки. А тот прошел к пульту сигнализации, установленному в прихожей, открыл его и стал изучать надписи возле рычажков. И только тут Семенов заметил, что на руках у него тонкие, в цвет тела, хирургические резиновые перчатки. Их глянцевая поверхность бликовала в свете яркой лампы под потолком.

– Он пришел в перча… – начал фразу полковник, и слова застряли у него в глотке.

Вохровец посмотрел на обследующих коридор экспертов, заглянул в пустую гостиную и полез за пазуху.

– Киллер! – выпалил Семенов, – это киллер вернулся!

Полковник выхватил пистолет, передернул затвор и ринулся из кабинета. Лариса проводила его удивленным взглядом – мол, куда это шеф сорвался, и нехотя пошла следом.

Незнакомец вынул пистолет с глушителем, направил в спину Андрею Дементьеву и хотел надавить на курок, но в коридор выскочил Семенов и, не целясь, пальнул в киллера. Произвел скорее психологический выстрел, чем на поражение, так как в коридоре между полковником и наемником находились двое оперативников. Петрович боялся в них попасть и поэтому стрелял выше и правее.

Грохот выстрела испугал Дементьева, работающего с ним техника и, естественно, киллера. Тот сжался, в мгновение ока направил ствол на Семенова и выстрелил в ответ. Но глушитель тихо хлопнул, и никто от этого звука не вздрогнул. Пуля просвистела у самого уха полковника, врезалась в бронзовую статую за его спиной и осталась там.

– Ложись! – закричал Петрович, выстрелил в убийцу, но, к сожалению, промахнулся.

Дементьев вместе с техником упали на пол и поползли к ближней двери в спальню. Незнакомец прижался спиной к стене и попятился к прихожей, юркнул за угол и там затаился, соображая, что делать дальше.

Петрович бросился к расположенному в коридоре шкафу с книгами, спрятался за ним, выставил из-за угла руку с пистолетом и выстрелил. Пуля пролетела весь коридор и угодила в стену прихожей. Киллер выстрелил в ответ, но тоже промахнулся.

Дементьев с техником благополучно вползли в спальню, встали и немного отдышались. Но самым противным было то, что у них, как и у Ларисы Бобковой, при себе не было оружия. Если бы и Петрович не прихватил с собой именной «макаров», то муровцам пришлось бы очень туго. Скорее всего, они бы все пали смертью храбрых от руки распоясавшегося убийцы.

Но киллер не знал, что у Семенова всего семь патронов в обойме и она только одна. Он взвесил шансы и решил, что продолжать перестрелку нет смысла, так как фактор внезапности утерян. Затяжной бой не входил в его планы, и поэтому он поспешил отворить входную дверь и убраться прочь.

Семенов услышал щелчок замка, но подумал, что это уловка коварного наемника, и выходить из-за шкафа не спешил. Он прислушался, посидел в укрытии минуту, но потом все же решился выйти. Пробежал десятиметровым коридором, прижался спиной к стене, выглянул в прихожую и увидел, что она пуста.

Полковник открыл входную дверь, осмотрел лестничную клетку, спустился на нижний этаж и далее на улицу. Оглядел пустой двор и, не обнаружив киллера в погонах, вернулся в квартиру. Закрыл замки на входной двери, вынул сотовый телефон, позвонил в МУР и сообщил о нападении.

Потом позвал криминалистов в гостиную и уселся в широкое кожаное кресло отдышаться. Его колотило от избытка в крови адреналина. Открыв дверцу большого роскошного бара, он достал оттуда бутылку дорого французского коньяка и четыре фужера для вина.

– Иди помой, – приказал он Ларисе, и та беспрекословно подчинилась. Прошла на кухню, ополоснула посудины и вернулась.

Не успевшие отойти от нервного стресса Андрей и Василий стояли перед полковником и нервно сжимали кулаки.

– Ах он гад, – причитал злой Дементьев, – за чем-то вернулся и хотел нас угрохать. Сволочь!

– И угробил бы, – Семенов откупорил коньяк, наполнил вместительные, отнюдь не коньячные фужеры, и оказалось, что бутылка поместилась в них целиком.

– Берите, – твердо проговорил полковник, и подчиненные взялись за тоненькие ножки бокалов.

– Первый раз так коньяк пью, – тихо сказала Лара и понюхала приятный напиток.

– Ну, за то, что живы, и помянем тех, кто здесь погиб. Пусть земля будет им пухом. – Петрович залпом осушил посудину, и Андрей с Василием последовали его примеру.

Бобкова сразу выпить весь бокал не смогла, а сделала два больших глотка и поставила его на стол.

– Допивай как все и убирай стекляшки, – полковник нахмурился и только сейчас заметил, что держит пистолет в левой руке на боевом взводе. Он разрядил патронник, поставил оружие на предохранитель и запихнул в кобуру.

Лариса покачала головой и хотела допить коньяк, но сделала еще глоток и прекратила.

– Не могу, потом допью.

– Допивай, – строго произнес полковник.

– Я же женщина, я сразу столько не выпью, он крепкий.

– Ты занимаешься мужской профессией, влезла в кровавое грязное дело и поэтому учись пить как мы. Набери в легкие воздух, немного выдохни и махом…

Девушка скривилась, поднесла край бокала к губам, закрыла глаза и несколькими судорожными глотками осушила его до дна. Потом выдохнула и испуганно посмотрела на мужчин.

– Вот так, молодец, – улыбнулся руководитель.

– Спасибо тебе, Петрович, – Андрей положил руку на плечо шефу, ты мне жизнь спас.

– И мне тоже, спасибо, – вторил ему Вася.

– Да ладно вам, – усмехнулся полковник, – дело житейское, боевое, сегодня я вам, завтра вы мне. Так надо.

Парни крепко пожали шефу руку и расселись на большом диване.

– Андрей, ты отпечатки уничтожь, – тихо сказал полковник, и криминалист взял бутылку и протер ее специальной тряпочкой. Потом сделал то же самое с бокалами и расставил все в баре.

Через пять минут оперативная группа с Петровки примчалась на Тверскую. Семенов вкратце рассказал, что случилось, и этим очень обескуражил всех прибывших. Милиционеры почесали вспотевшие макушки и пошли на улицу опрашивать прохожих. Дементьев немного покурил, успокоился, затушил окурок в хрустальной пепельнице на журнальном столике и занялся пулей, застрявшей в статуе.

Он осмотрел ее и констатировал, что она почти целая и можно будет определить марку пистолета, из которого она была выпущена.

– А чего тут определять, – встрял Семенов, – я прекрасно видел, что он палил из «ТТ» с глушаком. Сволочь, зачем же ты вернулся, гад… – не унимался разволновавшийся шеф.

– Как это ты догадался пистолет на задание прихватить? – вдруг спросил Дементьев.

– А вот так, черт дернул, – усмехнулся полковник. – Обычно никогда не беру…

– Не черт, а бог, – поправил Андрей. – Если бы не взял…

– Да, вот тогда пришлось бы либо погибать в рассвете лет, либо махаться с ним всеми подручными предметами, – Петрович покачал головой.

– Против пушки не попрешь, – закончил мысль Василий.

– Смотрите, – вдруг сказал криминалист.

Он взялся кончиками пинцета за задник пули и вытянул ее из бронзового плеча статуи. Из пулевого отверстия на пол полилась тоненькая струйка какого-то белоснежного порошка. Андрей зажал дырку пальцем, потом поднес его к носу и понюхал. После этого лизнул и сразу начал отплевываться и чертыхаться:

– Вот за чем вернулся киллер!

– Что это? – спросил удивленный полковник и подошел поближе.

– Похоже на героин.

Петр Петрович, Андрей, Лариса и Василий замерли и удивленно посмотрели друг на друга, а потом на продолжающую сыпаться пудру.

Дементьев вынул из кармана кусочек пластыря, залепил отверстие и заткнул этот наркоисточник.

– Так, так, – полковник отошел от большой, в рост человека, бронзовой статуи какой-то древней полуголой богини и свистнул. – Археолог перевозил в предметах антиквариата наркотики и тем самым избегал пограничного контроля. У него имя в мире археологии, и на границе его никто трясти не станет. Да он экстравагантный наркокурьер, и от этого тухлого бизнеса у него миллионы долларов на дом, квартиру, машины, антиквариат и красивую жизнь.

– Были миллионы, – поправила Лариса.

– Его самого нет, а миллионы есть, остались, – в свою очередь поправил подчиненную шеф. – Если эта статуя вся набита наркотой, то ее здесь на несколько миллионов долларов.

– Да, – подтвердил Дементьев, – но порядок цифр зависит от качества сырья. Если это чистяк, то… десятки миллионов.

– Вот вам и ответ на многие вопросы. – Петрович сел в кресло, подумал немного, а потом позвонил в управление и вызвал кинолога с обученной на поиск наркотиков собакой. Потом позвонил патологоанатому Дробышеву и попросил его проверить Тимура Урусбаева и его семью на предмет наркозависимости.

– Будем вызывать оперов из управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков или подождем? – поинтересовался Семенов у товарищей.

– Пока не надо, сами здесь все обследуем, а уже потом… – Андрей посмотрел на Ларису, и она кивнула.

– Да, групповое убийство все равно наше, а наркотики лишь причина. Хотя и они не причина, а только факт. Может быть, убили не из-за них.

– Из-за них, ведь киллер зачем-то вернулся сюда. – Лариса подошла к статуе и внимательно осмотрела ее.

– Ты думаешь, если бы киллер нашел эту статую, он бы ее на себе отсюда уволок? – съязвил полковник. – Или он искал еще что-то?

– У него могли быть помощники.

– Давай попробуем, – Семенов кивнул Андрею, и они обхватили с двух сторон статую и попробовали приподнять. К их удивлению, она поддалась и оказалась не такой тяжелой, как выглядела, – всего пятьдесят-шестьдесят килограммов. Муровцы поставили ее на место и отошли.

– Да. Один крепкий парень, а киллер на вид был крепким, наверное, мог бы ее отсюда унести.

Дементьев вытащил скальпель, подошел к статуе и стал ковырять локоть ее бронзовой руки. К его удивлению, металлическое покрытие быстро слезло и оголило какой-то черный материал.

– Сверху, скорее всего, бронзовая металлизированная краска, – растерев в пальцах стружку, констатировал криминалист. – А под ней черная пластиковая масса. – Он соскоблил в целлофановый пакетик и краску и черный материал и положил все в «дипломат».

– Да, похожа на бронзовую, а на самом деле пустотелая дура, – усмехнулся полковник.

– Идеальная пластиковая тара для перевозки наркотиков. К тому же, я думаю, она одноразовая.

– Ее сжигают после выполнения задания?

– Да.

– Значит, где-то такие изготавливают и в них возят через границу героин? – спросила Бобкова.

– Нет, ты неправильно мыслишь, – пояснил Семенов. – Мы имеем дело с археологом, и он не возит через границу именно такие статуи. Он каждый раз везет что-то новое.

– Контейнер в виде надгробной плиты, – высказался Василий.

– Да, или что-то еще. Например, «каменную», в кавычках, голову от какой-то древней статуи.

– Возможно вазы или просто куски камней с древними надписями. Вот как эти, – Петрович указал на большую каменную плиту с выдолбленными на ней иероглифами. – Может, и в ней героин?

– Сейчас проверим, – Андрей попытался передвинуть глыбу, но не смог. Тогда он достал скальпель и стал ковырять поверхность камня, но камень оказался настоящим и инструмент быстро затупился.

– Это гранит и контейнером быть не может, – заключил эксперт и пошел тестировать остальные предметы искусства, находящиеся в доме.

Через несколько минут приехал кинолог, и Петрович поручил ему обследовать всю квартиру. Собака сразу взяла след, обнюхала все комнаты, кухню, ванную, прихожую и кладовые, но больше наркотиков не нашла. Не было и взрывчатки.

– Так, – изрядно вымотанный Петрович махнул рукой и решил ехать в МУР. – Пакуйте статую и забирайте ее в управление на экспертизу.

Пришедшие с улицы оперативники мигом обернули «героиновую даму» бумагой, взвалили на плечи и донесли до машины. Под охраной увезли на Петровку и там отнесли в лабораторию химической экспертизы.

Семенов отдал указания оставшимся в квартире экспертам, и тоже поехал на работу. Он бы с удовольствием отдохнул после тяжелого опасного дня, но ему пришлось явиться в лабораторию и присутствовать на вскрытии статуи.

Сначала ее просветили специальным прибором, похожим на те, что применяют в аэропортах, а потом взвесили.

– Шестьдесят два килограмма, – констатировал начальник отдела технической экспертизы МУРа полковник Григорий Терещенко. – Теперь вскрываем и определяем точный вес вашего клада.

Сотрудник отдела взял механическую пилу, приблизил циркулярный резак к черепу статуи и включил двигатель. В разные стороны полетели пластиковые крошки, а потом высыпалось немного белого порошка.

Процедуру вскрытия снимали на видеокамеру и не пропустили ни малейшей детали. Когда статуя была трепанирована, двое экспертов подхватили ее и высыпали содержимое в большую, предварительно взвешенную, пластиковую бочку.

Когда последние крохи покинули свое некогда уютное обиталище, тару поставили в угол и принялись взвешивать героин. А это был именно героин, и проведенный анализ указал на его очень высокое качество.

– Ровно пятьдесят килограммов, с копейками, – обрадовал Терещенко, после того как цифры на электронных весах замерли.

– Да, – стиснул зубы Семенов. – Таким количеством отравы можно всю столицу закормить.

– Мелкие дельцы его разбавят крахмалом или сахарной пудрой, и получится килограммов сто. А это сто тысяч доз по одному грамму или даже больше.

– Давайте деньги прикинем, – Семенов взял со стола счетную машинку и быстро вычислил. – На рынке грамм гарика стоит от пятидесяти до ста долларов, а у оптовиков примерно втрое меньше. Если взять по минимуму и без разбавления, то… – Он пощелкал пальцами по кнопкам, и получилась цифра пять. – В этой статуе пятьдесят килограммов чистейшего героина, и стоят они пять миллионов долларов. – Все посмотрели на Семенова, а он снова взглянул на машинку и все заново пересчитал. Получилась та же сумма.

– Да, а если по ценам черного рынка? – спросил Терещенко.

– Сейчас, – Петрович снова углубился в расчеты и через несколько секунд выдал результат. – Примерно десять миллионов долларов.

Все присутствующие переглянулись, а Терещенко спросил:

– Ты правильно посчитал?

– Да. Умножил пять на два и получилось десять. Ведь оптовая цена ниже рыночной вдвое, и его еще солидно разбавят. Ну, пусть не десять он стоит, а восемь, восемь миллионов долларов стоит наш груз. Но я хочу заметить, что эти деньги распределятся между несколькими оптовиками, а далее между несколькими сотнями мелких покупателей и уже от них попадут на рынок. Значит, Тимур Урусбаев получил бы примерно два миллиона, его оптовый покупатель разбавит наркотик, расфасует его по килограмму или по полкило и продаст средним оптовикам, а те, в свою очередь, еще раз разбавят и продадут по пять-десять граммов мелким распространителям. Те выбросят его на рынок в виде граммовых и полграммовых пакетиков с порошком. Перед этим они, возможно, его снова разбавят. Вот так и формируются эти десять миллионов долларов. Каждый получит свой куш, и все вместе нанесут огромный ущерб стране, как в финансовом плане, так и в плане подрыва здоровья ее граждан.

– И усилят влияние самой мощной в мире наркомафии, – добавил Терещенко.

– Да, сколько таких статуй или контейнеров другой формы переправил сюда из-за границы этот урюк, – нахмурился Семенов, – и сколько их таких, зарабатывающих на здоровье своих сограждан, торговцев возят сюда это зелье. А если приплюсовать табак и алкоголь, то получится, что народ нашей Родины в смертельной опасности и выхода из этой ситуации нет.

– Да, бороться с наркомафией сложно. С ее малым и средним звеном еще по силам, но высшие эшелоны наркодельцов надежно защищены огромными, можно сказать, бешеными деньгами. – Терещенко сел на стул и уныло взглянул на лежащие перед ним в таре десять миллионов долларов.

– Да, – Семенов покачал головой и тоже сел на стул.

Раздался телефонный звонок, и Петрович вынул трубку из кармана, ту самую, что утром ему подарил генерал Берестов.

– Добрый вечер, Петр Петрович, – услышал он знакомый голосочек Ларисы Бобковой. Она осталась в квартире помогать экспертам и теперь хотела сообщить шефу что-то очень важное. Это он понял по ее взволнованному дыханию.

– Привет, Лара, – улыбнулся полковник и приготовился ее выслушать.

– Мы закончили с квартирой и кое-что обнаружили. – Капитан сделала паузу, но полковник ее поторопил:

– Давай, девочка, докладывай, не томи.

– Андрей нашел небольшой тайник, – наконец доложила Лариса, – а в нем диск дивиди. Мы не видели, что на нем, потому что здесь в квартире нет лазерного видеопроигрывателя и телевизора. Похоже. хозяин телик не любил. Я хотела привезти его в управление и там посмотреть.

– Привози, – кивнул Семенов, – посмотрим.

– А не поздно? – забеспокоилась Лара.

– Вези, я еще здесь.

Красотка отключила связь, и Петрович запихнул трубку в карман пиджака.

– Наша Лара привезет дивиди-диск, приготовь, пожалуйста, проигрыватель, – попросил он Терещенко, – посмотрим его.

– Там что-то важное? – спросил тот.

– Не знаю, его пока никто не видел, может, там семейное торжество хозяина дома, а может, и еще что-то.

Через полчаса Лариса вошла в техническую лабораторию и сразу направилась в кабинет Терещенко. Там ее ждали полковник Семенов и сам хозяин. Она в который раз за день поздоровалась с шефом и положила на стол коробочку с зеркальным диском внутри.

Семенов взял ее, открыл, вынул диск и повертел в пальцах. Лариса уселась на свободный стул возле стола с аппаратурой и перевела дух.

Полковник передал диск Григорию и, тот вставил его в проигрыватель.

– Глянем, что на нем, – Петрович зевнул и посмотрел на свой командирский хронометр. Было ровно двадцать три часа. – Если на нем какая-то хрень, то я смотреть не буду и поеду домой. Устал, – Петрович снова зевнул, прикрыл раскрытый рот кулаком и устроился на стуле поудобнее.

Терещенко включил воспроизведение, и все уставились на небольшой экран монитора. Сначала на нем было серое поле, но потом оно сменилось каким-то размытым изображением.

Семенов состроил на лице кислую мину и нехотя смотрел из-под полуопущенных век. Сейчас, в этот поздний час, его мало интересовало то, что было на диске. Ему очень хотелось приехать домой, принять душ, потом, для профилактики нервных расстройств, – сто грамм и сразу лечь спать. Но то, что он увидел в последующие три минуты, напрочь прогнало его сонливость.

Изображение на экране монитора понемногу сфокусировалось, и все увидели три иномарки, стоящие перед оврагом на узкой лесной дороге. Съемка велась скрытой камерой из четвертой машины, расположенной на шоссе недалеко от третьей. Дело происходило днем, в пасмурную погоду, и по распустившимся листикам на деревьях было видно, что стояла ранняя весна.

Из трех машин вышли люди с автоматами и сошлись на свободном пространстве. Стали что-то говорить друг другу на повышенных тонах, жестикулировать, ругаться.

– Бандитская разборка, – вяло констатировал Петрович, но сон его стал понемногу улетучиваться. Его заинтересовала запись, и он понял, что на ней может быть что-то интересное.

А люди на дороге все ругались, пока коренастый лысый мужчина лет пятидесяти не вынул пистолет и не выстрелил в разговаривающего с ним высокого парня. Тот упал, и люди Коренастого стали стрелять в людей Высокого. В мгновение ока все попрятались за машины и стали перестреливаться из-за них. Раненого Высокого под огнем оттащили за джип и открыли ураганный огонь из автоматов по той машине, в которой находился оператор. Тот, видимо, лег на сиденье, потому что на экране была видна только дверца машины да изредка появляющиеся в ней отверстия от пуль.

– Вот это да, – парировал Семенов, – он снимает под огнем, видите, пули дверь пробивают!

Вдруг раздался взрыв, за ним другой, и автоматные очереди прекратились. Оператор снова поднялся и направил объектив на поле брани. Две машины людей Высокого горели, а раненые бойцы расползались от них в разные стороны. Коренастый выскочил из-за легковухи, побежал к врагам и стал по очереди расстреливать их, пока не добил последнего. Потом он и его люди залезли в уцелевшую машину и умчались с места бойни. Оператор прекратил съемку и выключил камеру.

Экран погас, и все присутствующие переглянулись.

– И что? – скептически спросил Семенов. – Я столько записей с такими перестрелками видел, а в некоторых сам участвовал, да еще не в таких, а в более крутых. Как жив-то остался, не знаю. – Он протер взмокшее лицо рукой, вытер ладонь о свернутый вчетверо носовой платок и сунул его в карман.

Но запись на этом не закончилась, и голубой экран снова засветился. На нем возник живой и невредимый Тимур Урусбаев, и все, увидев его, вздрогнули. Он сидел в кресле возле шкафа с книгами, видимо, в кабинете своей квартиры и курил длинную толстую трубку. На столе перед ним стояли бутылка коньяка и налитая рюмка. Он некоторое время молчал, и было видно, что он собирается с мыслями. В нижнем углу экрана были цифры, и указывали они число, месяц и год съемки.

– Двадцать пятое мая две тысячи четвертого года, – прочитал Петрович. – За два месяца до его смерти.

– Два месяца назад он сделал эту запись, – кивнул Терещенко. – Причем подделать число трудно. Оно вписывается в изображение, и его можно стереть или изменить только с помощью компьютера.

– Писали на диск? – спросил Семенов.

– Нет, на цифровую камеру, но потом переписали на дивиди.

И вот Урусбаев на экране начал говорить:

– Если вы смотрите эту запись, значит, меня нет в живых. Меня убили, уничтожили, как тех парней на дороге. Как меня убьют, я не знаю, но… – Он отложил трубку, протянул руку к рюмке, взял ее, поднес к губам и махом выпил. Было видно, что он волнуется, но пытается скрыть свое состояние.

Он сделал глубокую затяжку и выдохнул сильную струю сизого дыма прямо в объектив.

– Вы видели сцену разборки на дороге, где Фархад собственноручно убил несколько человек. Это вещественное доказательство на случай моей смерти. И страховка, что он меня не уничтожит. – Тимур снова сделал паузу и смачно затянулся трубкой. – Я снял это убийство два года назад, в Подмосковье, когда Фархад уничтожил своего компаньона и соратника, свою правую руку, Рустама. Они не поделили контроль над территорией сбыта наркотиков в Центральном регионе России. Спор шел о доходах в миллиард долларов в год. Фархад не хотел упускать такой лакомый кусок и убил конкурента, несмотря на то, что они с Рустамом много лет делили сферы влияния и вместе боролись с конкурентами. В итоге они остались двумя самыми влиятельными наркоторговцами как в России, так и в странах бывшего СССР.

После убийства Рустама Фархад один правит сбытом наркотиков в России и является самым крутым из всех нарковоротил. Он контролирует восемьдесят процентов рынка сбыта героина и кокаина в СНГ. – Тимур замолчал, снова затянулся трубкой и снова выпустил сизый дым. Не стал ждать, пока он развеется, и продолжил: – Фархад предал меня, не стал платить за партию героина, и я решил предъявить ему свои претензии. Пока конфликт только тлеет, но я предчувствую, что он перерастет в войну. Годы нищего братства остались в прошлом, Фархад сказочно разбогател и сильно изменился. Огромные деньги и власть сыграли с ним плохую шутку. Он перестал замечать людей, возомнил себя всемогущим Аллахом и теперь правит один, как Бог. Думает, что все сойдет ему с его кровавых рук.

После убийства Рустама он в корень оборзел и стал, падла, подставлять своих компаньонов, тех, с кем сотрудничал многие годы, с кем имел хорошие торговые связи. Он перестал нуждаться в людях, в нас, своих компаньонах, и изменил к нам отношение. Так возноситься плохо, с большой высоты больнее будет падать. – Голос Урусбаева стал вялым, осоловевшим, он нехотя двигал языком и смотрел туманным взглядом.

– Он курит опий, – констатировал Семенов. – Видите, как забалдел…

А Урусбаев приподнял тяжелые веки и продолжил:

– Я сделал несколько копий диска и спрятал их в разных местах. На всякий случай. Убейте Фархада, уничтожьте его, он олицетворение смерти.

Экран погас, и оперативники переглянулись.

– Да, – потянул полковник, – и что прикажете с этим компроматом делать, когда мы даже не знаем, кто такой этот Фархад? Имя это или кличка?

– Это скорее всего кличка, погоняло, – пояснила Лариса.

– Почему? Рустам – красивое восточное имя, то ли таджикское, то ли узбекское. Фархад и Тимур тоже.

– Я думаю, это клички, – стояла на своем оперативница и менять мнение не желала.

– Поживем – увидим, – нахмурился Семенов. – Прокрути диск, может, там еще что-то есть, – попросил он Терещенко.

Тот изучил диск, но, кроме признания Урусбаева, ничего не нашел. Тогда Григорий вставил чистый дивиди в рекордер и включил воспроизведение. Сделал копию и отдал диск Семенову.

– Надо ехать спать, утро вечера мудренее, – Петрович встал и пошел к двери. На часах было два ночи. – Завтра свяжемся с Управлением по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и все будет тип-топ. – Но, – Семенов обернулся у двери и обвел сонным взглядом всех присутствующих, – никому ничего не говорите и не докладывайте об этом. Даже начальству. Рот на замке. У тебя в лаборатории десять миллионов долларов, а в милиции есть коррумпированные элементы, которые за деньги помогают преступникам. А в управлении по наркотикам их особенно много, потому что не могут люди в погонах устоять перед соблазном огромных взяток. Вот так. Никаких рапортов, никакой шумихи. Там, где огромные бабки, там всегда бардак.

Семенов завершил пламенную речь, прижал указательный палец к губам, запихнул копию диска в карман своего пиджака, а оригинал оставил на столе.

– Проведи техническую экспертизу и смотри за ним в оба, – напутствовал он Григория Терещенко и вышел из кабинета.

Семенов зашел к себе в кабинет и положил дивиди в свой именной сейф. Потом закрыл кабинет на все замки, захлопнул дверь и пошел к выходу. Миновал проходную, сел в свою личную машину и отправился домой.

Утром следующего дня он проснулся бодрым и веселым, умылся, позавтракал, оделся и отправился на службу. Когда зашел в свой кабинет, то первым делом позвонил дежурному по управлению и побеспокоился, не произошло ли за ночь чего-то экстраординарного. Узнал, что, кроме нескольких разбойных нападений, краж, угонов машин и одного бытового убийства, ничего особенного не случилось. Все было как обычно. Тогда он заказал сводку происшествий за ночь и откинулся в своем удобном широком и глубоком кожаном кресле брежневских времен.

Петр Петрович Семенов в свои пятьдесят был мужчиной в полном рассвете сил. В меру упитанный, очень воспитанный, крепкий, сильный и умный. Он любил одеваться с иголочки, любил производить приятное впечатление на присутствующих и любил показать шик. Он добивался, чтобы люди относились к нему с уважением, но без подхалимства. Лизоблюдов он терпеть не мог и предпринимал всяческие уловки, чтобы избавиться от общения с ними.

Семенов был высокого роста, статный, солидный, наделенный властью и волей мужчина, способный взять на себя ответственность и повести за собой людей. Но, в отличие от большинства руководителей он был готов нести ответственность и за свои неправильно принятые решения и никогда не сваливал вину за провалы операций на других. За это его уважали как сотрудники МУРа, так и те, с кем ему приходилось бороться.

Он был принципиальным человеком, честным, преданным долгу и присяге офицером и от этого бессребреником. Не разбогател на службе, хотя поводы улучшить свое благосостояние были, да еще какие. Но он не ставил деньги во главу угла и больше всего ценил в людях принципиальность. От этого и собрал в своем отделе людей, преданных делу, долгу и чести.

Петрович взял телефонную трубку и позвонил Григорию Терещенко. Через полминуты тот ответил, и Семенов задал ему один-единственный вопрос:

– Ну как?

– Все в норме, – пробурчал тот.

– Груз на месте?

– Да.

– Звона не было?

– Нет, я сделал все, как ты просил, Петя.

– Прекрасно. – Семенов повесил трубку и сразу позвонил начальнику МУРа генералу Берестову. Через секунду адъютант отрапортовал бодрым голосом:

– Приемная начальника МУРа Берестова.

Полковник представился, попросил его соединить с шефом, и тот это незамедлительно исполнил.

– Привет, Петрович, – пробасил в трубку Николай Николаевич, – по какому вопросу?

– Вчера мы обнаружили в квартире Урусбаева большую пар… – Не успел Семенов договорить, как генерал его перебил:

– Знаю.

– Доложили? – покачал головой полковник.

– Я же начальник уголовного розыска, по должности обязан все знать. – Берестов усмехнулся. – Говори, что надо.

– Я прошу у вас разрешения связаться с Управлением по борьбе с незаконным оборотом наркотиками и подключить их к расследованию. У меня есть информация про наркодельцов, так вот, может, они знают про них больше чем мы.

– Разрешаю, но дело остается у тебя, понял? Убийство есть убийство. А с этими наркошами поосторожней, сам знаешь почему. Все карты не раскрывай. Держи меня в курсе дела.

– Понял, – Семенов кивнул, попрощался и повесил трубку. – Черт подери, – обратился он к сидящей напротив него Ларисе, – уже настучали.

Бобкова состроила на лице кислую мину, похожую на сочувствие, и уставилась в бумаги. Шеф испытующе посмотрел на нее, а потом набрал номер служебного телефона своего давнего знакомого, начальника Управления департамента по борьбе с незаконным оборотом наркотиков полковника Александра Ильича Лаврентьева.

Они некогда вместе служили в МУРе, хотя и в разных управлениях, но потом Александра перевели на сложную, опасную работу во вновь сформированный отдел по наркотикам. Вскоре отдел выделили в управление МУРа, а потом вообще организовали департамент в министерстве внутренних дел.

Семенов не видел полковника более пяти лет, но слухи о его громких делах доходили до него. Он знал, что Ильичу, так его называли в МУРе, год назад присвоили звание полковника и дали генеральскую должность начальника оперативного управления.

Семенов радовался, что у него в этой системе есть свой человек, но немного опасался, что Лаврентьев его не вспомнит. Они не были близкими друзьями, а лишь знакомыми, и поэтому Петрович немного нервничал.

С годами люди меняются, и не всегда в лучшую сторону. Но Александра Ильича время и должности, похоже, не испортили, и он, услышав голос Семенова, обрадовался как ребенок:

– О, Петр Петрович, привет, – выпалил он, – какими судьбами?

– Привет, Александр Ильич, есть дело и надо встретиться. При встрече расскажу, что да как.

– Тогда приезжай ко мне в управление, у меня теперь просторный кабинет с видом на Москву-реку, посидим, выпьем, вспомним былое…

– Не, Саша, лучше ты к нам, я тебе кое-что покажу. Это касается твоей непосредственной работы.

– Да, – помрачнел Лаврентьев. – Когда прибыть, а то давно в МУРе не был. Как там у вас?

– Ничего. А по большому счету, все по-старому. Те же стены, те же уши, – сострил шеф.

– Говори, когда приехать.

– Чем быстрее, тем лучше, – Семенов сказал как отрубил, и Ильич понял, что перед ним тот же железный полковник убойного отдела Петр Петрович Семенов по прозвищу Хват. Эту кличку дали Семенову урки за волчий нюх и железную хватку при раскрытии преступлений, но потом она приклеилась к нему на годы, и все, в том числе и сослуживцы, стали его так величать. За спиной, конечно.

Петрович знал, как его кличут, и не обижался, потому что считал, что погоняло соответствует его сути. Он умел доводить дела до конца и никогда не останавливался на полпути. Никогда.

– Через час, – проговорил Лаврентьев. – У тебя кабинет тот же?

– Да, тот же и там же. – Петрович хихикнул и добавил: – Будь здоров.

Точность – вежливость королей, и в этом Петрович убедился еще раз, когда ровно в двенадцать часов дня увидел в дверях своего кабинета высокого, подтянутого, моложавого полковника Лаврентьева. Дорогой элегантный костюм известной во всем мире марки Зигна радовал глаз, золотые с бриллиантами часы «Ролекс» украшали запястье левой руки, а толстый золотой браслет от Шепард – правой. Ботинки от Гуччи на каждый день ценою в полторы тысячи долларов удобно облегали стопу, а белоснежная рубашка от Версаче ласкала тренированное милицейское тело. Стильный галстук от Долче-Габана завершал композицию под названием: начальник Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиками.

– Привет, – бодро произнес Лаврентьев и уверенно вошел в кабинет.

Семенов улыбнулся и встал ему навстречу. Они поздоровались как добрые друзья, хотя таковыми никогда не были, и даже похлопали друг друга по плечам и разве что не расцеловались.

– Садись, Александр Ильич, – Семенов указал на стул у стола и сам сел напротив. Находящаяся в кабинете Лариса Бобкова при виде франта смутилась, встала и попросила у Петровича разрешения выйти.

– Иди, – кивнул тот, – но далеко не уходи, к тебе будет дело.

Когда она удалилась, Семенов повернулся к гостю, нахмурился и начал свой рассказ:

– Вчера в квартире номер двадцать пять на Тверской улице было совершено зверское убийство семьи археолога и коллекционера Тимура Тимуровича Урусбаева. Слышал о нем?

– Да, по все каналам телевидения показывают тот дом. Это дело повесили на тебя?

– Да. При повторном осмотре дома была обнаружена статуя с пятьюдесятью килограммами героина внутри.

– Ни фига себе! – Лаврентьев аж привстал на стуле.

– Пойдем, покажу.

Полковники встали и отправились в лабораторию. Когда перед Ильичем открыли вместительный пластиковый бак, доверху наполненный белым порошком, он вытаращил глаза и плюхнулся на стул рядом с ним.

– Да здесь на несколько миллионов долларов! Вы качество проверяли?

– Чистой воды гарик, – хихикнул Петрович.

– Считали, за какую сумму его можно будет продать?

– Продать? – не понял Семенов.

– На какую здесь сумму, считали? – поправился Лаврентьев.

– Да, при перекупках и четырехкратном разбавлении он будет стоить на рынке десять, а может, и больше миллионов. Примерно конечно. Может, меньше, но может, и больше.

– Десять миллионов, – глаза Лаврентьева засверкали недобрым алчным огнем, будто бы этот героин принадлежал ему и он собирался им торговать. – Да это крупнейшая поставка за последнее время, крупнейшая, – потянул он. – Надо забрать его в наше управление и потом… – Ильич вынул сотовый и хотел куда-то позвонить, но Семенов его остановил.

– Произошло групповое убийство, дело находится на расследовании в убойном отделе МУРа, и поэтому переводить вещественное доказательство, как мотив убийства, мы никуда не будем. Пока, во всяком случае.

Лаврентьев вскинул на полковника удивленный взгляд и спрятал телефон.

– Так зачем ты меня вызвал?

– Мне нужна от тебя информация на Фархада и Рустама.

Александр Ильич серьезно посмотрел на Семенова и спросил после паузы:

– Откуда ты про них знаешь?

– Погибший перед смертью упомянул их имена, – нашелся шеф. – У тебя есть что-то на них?

– Ты знаешь, тут сразу и не вспомнишь, мне нужно поискать в наших архивах, может, что-то и найду.

– Ну, это в общем-то и все, о чем я хотел тебя просить. Вот официальный запрос на получение информации на Фархада и Рустама. – Семенов вынул из папки документ и передал Лаврентьеву. Тот мельком взглянул на стандартный по форме запрос и снова положил в папку.

– Два года назад Рустам был убит в бандитской разборке, – ответил Ильич.

Семенов не стал говорить, что знает об этом, и решил послушать сотрудника антинаркотического ведомства. Но Лаврентьев замолчал и вопросительно смотрел на Петровича.

– Кто его убил? – наконец спросил Петрович.

– По непроверенным данным, его расстреляли в Подмосковье, недалеко от Наро-Фоминска. Кто – установить не удалось. Была встреча между наркодельцами, они чего-то не поделили, ну, и перестрелялись. Рустам погиб, и его люди тоже. Всего тогда убили девять человек.

– Расследование было?

– Да, оно и сейчас идет. Дело не закрыто. Висяк. Даже трупов не нашли.

Присутствующий на встрече Терещенко сидел в своем кресле, поглядывал то на Семенова, то на гостя и помалкивал. Больше в кабинете никого не было.

– Ты мне поможешь? – спросил Петрович Ильича, и тот утвердительно кивнул.

– А как же, мы милиционеры, опера одного министерства, будем сотрудничать. – Александр встал и взял папку со стола, – я поручу кому-то из своих заняться этими Фархадом и Рустамом. Сейчас я уезжаю к себе в управление, позвони мне через час, я думаю, информация будет.

– Хорошо, – Петрович поднялся, – тебя проводить?

– Нет, сам доберусь, не девочка. А сотрудница у тебя классная, – Лаврентьев растопырил пальцы, будто сжал женскую грудь, и лукаво улыбнулся. – Может, переведешь ее ко мне в отдел, на повышение так сказать?

– Нет, она на своем месте и еще принесет пользу здесь, в МУРе.

– Ладно, бывай здоров, – Лаврентьев пожал руку Семенову, потом Терещенко и вышел.

Петрович вынул сотовый, набрал номер Ларисы Бобковой, и та незамедлительно ответила:

– Да.

– Лара, – прошипел шеф, – мчись к проходной и проследи, на какой тачке уехал гость. Номер запомни.

– Поняла, – хихикнула сообразительная капитанша.

– Да не светись там. – Семенов выключил мобильник, подмигнул Терещенко и добавил:

– Оформляй груз на склад вещдоков и неси рапорт боссу.

– Берестову?

– Ему родимому, – Петрович потер руки, уселся в кресле и стал ждать. Через минуту раздался тревожный звонок от Бобковой.

– Я его засветила, – выпалила она.

– А он тебя? – парировал шеф.

– Нет.

– Точно?

– Точно.

– Ладненько, через десять минут у меня. – Семенов отключил связь и встал. – Оформляй донесение и отдавай героин. Не надо, чтобы он у тебя хранился. Пусть на складе томится. Слышал, что наш друг сказал?

– Да, считали, за какую сумму его можно продать, – Терещенко повторил слова Лаврентьева.

– Именно. Другой, продиктованный временем подход.

– А диск? – негромко произнес Григорий.

– Какой диск, никакого диска нет, – полковник подмигнул полковнику. – Пока нет.