Читать книгу S.W.A.L.K.E.R. Звезды над Зоной (сборник) - Александр Шакилов, Андрей Белянин, Андрей Гребенщиков - Страница 9

От мутанта воняло. Он плюхнулся на сиденье рядом с Русланой, растопырился и захрапел, пустив слюну по подбородку. Руслана с брезгливостью отодвинулась, подобрала полу прорезиненной дольчегаббаны (удачная находка с последнего мародеринга), вцепилась в сумочку и осмотрелась в поисках свободного места.

Пересесть было некуда: ни одного формала. Возле дверей, прислонившись к ним, стояла троица сталкеров с пыльными и фонящими рюкзаками, напротив Русланы, поджав губы, сидела бабка-с-тележкой, а по проходу ковылял, подволакивая ногу, фрилансер, жалобно бормоча:

– Подайте на лечение бывшему веб-дизайнеру…

Один из сталкеров, качнув хоботом противогаза, отсыпал в сумку фрилансера горсть патронов. Бабка-с-тележкой проскрипела:

– И правильно. Убей себя ап стену.

Руслана уставилась в окно: поезд как раз выехал на мост. От Маасквы-реки поднимался туман, сквозь который проступали развалины Серого дома. Сквозь разбитые окна ветер доносил запахи метро: сырости, плесени и конского навоза. Тучи радиоактивной пыли висели низко, и Руслана надела респиратор со стразиками от Svarovski. Машинист прищелкнул кнутом на ленивых битюгов и объявил в жестяной рупор:

– Станцию «Смоленская» поезд проследует без остановки. Следующая станция – «Арбатская».

Поезд нырнул под землю. На Смоленской опять стреляли. Руслана привычно сползла на пол вместе с остальными пассажирами. Вагон затрясло сильнее – кони прибавили ходу. Мутант позеленел и сблеванул в опасной близости от дольчегаббаны.

Каждый день поездка на работу стоила Руслане миллионов нервных клеток. Но, несмотря на отвратительность, для одинокой красивой формалки это было безопасней, чем самостоятельная прогулка по разрушенной Мааскве. До Импульса такого не было. Руслана остро, до выступивших из глаз слез, пожалела себя. Но тут рядом упал рюкзак одного из сталкеров, гейгер, висевший на груди в розовом бархатном чехольчике, взволнованно застрекотал. Руслана отползла, стараясь не вляпаться в блевотину, не попасть под колеса тележки и ни на кого не наступить, и прошипела:

– Господи, когда же это кончится!

Наконец-то лошади дотащили единственный вагон поезда до станции «Арбатская», и Руслана смогла вырваться на платформу. Цокая стальными набойками «берцев» от Prada, взбежала по лестнице вверх, и тут, уже в переходе, ее подхватил поток формалов: приятно пахнущих цивилизованных людей. Руслана украдкой вытащила флакончик белой кензы и обеззаразила себя.

Выйдя на поверхность, Руслала нагуглила в сумочке розовый твиттер, присела на корточки и твитанула на асфальте: «Мир полон уродов!» Судя по количеству похожих твиттов и лайков под ними, большинство уродов разделяли эту точку зрения. Возле жежешечки толпились блогеры, радостно гыгыкая. Впрочем, чуть дальше в проулке уже перешли к мордобою. Не опаздывай Руслана, она бы с удовольствием просмотрела френдленту за стаканчиком горячего старбакса, но время поджимало, и Руслана ускорила шаг: Самоваров любил, когда его референт приходил за полчаса до начала рабочего дня.

Уже хорошо была видна высотка «Постап-ОКа», а над головой Русланы трепетала рекламная растяжка со слоганом: «Постап-ОК! Мы справимся!»

К центральному входу тянулась очередь сталкеров с хабаром – заявки в отдел Карго подавались на месяц вперед и очередь никогда не иссякала.

Руслана обогнула очередь и зашла через служебный вход.

* * *

– Ну что, планктон, амебы, плесень офисная, просрали проект? Через четыре дня японцы приезжают. И что им впаривать будем? А?! Где, мать вашу одноклеточную, национальная идея русского народа?

Арон Исаакович Самоваров побагровел от гнева, вывалил объемистое брюхо на стол и грохнул кулаком по ноутбуку. Эдик вместе с остальными участниками планерки съежился, мечтая залезть под стол или стать невидимым, чтобы энергия разноса шефа была направлена на других.

Тут, к счастью, скрипнула дверь, и в конференц-зал бочком скользнул опоздавший Вася из каргокульта.

– Ага! – громыхнул Самоваров. – Опоздавший. Есть у тебя, Вася, национальная идея?

– Нет… – пискнул Вася. – Там перестрелка на «Смоленской»…

– Нету?! Будешь сегодня паверпойнтом. Бери маркер, рисуй.

Вася покорно взял маркер и встал у доски.

Менеджеры злорадно заухмылялись.

– Значит, так! – сказал Самоваров. – Отдел каргокульта внес три предложения. – Вася нарисовал в правом углу доски три кружочка. – Отдел сортировки, сортиры, мать вашу, – одно предложение. – В центре доски Вася изобразил квадрат. – Рекламщики, креативщики, блин, ни одного. – Вася поставил крестик, Эдик пристыженно потупился. – Отдел сбыта – шесть предложений, но все – говно. Одни кокошники, блин, и матрешки. – Вася увлекся и нарисовал внизу доски шесть матрешек.

Самоваров грозно посмотрел на художество Васи, обвел тяжелым взглядом подчиненных и пророкотал:

– Анатолич всё забраковал. Японцам нам предложить нечего. Что делать будем? Стреляться?

На стене за спиной Самоварова висел обрез двустволки – Арон Исаакович начинал карьеру простым сталкером, добывая хабар для каргокульта, а стал директором управления. И никогда не упускал случая напомнить об этом своим подчиненным, которых чисто по-сталкерски презирал.

Это случайно выбившееся в люди радиоактивное быдло так и не стало формалом, не умело себя вести с коллегами и могло только орать и топать ногами. Эдик Самоварова искренне ненавидел.

– Брейнштурм! – гаркнул Самоваров. – Пока вы, сукины дети, мне национальную идею для япошек на стол не положите, отсюда не выпущу. А ты, Эдик, бездарь наш креативный, иди к Руслане и помоги ей кофе на всех сделать. Толку от тебя все равно нет.

Оскорбленный до глубины души Эдик побелел от ярости, моментально родил четыре язвительных и два откровенно хамских ответа, но повел себя как цивилизованный человек: вышел из конференц-зала и даже не хлопнул дверью.

* * *

После утреннего инструктажа в кабинете Самоварова Руслана поправила помаду и положила под язык мятный леденец. Когда шеф ушел на планерку и приемная опустела, Руслана наконец-то дала волю чувствам. Прямо напротив ее рабочего места висел рекламный постер Убежища: уютный подземный таунхаус с бассейном и турбосолярием. «Убежище – выход есть!» – заявлял слоган.

В инфраструктуре Убежища – престижнейшего проекта компании «Постап-ОК» – на две сотни таких таунхаусов, максимально изолированных от радиации и вредных выбросов, приходилось пять детских садов, три школы, две поликлиники (с отделением пластической хирургии) и церковь. Руслана, как и любой формал, готова была продать душу дьяволу за возможность переехать из своей квартирки на загаженном Кутузовском проспекте в Убежище.

Самоваров обещал помочь, но пока дальше утренних инструктажей дело не зашло.

Руслана расплакалась от злости: водостойкая тушь выдерживала и не такие испытания.

Успокоившись, Руслана посмотрела в зеркальце, убедилась, что макияж почти в порядке, нужно только подмазать язвочки от радиации заживляющей тоналкой от Vichy. Чтобы поднять себе настроение, Руслана вытащила из нижнего ящика стола антикварную подшивку Космо за двенадцатый год, но насладиться прекрасным ей не удалось – из конференц-зала выскочил взъерошенный и трясущийся Эдик из отдела рекламы.

Вообще Эдик был ничего, симпатичный формал с хорошей фигурой и перспективами, но сегодня его, по всей видимости, отсамоварили. Руки креативщика дрожали, а взгляд был бешеный.

– Кофе. Двадцать чашек, – пробурчал Эдик.

– А фигушки, – улыбнулась Руслана. – Аппарат не работает. И кофе кончился. Могу заказать в старбаксе.

– Перебьются.

– Что, – с сочувствием спросила Руслана, – буянит Арон Исаакович?

– Национальную русскую идею ищет, – подтвердил Эдик.

– Тогда понятно. Его вчера за это Анатолич на ковер вызывал. Это здесь Самоваров – брутальный сталкер, а перед Анатоличем на задних лапках скачет. Сам понимаешь, контракт с японцами… Они нам за нацидею фильтры фукусимовские для Убежища обещали.

Эдик мечтательно улыбнулся, то ли представив себе Самоварова на задних лапках, то ли подумав об Убежище. Облокотился на конторку и спросил:

– Ну почему нами руководят такие, как Самоваров? Ведь мы же – цивилизованные люди, а позволяем всяким сталкерам диктовать нам условия.

Руслана почувствовала родство душ.

– Слушай, – предложила она, – тут на Арбате новый сушки-бар открылся. Может, сходим после работы?

* * *

Эдик открыл краник самовара и нацедил в пиалы горячего ароматного саке.

– Ну, за русскую национальную идею! – произнес он слегка заплетающимся языком.

Чокнулись, выпили. Руслана глупо хихикнула, подхватила сушку палочками, обмакнула в горчицу и хрен и отправила в рот. Эдик по-простому взял сушку пальцами и размочил в саке.

– И чего эти япошки так прицепились к нашей национальной идее? – неразборчиво, с набитым ртом, спросила Руслана.

– Не нашей! – Эдик нацепил сушку на палец и помахал перед носом девушки. – В гробу я видел все идеи этого народа. У них нет идеи. Им бы только жрать и трахаться.

– А я хочу в Убежище. Таунхаус. Солярий. И чтобы больше не работать.

– Убежище. Попробуй туда пробейся, когда такие гниды, как Самоваров, об тебя ноги вытирают.

Руслана скорчила презрительную мину:

– Да не такой уж он большой начальник, этот Самоваров. Вот Анатолич…

– Анатоличу нужна национальная идея для япошек. А где ее взять в этой стране?

– Мне бабушка рассказывала, что до Импульса народ был духовней. Читали книжки. Бабушка говорила, что в книжках – тайна русской души. И тогда русских все остальные народы уважали. И жить было хорошо.

– До Импульса. Кто сейчас эти книжки читает? Вот ты читаешь?

– Пробовала. Скучно.

Выпили еще. Руслана раскраснелась от выпитого, и Эдик почувствовал, что не прочь бы продолжить отдых с секретаршей Самоварова. Отомстить шефу за утреннее унижение. К тому же девчонка симпатичная и вроде бы не дура.

– Хотя, – протянул Эдик, – может, японцы книжки и захавают. Знать бы только, какую им подсунуть?

Руслане понравилось, что Эдик принял ее идею всерьез.

– Бабушка говорила, что был такой писатель… То ли Венгров. То ли Румынов…

Руслана задумалась, а Эдик щелчком подозвал официанта – девушку-бурятку в розовом кимоно – и попросил счет.

– Вот! – обрадовалась Руслана. – Вспомнила! Чехов!

– Что – Чехов?

– Писатель такой был, Чехов. Икона русской духовности. Так бабушка говорила.

– А у тебя есть книжки этого Чехова?

Руслана обрадовалась тому, что побрила утром ноги и надела приличные трусики.

– Не знаю, – скромно сказала она, – но можно в библиотеке бабушки порыться.

Расплачиваясь, Эдик проверил, есть ли в потайном кармашке бумажника дюрекс. Верный дюрекс был на месте.

– Ну поехали. Пороемся.

* * *

– Я в жэжэшке читала, – переводя дыхание, с трудом проговорила Руслана. – Сейчас модная тема есть: секс-фитнес. Надо позы каждые три минуты менять, по таймеру. И частоту фрикций менять каждые двадцать секунд. Двадцать секунд быстро, десять отдыхаем. Тоже по таймеру. Расход калорий больше, и вообще, для здоровья полезней. В следующий раз попробуем.

– Для здоровья полезней… Может, покурим?

Руслана протянула Эдику пачку сигарет.

– А откуда у тебя Davidoff? – удивился Эдик, закуривая и откидываясь на влажную от пота подушку.

– Васька из каргокульта подогнал. Он за мной ухаживает, – промурлыкала Руслана.

– И как? Получается?

– Да ну, ты что, он же неудачник. Лошок. Зачем мне лошок? С лошком в Убежище не пробьешься.

Эдик хмыкнул:

– А со мной, значит, пробьешься?

– Еще не знаю. Ты вроде перспективный, но малоинициативный. Тебе бы решимости чуть побольше.

– А фигли с той решимости? Ну принесу я Самоварову идею. Получу премию в размере месячного оклада… а Самоваров, сука, таунхаус оторвет.

Руслана выбралась из-под одеяла и, бесстыже сверкая голой попкой, подошла к окну и отдернула штору. Руслана прекрасно знала, что ее изящный силуэт на фоне окна не оставит Эдика равнодушным.

Под Триумфальной аркой расположилась компания мутантов: своды давали хоть какую-то защиту от радиоактивного дождя. Девятиэтажка на той стороне проспекта слепо таращилась выбитыми окнами. Рельефы на арке осыпались, ядовитые дожди и ветер изуродовали статуи. Руслана давно привыкла к виду и обычно не обращала на него внимания, но сейчас зацепило.

– Я за таунхаус, – Руслана обернулась к Эдику, – Самоварова отравлю. Мышьяку в старбакс насыплю. Я на всё пойду. А ты?

– И я, – выдержав паузу, ответил Эдик. – Знать бы только, что делать.

Руслана подошла к книжным полкам и, шевеля губами, стала водить пальцем по корешкам.

– Нету, – разочарованно вздохнула она. – Наверное, бабушка на водку сменяла. Или на растопку пошел. В первую зиму после Импульса в Мааскве тяжело было.

– Ты всерьез думаешь, что япошки этого Чехова на фукусимовские фильтры поменяют? – удивился Эдик.

– Ну не на матрешки же! И потом, кто не рискует, тот в Убежище не попадет.

– Тогда, – сказал Эдик, – я, кажется, знаю, где этих книжек – хоть жопой ешь.

* * *

– Вы с какого курса? – прогудела тетка в синем халате. Ее остекленевшие глаза были лишены всякого выражения.

– Книги сдаем. Сдаем книги в библиотеку, – монотонно пробубнила она и двинулась дальше по коридору, шурша ляжками.

Безобразно жирная туша слепо натолкнулась на стену, ощупала ее перетянутыми перстнями (дешевая бижутерия) пальцами-сардельками и побрела мимо Русланы и Эдика, завывая:

– Книги сдаем. Сдаем книги в библиотеку!..

– Бррр! – Руслану передернуло. – Гадость. Как можно так себя запустить?

– Всё дело в Импульсе, – объяснил Эдик, – он же не только по технике долбанул, когда Вспышка на Солнце была, но и по мозгам некоторым. Нейроны закоротило, тетка словила клина, вот и бродит до сих пор.

Руслана подобрала с полу дольчегабанны и переступила через смердящую лужу:

– Ну ладно, там, на атомных электростанциях и химических заводах, электронику вышибло. А здесь-то почему такой срач? И мог бы предупредить, куда меня ведешь.

– А здесь и до Импульса срач был. Это же эмгэу, детка.

Эдик, в отличие от Русланы, к походу в подземелья эмгэу подготовился: надел винтажную химзащиту от военторга и свинцовый гульфик от армани. Гульфик, может, был и лишним, а вот химзащите Руслана завидовала – с потолка капала непонятная гадость.

Чадила карбидная лампа в руках у Эдика – технический коридор не освещался. Трубы, идущие вдоль стен и под потолком, проржавели, оплетка свисала лохмотьями. Под ногами валялась расползшаяся от сырости бумага, изъеденные крысами куски картона. Воняло кисло и затхло, землей, крысиным пометом.

– И что, здесь мы, по-твоему, книги найдем? – съехидничала Руслана.

– Не здесь, дальше. Сразу после Импульса сектанты библиотеку под землю уволокли. – Эдик сверился с картой и махнул рукой: – Вперед.

В коридорах было опасно: бродили тетки в синих халатах, тощие, с горящими глазами, зомби-студенты; белели остовы неудачливых абитуриентов и раздавались из тупиковых ходов пьяные песни завхозов и физруков.

«Как бы мы тут не заблудились», – подумала Руслана. Но Эдик держался уверенно и, похоже, знал куда идти.

Цель их путешествия находилась за массивной бронированной дверью. Там спорили. Эдик оттолкнул Руслану себе за спину и смело приоткрыл дверь.

– …к народу надо быть ближе! – изрек зычный бас. – Из жизни сюжеты черпать!

– Писать должно быть трудно! – возразил ему язвительный баритон. – Легко пишут только жалкие ничтожные личности!

Эдик открыл дверь пошире. Комната была завалена горами книг – настолько, что стен не разглядишь. В центре свободного пятачка прямо на полу, перед лампой, сидели два Мастера в окружении дюжины сектантов. Один Мастер – могучий старец в косоворотке – выпятил седую бороду-лопату:

– Взять хотя бы нашу русскую деревню. Какой кладезь сюжетов! Какая глубина образов! Вот недавно был случай…

Его оппонент, бритый наголо восточного вида мужчина атлетического сложения и непонятного возраста с аккуратно подстриженной эспаньолкой, обратился к сектантам:

– Он может говорить двадцать восемь часов в сутки! А «Улисса» не осилил.

Сектанты, высунув кончики языков, строчили в блокнотах.

– Что ты мне Джойсом своим нерусским тычешь? Чехова Антонпалыча читать надо! Вот кто русскую душу понимал!