Читать книгу Суворов. Победитель Европы - Андрей Богданов - Страница 3

Глава 2
Первые бои

Оглавление

Я лучше прусского покойного великого короля!

Я, милостью Божией, баталий не проигрывал.

Когда началась Семилетняя война (1756–1763), Суворов был «выпущен в премьер-майоры» для определения в пехотные полки команды генерал-фельдмаршала А. Б. Бутурлина. В армии это был высокий чин, позволяющий командовать батальоном или эскадроном. Увы, надежда Александра Васильевича попасть на театр военных действий не сбывалась. Русские войска выступили на запад под командой фельдмаршала Апраксина. Бутурлин же, в подчинение коему попал Суворов, был одним из пяти членов Конференции министров, силившейся управлять боевыми действиями из Петербурга.

Правительство Елизаветы Петровны недооценило противника и имело преувеличенное представление о собственных силах. Россия располагала тогда самой большой в Европе армией, содержание которой ежегодно поглощало более 4/5 бюджета. Однако из четверти миллиона солдат, имевшихся на бумаге, в полевых войсках служило менее 200 тыс., а с учетом значительного некомплекта – около 150 тыс.

Не давала поводов для восторга и боеспособность войск. Их рядовой состав пополнялся за счет денежной рекрутской повинности: в рекруты нанимались на деньги, собранные с определенного числа «ревизских душ», охочие люди, которые «в большем числе заключали в себе худшую, безнравственную и нередко преступную часть населения» (по оценке военного историка). Служба их была бессрочной, дисциплина поддерживалась жестокими избиениями. Офицерами становились неопытные дворянские юноши и иностранные наемники, часто не лучшего разбора. Качество вооружения и обучения оставляло желать лучшего (за исключением артиллерии и военных инженеров). В кавалерии не хватало защитного вооружения и даже холодного оружия. Пехота вступила в войну в разгар переформирования полков и перехода на мушкеты нового образца. Инициатива солдат и даже офицеров не приветствовалась: решения должны были принимать генералы. При этом из четырех генерал-фельдмаршалов двое получили звания при дворе…

Располагая такими силами, петербургские политики думали запугать военной демонстрацией прусского короля Фридриха II Великого – талантливого государственного деятеля и лучшего западного полководца XVIII в. (до Французской революции). Его 155-тысячная армия была тщательно подобрана, вооружена и образцово вымуштрована по господствовавшей тогда в Европе системе, не случайно названной современниками прусской (подобно существовавшей ранее испанской, а затем шведской). При этом Фридрих, доведя линейную тактику боя до совершенства, относился к ней творчески. Так же, как он приказывал печатать неверные топографические карты, многие из его объявленных «правил» были рассчитаны на обман и разгром слепых подражателей. Даже при подготовке войск он сделал ставку не на пехоту (которая по канону должна была образовывать главные огневые линии), а на высокоманёвренную кавалерию.

К весне 1757 г., когда 128-тысячная русская армия с огромным обозом выступила в поход на запад, Фридрих успел отвоевать Саксонию у союзной России Австрии. С присущей ему энергией нанося удары то австрийцам, то французам, то (с помощью своих генералов) шведам, король счёл достаточным выставить против русских 30-тысячную армию фельдмаршала Левальда. Фельдмаршал Апраксин, как и предполагал Фридрих, в соответствии с военными канонами распылил значительную часть сил, а оставшиеся не умел использовать.

В генеральном сражении при Грос-Егерсдорфе смогли принять участие лишь 15 полков растянувшейся в походе русской армии. Но атакованные на марше колонны генерал-аншефа Фермора нежданно для врага перешли в наступление; генерал-майор Румянцев провёл полки через лес и ударил в штыки. Левальд потерпел поражение, но не был разгромлен, поскольку Апраксин не организовал преследование. Затем Апраксин вообще убрался из Пруссии, потеряв (в основном от болезней) более 10 тыс. солдат.

Больше года Александр Суворов латал в армии дыры, формируя маршевые батальоны для отправки в Пруссию, и служил комендантом г. Мемеля, показав начальству отменную распорядительность. В полках тогда катастрофически не хватало не только солдат, но и офицеров. Тем не менее получить командование щупленький, невзрачный с виду офицер никакими силами не мог. Начальство просто не представляло себе, как посылать такого маленького человечка в бой против могучих пруссаков Фридриха Великого.

Отец Александра занимался снабжением армии и, благодаря своей «неподкупной честности», заслужил в январе 1758 г. чин генерал-поручика. Однако и он видел перспективы службы сына в интендантском ведомстве, а не на полях сражений. Тем не менее Василий Иванович должен был способствовать стремлению сына оказаться наконец в действующей армии.

Получив 9 октября 1758 г. чин подполковника Куринского пехотного полка, к которому был заранее приписан, Александр Васильевич достиг вожделенного театра военных действий, но… без личного состава под своей командой. Суворов отметил в своей автобиографии, что участвовал во взятии прусского городка Кроссена, надо полагать, в составе бригады генерал-майора князя Михаила Никитича Волконского, отличившейся затем при Пальциге и Кунерсдорфе[12].

В последнем, величайшем, сражении войны Александр Васильевич участвовал в должности дежурного офицера при командующем 1-й дивизией генерал-аншефе Ферморе. Родившийся в России сына англичанина, благодаря личным военным заслугам за 36 лет прошедший путь от бомбардира полевой артиллерии до генерал-аншефа, Вилим Христофорович Фермор был образцовым русским офицером: отважным, распорядительным, всегда подтянутым и даже – что странно по тем временам – не слишком честолюбивым.

Не его вина, что русская армия, которой Фермор командовал более полугода, не смогла одолеть войска Фридриха Великого при Цорндорфе 14 (25) августа 1758 г. Сражение, на которое Суворов не успел, превратилось в колоссальную резню. Русские понесли большие потери, чем пруссаки (16 тыс. убитых против 11), и вынуждены были отступить. Обвиняя в этом Фермора, офицеры помнили, что, разгромив пруссаков у Грос-Егерсдорфа, Вилим Христофорович отступил лишь по приказу свыше, и подозревали, что летнее отступление 1758 г. тоже санкционировано из Санкт-Петербурга.

У Фермора – единственного из тогдашних военачальников, смевшего сражаться с пруссаками на равных и даже побеждать признанного военного гения, короля Фридриха II, – молодому офицеру было чему поучиться. «У меня два отца, – говорил позже Александр Васильевич, – Суворов и Фермор». Чему же мог научиться Суворов у Вилима Христофоровича?

Именно Фермор сумел выполнить приказ из Петербурга, повелевающий находящейся в плачевном состоянии армии перейти в решительное наступление зимой 1757/58 г. Тогда полки шли в сильный мороз, нередко без ночевок, оставляя больных в городах и деревнях, но сохраняя порядок в своих рядах. Скорость наступления Фермора – 20 км в сутки – вдвое превышала принятую в европейских армиях (и продемонстрированную в текущей войне). Не ожидавший зимнего наступления Фридрих не успел перебросить против русских отозванные им на запад войска.

Заняв Восточную Пруссию и её столицу – Кёнигсберг, армия Фермора продолжила наступление. Был открыт путь к р. Варте, правому притоку Одера, и крепости Кюстрин, через которую русские (как и позже, в 1945 г.) были намерены двинуться на Берлин. Наступление в Померании затруднялось весенними паводками и плохими дорогами, но Фермор, уточняя маршруты колонн, вывел 42 тыс. солдат при 134 орудиях к окруженному болотами Кюстрину. Фридрих, спешно собирая войска со всех фронтов, устремился на спасение сосредоточенных в Кюстрине запасов провианта, запретив гарнизону под страхом смерти «заикаться о сдаче».

Фермор с помощью артиллерии успел уничтожить кюстринские склады, а замечательный полководец Румянцев сжёг мост через Одер. Фридрих под покровом ночи навел понтонный мост и внезапно появился между главной русской армией и корпусом Румянцева. Союзники-австрийцы, которым полагалось преследовать Фридриха, не пытались этого сделать. Численностью пруссаки уступали русским (их было чуть более 32 тыс.), но это были отборные, испытанные во многих сражениях полки. В то время как у Фермора целый Обсервационный корпус состоял из необстрелянных солдат, новоприбывших на поля сражений, которые к тому же исхитрились употребить перед боем «потаённо сверх одной чарки, которую для ободрения выдать велено».

Фермор успел отступить от Кюстрина и стянуть силы на пересеченной местности у деревни Цорндорф. Утром 25 августа 1758 г. развернулось кровопролитнейшее сражение Семилетней войны. Поле боя было иссечено оврагами и сплошь окружено лесами, а с трёх сторон – ещё реками и болотами. Поражение означало гибель. Понимая это, Фридрих велел объявить офицерам при переправе через Одер: «Мой девиз победить или умереть, и тот, кто так не думает, может оставаться на этой стороне и лететь к чёрту!»

Вполне осознавали свое положение и русские войска. Отчаянная ситуация показала, что масса офицеров готова проявлять личную инициативу. О феноменальную стойкость русского солдата, занявшего оборону, разбилось превосходное военное искусство Фридриха, который переиграл Фермора по всем статьям. В огненном аду главнокомандующий был контужен и выбыл из боя, многие офицеры погибли, генералы получили тяжкие раны, но войска держались. Неистовые атаки пруссаков отбивались ещё более отчаянными контратаками. Весь ход битвы при Цорндорфе не укладывался в военные каноны. Ни знакомые тактические схемы, ни разработанные Фридрихом для их опровержения приёмы не сработали. Русская армия устояла.

Никто в армии не знал, отчего Фермор, после торжеств и пролившихся на него наград в Санкт-Петербурге, был снят с поста командующего. Прибывший в его штаб Суворов смог поучиться и смирению, с которым Вилим Христофорович принял отставку, оставшись в армии во главе дивизии. Но самое сильное впечатление на Александра Васильевича, ощущавшееся всю его долгую полководческую жизнь, произвёл новый командующий: 61-летний генерал-аншеф Петр Семёнович Салтыков. Этот мудрый старик, тщательно изучавший тактику Фридриха и боевые свойства русских войск под началом Фермора, разительно отличался от военачальников, с которыми был уже знаком молодой Суворов.

* * *

Будьте ж войском так любимы, как Ваш родитель. Будьте так для Отечества добродетельны и снисходительны до верных его деток.

Суворов сыну Салтыкова

Прибытие Петра Семёновича к войскам прошло без всяких торжеств. В отличие от Апраксина и Фермора он не признавал внешних признаков высокой должности. Офицер (впоследствии видный учёный) Болотов с изумлением описывал вступление Салтыкова в Кенигсберг: «Старичок седенький, маленький, простенький, в белом ландмилицком кафтане[13], без всяких дальних украшений и без всех пышностей, ходил он по улицам и не имел за собою более двух или трех человек в последствии. Привыкшим к пышностям и великолепиям в командирах, чудно нам сие и удивительно казалось, и мы не понимали, как такому простенькому и, по всему видимому, ничего незначащему старичку можно быть главным командиром столь великой армии и предводительствовать ею против такого короля, который удивлял всю Европу своим мужеством, проворством и знанием военного искусства. Он казался нам сущей курочкой, и никто и мыслить того не отваживался, чтоб он мог учинить что-нибудь важное. Генерал наш (губернатор Восточной Пруссии Корф. – Авт.

12

Автобиография А. В. Суворова от 28 октября 1790 г., представленная им в Герольдмейстерскую контору по случаю пожалования ему графского достоинства и нового герба, опубл.: Генералиссимус Суворов. Сб. документов и материалов. Л., 1947. № 4. С. 17–73. Далее, кроме оговоренных случаев, используется она. Более ранняя автобиография от 22 сентября 1786 г. опубл.: Чтения в императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете (далее – ЧОИДР). М., 1848. № 9. С. 534–552. Автобиография 1790 г. и формулярный список с 23-го октября 1742 г. по 6-е мая 1800 г.: Д I. 1–2.

13

Салтыков перед назначением командующим организовывал местные ополчения – ландмилицию.

Суворов. Победитель Европы

Подняться наверх