Читать книгу Яжпереводчик - Андрей Брандт - Страница 5

Дело все в том, что я обожаю работать с «работягами». Это, в отличие от многих представителей «гнилой интеллигенции», простые и честные труженики; в их среде обычно нет споров, ссор, дрязг, сплетен, зависти, подсиживания и проч. Конечно, бывают исключения, но таких личностей система сама вышвыривает, либо личности уходят сами.

С механиками я дружил всегда. Мы всегда находили общий язык и прекрасно общались. Здесь я подхожу к самой причине, побудившей меня написать то, что стоит ниже, а не то, что намеревался изначально. Это великий и могучий механический язык.

«Механический» – в данном контексте значит – имеющий отношение не собственно к механике, а к механикам. Этому я научился у самих механических коллег по аналогии с их характеристикой электриков (между механиками и электриками – вечное соперничество, но отнюдь не вражда. За своего электрика механик любому чужому механику пасть порвет) типа «Да это все электрические приколы» – электрики прикололись; «Какие-то у тебя, я смотрю, электрические мысли!» – думаешь, как электрик; «Да у тебя электрические загоны!» – ты ошибаешься, как и большинство электриков. В целом же мой термин «механический» имеет и более широкое значение – «присущий любому работяге – механику, электрику, диагносту, мотористу, акустику и проч.».

Хочу предупредить заранее: последующий текст пронизан не вполне нормативной лексикой и отмечен метафоричностью из сексуальной сферы. Но цель данной главы – наиболее полно отобразить яркость, уникальность, образность и, главное, именно метафоричность механического языка. Сделать это без буквальной вербальной передачи ситуации, участником которой я был лично, невозможно. Поэтому тем, кого воротит от ненормативной лексики и обсуждения интимных подробностей обращения с техникой, ПРОСЬБА ДАЛЬШЕ НЕ ЧИТАТЬ!!! Но подчеркну: все нижеприведенные лексемы, придающие тексту развратно-садистский характер, обозначают ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО техническое оборудование, процессы и состояние устройств. Тем же, кого, как и меня, прежде всего интересует лингвистическая сторона вопроса, приятного просмотра!

Был обычный диагностический тренинг. С механической группой я был знаком не один год; тайльнемеры регулярно приезжали к нам в Центр на переподготовку или сертификацию. Соответственно, за это время я почти полностью овладел механическим вокабуляром обеих (русской и немецкой) сторон и мог демонстрировать комбинации из следующих рабочих языков: русский, немецкий, английский, механический.

С тренером я уже успел познакомиться, и тот произвел на меня неизгладимое впечатление; прежде всего – своей незамутненностью. Но группа его еще в глаза не видела, и поэтому, когда я зашел в аудиторию, вопрос был, естессно, таков:

– О, Андрюха! Привет, бродяга, опять с нами дрочить будешь? А фашист где?

– Щас придет, – пообещал я.

– Он как вообще?

– Печкин, – кратко ответил я.

– В смысле?

– Щас сами увидите!

В этот момент распахнулась дверь, и на пороге возник экспат. Он был длинный, худой, в плаще, с усами, длинным носом и в купленной на Красной площади сувенирной ушанке, одно ухо которого развязалось.

Перед нами стоял живой Печкин, как две капли воды. Кто-то из работяг даже глаза протер, мол, что за галлюцинация?..

Печкин, как и практически все механические тренеры, с которыми мне довелось работать, обладал невероятным чувством юмора, и группа уже на первый день полюбила его как родного.

Прошла пара-тройка дней. Пришло время выполнять контрольные задания по диагностике. Печкин озвучил стратегическую задачу мне, а я, в свою очередь, донес ее основную суть до диагностов.

«Стратегическая задача – трахнуть старуху, чтоб та кончила; но перед этим обязательно дрочить, пока сам не кончишь. И главное – не шуметь!»

Все просто и понятно. Обычная рутина.

Группу Печкин разделил на тройки. Двум товарищам третьего не хватило, и Печкин ничтоже сумняшеся кинул к ним меня; все лучше, чем два часа просто так штаны протирать.

Я попал в тройку к Михалычу и Андрюхе. Михалыч – солидный пожилой диагност с короткой шеей и вислыми усами. Андрюха – немного развязный, но вполне сообразительный молодой крендель.

Печкин дал отмашку, и мыслительный процесс механического думания закрутил шестеренками.

– Ну чо тут долго думать, – развалился на стуле Андрюха и сощурил глаза, – вот тут газ пустим в пердач, и всего делов.