Читать книгу Егерь императрицы. Глазомер! Быстрота! Натиск! - Андрей Алексеевич Булычев, Андрей Булычев - Страница 5

– Господа офицеры, – Егоров обвел взглядом командиров подразделений, собравшихся в помещении центрального форта, – по тем сведениям, что нам принесли пластуны Дозорной полуроты, неприятель захватил нашу наживку. Помимо конницы к нашим позициям несколько часов назад по дороге с южной стороны вышла и османская пехота. Как минимум один ее полк составляют янычары. Разведчиками были замечены еще и орудия, очень похожие на те, что мы с вами захватили тут, на этом холме. Вы и сами знаете, какой нерасторопностью отличаются топчу у турок, так что со всей уверенностью можно делать выводы, что так быстро прибыли именно те пушки французской системы, которые позволяют перевозить их на передках. Они ничем не уступают по скорости пехотинцам, а то даже и превосходят их. Поздравляю вас, господа, мы уже выполнили главное задание своего командования, заставив османские части уйти с места предстоящей высадки дивизии генерал-аншефа Суворова. По моим расчетам, его передовые отряды вот-вот начнут переправу на правый берег Буга. Даже если турки все поймут, им в любом случае будет нужно не менее десяти часов марша, чтобы возвратиться назад. Прибавьте сюда еще несколько часов хода гонца, и становится ясно, что сорвать переправу дивизии Александра Васильевича противнику уже не удастся. Да и мы, я полагаю, так просто не дадим им оторваться от себя. С часу на час я жду начала ночного штурма турок. Об их сосредоточении и подготовке к выходу как раз-то и доложила та группа пластунов, что вела наблюдение у главного лагеря. Нам будет трудно, очень трудно, – сказал со вздохом Алексей, оглядывая своих офицеров. – Неприятель собрал против нас огромные силы, и таких вот легких наскоков, как прежде, теперь уже ждать не приходится. Давить турки будут отчаянно. Ведь у них есть приказ своего командования во что бы то ни стало сорвать высадку русских на правый берег Буга и скинуть нас в реку.

Лица командиров подразделений, стоявших по бокам большой комнаты форта, освещались неровным светом факелов. Каждый из них и ранее имел представление, какое здесь будет непростое дело, но только теперь они уже полностью осознали всю его дерзость и масштабность. Страха или уныния ни у кого не наблюдалось, читалась лишь решительность, сосредоточенность и уверенность. Егоров другого от своих офицеров и не ждал. Только такие люди и могли служить в отдельном особом батальоне егерей. В его батальоне.

– Все, что могли, мы уже с вами сделали, господа, – продолжал совет подполковник. – Позиции укреплены, боевой припас получен и распределен по личному составу. На наиболее угрожаемых участках у нас заложены фугасы. Уповаю только лишь на стойкость и отвагу наших солдат и их командиров. А теперь предписываю всем убыть на боевые позиции, и да поможет нам Бог!

– Тихо-то как, Федор Евграфович, – проговорил чуть слышно Ефим. – Даже и не верится, что совсем уже скоро турка на нас полезет. А может, до утра подождет и, только позавтракав, начнет?

– Полезет, полезет, – проворчал, вглядываясь в ночную степь из окопа, старший сержант. – Куды же он денется, такие-то силы сюда подогнав? При мне ведь у нашего квартирмейстера того самого османа разговорили, которого я в поиске чуть было не заколол и там же пожалел. Вот не зря, выходит, ему жизнь сохранил. Командиром такима тот пленный оказался, а это, почитай, как командир эскадрона в кавалерии. Остальные-то так себе, мелкие сошки все, а вот этот самый что ни на есть жирный гусь по сравнению с ними. И знал он гораздо больше, чем все простые всадники, вместе взятые. Долго мне не дали там с ним рядом быть, но кое-что я все же расслышал. Почитай, что весь османский корпус на нас с юга, со стороны лимана, вышел, да еще и со своими пушками и с обозом. И первую атаку они как раз таки на самом рассвете замыслили, чтобы нас, значится, в укреплениях тепленькими и сонными всех взять да перерезать. Так что сидим здеся и не дремлем, как, вон, Филиппка. Эй, Филька! А ну-ка быстро взбодрись и башкою своей пустой потряси! – кинул он камешком в привалившегося к брустверу солдата.

– Федор Евграфович, ну что вы, в самом-то деле! Да не сплю я! – встрепенулся егерь. – Уже ведь вторую каменюку в меня кидаете!

– А то я не знаю, в кого мне кидать! – усмехнулся Цыган. – Ты самый что ни на есть «спун» у нас во всей полуроте, Филя. У тебя одна только мысля в твоей пустой башке бродит: где бы пожирнее пожрать и как бы подольше поспать!

– Вот вы горазды, Федор Евграфович, напраслину наводить, – протянул обиженно солдат. – Я службу исправно несу, вон, ребят хоть, что ли, спросите, как намедни османский дозор по запаху быстрее всех учуял. Их кислый дух за полсотни шагов различил, а так бы и набрели прямо на них.

– Что нюх у тебя, как у собаки, это, конечно, хорошо, Филя, тут я слово поперек не скажу, – улыбнулся сержант. – А все же собраннее нужно быть, сурьезнее. Ты уже третий месяц как со стрелковой роты в пластуны перешел, а все какой-то неловкий. А быть дозорным, пластуном – это ведь дело особенное, брат, непростое, – поучал унтер молодого солдата.

Шагах в ста впереди за рвом и рогатками вдруг хлопнул один, за ним второй выстрел и потом разнеслась их целая россыпь.

– Трево-ога! – закричал Лужин. – Выносной пост от степи сигнал подал! Видать, турки совсем рядом!

Там, где трещали выстрелы, вдруг ярко вспыхнули два костра, разом осветив фигурки бегущих в сторону холма егерей. За ними в световую полосу забежала пара десятков темных фигур.

– Це-елься! – крикнул Лужин. – Ждем, чтобы ребят не зацепить!

Пятерка Ужа запрыгнула в окоп, и сержант скомандовал:

– Пли!

Всполох залпа двух десятков ружей осветил предместья холма. Часть турок упала на землю, а остальные развернулись и отбежали назад.

– Втихую хотели подобраться, Евграфович! – отдышавшись, проговорил командир передового поста. – Ладно вот, хитрую веревку с погремушкой задели и шуманули, а так бы и правда всех вырезали. Ну-у, балда, понял теперь, что не зря мы с той веревкой промаялись, пузыри с сухим горохом к ней навязывая? – кивнул он молодому егерю. – Учитесь, щеня, пока ветераны с тобой рядом!

– Обожди с пузырями, Ваня, – оборвал Ужа сержант. – Чего вы разглядели? Много ли там турок за этими шли али это только лишь разведка была?

– Не видно ничего, Федор Евграфович, – пожал плечами егерь. – Быстро же все там случилось. Но как будто бы какой-то шум со степной стороны был, когда мы туда постреляли.

«Бум! Бум! Бум!» – раздалось несколько выстрелов из пушек, и передний край перед холмом немного осветился.

– Во-о, ты гляди, как пушкари брандскугелями бахнули, – проговорил удовлетворенно Лужин. – Не зря ведь оружейники цельный день с их ядрами у форта колдовали, все мастерили их и заполняли хитрой смесью. Ох ты ж, мать честная! – протянул он, вглядываясь в сумрак. Из темноты, слегка освещенные пламенем костров и зажигательными снарядами орудий, выступили плотные шеренги турок.

– Колонна неприятеля от степи идет! – обернувшись в сторону основных укреплений батальона, крикнул Лужин.

– Вижу, Федор, вижу! – пробормотал Алексей, пристраивая ствол своего штуцера на мешке с песком. – Батальо-он! За-алпом! Огонь!

Более четырех сотен стволов ударили по наступающим. Фланги пока что молчали, и Алексей, заряжая свой штуцер, с тревогой посмотрел на север.

– Матвей, беги к Радовану, передай, пусть он пару человек вперед вышлет, что-то не нравится мне эта их мертвая тишина.

Вестовой бросился исполнять указание, а он снова выбрал прицел.

– Огонь! – и опять громыхнул раскатом ружейный залп.

Следом ударили картечью пушки, и она прошла с истошным воем над головой передового охранения.

– Братцы, даем залп, пионеры подрывают фугасы, и сразу отходим! – крикнул Лужин, орудуя в стволе шомполом. – Эти уж точно через ров и вал перемахнут!

Передовые шеренги турок уже разбрасывали рогатки и выбегали ко рву. Сзади, со стороны форта, раздалась команда: «Огонь!» И полтора десятка выстрелов из передового окопа слились с общим залпом сотен ружей.

– Давайте, братцы! Пора! – крикнул Лужин, поджигая фитиль гренады. Пионеры рванули витые шнуры, и сразу три огромных взрыва разбросали вокруг осколки с камнями, опрокинув авангард наступающей колонны. Турки было остановились, заколебались, но, понукаемые своими командирами, они затем вновь бросились вперед. В дыму и в густой завесе из пыли их масса хлынула в ров. Не остановили ее и разрывы дюжины гренад.

– Алла! Sultana selam olsun. Rusları yen![13] – скандируя и подбадривая друг друга, янычары побежали по склону вверх.

Разом ударили ближней картечью все пять полевых орудий и фальконеты. В массе наступающих появились целые проплешины, выбитые тучей свинца. Груды человеческих тел застилали весь склон.

Алексей пристегнул штык к стволу штуцера и, спустившись с крыши форта, вскочил на мешки с песком.

– Братцы! В штыки! За матушку-императрицу! За мной! Ура-а!!!

– Ура-а! – батальон поднялся в атаку. Сбегая навстречу туркам, егеря грозно ревели. Все мелькало с суматошной быстротой в этом сумрачном свете. Выстрелом в упор Лешка уложил самого ближайшего к нему османа. Саблю на штык! А потом рывок вперед! Стальное клинковое жало вошло следующему турку в грудь с противным хрустом. Рядом орудовали штыками солдаты Второй стрелковой. Фурьер Пряхин вогнал штык в брюхо толстому осману и с трудом его выдернул.

– Подсоби! – крикнул он, и два солдата выскочили вперед, оттеснив подступающих врагов. Еще двое егерей с левого бока поднажали, и Лешка оказался с ними в одной шеренге.

– Раз! Раз! Раз! – кричал унтер, словно бы задавая ритм штыкового боя. Турки не выдержали нажима русских и начали пятиться.

Подбежавший к Радовану вестовой вытянулся по стойке смирно.

– Ваше благородие, командир батальона к вам послал, волнуется он за ваш фланг. По самому центру на укрепления большая колонна неприятеля идет, а у вас тут тихо. Просит он, господин поручик, чтобы вы дозор вперед выслали!

– Уже выслал, Матвей, – отмахнулся Милорадович. – Самому тревожно. Жду. У меня ведь там трое солдат в боковом охранении залегли, что-то совсем их там не слыхать.

«Бум! Бум!» – хлопнули два выстрела внизу, и тут же засверкали огоньки ответных.

– Рота, к бою! – крикнул Радован, напряженно вглядываясь в темноту. – Почему же они костры там не зажигают?! – проговорил он с досадой. – И фугасы не рвут! Там же их загодя заложили!

– Ту-урки идут! Ваше благородие, турки рядом! – прокричал рядовой Коробов, тяжело подбегая со своей ношей к ретраншементу. – Мы с Мишкой к окопу охранения подкрались, а там все наши лежат зарезанные. Все трое, ваше благородие, у всех глотки от уха и до уха перерезаны! – частил он взахлеб скороговоркой. – И эти рядом стоят с кинжалами. Мы по ним стрелять давай, а они в нас. Ранили Мишку! Всю колену ему пулей размозжило. Насилу я его вытащил! – заполошно дыша, рассказывал рядовой. – Без памяти он, – и егерь передал тело раненого подбежавшим солдатам.

– Соберись, Егор! Сколько турок всего идет? – крикнул поручик.

– Много их, вашбродь! – затряс тот головой. – Цельная тыщща, небось, а может, и того больше! Янычары все там прут. Страшные!

– Ясно! Сержант Опарин, факела вниз! – скомандовал поручик. – И те пять зажигательных гренад, что у нас для особого случая есть, их тоже все туда же кидайте! Рота, то-овьсь! Бьем первый выстрел залпом, а потом после перезарядки стрелять без команды! Андрейка, беги к капитану, проси у него подмогу, пробегись по артиллеристам, пусть сюда пушки разворачивают!

Подступы к позициям полуроты осветили разрывы зажигательных гренад, и взору егерей открылась огромная масса наступающей пехоты противника. Турки только что в совершенном молчании преодолели рогатки и ров и теперь были менее чем в ста шагах от русских позиций.

– Огонь! – выкрикнул Радован, и шесть десятков стволов ударили залпом. Передний ряд наступающих словно скосило, но следующие за ним только лишь ускорили свой шаг.

– Вперед, воины султана! – крикнул высокий турок, поставив ногу на тело лежащего со вскрытой глоткой русского.

– Алла! – заорали наступающие и побежали вверх.

Русские стрелки перезаряжали ружья.

– Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, – считал по уже давно въевшейся привычке Радован.

Из ретраншемента хлопнул один, второй, третий выстрел, а потом они зачастили густой, частой россыпью.

– Готово! – поручик перевел в боевое положение фузею и выжал спусковой крючок. Тяжелая пуля в пяти десятках шагов от окопа отбросила назад пробитое тело янычара.

– Гренады готовь! – подал он новую команду, вытаскивая свою из сумки. – «Не успеем, не успеем! – тукала в голове мысль. – Побьем передних осколками, а вот задние ряды в наши укрепления точно ворвутся и всех потом здесь порубят! Батальон только что в штыковую с западного склона вниз скатился. Подмоги уже точно мы не дождемся!»

Руки продолжали делать такое уже привычное для них дело. В левой зажат тяжелый чугунный шар, который был плотно прислонен к ложу фузеи. Правая рука, удерживая ружье, выжала указательным пальцем спусковой крючок, а курок с кремнем высек искру на пороховую затравку замка. Порох вспыхнул и зажег фитиль гренады.

«А вот теперь ее в правую руку и дальний бросок», – мелькнула мысль.

«Бам! Бам! Бам!» – гремели разрывы перед окопами. Над головой свистели осколки, а рука уже сама достала из гренадной сумки новый чугунный шар.

– Ваше высокоблагородие, с правого фланга разрывы гренадные слышны! – крикнул приостановивший свой бег фурьер. – Во, опять они бахают. Слышите?!

Алексей слышал. Обгоняя его, со штыками наперевес бежали за отходящими в степь турками его егеря. А там, где сейчас была полурота Радована, шел ожесточенный ближний бой.

– Батальо-он, сто-ой! – крикнул он, подняв вверх штуцер. – Стоять все! Я кому сказал?! В колонну по десять становись!

Положение было угрожающее. Опрокинь турки правый фланг русских, они потом ворвутся наверх укреплений холма и займут его весь безо всяких трудностей. Ибо кроме канониров да боковых полурот там сейчас, по своей сути, никого из защитников-то уже и не осталось. Все они ушли вместе с батальоном в контратаку на наступающего по центру противника. Надо было отдать должное, турецкий военачальник, который спланировал эту атаку, был очень хорош!

«Как же ловко он раздергал наши силы!» – с досадой думал Лешка, оглядывая выстраивавшихся в колонну егерей.

– Быстрее, быстрее, братцы!

«Бум! Бум! Бум!» – ударили пушки на правом фланге.

– Неужто канониры успели свои орудия развернуть? – удивленно протянул Гусев.

– Сейчас посмотрим! – бросил отрывисто Егоров. – Братцы, неприятель атакует наш незащищенный правый фланг. Слышите?! Это бьется третья полурота. Их там совсем мало. За мной, егеря, поможем нашим ребятам!

Колонна батальона ринулась за своим командиром.

Первая волна атакующих турок отхлынула вниз, сбитая осколками гренад, и тем самым дала вновь перезарядиться полуроте. Погомонив возле рва, подгоняемые командирами янычары опять устремились вверх по склону.

– Рота, огонь! – крикнул Радован.

Вслед за ружейным залпом по наступающим вдруг ударили картечью три орудия.

– Братцы! Наши канониры пушки развернули! – крикнул Егорка. – Держимся, робята! Совсем скоро подмога придет!

Около пяти сотен турок, оставляя на склоне неподвижные тела, приблизились вплотную к русским укреплениям. Еще один бросок – и они ворвутся на позиции зеленых шайтанов!

– Ура-а! – донесся клич со стороны реки. Заходя во фланг неприятелю, от берега, блестя штыками, спешила Пятая учебная рота. В первых ее рядах со штуцером наперевес бежал, прихрамывая, капитан-поручик Самойлов.

– Ура-а! – со стороны степи, уже с другого фланга, по османам вдруг ударила батальонная колонна.

– Наши, наши подоспели, вашбродь! – прокричал восторженно Опарин.

– Рота, в штыки! Вперед! Ура! – и из укреплений вместе с канонирами выскочили егеря Третьей роты. Зажатые со всех сторон турки не выдержали натиска русских и, бросая оружие, устремились в сторону вала, а потом и дальше к сгоревшей деревне.