Читать книгу Всё, что вы хотели знать о евреях, но боялись спросить - Андрей Буровский - Страница 26

Существует устойчивое представление, что христианство родилось, как бы выросло из иудаизма. Представление это вовсе не только еврейское, но в еврейской же среде оно приобретает вид не допущения, а непререкаемой истины, причем в самой крайней, самой непримиримой форме. Евреи, как выясняется, стали прибегать к «„упаковке” еврейской религии на экспорт. Эта идея и дала миру вначале христианство, а затем – ислам»[68].

Это не мнение не вполне нормального американского раввина. Это официальная позиция властей Израиля, часть пропаганды: «С начала четвертого века еврейство стоит лицом к лицу не с языческим миром, а с обществом, в котором все большую власть приобретает церковь, вышедшая из того же еврейства. Христианское религиозное мировоззрение все более отдаляется от основ иудаизма»[69].

Известна и причина, по которой христиане сделались такими плохими: «Все императоры… были христианами и, конечно, оказывали церкви могучую поддержку. По всей империи выросли великолепные соборы. Этот союз церкви с императорской властью имел далеко идущие последствия для характера самой христианской религии. С тех пор как в распоряжении церкви оказались средства принуждения, она стала преследовать приверженцев других религий и навязывать им свое вероисповедание. Так маленькая еврейская секта превратилась в могучую и победоносную христианскую церковь»[70].

Даже всегда очень корректный С.М. Дубнов не может не заявить, пусть мимоходом: «Христианская религия, вышедшая из иудейской»[71].

Как ни парадоксально, самый подробный и самый корректный рассказ о возникновении христианства содержится в израильском учебнике – том самом, который точно знает, отчего испортились нравы у христиан.

В учебнике совершенно корректно описывается важнейший вопрос, стоявший перед первой общиной христиан: «К кому обратиться? Только ли к евреям или к неевреям, которые захотят принять новое учение и стать христианами?»[72]

Действительно, это был самый важный, самый главный вопрос, стоявший перед Апостолами; для решения этого важнейшего вопроса они и сошлись в Иерусалиме, в 49–50 гг. до Р.Х., через 16 лет после Его смерти на кресте. Это был Первый в истории церковный собор – сходка апостолов и их активнейших сторонников, примерно пятидесяти уже не молодых людей, не признаваемых ни еврейским, ни римским обществом.

Почему-то важнейшее решение приписывается персонально Апостолу Павлу, но по христианской традиции решение это соборное, общее: «Христианином является всякий, кто верит в Иисуса и принимает его учение – независимо от того, еврей ли он или нет. А соблюдение заповедей Торы Павел счел необязательным»[73].

Справедливо! Апостолы окончательно поняли, что произошедшее в праздник Пейсах, в месяц ниссан, на 6-м году правления императора Тиберия, совершенно выходит за пределы племенного или локального события. Вопрос ведь не в том, соблюдает ли человек заповеди Торы, а в более важном: КТО пришел тогда на Землю? И второй, не менее важный: К КОМУ?

Апостолы ответили на эти вопросы так: пришел Сын Божий. Пришел ко всему человечеству.

Евреи ответили на оба вопроса иначе: пришел то ли очередной пророк, то ли вообще никто не приходил, христиане все сами придумали. Но если Христос и пришел, то пришел Он исключительно к иудеям.

Вот и все!

Почему же тогда Христос пришел именно в Иудею?! Почему он – сын Й`ахве? На этот вопрос может быть очень простой ответ: да потому, что в те времена большая часть человечества понятия не имела ни о каком таком Едином Боге. Спаситель никак не мог прийти не только к африканцам или индейцам, но даже к цивилизованным индусам и китайцам – они не имели никакого представления о Едином. Даже на Переднем Востоке, где идея Единого Бога пустила глубокие корни, самым подходящим местом для прихода Христа была Иудея. А самой подходящей средой для его понимания были иноплеменники-иудаисты и еврейская диаспора в Римской империи.

Эти люди верили в Единого Бога, они знали о покаянии и прощении, они ждали Мессию, но в отличие от фарисеев и садуккеев уже были готовы признать Мессию не племенного, но вселенского. Мессия – Царь иудейский, который сделает евреев владыками мира, не пришел (они его до сих пор ждут). Пришел Тот, Кто отказался быть Мессией для одного отдельно взятого народа. И первыми, кто приняли его, были, строго говоря, не этнические евреи. А иудаисты всех племен и народов. Как оказалось, и язычники были готовы понять и принять Спасителя – стоило обратиться к ним на языке Мировой религии и сказать, что перед этим Богом нет иудеев и эллинов, а есть люди-человеки, каждый по-своему плохой и хороший.

Но тут же и объяснение, как испортились христиане: «После разрыва с иудаизмом христиане все еще продолжали считать себя евреями. Они даже провозгласили себя «истинным Израилем»[74].

Вот это уже некорректно! То есть, может быть, составители учебника считают, что оказали христианам большую услугу, похвалили их за готовность «считать себя евреями». Но это не так. Мало того, что не все Апостолы были этническими евреями (Андрей и Лука – имена эллинские), но и христиане называли себя «Израилем в духе» вовсе не потому, что вздумали провозгласить себя евреями. Христиане вовсе не отрицали роли иудаизма в подготовке пришествия Христа. Евреи были для них «Израилем во плоти», причем «Израиль» в этом контексте – страна обетованная, святая земля. После пришествия Христа «Израиль во плоти» уже не имеет смысла, важен «Израиль в духе» – совокупность тех, кто исповедует Христа. Смысл: христиане теперь играют ту же роль в мире, который играли евреи до прихода Богочеловека на Землю.

Христианство не родилось из иудаизма как его секта – это неправда. Христианство возникло на маргиналии, на стыке нескольких культур. Если даже можно сказать, что оно возникло в иудаизме, то во вселенском иудаизме диаспоры, который был открыт диалогу со всеми и находился под сильнейшим влиянием античной культуры.

Огромной империи необходима была религия, которая сплотит ее разноплеменное, разнородное население.

Этому разноплеменному, разноязыкому сборищу необходимо было нечто простое, понятное самому малокультурному человеку – и в то же время глубокое. То, что преобразит его жизнь.

Людям, которые уже критически отнеслись ко всем языческим культам, нужно было сделать следующий шаг: создать религию рефлексивную, духовную. Веру, которая по своей внутренней сложности соответствовала бы новому опыту жизни.

Античная культура вырвала человека из общины и рода. Римские юристы не знали принципа коллективной ответственности, а только индивидуальную. За свои поступки каждый человек отвечал лично, сам.

Христианство предлагало то же самое – личный, индивидуальный путь спасения.