Читать книгу Умри или исчезни! - Андрей Дашков - Страница 17

Он проснулся в кресле. Беззвучно мерцал экран телевизора. Макс вспомнил, что смотрел его далеко за полночь. В местных ночных новостях прошло сообщение о трех трупах с огнестрельными ранениями, обнаруженных в районе «Пролетарской».

Потом ему снился какой-то сон, почти кошмар – о слепом ребенке, которого он искал в пустой гостинице. Конечно, он не мог сказать, зачем ему нужен был этот мальчик, и даже – был ли мальчик вообще… Макс бродил по бесконечным полутемным коридорам, поднимался и опускался с этажа на этаж. Везде были двери, двери, двери. Слишком много комнат, чтобы обыскать их за всю жизнь. Иногда он слышал слабый отзвук детских шагов, как будто ребенок, играя, убегал от него…

Он вздохнул. Дурацкое место. Хорошо, что его не существует в действительности. «Нужно будет взять отпуск, сменить обстановочку», – подумал Голиков и повернул голову направо.

Ира спала на диване, закутавшись в плед. Сейчас она выглядела очень юной, беззащитной и не вызывала у него желания. Ее лицо казалось фарфоровым. На краях разреза запеклась кровь.

Он вышел на кухню и стал варить кофе. За окном занимался унылый рассвет. Мысли текли вяло и беспорядочно, как грязные талые воды по тротуарам. Макс думал о том, зачем Виктору могла понадобиться сумочка любовницы. Тот взял ее не ради помады, пудры или даже кошелька… Максим вспомнил о брелке в форме символа «анх». Теперь уже Виктор не казался ему случайно попавшимся на пути богатым болваном.

Голиков снова взял в руки дневник Строкова. Хлебнул обжигающего кофе и раскрыл тетрадь. На этот раз страница начиналась со стихов, написанных в новогоднюю ночь.

* * *

«…31.12. 23 часа 47 минут – 1.01. 01 час 28 минут.

Он не хочет сойти с ума. Он вдруг увидел, что достиг середины черного сердца. Внутри у него ревущая тишина, снаружи – погребальная музыка свадебных маршей. Город – затемненный корабль, неизбежно плывущий к омертвелому айсбергу.

Смотрю в дыру, из которой дует ветер. Ожившее чучело в темноте движется к нейтральной полосе. В куче тряпья тоскливо бьется голодный ветер, не находя дрожащего тела… Город сквозных течений воздуха, трупного запаха, лилового света. Крысы на задворках пережевывают новый день. Еще ниже уровень холода, падает ртуть, неприкаянный взгляд скользит по лысому миру. Если замерзнешь – спускайся вниз! «Сколько можно жить?» – спрашивает сморщенное существо из шезлонга. Одно и то же, одно и тоже… Движение в нескончаемом тумане. Растекается ночь, падают руки. В моих перепонках бьется ветер. Все сильнее рвется пространство… Смотрю в глубину шезлонга – моя мертвая жена улыбается какому-то солнцу… Неужели ты, крыса, не чувствовала? Мы давно идем ко дну…»

* * *

Макс вздрогнул. Ирина стояла рядом и смотрела в дневник через его плечо. Она подошла неслышно, или он сам настолько забылся, что ничего не слышал. «Неужели ты, крыса, не чувствовала? – Мы давно идем ко дну…».

– Налей мне кофе! – попросила Ира. Она пахла постелью, от нее исходило томное тепло. Припухшие веки и полные губы выглядели очень чувственно. Макс понял, что думает не о том, и спросил:

– Чем занимается Виктор?

– Он никогда не посвящал меня в свои дела. А я не интересовалась, потому что предпочитала ничего не знать. Думала, что дольше проживу, – она саркастически усмехнулась. – У него есть ночной клуб «Черная жемчужина», но это не основной бизнес.

– А Майк?

– Его дружок. Мерзкий тип. Майка всегда можно найти в «Жемчужине»…

– Вчера Виктор прихватил с собой твою сумочку с дискетами.

– Что?! – она чуть не разлила кофе.

– Тебе это кажется странным? Она выглядела растерявшейся.

– Черт!.. Может быть, это ты ее спрятал?

– Не будь дурой! Я даже не знаю, что на этих дискетах. А кстати, что на них было?

Она помедлила. Макс ее не торопил. На Иркином месте он и сам не доверял бы никому…

Потом она, видимо, поняла, что их связывает не просто случайная встреча, а три мертвеца и еще, может быть, смерть самого Строкова.

– Думаю, что там был полный текст книги…

– Какой книги?

– «Путеводителя по снам». Дореволюционная книга Якова Чинского.

Голиков почувствовал, что увидел если не свет в конце туннеля, то, по крайней мере, сам туннель.

В этот момент раздался звонок в дверь. Макс дернулся от неожиданности. На часах было семь ноль пять. Слишком рано для любого визита. Разве что Виктор уже выследил его…

Он подошел к входной двери и посмотрел в глазок. Площадка была пуста. Рядом на вешалке висело его пальто, в кармане которого лежал «беретта». Это не очень успокаивало, но на всякий случай Макс надел пальто.

Звонок раздался снова. В другое время ситуация показалась бы Голикову смешной, как в том анекдоте про слона и комара, сидящего на кнопке звонка. Он открыл дверь. За нею никого не было. Он ощутил легкое дуновение воздуха, словно с площадки в квартиру потянуло сквозняком. Это был довольно странный сквозняк – он обдувал Макса только с одной стороны.

На краю поля зрения промелькнула какая-то тень, переливавшаяся всеми цветами радуги. Нечто подобное видят гипотоники, когда барахлят сосуды в голове. Но Голиков только что выпил чашку крепкого кофе и не жаловался на давление.

Он запер дверь и хотел вернуться в кухню. Проходя мимо гостиной, он увидел ноги человека, сидевшего в кресле.

* * *

Макс любил мистику. На бумаге и на экране телевизора. Его интерес к этому предмету был отвлеченным и никогда не пересекался с реальностью, а тем более, никогда не воплощался в быту. После встречи с черной кошкой Голиков не сплевывал трижды через левое плечо, не верил гадалкам, не поддавался гипнозу, у него не бывало видений и вещих снов. Душа была слишком прочно привязана к телу и не покидала его для бесплатных путешествий.

Он нащупал в кармане пистолет и вошел в комнату. В кресле сидел невысокий стройный человек лет шестидесяти, с благородными чертами лица, короткой седой бородкой и маленькими руками безупречной формы. Ногти были отполированы, при этом особенно тщательно были ухожены длинные ногти на мизинцах. Тускло блестели три или четыре перстня.

Человек был одет в строгий черный костюм и лёгкое длинное пальто. Что-то неуловимо архаичное угадывалось в его облике, манере держать себя и в одежде, но Макс никак не мог осознать, что же именно.

У незнакомца были большие и странные глаза. Слишком прозрачные и почти бесцветные.

От этого было трудно определить их выражение. Они выглядели, как пустые стекла. При желании их можно было принять за осколки зеркал. Точки зрачков казались исчезающе маленькими.

– В чем дело? – спросил Макс, не садясь и не приближаясь. Почти сразу же девушка вскочила; со стула и подбежала к нему. Ее кисть обхватила его предплечье. Заметив свалившегося им на голову старичка, Ирка судорожно вздохнула.

– Доброе утро, молодые люди, – вежливо поздоровался незнакомец. У него был легкий акцент, приятный низкий голос, и вообще он обладал странным качеством: несмотря на бесцеремонное вторжение, он почему-то не вызывал ни раздражения, ни возмущения.

– Прошу простить меня за неожиданный визит. Я пришел, чтобы вы помогли мне, а я, возможно, смогу помочь вам. Да вы проходите, садитесь! Уверяю вас, я совершенно безопасен.

Ирина покорно присела на диван. Невзирая на ранний час, Максим достал из бара бутылку водки и три рюмки. Сходил на кухню за лимоном и нарезал его. Поймал себя на том, что тянет время. Видно, почувствовал: этот человек вовлечет его во что-то очень нехорошее. Впрочем, он и так уже был по колено в дерьме.

Вернувшись в комнату. Макс обнаружил, что незнакомец развлекает даму карточными фокусами. Колода появилась неизвестно откуда.

Голиков наполнил рюмки и молча выпил первым. Потом с угрюмым видом съежился в кресле.

Седобородый человек убрал колоду во внутренний карман, изящно держа ее двумя пальцами.

– Начнем? – спросил он с улыбкой.

– Начните с того, как вы оказались здесь, – сказал Макс.

– Ну, это очень просто. Я вошел через дверь. Вы не увидели меня, потому что не захотели увидеть. Перейдем к делу. Зовите меня Клейн. Господин, гражданин или товарищ – мне все равно.

– Странно, – сказала Ирина. Она не притронулась к своей рюмке; ее взгляд был устремлен в стену. – Когда-то я видела вас во сне, и тогда вас звали Калиостро.

Клейн снова улыбнулся Максу.

– Женские фантазии, – бросил он снисходительно. – Наверное, это был очень давний сон?.. Так вот, любезный э-э-э…

– Максим, – подсказал Голиков.

– А дальше?

– Максим Александрович.

– Любезный Максим Александрович! Я буду предельно краток. Некий Строков незадолго до своей смерти завладел одной старой книгой. Он использовал ее для написания дурацкой брошюрки, потом сжег оригинал. У меня есть сведения, что полный текст книги сохранился на… как это называется… компьютерных дискетах. Я знаю, что они находятся у вас. Не могли бы вы отдать их мне?

– Зачем они вам?

– Вы хотите знать ненужные и вредные для здоровья вещи. Поверьте, мне будет жаль, если с вами, а тем более, с дамой что-нибудь случится.

Забудьте обо всем и спокойно живите, как жили раньше.

– Вы угрожаете?

– Боже упаси! Ни в коем случае. Я только пытаюсь оградить вас от лишних проблем. Зачем вам вступать в игру, в которой нельзя сказать «пас»? Я знаю, что вы совершили убийство… конечно, конечно, – это была самозащита! Но уже тогда вы должны были понять, что игра идет всерьез.

– Именно поэтому мне уже не дадут жить спокойно.

– Я позабочусь о том, чтобы вас оставили в покое.

– Сомневаюсь…

– Кстати, – Клейн посмотрел на Ирину и провел пальцем от своего виска к подбородку. – Это тоже можно исправить. Я немного разбираюсь в нетрадиционной медицине.

– Звучит заманчиво, – ответил Макс за девушку. – Но совершенно неубедительно. Я до сих пор не понял, почему мы должны отдать вам дискеты, и каким образом вы собираетесь избавить нас от всех проблем.

Клейн некоторое время смотрел на него, вернее, сквозь него. Максу показалось, что его собеседник не дышит – настолько плотной была тишина. Комнату наполняли непонятные флюиды.

Глаза Клейна сверкали в полумраке, как бельма слепца.

– Не думаю, что вся правда покажется вам более убедительной, – сказал наконец гость. – Понимаете, излагая факты, я ничем не рискую. Вам все равно никто не поверит, и вы сами вряд ли поверите мне. Жизнью придется рисковать вам. Обратного пути не существует. Мы будем связаны до конца ваших дней.

– Насчет риска вы уже говорили.

– Что ж, извольте. Я – масон. Когда-то давно, в самом начале века, некий Чинский изменил своей клятве. Другими словами, он предал интересы ложи. К сожалению, он был посвящен в некоторые тайны и сделал их достоянием многих нежелательных лиц. С последствиями этого чудовищного поступка приходится бороться до сих пор, и они далеко не исчерпаны… Я вел охоту за всеми экземплярами его книги почти целое столетие. Уничтоженный Строковым экземпляр был последним. Вернее, предпоследним, если вспомнить о… дискетах.

– Извините, но мне это кажется бредом, – остановил его Макс. – Масонская ложа, столетняя охота, тайна книги… Смахивает на бульварный роман…

– Если угодно. Иногда жизнь действительно кажется бульварным романом. Только платить за недоверчивость приходится очень дорого… Чинский вложил новое оружие в руки наших врагов. Оружие не холодное и не огнестрельное. Вообще не материальное. Это было бы слишком вульгарно. Что бы я ни сказал по этому поводу, вы вряд ли меня поймете.

– Допустим. Что вы имели в виду под «последствиями»?

– Вы воистину странный человек. Болезненно любопытный. Как мышь возле мышеловки… Итак, последствия. Например, революция в России. Третий рейх. Красные кхмеры. Упадок Китая. Вожди с маниакальными задатками и сильнейшими комплексами неполноценности. Они становились совершенно неуправляемыми, и их приходилось убирать… Наркотики. Культ вуду. Гаитянский террор. Мафия. Рок-н-ролл. Атомная бомба. Секта Муна…

– Черт! – выругался Голиков. Упоминание о рок-н-ролле взбесило его. – Разве вы сами не понимаете, насколько дешево это звучит?! Все эти басни о вселенском зле, кукловодах человечества и масонских заговорах… И причина всех бед – одна жалкая книга!..

– Кто говорил о зле? Разве я сказал, что представляю силы добра? Мне пришлось убить за свою долгую жизнь не менее сотни людей. И не только людей… Вы совершенно извратили смысл сказанного. Я подчеркивал хаотичность происходящего. Есть вещи, которые невозможно объяснить чем-либо другим, кроме массового безумия. Что вы знаете о причинах? Или хотя бы задумывались о них? Вы просто ничтожный человечек, отравленный так называемой «цивилизацией»! Такие, как вы, прозревают только за секунду до смерти, если вообще прозревают… Извините за резкость.

– Ничего, ничего. Я не воспринимаю абстрактную болтовню. Из ваших слов следует, что вы были свидетелем измены Чинского. Сколько же вам лет?

– Очередная глупость, – мягко сказал Клейн. – Вы хотите услышать то, против чего протестует ваше сознание. Но подсознание жадно тянется к этому… Подойдите ко мне. Я хочу показать вам кое-что конкретное. Может быть, это вас убедит.

Макс встал и подошел к креслу, в котором сидел масон. В мерцающих глазах собеседника Голиков увидел свое отражение. Вблизи кожа на лице Клейна показалась ему неестественно гладкой, будто пластмасса. Возникало впечатление, что на ощупь она окажется твердой… Как-то не очень кстати Макс вспомнил, что длинный ноготь на мизинце в старину действительно был отличительным знаком масонов.

– Попробуйте ударить меня, – неожиданно предложил Клейн. – Хотя бы для того, чтобы доказать самому себе, что вы сумеете сделать это.

Макс резко поднял руку и обнаружил, что не может ударить этого человека. Но не потому, что его движения были скованы каким-то физическим препятствием или что-то воздействовало на мышцы. Просто ему не хотелось бить Клейна. Не хотелось, и все!!!

Он сам не верил происходящему. Оно было похоже на слишком реалистичный сон.

– Не получается? – сочувственно спросил Клейн. – Попытайтесь хотя бы дотронуться. Это ведь вполне дружеское действие, в отличие от удара. Я уже не говорю о выстреле… Попробуйте!

Макс попытался. У него ничего не вышло. Тело Клейна было недостижимо, как будто находилось за стеклянной стеной. Голикову все еще не хотелось прикасаться к этой стене…

Он посмотрел на смертельно бледную Ирину. Похоже, она воспринимала все гораздо серьезнее, чем он сам. К тому же она говорила о каком-то сне. Не забыть бы расспросить ее об этом…

– Впечатляет, – сказал Макс и налил себе еще водки. Часы показывали без десяти минут восемь. – Бутылка Клейна! – вдруг воскликнул он, припоминая какой-то термин из топологии. – Но меня не интересуют фокусы. До свидания.

Человек, сидевший напротив, улыбнулся и покачал головой.

– Мальчик мой! Я мог бы убить вас, даже не пошевелив пальцем, и взять то, что должно принадлежать ложе. Я нужен вам больше, чем вы мне. Поймите, у вас есть шанс. Воспользуйтесь им, и, может быть, вам откроется нечто по ту сторону реальности, которая кажется незыблемой…

Макс слушал его с пересохшим ртом. Возразить было нечего. Старик не блефовал.

– Я вижу, теперь вы готовы сотрудничать, – заметил Клейн. – Извините, если чем-нибудь вас обидел. Это была всего лишь пошлая демонстрация некоторых скромных возможностей. За пятьсот лет можно кое-чему научиться. Такой срок сближает запад и восток…

– Проклятье! К чему все это?! – перебил его Максим, снова начиная раздражаться.

– К тому, что отныне нам придется помогать друг другу. Как видите, я могу быть полезен вам, потому что меня нельзя убить, пока я сам этого не захочу. До сих пор у меня не возникало подобного желания… Расслабьтесь. Покой должен быть безупречен – тогда в нем растворяются агрессивные вибрации… Насколько я понимаю, дискеты у вас украли.

– Именно. Правда, остался дневник Строкова…

– Опусы и личность Строкова интересуют меня в последнюю очередь. Если вы не возражаете, нам придется поискать дискеты вместе. Вы знаете, кто их взял?

Макс показал на Ирину.

– Ее знакомый.

Клейн повернулся к ней с мягкой улыбкой, способной сразить даже старую деву.

– Дорогая, проводите нас к нему, и я попытаюсь убедить его отдать эти злополучные дискеты.

– Он не из тех, кого можно убедить, – сказала девушка. – В любом случае, вы найдете его в «Черной жемчужине». Повод войти у вас будет. Он приказал вернуть ему ключи.

Она вышла в коридор и достала из кармана шубы связку ключей. Два ключа от дверных замков, один от почтового ящика и брелок в форме символа «анх». Она бросила, связку на стол.

Клейн смотрел на ключи и брелок всего секунду; потом он откинулся на спинку кресла. На его глаза как будто набежала тень.

– Это меняет дело, – сказал он после долгой паузы. – Значит, они уже здесь…

– По-моему, ты была бы рада избавиться от нас, – задумчиво сказал Макс, глядя на Ирину, напряженно покусывавшую губы.

– Она тут не при чем, – безразлично сказал Клейн. – Бедная девочка. Они использовали ее сны…