Читать книгу Русский Амстердам (сборник) - Андрей Десницкий - Страница 6
Русский Амстердам
5. Белорусская чаща
ОглавлениеСпектакль в тот вечер казался неожиданно долгим, но ускорить его Саша был не в силах. Во-первых, в «Евридике» он был почти статистом, а во-вторых, время окончания спектакля, как известно, зависит не от скорости подачи реплик, а от неких мистических причин, которые актерам не дано разгадать.
У выхода его уже ждал Ян, и Саша бросил Веньке в ответ на недоуменно-обиженный взгляд:
– Ну, давай. До вечера.
– Да уж небось до утра, – парировал Венька.
Оказалось, что помимо Саши приглашены были Нинка, Леша и рок-певец Сережа, который и заведовал музыкальной частью «Евридики». Хотели позвать и Первого, но тот собрался посидеть втроем с Самим и голландским бородачом – по хорошо усвоенной гастрольной традиции они отдыхали за русской водкой от многохлопотных семей, которые у всех троих были к тому же не первыми по счету.
Вечеринка проходила совсем неподалеку, в однокомнатной квартире, совсем небогатой и вполне во вкусе московских студенческих берлог, даже и с горкой пустых бутылок на балконе. Саша так и не понял до конца, чья это квартира и в честь чего торжество. Народу помимо них набралось человек пятнадцать или даже больше – довольно тесно, и вечеринка была в самом разгаре.
Сережа – единственный из всех наших – оказался достаточно догадлив и богат, чтобы принести бутылку вина. Ее и подарили как бы от всех русских. Добропорядочный Ян тоже запасся бутылкой, и обе они влились в пеструю толпу напитков на низеньком столике.
Компания, к огорчению советских гостей, не ела, а лишь закусывала. Впрочем, соленые орешки, маслины и прочая мелочь не шли ни в какое сравнение с российской закусью. Им вручили бокалы, велели наливать себе самим (приказ исполнялся неукоснительно) и постепенно представили обществу.
Саша, как и полагается, начал с пива, но и вино решил не упускать из поля зрения. Впрочем, не успел он перейти от «де Конинк» к «Божоле Нуво», как некий господин средних лет вовлек русских в разговор на их родном языке:
– Господа, а как вы относитесь к распаду Советского Союза?
– Да пусть распадается, – махнул рукой уже душевно принявший Леша, – ну его, надоел.
– То есть вы одобряете создание Се-не-ге?
– Одобрям-с, как водится, – кивнул Леша. – А чё это?
– Как, вы не знаете?
– Да и в самом деле – что же это такое?
– Я в Таиланде был, вернулся совсем недавно, – мягкой и как бы извиняющейся улыбкой отозвался Сережа.
– А, это Ельцин с Кравчуком и с этим белорусом что-то придумали вместо горбачевского Союза Суверенных Республик, – кивнула Нина.
– Да, да, – ухватился господин, – белобрыс… белорус был Шушкевич. Они собрались в… Белорусской Чаще, так, кажется… и объявили, что СССР больше нет.
– Нет, кроме шуток?! – до Саши наконец-то дошло.
– Это так. Теперь они сделали – это называется… Содружество Независимых Государств. Три славянские республики.
– Без чурбанов?
– Как-как? – не понял господин.
– Ну, Средняя Азия, братские народы, хрен им в редьку, – пояснил Леша.
– Нет, – лицо господина еще больше вытянулось от непонятного, но очевидного расизма этих милых русских, – только Россия, Украина и Белоруссия. Столица в Минске.
– Во-во, туда их, министров обделанных, – обрадовался Леша.
– Мальчики, в Молдавии такие фрукты… и вино такое домашнее бывает… «Изабелла»… – размечталась Нинка. – Это что, уже заграница?
– Ну. Считай, Румыния.
Господин сидел молча и несколько подавлено, не понимая реакции русских на развал последней в мире империи.
– Господа, но вам… не жаль?
– Горбатого? – угадала Нинка. – Знаете, такой анекдот: Шарапов с Жегловым разоблачают «Черную кошку»…
– Нин, да откуда ему, тут ведь не показывали.
– Да, а жаль. Не худшая роль Высоцкого. И такая неожиданная.
Господин подобрал спасательный круг и стал говорить о бардах и загадочной русской душе. Но ему не дали. Саша неожиданно резко встал, даже в нарушение этикета:
– Ребята, надо выпить. За конец прекрасной эпохи.
– Стоя, не чокаясь, – поддержал Леша.
– Да, конечно! – кивнул Сережа.
– Мальчики, там бордо… – встрепенулась Нинка.
– Who’s commemoration?[12] – донеслось из англоязычного угла.
– Sowjetunie[13], – ответили из голландского. И люди начали – почти всерьез – подниматься.
Огромный негр-американец безукоризненно точно и красиво запел без слов мелодию советского гимна.
Все стояли. Они вчетвером подняли бордовые бокалы под мелодию, поднадоевшую за всю предшествующую жизнь и тихо скончавшуюся несколько дней назад, пока они паковали чемоданы и не обращали внимания на телевизор… У кого оказалось налито – присоединились, а остальным было неудобно булькать под траурный тост.
Хохма перестала быть хохмой. Смущенные, они сели.
– Да что вы, ребята, – озираясь, пробормотал Леша, – это ж так. It’s a joke…
– Сергей, а вы споете нам? – неожиданно вступила из другой половины комнаты девушка с тонкими чертами лица, каштановыми волосами и резким голландским акцентом, делавшим из слова «вы» что-то похожее на «фю».
И Сережа взял как бы случайно принесенную гитару, подобрал ослабевшую струну, чуть-чуть разыгрался и запел:
Над твердью голубой
Есть город золотой…
Он пел не очень долго и принят был с большим энтузиазмом, особенно голландской частью компании, которой тут же стал объяснять, что на самом деле песня-то не Гребенщикова, а Леши Хвостенко, да Леша уже и сам об этом слабо помнит, а Гребенщиков поет ее не вполне правильно. Голландцы слушали и делали вид, будто знают, кто такие Гребенщиков и Хвостенко.
Вечеринка снова распалась на маленькие группы; опустошались бутылки и темы разговоров, но тут же предлагались новые, и Саша, отяжелев после долгого дня и изрядного количества бордо, вяло переключался с бокала на бокал и с человека на человека, не принимая участия в броуновском движении гостей по тесной квартирке.
Пришлось немного порассуждать о проблемах русского театра, похвастать баррикадной романтикой августа, живописать пустынность московских магазинов и тут же заверить, что возврата к старому «нормальные люди не хотят». Впрочем, это все было, скорее, на иностранную публику, а Сашу занимала проба вин и закусок, да еще хотелось понаблюдать общую атмосферу вечера и окружавших его людей. С кем-то он уже обменялся телефонами, с кем-то познакомился и кому-то наговорил вдосталь теплых слов на русско-английской смеси, но в целом вечеринка смотрелась безликой массой вроде опустошенных бутылок на балконе.
Наконец, по всем признакам настал момент уходить. Голландская часть компании уже подрассосалась. Сережа и Нинка с Лешей собрались идти вместе, и надо было к ним присоединяться, но прежде – попрощаться с Яном и Ингрид, которые и привели его сюда. Ингрид была совсем неподалеку, и он привстал по направлению к ней:
– I think it’s time to go.
– Yes. Shall we leave together?[14]
Надо же, подумал Саша, вроде я сам зову ее с собой.
Надо было сказать иначе, «I shall go»[15], что ли. Но… почему бы и нет?
– OK.
– We can use my bike if you ride and I’m… achterop.
– Ахтероп?[16]
Ингрид молча похлопала рукой позади себя и покрутила воображаемые педали. Ага, на багажнике. Ладно.
– Let’s go[17].
Ингрид тоже попрощалась с кем-то, вдвоем они оказались рядом с Яном. Саша кивнул ему:
– Ну, мы пошли.
– Приятно было познакомиться – ответил Ян по-положенному, не удивляясь новому «мы».
– Ну, еще увидимся, – а сам подумал, что навряд ли.
– Конечно. Пока!
И они вышли. Везти на багажнике рослую девушку, сохраняя равновесие, оказалось делом довольно трудным, велосипед все время вилял, а Ингрид смеялась и показывала дорогу. Потом пошло лучше, но Ингрид все равно смеялась, и он уже чувствовал ностальгическую нежность к ней, словно возвращалось что-то из отроческих дачных каникул, когда он тоже катал одну девчонку на багажнике… Только эта была совсем другой, взрослой, яркой, уверенной в себе, и с ней было хорошо.
Так они добрались до ее дома. Что же теперь, неужели тащиться отсюда до общаги, ночью? Да нет, вряд ли затем она его позвала.
– I’m afraid there’re no trams now, – словно угадала Ингрид, – what time does your day begin tomorrow?
– At ten o’clock we meet in the hotel.
– Why don’t you stay at my place tonight?[18]
А действительно, почему бы и нет?
Ингрид засмеялась и наклонилась к велосипеду, словно это он был ее героем в эту ночь. Оказалось, она приковывала своего скакуна толстой цепью к металлической решетке. А потом Ингрид взяла Сашу за руку и повела наверх.
12
Кого поминаем? (англ.)
13
Советский Союз (нидерл.).
14
– Кажется, пора.
– Да. Уйдем вместе? (англ.)
15
Я пойду (англ.).
16
– Отлично.
– Можно поехать на моем велосипеде, но только ты повезешь меня… на багажнике.
– На багажнике? (англ., нидерл.)
17
– Пошли (англ.).
18
– Боюсь, трамваи уже не ходят… Во сколько тебе завтра на работу?
– В десять мы встречаемся в гостинице.
– Может, у меня переночуешь? (англ.)