Читать книгу Плиты и провалы - Андрей Диченко - Страница 6

В мире неразумных машин и глупых людей душа объекта «Сашина дочь» принадлежала прекрасной девушке Ане. В солнечный день она шагала по обшарпанному бульвару затхлого восточноевропейского города и, улыбаясь, смотрела в лица прохожих, старясь уловить их бренные мыслишки. Люди шли по своим делам. А когда встречались взглядом с лучезарной Аней, то старались делать вид, что не замечают ее глаз, способных видеть нечто большее, нежели объекты из металла и камня. Будто и не было ее вовсе – такой одной и неповторимой, что искала чистой романтики среди катакомб рутины и мечтаний.

Овеваемая летним ветром, она села на лавочку. Напротив нее будто вылезшее из-под земли возвышалось страшное правительственное здание, основание которого поддерживали величественные колонны, выкрашенные в красный цвет. Крыльцо здания пустовало, и лишь изредка из массивных деревянных дверей, украшенных авторской витиеватой резьбой, появлялись люди и тут же исчезали в толпе. Аня провожала их мысленным добрым напутствием, а они будто чувствовали ее невинную слежку, отворачивались, а затем быстрым шагом удалялись прочь.

Изредка проходившие мимо нее старики пытались заглянуть ей в лицо, но, когда встречались с наивным взглядом и нежными чертами, сразу делали вид, что обознались. А Аня улыбалась и не понимала, почему в городе, где проживают миллионы людей, так много одиноких и запуганных.

«Может, этот воздух пропитан парами антивещества, от которого людям тяжело дышать и мысли падают на самое дно рассудка?» – думала она и старалась втянуть побольше кислородной смеси, чересчур приправленной выхлопными газами и выбросами мрачных фабрик, которые черными кляксами будто бы наобум были разбросаны по городу неведомой темной силой.

На ближайшем перекрестке широких улиц желтым цветом мерцал светофор. Люди, стоявшие возле пешеходного перехода, подозрительно поглядывали из стороны в сторону, пытаясь уловить момент, когда машин будет мало, и тайком перебежать на другую сторону улицы. Кажется, у каждого из них была всего одна цель – скрыться в тесном пространстве квартиры со скрипящим полом, прижав к себе авоськи с нехитрой утварью. А потом так и сидеть, пока не наступит рассвет.

Аня поднялась с деревянной лавки и грациозной походкой побрела к пешеходному переходу, желая поближе подойти к красному зданию, которого все так боялись и сторонились. Страх, который, быть может, исходил из жерла этой конструкции, был совершенно неприменим к юному восемнадцатилетнему созданию с кроткой улыбкой и роскошными ресницами (что казались магическими в мире полностью стандартизированной неестественной красоты).

Подойдя к пешеходному переходу, она посмотрела в обе стороны и, подняв подол длинного бежевого платья, вышитого золотыми нитками, спрыгнула с обочины, окаймленной разбитым бордюром. Ножки ее твердо встали на потрескавшийся асфальт проезжей части, местами испещренный белой разметкой. Быстрым шагом Аня направилась на противоположную сторону улицы, хаотично оглядываясь по сторонам. Быть может, рядом с этим таинственным красным зданием она сможет лучше ощутить его энергетику.

Аня подошла к массивным деревянным дверям и прочитала надпись на табличке: «Комитет Добрых Дел».

Далее было указано время работы. Как оказалось, данное заведение работало круглосуточно с небольшим техническим перерывом после полуночи. Вроде бы в 00:00 из внутреннего дворика этого имперского строения выезжал грузовик, доверху загруженный отработанным материалом эпохи. Тела, тела, тела. Сплетение холодных рук, синих ног и вспоротых животов. От грузовика пахло. Бывало, он проезжал по улице, а запах его еще долго оставался в качестве свидетельства непрерывного исторического процесса.

Ане показалось, что могучие красные колонны вздымаются прямо в небеса и нет конца их пафосному величию. Девушка спряталась за одной из них. Сразу за ее спиной красовалась черная прямоугольная табличка с мифическими письменами ушедших в небытие поколений.

Пока Аня внимательно читала аккуратно выгравированные буквы, сзади к ней бесшумно подкрался человек, который привык работать так, чтобы другие ничего не заметили.

Он положил свою шершавую ладонь с пожелтевшими трещинами на хрупкое плечо наивной девушки.

От внезапного прикосновения, больше напоминавшего пленение, Аня вздрогнула и, резко развернувшись, прижалась спиной к стене. Перед ней же стоял настоящий богатырь, одетый в тщательно выглаженный черный пиджак с сияющей золотистой бабочкой вместо галстука и белую рубашку, скрывающую грубую кожу, о которую, должно быть, противно тереться щеками. Несмотря на то, что взгляд существа скрывали темные непроглядные очки, душу девушки охватил леденящий ужас.

Но мужчина, явно предугадывая ход испуганных мыслей девушки, в ответ лишь улыбнулся. Улыбка его была наигранно-доброй, но Аня сразу поверила, что от этого создания не будет исходить никакого зла. Кажется, в его белых зубах отражалась вся она – беззащитная и нежная, жаждущая лишь стихов и прикосновений.

– Здравствуйте, Аня! – сказал он так, будто был знаком с ней со школьной скамьи. Она была отличницей, а он рос жестоким и беспринципным подонком.

– Здравствуйте! Вы меня напугали… Кто вы?

– Я тот, кто охраняет твой покой дни и ночи напролет!

– Вы ангел? – наивно спросила она.

– Почти. А теперь пошли со мной! – после этого рычания, внезапно сменившего отточенный баритон доброты, мужчина взял девушку за подол платья и поволок мимо стен красного здания. Колонны и парадный вход остались позади. Аню ждала иная судьба.

Осознав, что ее положение безнадежно и что граница дозволенного пройдена, Аня отдалась целиком Сплаву_ Свинца_и_Урана и судьбе. Тут же в ее голове завертелись самые страшные картины вполне вероятного будущего.

Мужчина завел девушку за угол монументального строения. Пройдя несколько метров вдоль стены, они остановились возле встроенной металлической двери без ручек.

Человек достал из кармана своего пиджака маленький молоток с тщательно отполированной деревянной ручкой. Аня испугалась еще сильнее: ей на миг показалось, что человек этим молотком будет методично дробить ее коленные чашечки и ей придется испытать настоящую боль, несущую с собой экзистенциальный ужас. Но мужчина лишь усмехнулся, снова полностью угадав мысли спутницы. Опыт работы научил его тонко улавливать всю невербальную информацию, которую передавали ему в моменты отчаяния робкие девушки. Он с размаху ударил молоточком по двери. Раздался звонкий «бум» и по стенам пошла еле ощутимая вибрация. Аня подумала, что эта странная металлическая дверь была чем-то вроде мембраны между сердцем Комитета Добрых Дел и безжизненным пространством, в котором по несправедливому недоразумению прошло ее детство. Через несколько секунд металлическая дверь отворится, и они оба погрузятся в таинственные темные артерии.

– А кровь этого существа из бетона такая же красная, как и у всех смертных? – спросила Аня.

Перед тем как ответить, мужчина снял шляпу и стряхнул с нее дурно пахнущие пыльные колбаски. Наверное, он очень долго находился в чертогах Комитета и ждал появления невинной жертвы.

– Она однонаправленная. Как безграничная жертвенность, покоящаяся в женском сердечке. Тук-тук-тук, ох и ах. Понимаешь меня, моя маленькая Аня? – вопрос, который задал человек, был явно риторическим и не подразумевал четкого ответа. Аня покорно кивнула головой, но ее выражение лица, полное досады, говорило о потребности в несколько иных знаниях.

Тем временем дверь со скрипом открывалась, приводимая в движение ржавым изношенным механизмом. Сантиметр за сантиметром она обнажала внутренности здания. Любопытная Аня наклонилась вперед, дабы заглянуть внутрь.

Мужчина резко одернул девушку и прижался своей щекой к ее лицу. Мягкой и нежной кожей Аня ощутила нечеловеческую грубость и шершавость, присущую пористому бетону, которым заливали братские могилы. Она зажмурилась в ожидании потенциальной боли, но мужчина лишь прошипел:

– Ты тромбоцит, а я лимфоцит!

После он схватил девушку за плечи и швырнул в темный коридор, распростершийся за отворившейся металлической дверью. Пол коридора был гладким, а сам он напоминал гигантскую овальную трубу, смазанную со всех сторон слизью, отдающей терпким запахом ванили.

Аня полетела в неизвестность. Лежа на животе, она несколько минут катилась в самую глубину монументального здания.

Так получилось, что Аня свалилась прямо с потолка в небольшую комнату с желтыми обоями и холодным дощатым полом, зияющим глубокими дырами. Сквозь щели в нем были видны бурные потоки жидкости странной подземной реки. Оттуда веяло смертью и тяжелыми трупными ароматами. В самом центре этой конуры возвышался металлический стул, наглухо прикрученный шурупами к доскам. Настенные часы с черной нечистью вместо кукушки показывали семь вечера. В углу за столом сидел человек, уже знакомый Ане. Над ним висел портрет какого-то тучного генерала, упакованный в пластиковую раму. Девушке показалось, что глаза на портрете куда более живые, чем у сидящего человека. Встав на четвереньки, она первым делом осмотрела свое платье, измазанное красной слизью. Его хотелось снять, но лоскуты испорченной ткани отрывались только вместе с кожей, оголяя нижние слои мягких тканей.

Человек, по-прежнему сидя за столом, пристально разглядывал красивое тело прибывшей девушки. Аня же пыталась высматривать что-то в щелях пола, который, быть может, был специально вырезан таким для этого мрачного помещения.

«Через эти маленькие щели никак не сбежишь» – подумала она, позабыв о том, что человек читает ее мысли, даже не глядя в глаза.

– На стул, тварь! – Человек с грохотом поднялся на ноги, демонстративно шлепнув красной папкой о поверхность стола. Аня сделала вид, что не услышала его. Звуки бурно протекающей подвальной реки привлекали ее. Манили туда, в глубины, в кровяные потоки несправедливо замученных душ.

Человек быстрым шагом подошел к Ане и больно схватил ее за волосы. Аня стиснула зубы, но не издала ни единого звука. Однако человек вместе с мыслями улавливал энергию насилия, а поэтому принялся сжимать локоны у самых корней. Растрепанные волосы с треском рвались. Инстинктивно Аня пыталась обхватить своими тонкими пальчиками жилистое предплечье, но разве управишься с такой силищей в одиночку?

Человек швырнул ее к металлическому стулу. Больно ударившись головой о сваренную из арматуры ножку, она поднялась и зачем-то села напротив человека. Разглядывая Аню, он злобно сопел. Аня подумала, что теперь на теле ее останутся синяки, которые можно вскрывать блестящим скальпелем, или же, на худой конец, ключами от платяного шкафчика. Будут красные брызги.

– Так-то лучше, – удовлетворенно произнес человек. И уселся обратно на свое место. Открыв красную папку, он сделал ручкой какие-то пометки. В этот момент Аня всматривалась в глаза увековеченного в портрете генерала. Они были живыми и бегали в надежде отыскать выход из замкнутого пространства. Или же в них был помещен инородный объект? Человек за столом явно не усмотрел зарождающуюся жизнь в этом куске пластмассы.

– Итак, кто вы такая? – произнес мужчина спокойным голосом, будто и не было никакого насилия в этой маленькой комнатке.

– Сашина Дочь, – ответила Аня. Холодный металл, на котором она сейчас сидела, не давал ей покоя. Ворочаясь, она оглядывалась по сторонам в надежде услышать хоть какой-нибудь скрип. Мокрое платье источало пар. Красная слизь постепенно испарялась под действием тепла ее живого тела.

– Когда в последний раз имела половой акт с классовым неприятелем и сколько раз достигла точки наивысшего наслаждения? – задал следующий вопрос человек и исподлобья взглянул на поверженную, но отнюдь не сломленную девушку.

– В пятницу. Отдалась три раза одному человеку. И кончила один. – Аня посмотрела на свои ладони, будто они были хранилищем памяти.

– Сидеть, сучара! – рявкнул человек. Его охватила ярость. Он швырнул на стол ручку, вероятно, наставив клякс на листе бумаги, и, отодвинув один из ящиков стола, извлек тусклые наручники, источенные тонкими полосами рыжеватой ржавчины.

Вновь подойдя к девушке, он заломил ей руки за спину и больно сжал запястья металлическими скобами. Сейчас Аня почувствовала себя совсем беззащитной и поняла, что вскоре придется отдаться судьбе.

– Следишь ли ты за гигиеной организма? – с издевкой произнес человек. Теперь он стоял прямо напротив Ани. Не услышав в ответ ничего внятного, он принялся ходить из сторону в сторону, будто был не следователем по особо важным делам, а заложником находящейся в психиатрической лечебнице одиночной камеры.

Когда терпение человека лопнуло, он подскочил к Ане и одной рукой стремительно задрал ей платье, а второй безжалостно рванул белые трусики, обнажив своему взору поросль черных кучерявых волос. Аня зажмурилась. Нахлынули воспоминания многолетней давности. Череда звуков и телодвижений. Глаза портретного генерала сфокусировались на происходящем.

– Значит… Значит, ты с ними заодно… Вот же сука! – человек плюнул в лицо Ане, будто она приходилась ему неверной женой или опозорившей семью дочерью.

– Я вас боюсь… – шепотом сказала Аня, готовая вот-вот расплакаться. Страх Ани только подбадривал человека. Улыбнувшись, он приспустил свои штаны, извлек скукоженный член и подошел ближе к ней. Аня отвернула голову в сторону. Придерживая одной рукой расстегнутые штаны, человек ударил ее по лицу. Изо рта и носа девушки струйкой потекла кровь. Большими кляксами она падала на розовое платье и грязный пол.

– Кто вы? – с надеждой на прощение спросила Аня, сплевывая кровь.

– Моисей Степанович Иванов, майор войск специального назначения, – с гордостью ответил человек. Спущенные трусики Ани находились теперь на уровне ее щиколоток и сплошь были заляпаны кровью.

«Это же тот самый человек, который спасает наши жизни во имя добра и света!» – подумала она.

Внезапно душа девушки наполнилась озарением. Она поняла всю глумливую суть происходящего. Аня улыбнулась, обнажив ровные и белые зубы, слегка подкрашенные кровавыми разводами.

– Вот теперь хорошо! – человек улыбнулся ей в ответ и приставил свой член к ее лицу. Аня покорно взяла пульсирующий орган в рот и голова ее начала двигаться. Языком и губами Аня ощущала всю мощь того прекрасного времени, в котором ей довелось жить. Периодически ей приходилось останавливаться, чтобы сплюнуть смесь из слюны и крови.

Второй рукой человек схватил Аню за голову и принялся поступательными движениями наклонять ее к себе в такт совершаемой операции.

– Давай! Твори историю, сучара… – произнес он. От наслаждения Моисей Степанович закрыл глаза, и тело его пробирала еле ощутимая дрожь.

Тем временем глазами портрета на происходящее смотрел никто не иной, как обреченный Валера, который на мгновения стал сторонним наблюдателем в мире Сашиной Дочери. Он оказался пленен невидимыми границами портрета и стал его живой частью – глазами.

Остальная материя по-прежнему представляла собой мертвечину. Частицы самых разных форм метались вокруг рамы, напоминая знакомое со школьной скамьи броуновское движение. Глаза генерала были единственной возможностью не только увидеть, но и прочувствовать все происходящее в этом замкнутом островке вселенной с душой Сашиной Дочери. Валера пытался кричать и бить энергетическими ударами в незыблемую конструкцию портрета, но его сил и знаний явно не хватало, чтобы прорвать потустороннюю клетку.

Тем временем Моисей Степанович почувствовал, как от самых пяток и макушки в центр тела штормовыми волнами стремились последние силы. Его горячая, вязкая жидкость в изобилии заполнила ротовую полость девушки, после чего майор опал на тело Ани и стал совершенно бессильным и бесполезным существом человеческого происхождения.

«Вероятно, у вас давно никого не было…» – подумала Аня. Ей стало жалко своего собеседника. Он, наверное, был очень одиноким.

Как только первая капля спермы коснулась пола, комнату разразил энергетический вихрь. За миллиардные доли секунды портрет генерала распался на атомы и молекулы, и из недр его выпал маленький Валера. Апробировав существующие законы формирования материи, тело его подверглось интенсивного росту. Злость и ненависть ко всему происходящему превратилась в катализатор.

– Что? Что происходит? – в страхе завопил Моисей Степанович, обернувшись. Со спущенными штанами и невесть куда исчезнувшим половым членом он выглядел растерянным. Валера сначала посмотрел на него, а потом на Аню. Она улыбалась.

Внезапно из дырок в полу начали брызгать фонтаны густой и холодной крови, стремительно заполнявшие помещение. Подводные жидкости взбунтовались против такого вторжения и приняли единственно верное решение – уничтожить этот виток спирали бесконечной вселенной. Моисей Степанович схватился за голову и попытался бежать, но единственная дверь приняла форму недостающего фрагмента стены. От безнадежности человек окунулся в кровавый студень, который постепенно вздымался, поглощая все новые и новые сантиметры пространства. Через несколько минут холодные кровяные сгустки грозились заполонить все помещение. Скорее всего, Аня, новорожденный Валера и потухший майор должны были захлебнуться в этом кошмарном коктейле.

Валера подошел к прикованной к стулу Ане. Она была спокойной и даже радостной. Он тряхнул ее за плечи: вероятно, хотел унести с собой в лучшие миры. Но ее запястья сжимали наручники, а ключ потерялся на дне новоявленного озера страданий.

– Тебе пора уходить, – произнесла Аня. – Мои околоплодные воды скоро погубят здесь все, чтобы родилась новая жизнь!

Напоследок она растерянно улыбнулась. Кровавый коктейль уже достиг ее шеи.

Тут же Моисей Степанович умер, полностью погрузившись в студень и став его частью, а Валера почувствовал, как неведомая сила тянет его ввысь. Он пытался руками зацепиться за куски рушащегося пространства, но все тщетно: оно навсегда утекало на свалку безвременья, откуда нет пути назад. Полетев вверх вопреки силе тяготения и проломив телом хрупкий потолок комнаты, он до последнего пытался уловить наивный взгляд Ани. Девушка по-прежнему выглядела растерянной.

Валера кричал, но звук не распространялся в вакууме. Его ледяные волны полностью окружили целое и невредимое тело, на котором не было никаких кровавых следов.

Аня была первой из созданий, пытавшихся покинуть мир неестественным путем. Но природная закономерность не терпела такого волеизъявления и постоянно возвращала все назад, в те самые мгновения насилия, оставляющих многих наедине со своими страхами. И часто – в вечности.