Читать книгу Девять граммов дури (сборник) - Андрей Дышев - Страница 18

Новоиспеченный «папа», Князь Мамедов, оказывается, очень любил цифры и очень уважительно к ним относился. Прежде чем зайти в их мир, он расстегнул пуговицы пиджака, надел очки в тонкой золоченой оправе, положил перед собой калькулятор, чистый лист и ручку. Своим сосредоточенным, почти торжественным видом он давал Андрею понять, сколь это важно – почтительно относиться к цифрам.

Они сидели в пустом читальном зале городской библиотеки. Вокруг них толпились книжные полки и пальмы в керамических кашпо.

– Смотри, – тихо говорил Князь, нежно касаясь клавиш калькулятора своим толстым пальцем. – Сначала я вам заплатил вот столько… Затем: твоя поездка в Москву, командировочные… Оплата билетов курьеров – в Краснодар и обратно…

После того, как на дисплее высвечивались новые числа, он приподнимал голову и вопросительно смотрел на Андрея поверх очков: согласен или нет?

– И вот итог… Высчитываю сумму за "лошадку", которую ты мне передал… Округляю в меньшую сторону… И вот что остается…

Он придвинул калькулятор к Андрею, чтобы тот мог хорошо рассмотреть сумму. "Я на крючке, – подумал Андрей. – Он теперь никогда от меня не отстанет".

– Согласен? – спросил Князь.

Андрей кивнул. Князь отключил калькулятор, снял очки, положил их в футляр. Лицо Князя было спокойным, нейтральным, не выражающим ни угроз, ни тяжелых намеков.

К ним подошла худая женщина в сером, мышиного цвета, костюме и стала выкладывать на стол книги.

– Вот, что вы просили: Пушкин "Капитанская дочка", Лесков "Очарованный странник" и повести Гоголя.

– Спасибо, милая, – поблагодарил Князь. – Очень замечательные книги!

– У меня могут быть проблемы, – произнес Андрей, когда библиотекарша отошла. – Лаборатория, в которой я… В общем, не моя это лаборатория. Я от другого человека зависим.

– Так дай этому человеку денег, – улыбнулся Князь. – Поделись с ним.

– Я поделился, – торопливо признался Андрей, боясь, что Князь может ему не поверить и подумать, что он жадный. – Но и у того парня тоже проблемы. На него отец наезжает.

– Отец? – переспросил Князь и насупил брови. – Отца надо слушаться. Отец для сына – это и бог, и царь…

Он сунул руку в нагрудный карман, вынул пухлый бумажник, раскрыл его и вытащил несколько долларовых купюр.

– Отца надо уважать, – продолжал он, кладя купюры перед Андреем. – Делать ему маленькие подарки: коньяк, зажигалку или заколку для галстука.

– Но Князь Байрам-оглы…

– Никаких "но"! – перебил его Мамедов. – Достоинство и честь мужчины определяются его отношением к своим долгам. И вообще… И вообще, ты в последнее время мне не нравишься. Затравленный какой-то, запуганный. Ты же молодой ученый! Ты гений! Ты цвет нации!

Андрей кивал, натянуто улыбаясь.

– Деньги-то спрячь, – подсказал Князь. – Нехорошо это святое место деньгами пачкать. Библиотека – это храм…

Он взял книгу Лескова, полистал ее и, снова нацепив очки, устремил взгляд на страницу.

– Вот, послушай: "Я как вскочу, сейчас, бывало, не дам лошади опомниться, левою рукою ее со всей силы за ухо да в сторону, а правою кулаком между ушей по башке, да зубами страшно на нее заскриплю, так у нее у иной даже инда мозг изо лба в ноздрях вместе с кровью покажется, – она и усмиреет…" Сильно написано, правда?

Когда они выходили, библиотекарша провожала их восторженными глазами.

– Я вас приглашаю к нам на литературный вечер, – сказала она. – В пятницу, в восемнадцать часов. "Творчество Чехова – песня души человеческой". Приходите, будет очень интересно!

– Спасибо, милая, – кивнул Мамедов, застегивая кожаный плащ. – Мы сначала с Лесковым разделаемся, а потом и за Чехова возьмемся.

"Миша точно откажется, – думал Андрей, машинально просовывая правую руку в левый рукав куртки. – У меня уже все аргументы исчерпались. Словами его не убедишь…"

И все-таки он пошел к Ковальскому и начал убеждать его словами. Он говорил, что Князь начал угрожать, собирается выдавить им через нос мозги, если они откажутся отработать долг, что надо в последний раз потрудиться, сделать порошок и окончательно рассчитаться.

Миша слушал молча, затем взял со стола газету, развернул ее и зачитал то, что было очерчено красным карандашом.

– "На "черном рынке" один грамм героина стоит сто пятьдесят – двести долларов". – Он поднял глаза. – А сколько мы изготовили метадона? Если не ошибаюсь, тридцать граммов? На шесть тысяч баксов!

– Речь идет о героине, – возразил Андрей, чувствуя себя ужасно неловко. – Метадон наверняка гораздо дешевле.

– Насколько дешевле? – уточнил Ковальский, в упор глядя на Андрея.

– Ты что? – обалдел Андрей, догадавшись, что Ковальский стал подозревать его в нечестности. – Ты думаешь, что я говорю тебе неправду? Что я присвоил себе деньги?

– Я ничего не думаю, – ответил Ковальский, но недостаточно убедительно. – Твоему Князю, по-моему, понравилось нас "доить". Он вошел во вкус.

– Ты думаешь, на метадоне он поднял большие бабки? – произнес Андрей.

– Я уверен в этом, – твердо ответил Ковальский. – И у него еще хватает совести говорить, что мы остались ему должны. Посылай его подальше – вот тебе мой совет.

– Плохой у тебя совет, – тихо произнес Андрей, глядя в окно. – Ты его не знаешь, и тебе кажется, что все так просто. Встретился бы с ним раз – говорил бы по-другому.

Сестра Миши принесла в комнату кофе.

– Печенье принести? – спросила она, расставляя чашки на столе.

Андрей пил кофе и не чувствовал его вкуса. Перед его глазами стояло навязчивое видение: как Князь вытряхивает из лошадиной головы мозги, и они красными сгустками окропляют траву.

– В любом случае я в лабораторию больше не вхож, – сказал Миша, будто Андрей продолжал уговаривать его. – Отец не поймет меня, если я снова засяду там. Приведет экспертов, и нам с тобой крышка.

Андрей понял, что если он найдет другую лабораторию, то Миша согласится. Но у него не было даже квартиры, где можно провести синтез.

– Может быть, запряжем на это дело твоего знакомого? – вдруг осенило его.

– Кого? – скривился Миша. – Нечипорука? А что он может?

– Все-таки он учится в МГУ. Может быть, у него есть доступ в факультетскую лабораторию?

– Не знаю, – ответил Миша и с сомнением покачал головой.

– Но ты все-таки поговори с ним, – настаивал Андрей.