Читать книгу Стоять насмерть! - Андрей Дышев - Страница 11

Только я сел завтракать, как приперся Клим. Возбужденный, с красными кругами под глазами, на щеках полоски пота.

– Запоминай, – сказал он с порога. – «ЗИЛ» сто тридцать первый с кузовом под цемент. Будет стоять завтра в восемь ноль-ноль у развилки на Феодосию. Водитель в курсе, бензин оплачен. Хватаешь его и показываешь, как подъехать на пирс. Там шесть бочек кильки – прямо с баркаса – грузишь и гонишь в Симферополь. К отходу московского успеваешь спокойно. На приемке у грузового вагона свой человек… Что это с твоим лицом? Побили?

– Подожди, подожди, – поморщился я от такого бурного словопада и принялся энергично дожевывать гренки. – Какой «ЗИЛ»? Номер, цвет? Как я погружу бочки? На своем горбу?

– Рыбаки помогут, – отмахнулся Клим.

– Рыбакам за это заплатить надо.

– Ну заплати, черт побери! – Он, не снимая обуви, бесцеремонно зашел в квартиру, пробежался взглядом по мебели, книжному шкафу и сел в кресло. – На этой сделке мы с тобой заработаем как минимум двести баксов. Полсотни твои… Не вижу на лице признаков радости.

Я показал ему признаки радости.

– Ты сначала дай мне полсотни, а потом я заплачу рыбакам.

– Дай! – передразнил Клим. – А где их взять-то? – Он покачал головой и добавил: – Мне бы кредит небольшой раздобыть, такое бы дело провернул!.. У тебя, кстати, в долг не будет долларов триста-четыреста?

– Что ты! – махнул я рукой. – На хлеб не хватает.

– Ну под проценты! – Клим заглядывал в глаза, как кот, знающий про мясо в холодильнике.

– Хоть под проценты, хоть под залог недвижимости! Нет – значит, нет! – зло ответил я, потому что врать не любил и не умел, а у самого перед глазами кружился газетный сверток.

– Жа-аль, – протянул Клим, но без особого сожаления в голосе. – А то бы такое дельце провернули!.. Так что это с твоим лицом?

– Комары покусали. Огромные, сволочи, с кулак величиной. А ты выяснил, куда багажные вагоны подцепят? – постарался я быстрее перевести разговор в другое русло. – В голову или в хвост?

Клим с удивлением посмотрел на меня и пожал плечами.

– Ты как с луны свалился. Естественно, в голову. Как всегда, за почтовым.

Зазвонил телефон. Это могла быть Анна, и мне не хотелось при Климе говорить с ней. Я вышел на кухню – там был параллельный аппарат, плотно прикрыл за собой дверь и поднял трубку.

– Слушаю вас!

– Мне нужен Кирилл Вацура.

У меня от неожиданности даже мурашки побежали по спине. «Володя Высоцкий»!

Я переложил трубку на другое ухо. Нет смысла что-либо отвечать, это опять магнитофонная запись. Необходимая пауза – и потекла речь:

– Слушай внимательно, не перебивай и запоминай, я повторять не буду. Автовокзал, автоматические камеры хранения. Ячейка номер восемнадцать, шифр: Д-семь-три-девять. Там лежат инструмент для работы и деньги на карманные расходы. Задание получишь в течение дня…

Надо молчать как рыба, подумал я, тем более что отвечать магнитофону нет никакой необходимости. Если эту запись снова подкинут в милицию, невозможно будет доказать, что ее крутили именно мне.

Речь оборвалась, будто магнитофон внезапно обесточили, я кинул трубку и, чтобы не забыть, на газетном клочке написал карандашом: «18. Д739». Если это не блеф, то, значит, сегодня, вчера или несколькими днями раньше какой-то человек покупал у диспетчера жетон, открывал дверцу ячейки, клал туда предмет, устанавливал шифр. Ячеек на автовокзале немного, пользуются ими очень редко – словом, он вполне мог привлечь внимание. Шансов мало, но все же они есть. Елизавета Петровна, диспетчер автовокзала, могла запомнить человека, который пользовался ячейкой номер восемнадцать, и, если я сумею раскрутить ее на откровенность, то можно будет начинать охоту.

Я, взволнованный телефонным звонком и предстоящим мне делом, влетел в комнату и остолбенел. Клим стоял на балконе и держал в руке пачку долларов, обернутую газетой.

– А ты у нас, оказывается, подпольный миллионер, – сказал он, как-то странно глядя то на меня, то на доллары. – Под ногами, понимаешь ли, баксы валяются, а говоришь, на хлеб не хватает.

Я не сразу нашел, что ему ответить.

– Это чужие. Надо вернуть. – И протянул руку, чтобы взять сверток, но Клим молниеносно спрятал его за спину.

– Одолжи, – попросил он. – На три дня.

– Я же тебе сказал, что они чужие, – сказал я, едва сдерживаясь, чтобы не обложить его матом.

– Три дня! – продолжал клянчить Клим, на шаг отступая от меня. – Раз, два, три – и все! И я возвращаю тебе все до цента. Хочешь, расписку напишу? Хочешь, пойдем к нотариусу или в милицию?

Мне показалось, что по его губам пробежала не совсем хорошая ухмылка.

– Не могу, – ответил я, чувствуя, что могу не сдержаться и заехать своему коммерческому начальнику по физиономии.

– Ну, не пятьсот, а хотя бы четыреста?

Я, бессильный от его наглости, стоял с протянутой рукой и тихо скрипел зубами.

– Вот гляди, – торопясь, чтобы я не успел опять отказать, сказал Клим, встал ко мне боком, чтобы в случае чего успеть спрятать деньги, и стал отсчитывать сотню. – Это тебе, а это мне. Я ведь своему другу никогда не отказывал. А мы с тобой компаньоны, должны взаимно доверять. И расписочку сейчас состряпаем, в милиции заверим.

Какую еще расписку? – подумал я и сквозь зубы сказал:

– Черт с тобой, забирай все.

– О! Это дело! Это по-мужски! – просиял Клим, поглубже затолкал в карман сверток и протянул мне руку. – По гроб обязан. Через три дня как штык. И еще бутылка водочки сверху.

– Я не пью.

– Тогда шампусик. Лады?

Когда же ты уйдешь? – подумал я и так же мысленно простонал.