Читать книгу Крыса солнце жрёт. Книга 1 - Андрей Довгань - Страница 9

Джон Вук лежал в каменном гробу. Ледяное, обезображенное пулей, лицо покойника полностью утратило какие-либо человеческие черты. Казалось, что это лежит кукла. Казалось, что и не было в ней жизни никогда. Как будто эта личность, которая превратилась в неодушевленный труп, с самого своего появления была такой бесстрастной, неживой. Но нет, совсем не так. Когда-то в этом теле сердце перегоняло кровь, глаза были способны видеть, рот говорить. Теперь губы словно срослись в зловещей и кривой усмешке.

Первый наследник баронства Вуков не был ни выдающимся воином, ни великим стратегом. Неординарным умом он тоже не обладал. Для этого времени, где жизнь человеческая стоит чего-либо, только если сам человек уже и не человек, а зверь, да еще к тому же сильный зверь, Джон был всего лишь посредственностью, на которого волею судьбы свалилась тяжкая ноша. Нести ее он, в принципе, был не в состоянии. Конец его оказался закономерен, хоть и предугадать этого всего не мог никто. Ни сам первый наследник, ни его убийцы.

Генерал Оукман стоял в фамильной крипте рядом со своим повелителем. Когда глава Особой гвардии доложил барону о случившимся, тот ничего поначалу не сказал. Молчание это пугало Логана сильнее, чем открытый гнев правителя земель Вуков. Долго Аластор сидел на троне в тишине и размышлял о чем-то. Мессир Оукман стоял и боялся пошевелиться. Продолжалось все это действо где-то около получаса, а потом барон спросил тихим голосом, который показался генералу шепотом Ангела Смерти:

– Остальные дети?

– С ними все в порядке, ваша светлость. Почти все в порядке. Родрик сразу повел себя правильно, старший капитан Плятер справился великолепно со своей задачей. А Аластор… ваша светлость, вы знаете Аластора. Он сначала делает, потом спрашивает. Однако, старшему капитану Гауке-Босаку удалось все уладить малой кровью. Синяк под глазом, не более того. Так что оба парня целы. Что касается баронессы…

– Я про нее не спрашивал, – барон закрыл глаза, и вновь в тронном зале воцарилось безмолвие. Это были самые страшные минуты в жизни мессира Оукмана. Ему чудилось, что сидящий на троне Аластор с каждой минутой теряет часть жизненных сил и превращается в бездушного мертвеца. Еще чуть-чуть и перерождение произойдет. Тогда Логану придется совсем туго. Труп барона встанет, протянет свои сухие, мертвячьи руки к горлу генерала и будет душить его, пока тот не покинет этот бренный мир. Логан тряхнул головой. Он понимал, что все это бред. Но его повелитель был воистину похож на порождение пекла в этот час.

И снова нечеловеческий голос прорезал воздух, подобно ножу убойщика, скользящего по горлу несчастного животного:

– Омойте тело, оденьте подобающе случаю, в черное. Пусть займется главный лекарь. Это, конечно, не его работа, но мессир Бром справится. Снесите Джона в фамильную крипту под Главным замком. Раз лицо обезображено, то я не смогу его выставить на обозрение перед моими подданными. Это вызовет ненужные толки. Да и заявлять во всеуслышание о смерти первого наследника рано. Для начала нужно решить все проблемы, а уже потом все и объявим. Когда все веревки сплетем в единый крепкий узел.

С трудом проглотив комок, застрявший в горле, генерал спросил:

– А что касательно меня, ваша светлость? Я не исполнил приказ. Что ждет меня?

Неживыми глазами барон посмотрел на мессира Оукмана.

– Да уж. Убивать моего сына я тебе не велел. Однако, ты – верный рыцарь. Сейчас у меня таких нехватка. Ты мне нужен. Я не буду тебе обещать, что, когда все закончится, тебе сойдет с рук халатность, с которой ты выполнял приказ. Ведь эта халатность привела к гибели не кого-то там, а первого наследника, официально объявленного и утвержденного. Нет, ты понесешь наказание. Но я обещаю тебе, что это будет не смерть.

– Как прикажете, ваша светлость! Я – ваш верный слуга, не более, – Логан почтительно поклонился. В конце концов, будет жить. А это уже хорошо. Так решил про себя генерал Особой гвардии.

– Когда тело будет полностью готово к погребению, сообщите мне, – на том барон разговор и закончил.

Каменные гробы для крипты правителей баронства Вуков готовились заранее. Как только рождался ребенок в семье, сразу же сооружали ему и саркофаг. Эта была традиция рода. Честно говоря, уже даже сам Аластор Вук-старший не знал по-настоящему откуда традиция эта взялась и что она значила. Поэтому особых хлопот с подготовкой к захоронению Джона Вука не было. Мессир Корнелий Бром крайне не хотел заниматься этим делом, но приказ барона выбора ему не оставлял. Он и его помощники, в числе которых был и Павле, достаточно быстро омыли тело первого наследника, одели его в роскошные черные одеяния и отчитались о проделанной работе генералу Оукману. Тот открыто заявил, что о смерти Джона говорить никому не следует, об этом будет объявлено самим правителем и тогда, когда он посчитает нужным сделать это. В убеждениях ни Корнелий, ни его ученики не нуждались. Видя, что даже столь высокие лица государства начали падать в объятия Ангела Смерти, лекари более всего хотели оставаться в стороне, ничего не видеть, не слышать и молчать как рыбы. Предел же их мечтаний заключался в том, чтобы вообще пропасть на пару месяцев из Главного замка и вернуться только тогда, когда барон расправится со всеми, кто ему не угоден, и жизнь войдет в обычное русло.

Труп наследника гвардейцы мессира Оукмана аккуратно перенесли и положили в каменный гроб. Оставалось только закрыть последнее ложе Джона тяжелой крышкой, и обряд похорон можно считать завершенным. Позже уже мастера выбьют все необходимые надписи, а сейчас Логану хотелось поскорее завершить дело и больше не видеть покойника, напоминавшего ему о собственной неосторожности и поспешности при выполнении приказа Аластора Вука-старшего. «Эх, опростоволосился ты, Логан! Как же ты опростоволосился! После стольких лет верной и безупречной службы!» – поедал себя изнутри генерал.

Когда барону было доложено о том, что сын его уже подготовлен к прощанию, старый охотник, опираясь на свою трость, спустился в крипту. Он выгнал всех, кроме мессира Оукмана. Генерал хотел уйти, но Аластор запретил ему:

– Смотри, смотри. Никогда нельзя отводить глаз от того, что ты содеял. Даже если тебе это противно и омерзительно. Ты ведь не сопливый щенок. Сам все должен понимать, генерал. Разве не так?

– Все так, ваша светлость. Простите.

Теперь они стояли и, молча, каждый думая о своем, смотрели на страшного мертвеца, который усмехался им. В усмешке этой читалось презрение к обоим. К генералу, что допустил убийство. К отцу, что оставил его безнаказанным.

Крипта освещалась всего тремя факелами. Два были закреплены у гроба, один держал Логан. Тени в пьяном безумстве плясали по стенам, по полу и потолку, по лицу покойника. Создавалось впечатление, что Джон шевелится во сне. Но это было шевеление смерти. Нервы мессира Оукмана вибрировали, как перетянутые струны на лютне, готовые вот-вот лопнуть. Сам же барон в эту минуту почти не отличался от убитого сына. Та же бледность, та же скорбь, та же отрешенность.

– Мессир Варга уже отправился за Драганом Янкой? – гулким эхом разнесся голос Аластора Вука-старшего по крипте.

– Да, они скоро прибудут. Должны прибыть.

– Дай сюда, – барон протянул руку, и генерал Особой гвардии со вздохом облегчения передал своему повелителю факел. – А теперь иди вон. Жди меня у входа. Люди, которые закроют саркофаг, на месте?

– Конечно, ваша светлость. Они ждут моего приказа, а я жду вашего.

– Хорошо. Иди.

Мессир Оукман вышел, довольный тем, что может наконец глотнуть свежего воздуха. Конечно, трудно было назвать мрачную атмосферу Главного замка полезной для душевного здоровья. В нем объединялись высокая влажность и промозглая сырость. Роскошь убранств отражала тяжелый, прямой и в чем-то неистовый характер рода Вуков. Естественного освещения всегда было мало. Оттого кожа обитателей сердца баронства со временем становилась бледной. Так сказывалась нехватка солнечного света. Порой, бродящие по замку люди, пугались друг друга, путая тусклые силуэты в коридорах твердыни с призраками давно почивших мужчин, женщин и детей, живших тут когда-то. Отчасти это, безусловно, накладывало свой отпечаток на характер тех, кто проводил в Главном замке большую часть своего бытия. На самого барона, на его детей и жену, конечно, тоже. Гости, которые здесь оказывались на какое-то время, отмечали, что не зря в народе это место прозвали «волчьим логовом». Это как нельзя кстати соотносилось с гербом Вуков, волчьей стаей. Но все равно Логан был рад подняться по винтовой лестнице и снова очутиться в замке. По сравнению с криптой здесь были почти божественные сады Всемогущего.

Место, где покоились Вуки, делилось на две части. В первой, куда и выводила винтовая лестница, лежали сами «волки» чистой крови, их жены и дети, в том числе незаконнорожденные сыны. Бастардам-мальчикам не суждено было лежать рядом со своими женами и отпрысками. Таково было правило. Ни одни мольбы, ни одни посулы, ни одни угрозы не заставили баронов за все четыре столетия правления изменить этот устой. Более того, после воцарения рода Вуков, все останки из фамильного склепа (хоронившиеся по такому же принципу), были перенесены в крипту.

Во второй части лежали другие фамилии, правившие этими землями до победы предков Аластора в войне за трон. Но никто не мог уже перечислить всех поименно. Помнили только тех, чьи деяния сохранились в летописях. Хэрет Вук, первый барон из «волков», еще при своей жизни приказал расширить крипту и пробить в ней второй зал. Потом все могилы были разрыты, разграблены, а труху и кости предыдущих властителей сбросили в общую яму, вырытую как раз в новом помещении. Вуки не собирались ни с кем делить свою славу. Хэрет был прозван за это кощунство Гробокопателем. В народе не очень-то любили сего доблестного мужа, сталью и коварством уничтожившего всех своих соперников. Впрочем, он правил с истинно звериным инстинктом. Не было еще на этих землях более страшного хозяина. Виселицы стали делом обыденным, казни совершались пышно и повсеместно, пытали настоящих и мнимых врагов новой правящей фамилии безжалостно и умело. Жители баронства вопили и стенали, но никто не мог остановить Ангела Смерти, поселившегося на какое-то время в этих краях и косившего население Ледяным палашом, без жалости и сострадания. В конце концов, Хэрета Вука поразило безумие, и собственный его сын Слободан, не в силах больше видеть творения рук отца своего, перерезал барону глотку и занял трон. Хоронили Хэрета со всеобщей скорбью, но с первого же дня новый правитель, начал вводить законы, значительно меняющие положение подданных в лучшую сторону. В целом, именно Слободан I и укрепил династию, отныне возглавлявшую баронство. Укрепил и возвеличил. Мало кто уже помнил Гробокопателя. Последующие лидеры были, как правило, весьма в народе почитаемы. Да и, не кривя душой, можно сказать, что многое Вуки сделали хорошего и разумного на этих территориях. Постигали их и неудачи, но побед было несравненно больше. Потому, к моменту правления Аластора Вука-старшего, его полюбили уже заранее, как только он появился на свет, а в конечном счете любовь эту он только приумножил.

– С детьми же мне, как видно, не повезло, – сказал сам себе барон, продолжая смотреть на мертвого сына. – Похоже слабоумие Хэрета передалось через поколения. Впрочем, он был болен кровожадностью, сумасшедшим он стал только под конец своего правления. А Джон, Аластор и Родрик еще молодые, а уже такие глупцы, коих еще поискать надо. Что сделали вы с Мейнхардом?

Вдруг, в ярости, Вук подскочил к лежащему телу, схватил за ворот и, притянув к себе, прошипел:

– Что молчишь? Что сделали с Мейнхардом?

Джон лишь продолжал усмехаться. «Что ты хочешь? Я уже не в твоем мире. Что ты хочешь, подлый отец? Можешь делать со мной что угодно, я уже не отвечу ничего и не почувствую ничего. Я там, где ты бессилен». Со страхом барон Вук разжал пальцы, и мертвая голова с противным звуком шмякнулась об камень. Безобразное лицо все смеялось и смеялось. Не по себе стало Аластору. Ком подкатил к горлу. Но старый охотник подавил в себе страх и вдруг ясно и четко проговорил:

– Каждый сам виноват в своем горе. Ты виноват в своем, сын! Закончил ты так, как вел себя. А Мейнхарда я найду. Таким как вы не править здесь. Иначе все, что с таким трудом выстраивали наши отцы, рухнет прахом. Я этого не допущу. А ты… Ты сам выбрал судьбу, что постигла тебя. Видит Всемогущий, я хотел для тебя большего. Мне жаль, что так получилось. Но вышло как вышло. Ты ответил за свои ошибки, я отвечу за свои.

Глаза Аластора на мгновение увлажнились. Он наклонился к своему первенцу, поцеловал покойника в лоб и прошептал:

– Покойся с миром, сынок. Прости меня, и… Покойся с миром.

Потом барон Вук быстро развернулся и побрел к выходу. Были слышны лишь звонкие удары его трости об булыжники пола. Мертвый Джон зловеще улыбался. Ему были ни к чему извинения отца.

– Закрывайте гроб, я с ним окончил. Больше мне там делать нечего, – устало бросил Аластор Вук-старший и прислонился к стене. Вернувшись из крипты, он стал вновь похож на человека. Генерал Оукман отметил этот факт, и на душе стало легче. Впрочем, барон-человек выглядел устало, и ненависть продолжала читаться в его взгляде.

– Я отдам все необходимые распоряжения, – и Логан нырнул в небольшую дверцу, располагавшуюся рядом. Там ждали слуги и пару солдат Особой гвардии. После короткого разговора с генералом, они тихо направились в крипту, чтобы навсегда огородить каменной плитой первого наследника баронства Вуков от мира живых.

– Что теперь, ваша светлость? – спросил мессир Оукман.

Ответить правитель земель Вуков не успел. С другого конца коридора к ним, прихрамывая, спешил мессир Гауке-Босак. В его лице явно читалось беспокойство. «Вот и началось», – подумал барон. Старший капитан быстро поклонился Аластору, затем Логану.

– Что случилось, Витольд? – генерал Особой гвардии тоже увидел, что с его подчиненным творится что-то неладное. «Если что-то произошло с Аластором-младшим, то все! Можно рассылать всем родственникам письма о том, чтобы готовились к тяжбам за мое наследство», – живот Оукмана стянул неприятный болезненный спазм.

Видно мессир Гауке-Босак понял генерала без всяких слов. По привычке он погладил свою бороду-лопату и заговорил низким басом:

– Со вторым сыном его светлости все в порядке. Он ведет себя смирно, происшествий нет. Во всяком случае с ним. А вот баронет Шульц атаковал солдат Особой гвардии и Основной армии. Генерал Аксельрод уже там и командует операцией по подавлению мятежников.

Вся усталость немедленно покинула барона. Чувствовалось как неведомая энергия, подогреваемая злобой и жаждой мщения, сильными потоками устремилась на тех, кто сейчас был рядом со своим законным сюзереном.

– Как это произошло? Говорите кратко и по сути, – приказал Аластор Вук-старший.

– Я выполнял распоряжения мессира Оукмана и отправился лично проверить отряды, взявшие в кольцо резиденцию баронета. Им было приказано не светиться и вроде бы было все тихо, но в какой-то момент ко мне подошли трое солдат баронета. Видать, старый хитрец все-таки заметил нас. Да и не удивительно. Нас же не пара человек было. Они поинтересовались, что происходит. Я ответил, что мы выполняем распоряжения барона Вука. А ваша светлость приказали поставить под охрану Особой гвардии несколько объектов в городе. Сначала они как будто дар речи потеряли. Сказали, что, мол, барон же в болезни лежит. Я поставил их в известность, что ваша светлость изволили выздороветь. Напомнил им, как и инструктировал меня генерал, что мы подчиняемся исключительно правителю государства, а стало быть без вашего приказа здесь оказаться не могли. Они в задумчивости вернулись в резиденцию. Я сразу почуял неладное. Нашел людей генерала Аксельрода и попросил немедленно известить его об этой ситуации. Как выяснилось позже, не зря.

Через некоторое время ворота распахнулись и из резиденции появился сам баронет во главе своего небольшого войска. Они даже фальконет один выкатили. Тут я уже понял, что дело плохо. Если зарядят картечью, то многих положат. Тем не менее я отдал условный сигнал, чтобы все были готовы, а сам двинулся к восседавшему на своем жеребце баронету. Он меня повелительно спросил, что за балаган мы устроили. Я ему ответил ровно то же, что и его людям. Он усмехнулся и сказал, что ложь он за километр чует. Это меня оскорбило, и я ему заявил, что уж где-где, а как раз в Особой гвардии лжецов встретить можно с наименьшей вероятностью. А он как и вовсе не слушал меня. А потом пафосно так продекларировал, что получил информацию о готовящемся мятеже и ему необходимо срочно покинуть Вукоград и отправиться в Суботицу, городок недалеко от столицы. Говорил, что там и находится гнездо зреющего мятежа.

Естественно, я ему пояснил на это, что город закрыт для въезда и выезда. И что его вообще-то генерал Аксельрод все равно за ворота не пустит. Да и мне приказано максимально поддерживать порядок и следить за обстановкой в этом районе Вукограда. Так что идея плохая, и я ему порекомендовал дождаться официального разрешения вашей светлости. А вот тут он неожиданно словно с цепи сорвался. Крикнул: «Бей, убивай узурпаторов! Они и есть мятежники». И пустил в меня пулю из своей пистоли, потом вторую. Вторая, кстати, по шлему проскользила. Будь он более метким, мог бы и пробить шлем. Вот тогда бы мы уже не разговаривали, ваша светлость.

Барона похоже это нисколько не волновало.

– Это все лирические отступления. Ты дальше давай. По делу.

– Завязался бой. Подключились и солдаты Аксельрода. Да только столь яростно люди баронета сражались, что не так просто с ними совладать было. Я, признаться, в бою ничего вокруг не замечал. Слышал, как фальконет пару раз грохнул. Гражданских тоже задело. Видел трупы, десятки тел. Спасло то, что сам генерал Аксельрод прибыл с подкреплением. Вот тут мы паршивцев и прижали. Фальконет люди генерала в миг отбили и обезвредили. В итоге заползли негодяи обратно в резиденцию и забаррикадировались там. С генералом порешили так, что он берет на себя командование, а я мчусь в Главный замок и сообщаю вам всю ситуацию. Я отдал наших оставшихся людей в распоряжение Аксельрода. Когда вскочил на коня и поскакал к вам, он как раз послал солдат за своей артиллерией. Сказал, что или заставит их сдаться, или в землю втопчет. Я, если честно, абсолютно согласен.

Прискакав в замок, хотел сразу к вашей светлости пойти, но только тогда увидел, что мне мечом бедро ранили. Наверное, в бою эмоциональный взрыв произошел, ведь даже боли не чувствовал. А тут смотрю кровь хлещет и ощущения неприятные появляются. Да и вид у меня был, прямо скажем, непристойный. Весь в грязи, потный, куски внутренностей человеческих на доспехах. Я как мог быстро доковылял до главного лекаря. Мессир Бром и его люди меня со всей скоростью отмыли, перевязали, пилюлями какими-то накачали, переодели. Все прошло очень оперативно. Я им объяснил, что на доклад к вам мне нужно срочно. Профессионалы они, все-таки. Да и рана несерьезна оказалась. Набедренник в бою отвалился, вот мне кусок мяса и отсекли. Заживет, ваша светлость.

– Вот и началось, – в задумчивости молвил барон, словно обращаясь к кому-то незримому, невидимому, но присутствующему здесь. Мессиры Оукман и Гауке-Босак переглянулись. – Где дети Шульца?

– Карл и Генрих сражались с ним бок о бок. Вместе с отцом и засели в резиденции. А малолетний Уц находится в Белом замке, оплоте Шульцев. Естественно, за него ведет дела первый секретарь баронета Йозеф Готбанд. Кстати, обе сестры вашей жены тоже вроде под опекой Йозефа. Судя по всему, там же и живут, вместе с братом.

– Ясно. Вы в состоянии сесть на лошадь, старший капитан?

– Ваша светлость, даже если мне отрубят обе ноги, я смогу выполнить ваше поручение, клянусь.

– Хорошо. Скачите обратно и скажите генералу Аксельроду, что сам Шульц и один из его отпрысков, любой, должны быть взяты живыми. Со всеми остальными пусть делает, что угодно. Безусловно, мятежникам смерть. А все произошедшее – это явное неповиновение мне. В сказки о каком-то пресловутом заговоре, который баронет пытался раскрыть, я приказываю не верить. Так Петару и передайте. Справитесь?

– Конечно справлюсь, ваша светлость!

– Тогда не теряйте времени, мессир Гауке-Босак.

Старший капитан откланялся, покинув барона и его генерала.

– Как думаешь, мессир Варга вернулся?

– Мне должны были бы сообщить, ваша светлость. Впрочем, вполне возможно, что они ожидают вас, а посланники Тадеуша могут и не найти меня сразу. Приказ ведь был препроводить мессира Янку прямо к вам.

– Тогда пошли, Логан, – Аластор Вук-старший не собирался терять ни минуты.

– Вы готовы, Горан? – барон твердо смотрел на мессира Опачича. Первый канцлер дома Вуков быстро закивал. Ему было очень не по себе. Мало того, что утром Особая гвардия заперла Горана в собственных покоях, словно какого-то преступника, а теперь его еще пригнали сюда под очи Аластора Вука-старшего в достаточно грубой и бесцеремонной манере. А ведь первый канцлер – это чин почтенный и уважаемый. Неужто опала? Но за что? Верой и правдой служил все это время мессир Опачич барону. Приворовывал, конечно, но в конце концов не больше, чем другие. А уж в заговорах всяких и прочих безобразиях, он вообще не участвовал. Даже не слышал о них.

– Тем лучше, – удовлетворительно продолжил правитель земель Вуков. – Пишите. Приказ всеобщий барона Аластора Вука, законного правителя этих земель, сюзерена благородных людей и властителя прочих граждан сего славного баронства. Дату ставьте. Поставили? Отлично. За сим приказываю: с этого момента учредить новую организацию, подконтрольную только мне самому и никому более другому. Имя дать ей: Ведомство дел безопасности. Образовать место руководителя данного ведомства. Должность обозвать: Протектор баронства. Дабы он был одним из главных защитников нашего рода, рода Вуков, получивших благословение Всемогущего на правление этой прекрасной страной.

Присутствующих в тронном зале было немного. Генерал Оукман, старшие капитаны Особой гвардии Варга и Плятер, некто мессир Драган Янко, которого привел Тадеуш, постельничий барона Деян Кос, да еще с десяток людей Особой гвардии, призванных охранять персону Аластора Вука-старшего. Но с каждым словом барона, людям становилось все более неуютно здесь. Странное чувство грозных перемен охватывало умы и души. Генерал Оукман неожиданно осознал, что никогда уже жизнь населения его родины не станет прежней. Он не мог даже объяснить, почему к нему пришло это озарение. Но что случилось, то случилось. И это очень неприятно поразило Логана. Его подчиненные ощущали примерно то же самое. У мессира Коса кольнуло сердце. Канцлер Опачич с ужасом заметил, как тряслись его руки, пока он писал приказ. Теперь его светлость точно решит, что он в чем-то виновен. Только Драган Янко стоял мрачный, спокойный, тихий. Когда в тронном зале появился барон, он не обмолвился ни словом со своим протеже, которого приказал доставить к себе в целости и сохранности как можно скорее. Этим он очень удивил Тадеуша Варгу. Потом последовало требование немедленно призвать первого канцлера. И вот теперь новые распоряжения.

– Протектор будет обладать неограниченными полномочиями в пределах своей компетенции. Приказания и распоряжения протектора обязаны выполняться столь же незамедлительно, как если бы это были приказания самого барона. Подотчетен протектор будет лишь мне, как своему непосредственному правителю. Назначить и снять с должности протектора сможет только барон земель Вуков.

Аластор продолжал диктовать, а генерал Оукман все отчетливее понимал, что отныне начинается самая настоящая война. Война первым делом внутренняя, война с непокорными и несогласными. И что теперь вряд ли его светлость будут любить также сильно, как прежде. Теперь его, пожалуй, что будут только бояться, а может и ненавидеть. Хуже всего то, что вокруг маленькой страны бродит достаточно хищников, мечтающих приобрести эти земли в свой личный карман, а не сотрудничать с удельным барончиком. Справится ли Аластор с тем, что задумал? А сколько новых врагов появится у Вука, когда полетят невинные головы? То, что они полетят, Логан уже не сомневался. Ему стало совсем паршиво от того, что первое убийство произошло по его вине, из-за его собственной самоуверенности. А был ли так уж виноват Джон Вук в измене? А заслужил ли он такое безразличие со стороны отца к своей судьбе? Уж не помутился ли сам барон рассудком, потеряв человеческий облик, подобно Хэрету Вуку?

– Провозгласить протектором баронства с этой минуты верного нашего подданного мессира Драгана Янку. Объявить об этом по всем принадлежащим дому Вуков территориям через наше Ведомство глашатаев. Выписать все необходимые документы и грамоты поставленному протектору. На первое время генерал Особой гвардии Логан Оукман становится главным помощником протектора по силовой части. Особая гвардия временно переходит в подчинение Ведомства дел безопасности. Отменить приказы протектора вправе только барон. Однако (это не пишите), я призываю всех следовать просьбам и требованиям протектора с должным рвением, чистосердечно и добросовестно, ибо я доверяю мессиру Янке вполне. К вам, мессир Оукман, особая просьба грамотно и недвусмысленно донести всем вашим людям то, что было только что сказано. С генералом Аксельродом я буду разговаривать сам. Мессир Опачич, записывайте дальше…

Долго еще диктовал Аластор Вук-старший и долго еще его слушали те, кто находился в зале. Все были серьезны, крайне напряжены. Никто не ждал такого поворота событий. Не ждал этого и Модест Фотийон. Впрочем, он был единственным, кто перестал переживать за свою жизнь. Переживать следовало теперь всем остальным. Барон наконец-то доверился ему, а делать свою работу Модест умел. Он понимал, что Аластор неспроста пошел на столь радикальные меры. Если дело дошло до того, что теперь Вук дарует Фотийону такие полномочия, то причины данного поступка весьма и весьма основательны. Похоже, барон и сам понял, что загадочная болезнь его была вызвана не заразой, а обставлена кем-то из племени людей. Тем, кому не очень хотелось, чтобы барон оставался на этом свете. И все же с трудом шпион верил в чудеса. Как же его светлости удалось выкарабкаться? Это, конечно, сейчас не было первостепенным вопросом для ума Модеста, но все же и он оставался человеком. Его просто-напросто терзало любопытство.

– Давайте сюда, я распишусь. И приказ мой вступит в силу.

Первый канцлер раболепно протянул правителю земель Вуков свиток и перо. Поставив подпись, барон встал со своего трона и, опираясь на трость, зашагал к мессиру Янке.

– Мессиры, я прошу всех вас, кроме нового протектора, покинуть меня. Генерал Оукман, вы ожидайте мессира Янку на выходе. Я думаю, после нашего разговора у вас будут общие темы для обсуждения. Первого канцлера препроводите-ка обратно в его покои. Мессиры Плятер и Варга, прошу вас, далеко не пропадайте. Пока что у вас есть время, проверьте своих подопечных: мою жену и младшего сына. Да, мессир Гауке-Босак занят, навестите еще заодно и Аластора. Мессир Кос, вам генерал Особой гвардии выделит людей, и отправляйтесь с только что заверенным мною документом прямиком в Ведомство глашатаев. Пусть выполняют волю барона.

– Ваша светлость! – мессир Опачич рухнул на колени. Нервы первого канцлера не выдержали. – За что меня опять под арест? Неужели вы меня в чем-то подозреваете?

Барон холодно посмотрел на него:

– О, я вас ни в чем не подозреваю. Но время такое, что доверяй, но проверяй. Теперь у нас есть мессир Янко. Протектор, уж поверьте, сумеет разобраться в том, кто предатель, а кто нет. Я думаю, вскоре вы с ним еще пообщаетесь. Мой вам совет: будьте максимально честны, и если вы ни в чем не виноваты, то вам ничего не угрожает, мессир Опачич.

Горан продолжал валяться в ногах Аластора. Он был не в силах встать, лежал и всхлипывал. Вряд ли он вообще хоть что-то уразумел из того, что сказал ему правитель баронства. Логан Оукман брезгливо кивнул своим солдатам. Гвардейцы все поняли без слов. Сильные руки подхватили первого канцлера под локти и в один момент вынесли несчастного вон.

– Итак, леди Вук, я рад с вами познакомиться.

– «Ваша светлость». Прошу называть меня именно так. Это будет по принятому этикету. Да и потом, вы обязаны выражать мне почтение.

– К сожалению, леди Вук, мы вступили в ту пору, когда нет времени на глупые условности.

Дряблое лицо Кассандры исказилось от гнева. Ей захотелось швырнуть увесистый кубок, из которого она попивала летнее вино, прямо в голову этому высокомерному подлецу.

– Традиции для вас всего лишь глупости? Как странно, что мой муж доверил вам возглавить столь серьезную политическую структуру. Я лично абсолютно поддерживаю создание нового ведомства, которое займется раскрытием заговоров против нашей семьи, но все ж таки следует и об обычаях не забывать. А иначе те, кто борются с нашими врагами сами перестанут нас ставить во что-либо.

Мессир Драган Янко слегка улыбнулся. Вот только глаза его совершенно не улыбались. Не нравились баронессе эти глаза. Очень не нравились.

– Не вам, леди Вук, судить о традициях. Я – человек прямой, и скажу вам без ложного лицемерия. Я вообще считаю, что вас поместили в чрезмерно удобные условия, – Драган указал пальцем на Сенку, забившуюся в угол и переминавшуюся с ноги на ногу. Девушка опустила голову и делала вид, что изучает что-то на полу. Ее до крайности напугало внезапное появление этого человека.

– Наличие прислуги вы называете удобством? Может так бы оно и было, но одной девицы недостаточно. К тому же, она отвратительно выполняет свои обязанности.

Кассандра Шульц сильно слукавила. Ей в общем-то грех было жаловаться на Сенку. Она все делала быстро и в срок. Понимала баронессу с полуслова. А леди Вук была крайне озабочена словами и манерами мессира Варги перед тем, как он тогда покинул покои ее светлости. Позже старший капитан несколько раз заходил проведать взятую под стражу жену барона. И он всегда просил Сенку выйти из помещения, очевидно желая наедине поинтересоваться все ли у нее в порядке. «Как же легко поймать мужиков на привязанности к тому или иному смазливому личику. Хотя не только в личике дело, а еще и в сладком женском месте», – повторяла себе Кассандра старую, известную истину. Но находясь в таком положении, она не рискнула вести себя фривольно по отношению к навязанной служанке. Ей хотелось оттаскать ее за волосы так сильно, чтобы проклятая мерзавка поняла, кто здесь благородного происхождения. Но желания не всегда бывают разумны. Леди Вук, урожденная Шульц, это знала очень хорошо. Дурой она не была.

– Тогда меня это лишь удовлетворяет, – сказал мессир Янко.

– Вы пришли меня оскорблять?

– Нет, ни в коем разе. Просто чем меньше вы получаете комфорта, тем проще мне будет вынуть из вас необходимую мне информацию.

– Это какую же?

– Начнем с простого. Вы сами решили отравить барона или отец вас надоумил?

У Кассандры было достаточно времени проанализировать ситуацию, пока она находилась под бдительным наблюдением Особой гвардии. Да и весомый срок, чтобы сориентироваться, этой женщине не требовался. Она презрительно поглядела на протектора баронства и сказала с нескрываемым отвращением:

– Свои фокусы оставьте для простачков. Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите. И скажу больше, даже понимать не хочу.

– О, это я предвидел! – Янко с удовольствием потер руки. Повернувшись к своему личному писцу, человеку которого он сам призвал к себе в услужение с разрешения Аластора Вука-старшего, он тихо заговорил: – Вы все фиксируете в письменном виде, Мико?

Парень с изуродованным оспой лицом важно кивнул.

– Отлично. А мы продолжим. Дело в том, что вы пока еще слабо представляете в какую пренеприятную ситуацию вы попали. Мне-то совершенно очевидно это. Впрочем, попробую вам растолковать.

– Хм, ну что ж. Валяйте.

– Я думаю, что с момента своего заточения вы были лишены возможности получать последние новости. В свете этого вы вряд ли знаете, какие события творились вокруг. Но я расскажу. Началось все с того, что после вашей вполне успешной попытки отравить его светлость, удача отвернулась от вас. Я лично все просчитал сам, помощи в этих делах мне не нужно. Я всегда говорил себе: «Драган, ищи мотив». Мотив убить барона был только у вас, вашего отца и его семейства, а также Джона и Аластора, детей барона от Мелинды Барр. Мейнхард, которого отец любил, вряд ли бы пошел на это. Тем более он, со слов проверенных свидетелей, был мало способен на совершение какой-либо подлости. Разве только в ответ на нанесенные ему несправедливые оскорбления.

Вы же спелись с первым наследником и его братом, сдружили их со своим сыном, а может они сами сдружились, и практически в открытую ненавидели барона и Мейнхарда. Во всяком случае, слухи ходили весьма серьезные. А серьезные слухи подразумевают определенную долю правды, которая в них сокрыта. Да и за что вам любить мужа? За то, что вы шпыняли нелюбимого пасынка, а его отец, увидев это, старался прекратить ваши бесчинства? Аластор Вук-старший – человек крутой. Вряд ли он упрашивал вас нежными словами и добрыми посулами.

Потом я решил сравнить симптомы недуга. О, я много видел хворей и отравлений! Вы знаете, как правило, я не верю в единичные вспышки невероятной болезни спустя многие годы, поражающие не простых людей, а элиту, которая крутится в мире лжи и интриг. Конечно, есть люди, кроме вашей семьи, заинтересованные в смерти правителя земель Вуков. Но я уверен: у них духу не хватило бы. И выгоды их совершенно несравнимы с риском подобной акции. Наш народ сейчас барона любит и уважает. Ваши же приобретения были бы куда более впечатляющими, в отличие от всех остальных. А еще вы имеете влияние на всех наследников. Мейнхард ведь пропал. Но к этому мы вернемся.

Итак, ваш отец отравил Изабеллу. Ее терпеть не могли подданные барона, а баронет хотел для начала надломить дух Аластора. Это в какой-то степени получилось. Впоследствии, Шульц мечтал убедить его снова жениться. Уже на вас. А может на ваших сестрах. Как видим, и это мессиру Шульцу удалось.

Вряд ли вы тогда знали, что ваш отец – отравитель. Но пришел момент, и вы уже не смогли более терпеть своего супруга. Наверное, вы все рассказали баронету. И он предоставил вам верное средство. Вот только был еще один неожиданный участник этой партии. Он подозревал, что в истории Изабеллы все было не так просто. Мессир Корнелий Бром оказался крайне проницательным. Он и спас нашего повелителя. Он и доказал окончательно, что все это не чудо-болезнь, а банальное преступление. Точнее не банальное, а вполне себе особенное. Травили-то не кого-то, а первое лицо баронства, самого хозяина.

Ваш отец прибыл в столицу с отрядами своих верных людей. Это было сделано на случай того, если вдруг кто-то из других баронетов начнет своевольничать. Случись такое, Шульц бы быстро взял соперников в железные тиски. Мало кто из этих вассалов ожидает подобного коварства. Все съехались сюда, пораженные тем несчастьем, что постигло барона. Первые рыцари спешили, и никто не готовился к этому неожиданному для них путешествию. Кроме вашего отца. Только он привел вооруженных людей. Еще одно косвенное доказательство вины Шульцев.

Кассандра улыбнулась, обнажив маленькие, кривоватые зубки:

– Милая сказка. Но у вас нет доказательств. А потом вы, кажется, упоминали, что Джон и Аластор также могли быть заинтересованы в смерти отца. Мое нежное отношение к ним, которое и подобает любящей мачехе, не говорит о том, что они не могут действовать вне моей воли. Я им не указ.

– Конечно, нет. Но Джон Вук был трусом, а Аластор – вспыльчивый дурак. Так что, я уверен: они не при делах. Во всяком случае к покушению на жизнь барона они отношения не имеют.

– А что значит «был»? Вы сказали, что Джон был?.. – вот тут тень беспокойства пробежала по лицу леди Вук.

– Вы крайне наблюдательны. Джон Вук оказал сопротивление при аресте. Нервы сдали. Его убили. Случайно.

– Что? Этого не может быть! Где мой муж? Вы все – заговорщики! Аластор никогда бы этого не позволил. О, Всемогущий, я пропала!

– Да, это вполне реальная возможность. Но пропадете вы не потому, что мы – заговорщики. А потому, что вы сама и есть ключевое звено этого омерзительного сговора.

– Снова ваши обвинения голословны. Я отказываюсь разговаривать с вами. Пусть мой муж сам придет и подтвердит мне ваше назначение. Докажет собственным присутствием, что он жив и здоров. Что Джона убили по его приказу. И что он так низко пал, обращаясь со своей законной супругой подобным образом. Подумать только?! Присылать ко мне таких подонков, как вы!

– Вы можете притворяться немой сколько угодно. Но я обещаю, что вы заговорите. Впрочем, вы уже сейчас нарушите свое слово, ведь в праведном гневе, вы не поинтересовались о том, жив ли и здоров ли ваш Родрик.

Баронесса и впрямь перешагнула через данное ей обещание молчать, но страха в голосе не было:

– Если с моим сыном что-то случилось, то твои дни будут сочтены, сукин сын.

– Пустые угрозы. Отравить меня не выйдет, леди Вук.

– Мой отец тебя прикажет скормить своему ручному леопарду.

– Мессир Шульц? О, у него своих проблем по горло. Я, кстати, не закончил…

– Что с моим сыном и отцом?

– Ну вот. Я устал от вас. Теперь мой черед помолчать.

Кассандра с диким криком бросилась на мессира Янку в надежде вцепиться ногтями ему в лицо. Но присутствующий в покоях лейтенант Особой гвардии схватил ее и с силой толкнул обратно в кресло. Баронесса в полном недоумении заморгала водянистыми глазками.

– Что вы себе позволяете? Сволочи безродные! Вы все за это поплатитесь! Я вам клянусь, слезами умоетесь! И кровью заодно!

– Вот это уже больше похоже на ваше истинное лицо, – Драган с интересом изучал Кассандру. – Только хватит болтать. Шутки в сторону. Сделаете так еще раз, и вам сломают руку или ногу.

Тон шпиона был очень серьезен. Леди Вук поняла, что попала в настоящую западню. Она все-таки решилась говорить, но отвечать на вопросы следовало аккуратно, прощупывая противника. Ей требовалось узнать как можно больше о том, что сейчас творилось в Главном замке, в столице, в самом баронстве, наконец.

– Хорошо, будь по-вашему, мессир Янко. Или мне называть вас «мессир протектор»?

– Как хотите, так и называйте. Но я рад, что разум восторжествовал. За это я поощрю вас и скажу, что с Родриком все в порядке. Он под стражей, но он не противился приказам своего правителя, потому с ним все благополучно. Я ручаюсь, потому что сам с ним недавно беседовал.

– Вы?

– Да. Я побеседовал уже и с Аластором Вуком-младшим, и с Родриком. С ними обоими все хорошо.

– А что вы говорили про моего отца?

– Э, секундочку. Мне бы тоже хотелось получить что-либо взамен. Например, вы так и не соизволили признаться в том, что отравили барона.

– Дорогой Драган, – леди Вук улыбнулась столь искренне, безобидно и простодушно, что протектор баронства невольно восхитился ее актерским мастерством. – Вы же понимаете, что если я сознаюсь вам в этом, то мне тут же снесут голову. Ну зачем мне подписывать себе смертный приговор? Вы скажете из-за сына? Возможно, но вы не верите мне, а я не верю вам. Казните меня, а потом все равно расправитесь с ним. Нет, упрощать жизнь я вам так просто не собираюсь. Хватит считать меня за дурочку.

– Я и не считаю. Но разница всегда есть, баронесса. Принять смерть в муках и принять ее легко – это существенное различие.

– Не угрожайте мне пытками. Я прекрасно вижу, какой вы человек, мессир Янко. Скажу вам более, я уверена, что к тому все и идет. Мое молчание позволит вам убедить барона в необходимости телесных истязаний. Вы к этому ведь клоните?

«Хитрая змея! – подумал Модест Фотийон. – Угадала ж все-таки». Вслух же он произнес:

– Допустим, к этому. И для вас эти выводы должны быть неутешительны. Поэтому вам не следует ставить мне условий.

– Послушайте, моя жизнь с Аластором Вуком-старшим – это пытка. Морально вам меня не сломать. Физически, возможно. Я привыкла к комфорту, и я уже немолода. Но вы же сами знаете, что всегда лучше договориться. И я тоже этого хочу. Умные люди смогут найти общие точки соприкосновения при столкновении любых интересов. Давайте начнем помогать друг другу, милый Драган. Допустим, я помогу вам раздобыть доказательства того, что мой отец отравил Изабеллу Вук. Я знаю мужа. Для начала этой информации ему хватит за глаза. Вы, конечно, можете меня искалечить, заставить подписать все, что угодно. Но ведь для вас же будет лучше, если у вас будет добровольный свидетель.

– Ха, мессир Шульц и так себя скомпрометировал. Так уж и быть, вновь пойду вам навстречу, расскажу. Он решил силой пробиться из Вукограда. Это была ошибка. Снова непрямое, но очень существенное событие, подтверждающее его виновность.

– И что с ним?

– Когда вырваться не получилось, он заперся с остатками войск в резиденции. Генерал Аксельрод сровнял с землей поместье Шульцев в столице. Не знаю как, но почтенный полководец выполнил приказ барона Вука. Ваш отец в темнице здесь, в Главном замке, с простреленной рукой. Ваш брат Генрих, кстати, в соседней камере. Цел и невредим. А вот Карла изрубили в куски. Слишком он неистово сопротивлялся. К слову, мессир Аксельрод поручил полковнику Деяну Опачичу, брату нашего первого канцлера, возглавить войско и отправиться в поход на Белый замок. Надеюсь, мессир Готбанд будет сговорчив, тогда ваш младший брат и сестры не пострадают.

К удивлению Янки, леди Вук даже ухом не повела на все эти известия. Похоже было, что ее вовсе и не интересует судьба своих родичей.

– Что ж, из того, что вы сказали, напрашивается один вывод: мой отец сам себя и погубил. И более того, как видите, именно он – главный заговорщик. Я здесь сижу тихо и смирно. Да и какую опасность, простите, может представлять женщина, в которой бьется уже не такое юное и горячее сердце, как прежде? Он отравил Изабеллу. Есть вероятность, что он отравил и барона.

– Никак невозможно. Он редко в последнее время покидал Белый замок. У него не возникало ситуаций, благоприятных для того, чтобы дать его светлости яд.

– Сообщники?

– Именно. И ваша кандидатура – наиудачнейшая, леди Вук.

Кассандра вздохнула и посмотрела на протектора баронства так, как будто перед ней сидел несмышленый мальчишка, только что получивший удачное назначение, но ничего не понимающий в сути дела.

– Мессир Янко, неужели мы так и не сойдемся хоть в чем-нибудь? Может, я недостаточно четко излагаю свои мысли?

– Нет, мне все ясно. Вы хотите скинуть всю вину на отца. Возможно предоставить еще какую-то информацию в обмен на то, чтобы самой выйти сухой из воды. Но вы виновны не меньше других, это непреложный факт. И вы будете отвечать. И как я уже имел честь вам доложить, если не хотите более серьезных последствий, то лучше идите на сотрудничество.

– Хорошо! Не понимаете намеков, скажу открыто. Баронет Шульц отравил Изабеллу. Мой муж был отравлен. Кем? Мне неизвестно. И вы не имеете доказательств. Но есть у государства более серьезный враг. Потому что отец действовал не один. Кстати, я не удивлюсь, если смерть первого наследника на самом деле не случайность.

Тогда глава нашего дома действительно хотел выдать свою дочь замуж. Выбор пал на меня. Но со временем, жажда власти отца росла. И он решил в принципе свергнуть династию Вуков. У отца имеются тайные связи с теми, кто просто грезит прикрепить территории баронства к своим владениям. Именно ради этого все и устраивалось. А Шульцы были бы управителями в этих краях. Пока вы с вашим мудрым правителем банально занимаетесь местью за смерть Изабеллы, обычной заграничной шлюхи, да хотите вздернуть кого-нибудь за покушение на барона, настоящие кровопийцы точат свои кинжалы и очень скоро разорвут это баронство на лоскутки. Так вам яснее, милый Драган?

– Выйдете все, – приказал мессир Янко.

– Но, мессир протектор… – начал было лейтенант Особой гвардии. Однако, мрачное лицо Драгана заставило мужчину замолчать и немедленно подчиниться.

Когда все ушли, Модест Фотийон молчал несколько минут. Но все же заговорить пришлось именно ему, так как Кассандра просто смотрела в окно, задумчиво продолжая попивать свое вино.

– Вы пытаетесь просто выкарабкаться?

– Думайте, что хотите. Скажу вам только одно. Вы можете продолжать в том же духе, можете начать применять пытки. Но я повторяю: я немолода, мой организм может не выдержать физического воздействия и тогда, я унесу все свои тайны в могилу. Вы – опытный человек, видно сразу. Вам ли не знать, как из-за глупости можно потерять все, хотя победа у тебя уже почти в кармане. Я это тоже прошла, – Кассандра проницательно посмотрела в глаза мессиру Янке.

«Она отравила! Точно она, но не сознается, – прочитал в ее взгляде Фотийон. – Скорее подохнет, но не сознается. Стерва!».

– А главное, – леди Вук продолжала говорить, а сама, между тем, медленно снимала цепочку с шеи, – если вдруг моего здоровья и хватит терпеть бесчеловечные муки, что вы готовите мне, то знайте: у вас не так много времени. Допустим, вы вытащите из меня все, что хотите. Только потом, поверьте, вы ничего не успеете сделать. Судьба этих земель висит на веревочке, и к ней уже поднесен нож, готовый ее перерезать. В любую минуту это может случиться.

На цепочке болтался ключик. Леди Вук, урожденная Шульц, не спеша встала и подошла к небольшой картине, изображавшей лодку, бьющуюся о волны грозного шторма. Она сняла морской пейзаж, за которым располагалась маленькая железная дверца. Ключиком Кассандра открыла ее. Внутри лежали различные украшения, свитки и несколько склянок с духами. Покопавшись немного, Кассандра достала оттуда монету и небрежно бросила протектору баронства. Тот ловко поймал.

– Это коронный Висболдов. Узнаете?

– И что, думаете я не видел коронных, баронесса?

– Видели. Только присмотритесь повнимательнее. Там, на реверсе.

– И? Изображение короля Готфрида. Как и на многих коронных Великой Унии.

– Раз плохое зрение, то возьмите со столика лупу, мессир протектор. Внизу, под профилем короля, слева, выгравирована монограмма Готфрида. Знаете, что это значит?

– Нет.

– На обычных коронных ее не изображают. Эту монограмму делают на монетах, которые служат передачей каких-либо тайных посланий и сообщений. Теперь понимаете?

– Так вы еще и в сговоре с Великой Унией Правии и Виртленда?

– Можете думать так. Но только я бы на вашем месте, наконец, открыла глаза. В сговоре с королевством Висболдов баронет Шульц. И пока вы тут собираетесь хорошенько прижать меня, ваше время и время моего драгоценного супруга нещадно заканчивается.

– Ладно. Что вы хотите?

– Я обладаю достоверными сведениями. Они предназначались отцу, но я сумела перехватить их в самый последний момент.

– Перехватить? Вы наверняка были связующим звеном.

– Перехватить, мой друг, перехватить. Если вы хотите, чтобы государство уцелело, то я и мой сын должны остаться вне подозрений. Более того, я не хочу терять власть.

– Это уже чересчур! К власти вас не подпустят. Барон не простит жену-изменницу.

– Хорошо, но мы не должны остаться без средств к существованию. Пусть обеспечит нам хотя бы безбедную старость. А потом, все-таки мой сын – возможный наследник.

– Вот этого как раз не будет.

– Что это значит?

– Я вам говорил, что мы вернемся к Мейнхарду? Он будет единственным и законным наследником. Всех остальных барон лишит такого права.

Если бы у баронессы была пистоль и она умела ей пользоваться, она выстрелила бы в лицо Фотийону, не задумываясь. Но пистоли не было, ей пришлось проглотить это.

– Да будет так! Всемогущий накажет моего мужа за это.

– Вы поистине не боитесь ничего и считаете свою правду самой высшей справедливостью в последней инстанции! – от наглости Кассандры мессир Янко даже начал злиться, хотя шпион отлично умел быть невозмутимым.

– Оставим этику. В общем, думайте. Я требую, первым делом, переселить моего сына ко мне. И мне нужны гарантии. Как вы их предоставите, ваше дело. Ну, а потом, я расскажу вам весь план по уничтожению власти Вуков на этой земле, предоставлю все тайные послания к моему отцу и членам нашей семьи, скрепленные печатями Висболда и первых лиц Великой Унии. Конечно, явных призывов к конкретным действиям там не будет, но для опытного агента вроде вас не составит труда расшифровать эти документы и вникнуть в их суть. Если думаете, что войско короля Готфрида в полном составе находится в графстве Коинс, то вы ошибаетесь. Поверьте, они хитры и коварны. И вот-вот они нанесут удар. Можете меня убить, но коли будет так, я не переживаю. Вы все сами очень скоро найдете свою смерть. Я буду отмщена.

Модест ушел в свои мысли. Все это путало ему карты. Если она говорит правду, то угроза, нависшая над Аластором Вуком-старшим настолько опасна, что времени действительно терять нельзя. Если же она блефует, то явно затем, чтобы выскользнуть из удушающих объятий возмездия. Как понять? Протектор баронства ответа пока не находил. А время шло. «Ладно, подумаем. Сейчас все равно решения не принять».

– Хорошо. Сына к вам приведут. Ответ по остальным вашим, эм… просьбам, получите завтра. Есть еще одно, леди Вук.

– Слушаю вас?

– Где Мейнхард?

– А с чего вы взяли, что я знаю?

– Тут утверждать не могу, но хотелось бы верить.

– Я не знаю, мессир Янко.

– Пусть так. Тогда давайте договоримся здесь и сейчас. Согласны?

– Давайте.

– Я переселяю к вам Родрика, вы свидетельствуете против отца. Вы обещали доказательства?

– Они будут. Есть письмо, где он предлагает мне использовать «одно верное средство, чтобы избавиться от мужа». Письмо без подписи, он передал мне его в руки, так как, и у стен есть уши. Я его не сожгла, оставила, знаете ли, на память.

«Какая же, все-таки, тварь!» – Модест все больше убеждался, что ошибался в способностях этой женщины.

– По почерку мы установим, что это баронет.

– Да, именно. Еще я укажу вам тайник, где есть склянка с остатками яда. А еще, мне удалось найти алхимика из Велийсской империи, который этот яд для отца готовил. Я думала, что он уже Всемогущему душу отдал, но это не так. Он теперь старец, но вполне еще соображающий. Я в свое время сумела выйти на него и выкрасть у баронета. С тех пор он живет под строгой охраной верных мне людей. Он так и не узнал, кто его взял под стражу, но жаловаться ему не на что. Живет лучше многих в баронстве. Если тряхнете его, он вам расскажет для кого он всю жизнь готовил этот яд. Во всяком случае, ту часть своей жизни, которую он провел в наших краях.

– С этим решили. Родрика пришлют вам к вечеру, а вы подготовьте все и распишите на бумаге.

– Писать я ничего не буду.

– Тогда покончим с этим и приступим к пыткам. Здесь поблажек не будет. Вы мне все предоставите в письменном виде, либо сделки не будет.

Леди Вук хотела было упереться, но решимость в голосе мессира Янки навела ее на мысль, что в данном вопросе он на попятную не пойдет, даже если всему государству грозит полное разорение, а его самого ждет мучительная смерть. Она была права. Модест все и всегда сначала фиксировал пером, а потом, запомнив наизусть, сжигал рукописи в огне.

– Будь по-вашему. Я могу лишь довериться вам. В конце концов, если вы захотите, мне все равно не выжить. Пусть моя смерть будет на вашей совести.

– Не все так плохо. С этим разобрались. Далее: завтра, если я сочту нужным, и если первая часть наших договоренностей будет выполнена безукоризненно, я предоставлю вам гарантии вашей безопасности и безбедной старости. Такие же гарантии я дам и вашему сыну. Вы же взамен даете мне информацию о готовящемся вторжении Великой Унии. Я надеюсь, вы не тянете время? Помните, если вы лжете, спасти вас все равно не успеют. Пуля пресечет вашу жизнь и жизнь Родрика очень быстро.

– Я не лгу. Мы договорились.

– Ну и последнее. Я вам говорю, вы пока слушаете.

– Да.

– Джон, Аластор и Родрик продали будущего наследника Мейнхарда в рабство. Продали его некоему майору Сухопутных боевых сил Великой Унии. Точное имя майора знал только Джон Вук. Он и оформлял незаконную сделку. Аластор и Родрик сами мне это рассказали. Я верю им. Как правило, я знаю, когда мне лгут. Чаще всего. Особенно, такие дураки, как Аластор, и такие сопливые слюнтяи, как ваш сын. Простите, но это правда. Джон Вук мертв. Я спрошу у вас последний раз. Знаете ли вы имя человека, который купил Мейнхарда? Если потом, даже после всех выполненных соглашений, мы узнаем, что вы солгали нам в отношении Мейнхарда, то вас будет ждать холодная и сырая земля. Клянусь вам!

– А я клянусь, что не знаю. Эти болваны продали его без моего ведома. Я сама отчитала их за это. Пошлите запрос на границы. Ведь Аластор дал право прохода войскам Великой Унии. Там должны были записать имя того, кто вел отряд через наши земли.

– Мы не глупцы, баронесса. Конечно, голуби уже улетели к комендантам приграничных крепостей. Но мы ценим время. Да вы и сами нам советуете это делать. Потом, я никогда не исключаю обычное разгильдяйство. Запись могли и не сделать.

– Надеюсь, ваши поиски увенчаются успехом.

– Да, хочется в это верить. Что ж, засим распрощаемся. Вечером я зайду к вам.

– Разрешите вопрос?

– Слушаю.

– А что остальные баронеты, Драган? Неужто только мой отец поднял бучу?

– Только он. Впрочем, вам на заметку. Все баронеты сейчас находятся в своих резиденциях, все равно что под стражей. Каждый уже написал письма своим верным людям, сидящим вне столицы, о том, чтобы те не сеяли смуту и не вздумали бряцать железом. Ибо слово барона твердо, воля барона неприступна, приказ барона – закон. Без своих лидеров вряд ли кто поднимется. А главное, что очень скоро все эти благородные люди станут обычными рыцарями. Больше в стране не останется ни одного баронета.

Загадочно улыбнувшись, мессир Драган Янко, протектор баронства, откланялся.

– Иди, иди, – прошептала Кассандра Вук, урожденная Шульц. – Мне нужно только время. Немного времени.

– Я не знаю, о чем она говорит. Ааа! Прекратите! Я больше не могу! – завопил Генрих Шульц. Валики вращались, веревки тянули руки за запястья, ноги за лодыжки. Суставы начали рваться.

– Да перестаньте уже! Он не знает, я тоже не знаю. Будь проклята эта сука! – старик был прикован к стене кандалами. Раздетый до пояса, с пробитой пулей рукой. Он не мог смотреть на страдания сына.

– Я почему-то не решаюсь вам поверить, баронет, – протектор баронства стоял перед Рупертом Шульцем. – Не решаюсь и все. Простите меня. Похоже вашему сыну не так плохо, как нам кажется. Давайте еще немного растянем его.

– Нет, не надо! Все равно вы ничего не узнаете. Потому что все, что мы говорим – истинная правда.

– Тяните.

– Ааааа!

– Будь ты проклят, бесчеловечный урод! Гореть тебе в пекле! Чтобы черви сожрали твои глаза!

– Перестаньте! Ааааа! – вопли Генриха сотрясали стены. Он корчился на дыбе. Страдания становились нестерпимыми. Сын Шульца постепенно начинал терять понимание происходящего вокруг. Боль, боль, только бы прекратилась эта боль!

– Всемогущий, покарай этого подлеца! – заорал баронет. – Садиста вонючего! Порази его мучительной болезнью, чтоб в муках подыхал!

– Остановитесь, – мессир Драган Янко, с видом знатока, осмотрел стонущего молодого человека. – Пока хватит.

Протектор развернулся к отцу Генриха, подошел вплотную, схватил за волосы и поднял голову так, чтобы видеть стариковские глаза. В зрачках Драгана баронет отчетливо увидел отсутствие всякого милосердия. Видно, легкой смерти они не получат. Скупая слеза прокатилась по щеке Руперта, совсем недавно еще такого могущественного мужа баронства.

– Давайте по новой. Итак, девятнадцать лет назад вы отравили Изабеллу, верно?

– Да, – прохрипел Шульц-старший.

– Зачем?

– Барра казнили. Кто-то из баронетов должен был выйти в фавориты. Побеждает всегда сильнейший. Тот, кто не сидит сложа руки.

– Хорошо. Что потом?

– Я был инициатором в Личном Совете, чтобы найти барону новую супругу.

– И?

– Некоторые члены совета меня поддержали и предложили кандидатуру моей дочери. Я заранее заплатил им, пообещал поддержку. Было бы странно, если бы я сам настаивал на Кассандре.

– Вы изначально планировали именно ее отдать в жены правителю баронства Вуков?

– Да. Только эта хитрая бестия справилась бы с этой задачей. Теперь еще и отца продала, тварь!

– Да, змею вы вырастили. А ведь верить не хотели, пока я не предоставил вам ваше к ней письмо и ее личные показания против вас. Скоро и склянка с ядом будет у нас. Да и ваш ученый алхимик тоже.

– Сука, проклятая сука, – покачал головой Руперт. – Жаль, что не могу свернуть ей шею.

– Увы, здесь помочь не могу. Но мы отвлеклись. Итак, вы породнились с домом Вуков. Прошло много времени, и вот в один день Кассандра заявила, что хочет смерти Аластору Вуку-старшему?

– Да.

– И вы предоставили ей яд?

– Да.

– А потом, когда барон слег, вы решили подстраховаться и явиться в столицу с небольшим войском?

– Да. Тем более меня насторожило то, что пропал алхимик. Теперь-то ясно, кто все это провернул.

– Допустим. Но вы утверждаете, что барона вы не травили?

– Нет. Это сделала моя дочь.

– А она утверждает, что это осуществили именно вы.

– Подумайте сами, наконец! В письме-то явно написано, что я предлагаю ей яд, как решение ее проблемы. Как способ уничтожить мужа, которого она ненавидит.

– Соглашусь, там это написано. Но, откровенно говоря, все изложено не совсем ясно. Письмо можно трактовать двояко. Вы упоминаете о яде, которым можно воспользоваться. Но вы не указываете, что именно ей необходимо поставить точку в этой трагедии. Ей или ее людям. Письмо написано в общих фразах. А ведь вполне возможен следующий расклад: вы делаете предложение, она на него соглашается. Затем снабжает вас необходимыми сведениями, а потом уже ваши люди совершают отравление. Так же, как совершили отравление Изабеллы. Вы же ведь не марали руки сами? Вы же утверждаете, что вторую жену барона отравил ваш верный раб?

– Да, так и было. Он уже умер. Я клянусь в этом.

– Хорошо. Вот и здесь вы могли все организовать сами, с помощью другого верного раба.

– Теоретически, конечно, мог. Но я не травил барона, я устал это повторять.

Мессир Янко вдруг мягко произнес.

– Баронет, да в этом я не сомневаюсь. Я просто показываю вам, что вы оперируете только словами. И на ваши слова можно ответить другими словами. Баронесса же предоставляет реальные доказательства, которые можно увидеть и потрогать. А то, что барона отравила она, я абсолютно уверен. У меня чутье, натасканное годами.

Руперт Шульц как-то странно уставился на мессира Янку.

– Так если вы знаете, что это она, то почему ее не подвергнете истязаниям?

– О, мой дорогой баронет, все не так просто. Вы же отказываетесь в итоге признаться в сговоре с Великой Унией?

– Да потому что сговора не было! Это ее выдумки. Поверьте мне.

– А коронные с монограммой Готфрида?

– Я не знаю, откуда они взялись.

– Вы думаете, что я должен в это поверить? В руинах вашей резиденции я нашел тайник. Хитрый тайник, уж в этом я разбираюсь. И там были коронные, а еще вот эти бумаги с печатями герцога Правского, а заодно и унийского короля. Давайте еще раз посмотрим, что написано в одной из них.

Протектор развернул свиток и прочитал:

– «Если вашему сыну Уцу нездоровится с ногами, то я могу отправить к нему некоторых своих верных лекарей, специалистов в этой области. Как только будете готовы принять их должным образом, известите меня. Они тут же отправятся в дорогу. С глубочайшим уважением, Ференц Сепрентос, герцог Правский, наместник Юга». Что скажете?

– Еще раз повторяю, я не знаю герцога Правского. То есть, знаю. Все знают семью Сепрентосов. В нашей части света – это известная фамилия. Но никогда мы не встречались и не общались.

Фотийон вздохнул.

– Вот и я про то же. Вы не даете мне возможности помочь вам, баронет.

– Я клянусь вам, что все так, как я говорю.

– Я не верю вам, уж извините. Вам придется это понять. Вы бы на моем месте вели себя также.

– Тогда будь ты проклят! И ты, и Кассандра, и барон! Что б вы все подохли, выродки!

– Все ясно. Ладно, я пойду. А вы, – повернулся Модест к палачам, – для верности, еще немного растяните мессира Генриха. Но не переусердствуйте. Если баронет будет все также упорствовать, поджарьте его сыну пятки. Ночью жду вас с отчетом.

Под страшные ругательства и проклятия, которыми Руперт Шульц осыпал протектора баронства, мессир Драган Янко покинул пыточную, аккуратно притворив за собой массивную дверь. Его ждал барон Вук.

Ему было тесно на троне, но он не шевелился. Он так и не покинул зал после раздачи всех приказов. Аластор Вук-старший посчитал, что именно здесь сейчас его место. Как же все повернулось? Ведь еще пару недель назад даже не было в помине такого бардака. А теперь? Как много узнал барон, как много прочувствовал.

«Я пуст. Совершенно пуст, – размышлял про себя правитель земель Вуков. – К чему все эти метания? Всемогущий, зачем ты оставил меня в живых? Мести ради? Но сладка ли эта месть? Да, сладка. Я хочу видеть муки моих врагов. Я хочу видеть муки тех, кто забрал у меня любимую. Они решили лишить меня еще и нашего сына. За это я их всех покараю. Только вот облегчения не наступает. Я просто делаю, что должен. А радости нет никакой. Впрочем, какая теперь может быть радость? Я исполню свой долг. То, ради чего быть может и отправлен в этот грязный мир. А потом, наконец, уйду. Уйду к Изабелле и отдохну».

Барон встрепенулся. Он не заметил, как вошел протектор баронства.

– А, Модест, – протянул устало Аластор Вук-старший. – Я заждался тебя.

– Я предпочел бы, что бы вы называли меня Драганом Янкой.

– Опротивело свое имя?

– Нет. Но у стен могут быть уши.

– Хорошо, мессир Янко. Мне пришло письмо, – барон помахал перед лицом Фотийона листком, который он уже около часа не выпускал из руки.

– Надеюсь, новости хорошие?

– Хороших новостей уже нет и не будет, Драган. Это от полковника Опачича. Белый замок пал.

– Так быстро? Мессир Опачич не мог добраться до замка в такие короткие сроки.

– Он и не добрался. Навстречу его войску выступил сам Готбанд с отрядом кавалерии. Он и сдал оплот Шульцев. Уже через треть суток мои люди займут крепость и поднимут флаг волков.

– Не окажется ли это ловушкой?

– Нет. Мессир Готбанд сдал Опачичу Уца и дочерей Шульца. Они уже закованы в кандалы.

– Спасает свою шкуру, – усмехнулся протектор баронства.

– Плевать. Когда все уляжется, я все равно вздерну Готбанда. Предателей с меня хватит.

– Это правильное решение, ваша светлость.

– Что у тебя?

– Он во всем сознался. Кроме сговора с Великой Унией.

– То есть Изабеллу отравил он? – глаза барона сверкнули.

– Именно.

– Зачем?

– Обыкновенная борьба за влияние на правителя государства и за власть.

Ни одного мускула не дрогнуло на лице Аластора Вука-старшего.

– Что его сын?

– Пока продолжаем пытать. Может сможем все-таки заставить отца сказать больше.

– А ты уверен, что он действительно знает что-то про замыслы короля Готфрида? Моя женушка могла все это навыдумывать.

– Могла. Я был даже почти уверен в этом. Но тайник, ваша светлость? Сомнительно, что бумаги от герцога Правского и Висболда, а также коронные, подбросила она. Да и когда бы она успела?

– Хм, как выяснилось, она способна на разные комбинации.

– Это да. Я не удивлюсь, если все-таки окажется, что это все и вправду ее хитрая игра. И что баронет не якшался с унийцами. Но если есть вероятность, что она все же говорит правду, то мы в очень неприятной ситуации. Сейчас любое наше предположение может оказаться верным. Но времени выяснять истину у нас практически нет.

– А если все-таки ее растянуть на дыбе?

– Она не крепка здоровьем. Лишний вес, больные кости, слабые легкие. Баронесса страдает от сквозняков. Она, к сожалению, может не выдержать даже легкого давления. Потеряем ее, можем все потерять.

– И здесь эта жаба нас обскакала! А может ли быть, что баронет – крепкий орешек? Может все-таки он – главное звено, связанное с иноземцами.

– Мой опыт говорит, что скорее нет, чем да. Но все-таки, Руперт Шульц не слабак, не дурак и не трус. Я не могу поручиться, что не ошибаюсь. Единственное, в чем я уверен, что вас пыталась отправить на тот свет ваша жена. Но выходит, что пока мы не можем ее покарать.

– Она жаждет гарантий, говоришь?

– Да.

– А что думаешь про Мейнхарда?

– Думаю, она не при делах. Ваши дети действовали сами. Вся история с Мейнхардом пропитана глупостью и нелогичностью. А это как раз почерк Джона, Аластора и Родрика. Почерк недоумков.

Барон вдруг громогласно расхохотался. Модест Фотийон не понимал, что он мог сказать такого смешного. Протектор баронства вообще не находил поводов для веселья. Успокоившись, Аластор с улыбкой произнес:

– Знаешь, Янко, я как-то читал труды одного философа. Так вот он написал, что проводил статистическое исследование и установил, что каждый третий житель мира является человеком неглупым и образованным. Остальные же – законченные идиоты! Забавно то, что Мейнхард у меня третий сын. Это, конечно, натянуто, но мысли философа не так уж невероятны.

– Возможно, ваша светлость, – Драган слегка поклонился. – Я человек практики и действия. Философия – не мой конек.

– Ладно, иди отдыхай. Завтра вечером будет собран Личный Совет. У тебя все готово?

– Да.

– Утром зайдешь ко мне. Отчитаешься еще раз по поводу Шульцев. А еще я скажу тебе свое решение по поводу Кассандры. Ха, дам я этой суке гарантии! Надеюсь, она ими подавится. В конечном счете, я все равно отправлю ее в пекло.

– Безусловно, оставлять леди Вук безнаказанной нельзя.

– Мы и не оставим. Ступай.

Вернувшись к своим новым покоям, расположенным в Главном замке, мессир Янко встретил Йосифа Петреску, являющегося его доверенным лицом и правой рукой уже около года. Йосиф подобострастно склонил голову.

– Доброй ночи, мессир протектор! Мико оставил все записи и отчеты на вашем столе, как вы и приказывали.

– Хорошо, – зевнул Фотийон. – Что еще?

– Ваша деликатная просьба тоже выполнена. Девушка ждет вас в ваших покоях.

– Красива?

– Одна из прекраснейших цветков Вукограда.

– Ты заплатил ей?

– Да. Можете делать с ней все, что угодно. Оплачено сверх любой нормы, мессир протектор.

– Отлично. Свободен.

Петреска исчез тихо и бесшумно, словно тень. Модест Фотийон устал. Ему нужно было отдохнуть и немного поспать. Времени не было, поэтому он решил его не терять. Шлюха с рыжими волосами ждет его. У опытного шпиона была слабость к рыжим женщинам.