Читать книгу С сумкой походной наперевес - Андрей Емельянов - Страница 4

Слишком жарко сегодня что-то,

Слишком часто крик журавлей,

Я и сам, поминая кого-то,

Точно также б кричал в синеве.

Над березовой рощей, над озером,

Где вода – как слеза из-под век,

Отражает закат бледно розовый,

Облаков проплывающих снег.

Босиком бреду по траве

Через луг, во-о-н до той деревни.

Там три тополя в синеве

Желтизной посыпают землю.

Там по речке осоками омуты

Заросли, а еще говорят,

Там у каждого круглого дома

Словно сторож сруб журавля.

Вот и дом, что кирпичные трубы

И под пыльным навесом дрова…

Захожу. Здравствуй, бабушка Люба,

Как живешь ты, родная?

Жива. Ой, жива! – и всплеснула руками:

Что с порога-то? Проходи.

По-старинному трижды губами

Прикоснулась к щекам моим.

И заплакала вдруг… Ну, что ты,

Успокойся… Я слов не найду.

Мне ж как чибису над болотом

Разрыдаться сейчас самому.

Так стоим неподвижной иконой,

Что сказать ей, ее ли вина,

Что спустя тридцать лет по дому

Полоснула огнем война.

Умер дед… Его хоронили

Три сестры и четыре брата,

Жены их да мужья, да внучата,

Да в степи голубые ковыли

Провожали седого солдата.

Умер дед, преждевременно умер,

Две контузии, восемь ран:

Пять осколков, три следа от пули,

И войной обожжены глаза.

Он сказал тогда: знаешь, Люба,

Схорони меня там, где поля,

Где звенят журавлиные трубы,

Где три тополя дружно шумят.

И сейчас по осенним закатам,

Когда листьям окраситься в медь

Тополям над могилой солдата

Вечной памятью заалеть.

Будут петь по урманам ветры,

Над просторами солнечной ржи.

В каждом хлебе и в каждом рассвете

Как пример для меня его жизнь.