Читать книгу По ту сторону Солнца. Сновидения - Андрей Фатула - Страница 4

Под утро в четверг, 21 июля 2011 года, мне приснился покойный Виктор Степанович Черномырдин – премьер-министр России при президенте Б. Н. Ельцине.

Было это так.

День клонился к вечеру, но Солнце светило достаточно ярко и припекало так, что мне пришлось снять рубашку и идти в одной майке-безрукавке.

Я шел по широкому полю, усеянному травой, сквозь которую прорастало множество цветных растений. Все растения доставали мне до колена, а кое-где и повыше. Подуставший и изнемогающий от жажды, я брел в поисках какой-нибудь хижины, чтобы попросить воды, немного отдохнуть, а быть может, попроситься и на ночлег. Иногда на несколько секунд останавливался, поворачивался во все стороны, а вокруг – ни души, и глаза устремлялись к небу, моля о помощи. Возникала мысль, появлялось ощущение, что я заблудился.

И вдруг вдали, примерно в полукилометре, как в тумане завиднелся невысокий дом. Я направился прямо туда. Вначале мне показалось, что он как бы находился на окраине какого-то села. Подойдя поближе, я увидел, что невысокое здание окружено сплошным забором из камня и кирпича, покрашенным белой известью, под два метра высотой.

Одноэтажный дом был выстроен небольшим полукругом, с низкой крышей, и, хотя выглядел далеко не новым, чувствовалось, что простоит еще не одну сотню лет.

Ворота оказались полуоткрыты, и я вошел во двор. Весь двор был вымощен камнем с проросшей между щелями низкой травой. Справа от дома, примерно в пяти-шести метрах, шли невысокие постройки под мастерские и домашнее хозяйство. Двери были всюду чуть приоткрыты.

Глядя на дом и открытые форточки, я произнес негромко: «Есть ли хозяева дома?»

В следующее мгновение я почувствовал, что кто-то появился сзади меня. Повернувшись, я не поверил своим глазам: через открытую калитку во двор входил Виктор Степанович Черномырдин. Одетый в темные шорты и серую майку-безрукавку, с какой-то замысловатой ручной пилкой и топориком в руках, он направился к открытой двери в хозяйственном блоке. День выдался жарким, и майка на нем была вся в поту, а рабочие шорты – чуть пыльные. Чувствовалось, что Виктор Степанович, как и при жизни, весь день хорошо трудился. Я моментально осознал, что это другой мир: мир, где обитают души, покинувшие земную жизнь, в который я иногда попадаю в своих сновидениях.

Я поздоровался и спросил его:

– Виктор Степанович, глазам своим не верю. Как вы очутились в этом месте и что здесь делаете?

Черномырдин остановился, посмотрел на меня удивленно и, прищурив глаза, вопросительно сказал:

– Это ты меня спрашиваешь, как я здесь очутился и что здесь делаю? Можно подумать, что ты не догадался, – затем, широко улыбнувшись, спокойно ответил: – Видишь, это мой дом, и я здесь сейчас живу один. Пока один.

Я снова спросил его:

– Виктор Степанович, вы же были премьер-министром?!

Он мне в ответ:

– Ну и что! Это было в той жизни. Сейчас я рабочий человек и доволен своей судьбой. Смотри: у меня свой дом, свое хозяйство, я не боюсь никакой работы. Многие из тех, кого я знал и с кем работал, попали в такие плохие места, что не дай бог никому, а мне, – он чуть улыбнулся, – повезло. Видишь, – он показал рукой, – у меня есть дом и работа, но я один, – и снова повторил, – пока один.

Потом Черномырдин, чуть прищурив глаза, пристально посмотрел на меня и спросил:

– А ты почему тянешь с книгой своей, Андрей? Думаешь, когда попадешь сюда, в эти места, тебя здесь по головке погладят?! Сколько людей, сколько добрых людей, – повторил он, – могли бы спасти свои души, прочитав твой рассказ! Ты хоть понимаешь это?! – Он закончил свою речь повышенным тоном, примерно так, как учитель отчитывает своего нерадивого ученика, продолжая укоризненно смотреть мне в глаза.

Я был поражен: откуда он знает о моем рассказе под названием «Перед смертью все равны»? Многим я рассказывал о своем сновидении, но Виктору Степановичу – никогда.

Правда, такая возможность у меня была. Помню, весной 1998 года я более двух часов прождал Виктора Степановича в кабинете его пресс-секретаря, с которым познакомился на свадьбе его младшего брата, ученого-физика, женившегося на близкой подруге моей старшей дочки, – они учились вместе в медицинском институте. Он мне и пообещал встречу с Виктором Степановичем. Я хотел передать лично Черномырдину видеозапись, на которой он с губернатором области охотился на медведицу с малышом в ярославском лесу, а заодно рассказать о своем сне и о том, что ждет таких людей за их грехи. Вспоминаю, как тогда волновался, наивно полагая, что, услышав о моем сне, Виктор Степанович мог бы задуматься и раскаяться в убийстве мамы-медведицы с детенышем. Однако, не дождавшись премьер-министра, я ушел. Позднее такое желание пропало, и я передал пленку помощнику первого заместителя премьера, который пообещал лично вручить ее Виктору Степановичу. Больше этим вопросом я не интересовался. Не знаю, смотрел ли видеозапись о жестоком убийстве медвежонка с матерью Черномырдин, но я молниеносно почувствовал, что он прочитал мои мысли о той охоте.

Лучше бы он занимался рыбалкой, думал я.

Черномырдин не мигая смотрел мне прямо в лицо, и я, чуть разволновавшись, моментально сказал ему, что книга готова к изданию, но меня берут сомнения, поверит ли кто-нибудь в мой сон.

– Да кто мне поверит, Виктор Степанович, в мои сно…

– Я верю, – перебил меня Черномырдин, чуть заулыбавшись, – но в той жизни не поверил бы. Так что скорей издавай книгу, не тяни! – на повышенных тонах, как бы в приказном порядке ответил он мне.

– Сделаю, Виктор Степанович, обязательно издам.

Почувствовав, что добился желаемой цели, он тихо проронил:

– То-то же.

– А можно вас еще спросить?

– О чем? – Черномырдин, вновь чуть прищурившись, как бы сканируя меня, смотрел мне прямо в глаза.

Я тоже смотрел на него, его загоревшее и упругое тело, промокшую от пота майку. Несколько секунд спустя, видимо, угадав мои мысли, улыбнувшись, он мягко ответил:

– Можно. Но, – он поднял указательный палец правой руки, – только один, – и повторил, – только один вопрос.

– Хорошо. О чем вы больше всего сожалеете, что не успели сделать в той жизни?

– О-о-о, – протяжным голосом сказал Черномырдин, широко заулыбавшись, и, согнув руки в локтях с топором и пилкой, приподнял их на высоту плеч. – Я многое сделал и многого добился, потому и заслужил это место, но главное, о чем мечтал, став премьером, так и не успел. Сразу столько всего навалилось на меня… Эх! – выдохнул Виктор Степанович. – Успей осуществить заветную мечту – я бы сюда не попал. Хотя нисколько не жалею. – Посмотрев на меня, он, на мгновение задумавшись, словно вспоминал какие-то моменты прошедшей жизни, тихо промолвил, что работавшие с ним люди попали в такие адские места, что посчитали бы за великое счастье очутиться здесь. – Так что не жалуюсь или как там: не жалею, не пла-а-ачу.

– У Есенина, Виктор Степанович: «Не жалею, не зову, не плачу…», – добавил я.

– Вот-вот, не плачу. Хотел как лучше, но… – он развел руками.

– И чего же вы хотели, Виктор Степанович? У вас была, наверное, заветная мечта?

– Да, была такая мечта! К сожалению, не сбылась. Несбывшаяся мечта! – он чуть приподнял руки к небу. – Газифицировать всю страну, понимаешь?! – выпалил словно из ружья Черномырдин. – Подвести газ в каждый дом, во все села и деревни, во все отдаленные места. Причем бесплатно. Бесплатно! Наши люди это заслужили. Понимаешь, бесплатно, – снова повторил Черномырдин. – Ты хоть представляешь себе, Андрей, сколько в нашей стране газа? – улыбаясь и широко размахивая руками, спросил меня Виктор Степанович.

Я даже приблизительно не знал, сколько этого газа в нашей стране, но ответил:

– Думаю, что много.

– Ух-х! Не то слово, Андрей! На сколько столетий нам его хватит! Да весь мир можно обогреть этим газом! Он словно ожил, казалось, что мы находимся не в том, потустороннем, мире, а на земле, глаза его блестели.

– Понимаю, что-то вроде каку Ленина: электрификация всей страны, – тихо повторил я и, видя разволновавшееся его лицо, а вернее, душу покойного премьера, замолчал.

– Да, похоже, – промолвил он.

Спустя несколько секунд я снова обратился к нему:

– Виктор Степанович!

– Что, еще вопрос?

– Нет-нет, – быстро ответил я. – Понимаете, я заблудился. Как мне добраться до такого-то места? Меня там ждут. Я жутко опаздываю.

Черномырдин повернулся чуть вправо и рукой показал мне на полуоткрытую калитку через поле, вдаль:

– Видишь, солнце садится?

Я посмотрел в ту сторону и увидел в конце поля деревья, а над ними – немного возвышающиеся горы и небольшой кусок чистого неба с просвеченными солнечными лучами облаками.

– Вижу, спасибо, большое спасибо.

– Подожди, – обратился ко мне Черномырдин, – я переодену майку, надену чистые белые шорты и немного провожу тебя. – После чего повернулся и зашел в дом.

Жажда прошла. Я перекрестился и не стал ни просить воды, ни ждать Виктора Степановича, а тихо вышел со двора и ускоренным шагом, вскоре сменив его на бег трусцой, направился через поле в сторону, где виднелось чистое облако и просачивались еще солнечные лучи, чтобы успеть туда до появления первых сумерек.

Проснувшись и несколько раз прокрутив в голове увиденный сон, я окончательно уяснил, что медлить с изданием книги больше нельзя. Черномырдин прав: по головке меня за это там, на том свете, не погладят. Книга «Перед смертью все равны» вышла в свет уже в декабре того же года.

Лето 2011 года

* * *

Я часто вспоминаю этот сон. Интересно, проработай Черномырдин еще четыре-пять лет премьером, успел бы он газифицировать всю страну? Вряд ли. А может быть, у нас когда-нибудь и появится премьер, который сумеет газифицировать все села и деревни хотя бы в Московской области. Помню, в начале 2018 года высокопоставленный чиновник страны перед президентскими выборами заявил, что в Московской области во все села и деревни уже проведен газ. Полагаю, что, прежде чем заявлять такую новость, хорошо бы ее проверить. К примеру, в Волоколамском районе в одной из деревень, чтобы люди поверили заявлениям чиновников, даже вставили специальные колышки-метки, где будет проходить газовая труба. И они, простые люди, поверили и проголосовали, и что?.. А пожилые люди вспоминали, что осенью 1991 года им тоже обещали провести газ прямо в деревню Рождествено, и даже трубы были расставлены от села Ченцы. Правда, трубы, поскольку не были проложены в землю, куда-то потом незаметно исчезли. Все в деревне об этом жалели и говорили: «Эх! Если бы не распался Советский Союз, то пенсионеры да и многие молодые люди жили бы в деревнях не только летом, но и круглый год». А ведь кроме деревни Рождествено есть еще и микрорайон Рождествено № 1, а в упомянутом районе и деревни: Амельфино, Шишкино, Ядрово и др.

Правда, с тех пор число постоянных жителей в деревнях существенно поредело. Но и сегодня начиная с мая и до осени почти в каждом доме загорается лампочка Ильича! А будь газ, в их домах можно было бы подключить батареи для обогрева.

В общем, как и при Черномырдине, так и сегодня нет в деревнях газа и не предвидится. Однако кто его знает? Может, при следующих президентских…

На всякий случай в середине декабря 2020 года я послал президенту России эсэмэску.