Читать книгу Пасынки безмолвия - Андрей Фролов - Страница 3

– Бодрячка заварил?

– Чего?..

Дремота никак не хотела отпускать, делая речь бессвязной.

– Бодрячка, спрашиваю, заварил уже?

– Вставай, балбес, опять на работу опоздаешь… – В руку ткнулась теплая железная кружка, благоухающая ароматами свежезаваренной соломы.

Неугомонный Ливень мотался по общей комнате, одеваясь и жуя. Казалось, время на сон он не тратит принципиально.

– Убегаю, сегодня моя смена. Не забыл, надеюсь? После обеда придет Тугой, заплатишь ему за квартиру, деньги в тайнике. Да, кстати, это уже второй месяц, как я за двоих башляю, в курсе? Ты мне уже на триста целковых торчишь.

– Да помню, помню… – Сорока поскреб редкую бороденку. Нагнулся, свободной рукой нашаривая под койкой носки. – На днях Сливоносый зэпэ выдаст, рассчитаюсь…

Он глотнул горького, но мигом прочищающего сознание напитка. Скривился, заставив себя допить до дна. Со стуком поставил пустую кружку на фанерную прикроватную тумбу, чуть не уронив сломанный вентилятор.

Побрел в сортир. Отлив в специальный бак, прополоскал зубы защитной жидкостью.

– Надо помои вынести, уже через край льет… – Парень вернулся в комнату, все еще пошатываясь. – И за водой сходить, на дне едва осталось.

– На выходных сходим, ага…

Сон был тяжким, сумбурным. Такие еще долго не отпускают, после себя оставляя лишь зловонный провал или обрывки неприятных образов.

В квартиру, которую они снимали на пару с Ливнем, медленно вплывала утренняя жара. Солнце, окончательно проснувшееся и осмелевшее, пыталось пробраться внутрь, выискивая бреши в дырявых шторах. Солнце, которого всегда мало, даже когда загорелая кожа начинает шелушиться и чесаться.

– Пожрать есть чего?

Сорока наконец нащупал под кроватью носки. Надел мешковатые оливковые штаны, сунул ноги в разношенные ботинки с высоким голенищем.

– Пара сосисок на сковородке, хавай. – Ливень натянул кепку, принялся собирать сумку: бросил внутрь пару перчаток из тефлоновой ткани, скомкал фартук, стеганный такой же армированной нитью. – Сегодня обещали паек, так что ужин с меня, не заморачивайся.

– Добро… – Почесывая голое пузо, Сорока прошлепал на кухню, вдыхая запах сосисок, не имеющих ничего общего с мясом. – Я тогда самогонки раздобуду.

– Есть повод?

– А он нужен?

Ливень рассмеялся, заливисто и заразительно.

Иногда Сорока искренне благодарил судьбу за друга, с которым жизнь свела восемь лет назад. Бывали в их непростой житухе моменты, когда удержаться на плаву обоим позволяли только его оптимизм или верткость…

Подобрав со спинки стула мятую майку, парень набросил ее на голову, на ощупь пытаясь включить радио. Чуть не своротил приемник с холодильной камеры, ругнулся. Ругнулся снова, сонно вернулся в комнату, забрал кружку. Налил еще бодрячка, глотнул.

– А для тех, кто только что присоединился, – ловко подловил его ведущий сквозь легкую трескотню помех, – напоминаем, что температура сегодня составит примерно двадцать семь градусов выше нуля, осадков не предвидится. Во всяком случае, из окна нашей радиостанции я вижу кристально-чистое небо. Возрадуемся же, дети мои.

Сорока сел за кухонный стол. Вывалил еще теплые колбаски в пластиковую тарелку, из которой чуть раньше ел Ливень. Тот все еще возился в коридоре, шнуруя ботинки.

Компаньон работал сортировщиком на свалке – одном из самых крупных и прибыльных предприятий Циферблата. Туда стекались потоки мусора из Пробирок, содержащие все необходимое для поддержания жизнедеятельности их умирающего города.

– Настало время объявить очередного победителя Лотереи! – продолжал упиваться солнечным летним утром ведущий радиопередачи. – Буквально через несколько секунд я назову фамилию счастливчика, а вы, уважаемые радиослушатели, пока трепещите в ожидании. Трепещите, я говорю!

– Что за пальба ночью была, не сообщали?

Охваченный тоскливым ожиданием, но старавшийся этого не показать, Сорока сунул в рот первую сосиску. Закусил пресной галетой.

– Нет. – Ливень закинул сумку за спину. – Бандосы, стопудово, никто даже желтопузых не вызвал. Ты слушай, слушай. – Выглянув из коридора в кухоньку, он многозначительно кивнул на радиоприемник. – Вдруг сегодня вечером будем в «Загуле» пировать, вспоминая о прошлом как о страшном сне?

Мусорщик хохотнул, а Сорока показал ему неприличный жест.

Он уже давно разочаровался в Лотерее и временами даже жалел, что вообще подал заявку. В конце концов, это было небезопасно. Хотя что вообще безопасно в современном мире?

И все равно, пусть и в безверии, когда по радио объявляли фамилии, сердце замирало…

– Итак… Вскрываю конверт… – Ведущий выдержал драматическую паузу, а барабанная дробь усилила эффект. – Один миллион июньских рублей выигрывает Лариса Бажанова из Восьмичасового Сектора! Поздравляем счастливую обладательницу этой огромной суммы и желаем ей с умом распорядиться богатством. Если в данный момент Лариса не слушает нашу станцию, найдите ее и сообщите эту радостную новость! Как можно скорее найдите, вы слышите меня?! Вот так сюрприз, право слово…

– Ну, значит, пока не судьба, – криво усмехнулся Ливень. – Но ты не грусти, старина. Лотерея – дело пожизненное, а тебе только двадцать три. Успеешь свою удачу словить, я верю…

– Ага, или пулю, – оскалился в ответ Сорока, запивая огорчение остывшим бодрячком.

На душе стало поганенько. Причем не только от того, что вместо фамилии Сорокин ведущий назвал какую-то Бажанову, но и от ожидания второй части розыгрыша…

– Да ну тебя! – отмахнулся компаньон. – На Циферблате живет почти шесть миллионов человек. И уж точно половина из них подала заявки на Лотерею. Сам смекни, какова вероятность, что «морковка» выпадет именно тебе?

– Откуда мне знать? – Сорока дожевывал сосиску, похрустел безвкусной галетой. – Я ж не математик…

– Чтобы не разрушать интригу, получателя неотвратимого «оранжевого билета» мы узнаем не сейчас, – заливался ведущий. – Допустим… в час дня. В это время я с нетерпением жду своих любимых радиослушателей у их приемников. Именно в час пополудни мы убедимся, что в мире и природе существует баланс, в нашем городе построенный на фундаменте равноправия и свободы воли…

Сорока торопливо дотянулся до приемника, выключил.

Настроение, и без того не самое радужное, испортилось еще сильнее. Ливень, помахав на прощание, выскочил вон. Щелкнули замки.

Окончательно потеряв аппетит, Сорока сунул остатки завтрака в холодильник. С недовольством отметил низкий уровень заряда аккумуляторов, взяв на заметку предстоящую чистку солнечных накопителей на крыше. Допил бодрячок, наконец-то почувствовав себя проснувшимся. Заправил майку в штаны, застегнул ремень. Подобрал с тумбочки нож, возвратил его в поясные ножны, снял с полки кепку и очки. Ливень прав – сегодня у него были все шансы снова опоздать на работу…

В подъезде воняло так, словно кто-то не просто нагадил, но после этого еще и сдох.

Брезгливо морщась, Сорока старательно запер дверь. В подъезде дома, подконтрольного Тугому, уцелело двести квартир, но только треть из них была заселена, часто становясь добычей наглых домушников. Несмотря на то, что воровать из их с Ливнем убежища толком нечего, дверь приятели все равно предпочитали держать на замках.

Перешагнув через полосу пыли, Сорока прошелся по специальной доске, спрыгнул на лестничный пролет. Засовы – это хорошо, но и конспирацию никто не отменял: перед квартирой компаньонов лежал серый слой пыли и гора мусора, придававшие площадке нежилой и заброшенный вид.

Скатившись с одиннадцатого этажа во двор, он сразу угодил под беспощадное солнце.

Напялил очки, поглубже натянул кепку. На самодельной площадке играли детишки, с ближайшего продуктового рынка неслись голоса зазывал. Жужжали электропеды почтальонов и посыльных.

Солнышко старалось изо всех сил. Нежное и беспощадное, такое всепроникающее, что хоть по-девчачьи кутайся в его лучики и блаженно наслаждайся истомой. Но это для бездельников. Тем, кто хотел жить лучше, не следовало поддаваться неге.

Широким шагом Сорока пересек двор, вышел на знакомую улицу.

Навстречу тут же устремились десятки торговцев, неспособных купить стационарное место. В лицо совали все подряд: батарейки, наркотики, бутылки с питьевой водой, солнцезащитные очки, кульки с тщедушной картошкой и прочий полезный хлам. Нахохлившись, парень принялся пробивать себе путь, словно старинный корабль среди льдов.

Свернул на еще одну улицу, срезал по мрачным переулкам, пригодным для движения только в светлое время суток. Выскочил на базарную площадь, козырнул поджарым бойцам Тугого, наблюдавшим за суетой с вышки.

Уверенно нырнул в лабиринт железных контейнеров. Ему, в отличие от другана, с работой повезло чуть меньше – не так давно взяли торговать на один из рынков Двухчасового Сектора.

Поплутав по рядам, Сорока выскочил к своему месту на пятнадцать минут позже положенного. И конечно же, Сливоносый Вардан уже был тут, поджидал у открытого контейнера.

Определенно, не задался денек…

– Тэбя гиде, пилять, носит, ушлепок? – Тучный и носатый хозяин Сороки всплеснул руками.

– Извините, задержался… – пробубнил тот, ныряя за прилавок. – Больше не повторится.

– Ах ты ж, гиденыш такой! – Когда Сливоносый торопился озвучить переполнявшие его эмоции, хозяина было довольно трудно понять. Хотя его было трудно понять и в обычном расположении духа. – Ты, пилять, на пятнацать минут опоздал! Нэ нравится работа, я, об таваю маму, нового найду хоть сэйчас!

– Нравится, шеф, очень нравится… – Поджав губы, Сорока заставил себя покорно залебезить в ответ. Взялся спешно раскладывать по витрине товары, сваленные в картонные ящики. – Прошу прощения…

На прилавок ровными рядами легли зарядные устройства, батареи высокой емкости, банки армейской тушенки, кобуры и пластины к бронежилетам, пакеты с махоркой и пистолеты.

– А это что? – Сорока чуть не запнулся о незнакомую коробку.

– Это, пилять, нужно на работа воврэмя приходить! – не унимался хозяин. – Сам тащил – чуть спину нэ сорвал, пока ты шаставаешь гдэ-то… Ночью стрэляли, слышал? Зиначит, на патроны будэт спрос. И на бинты. Раскладывай, об таваю маму!

Сорока чуть не охнул.

Неизвестно, где Сливоносый доставал свой товар, но в этот раз он превзошел сам себя. Вещицы явно не со свалки. Новенькие, многие даже в заводской полиэтиленовой упаковке или промасленной бумаге – медицинские наборы, упаковки пистолетных магазинов, коробочки с патронами. Присвистнув, парень начал выкладывать товар на самое видное место.

– Зиначит, вот это по пидисять рублэй будэшь торговать, – тыча мясистым пальцем, распоряжался Вардан. – Вот это по дэсять. Это по сто. Эти – начинай с пятисот торгововываться, понял?

Он прошелся по всему перечню завезенного товара, и Сорока послушно запомнил цифры. Послушно и виновато, как подобает опоздавшему холую…

Вообще-то работать на нерусь из крохотной общины считалось не очень хорошим тоном. Наверное, потому его и взяли так легко. Впрочем, продавец не рассчитывал задерживаться на новом месте надолго, хоть Сливоносому того знать и не полагалось.

Закончив с инструкциями, носатый купец побрел прочь, важно здороваясь с другими хозяевами контейнеров. Сорока, шумно выдохнув, упал на продавленный стул.

Перевел дух, растопил крохотную печку, на которой заваривал бодряк или лапшу. Подвешенное в дверях контейнера радио радостно пиликнуло – солнечная батарея набрала достаточную емкость. Включив музыкальную волну, парень настроился на обработку клиентов.

Их, надо заметить, оказалось немало.

То ли Сливоносый в самом деле угадал со спросом, то ли охочие на новенькие товары нашлись и без ночных происшествий, но уже к полудню Сорока продал два пистолета, четыре коробки с патронами и даже одну армейскую аптечку, выторговав за нее семьсот пятьдесят рублей. Семь сотен полагались боссу, остальное продавец ловко спрятал в секретный кармашек.

Учитывая, что на ужин Ливень обещал принести паек, а деньги за квартиру были отложены заблаговременно, вырученный бонус предстояло потратить на самогонку. Представив вечернее застолье, парень улыбнулся.

Жаркий летний день начинал играть новыми красками, обещая стать замечательным во всех отношениях…