Читать книгу Галактическая Конфедерация Лран - Андрей Геннадьевич Акиндинов - Страница 2

Планета Дарлирия.

Зарево пожара было видно далеко от города. Вот уже вторые сутки горели кварталы Сагразза. Окрестности столицы Верхней Стропии несколько дней назад стали местом кровопролитной битвы. У стен этого прекрасного в прошлом города сошлись две армии. Одна, под командованием табалского стратега Млани, пыталась уничтожить другую, под началом правителя Верхней Стропии – Габшира. Но ни тот, ни другой не сумели осуществить свои планы в открытом сражении, и честолюбие Млани обернулось катастрофой для города и его жителей.

Габшир, с остатками потрепанных в схватке войск, укрылся в столице. Началось невыносимое время осады…

Алчный до наживы и почестей, Млани решил преподнести фактическому правителю Табалской Империи, принцу Лаграндару, вместе с головой его давнего заклятого врага еще и ключи от неприятельской столицы. Млани не смог добиться ни того, ни другого.

Те из жителей, кто остался в Саграззе после начала штурма, либо погибли, защищая свой дом и своих близких от бесчинства ворвавшихся в город озверевших имперцев, либо сгорели вместе со всем своим скарбом, когда начались пожары.

Огонь! Как страшен этот дар богов, когда он попадает к сумасшедшему, и как он ужасен, когда им владеют руки безумного полководца!

Сагразза некогда был красивейшим городом Дарлирии, одним из крупнейших торговых центров, одним из тридцати двух шедевров древней архитектуры, чьи дворцы и храмы возводились еще во времена правления Улгалика-Созидателя, более пятисот лет тому назад. Теперь, охваченный пламенем, город в муках умирал.

Габшир отказался сложить оружие и сдаться на милость захватчикам. Он надеялся на помощь Садла Рамма, чей Дагу1 стоял на левом фланге и прикрывал дорогу на Лердель. «Если», – думал Габшир, – Рамма ударит по измотанным в недавнем сражении ордам Млани, в войне наступит перелом. Прижатый к стенам города Млани будет разбит. А затем!.. Затем мы вышвырнем из Верхней Стропии все проклятые банды Лаграндара и его ручных князьков».

Правитель не мог тогда знать, что руководимый Садлой Рамма 14-й Дагу истребили до последнего солдата накануне битвы близ Сагразза, а самого Рамма заживо сожгли по прихоти победителей на следующее утро.

Настали ужасные, черные дни в истории Верхней Стропии. Никогда еще не было так близко полное поражение, как сейчас. К моменту падения столицы табалская армия принца Лаграндара уничтожила одиннадцать из пятнадцати Дагу Верхней Стропии. Уже пали Орлэр, Парлия, Срэфи и Траждол. Был до основания разрушен Фир, а после разгрома 14-го Дагу Садла Рамма падение Лердель стало лишь вопросом времени.

Держался один Дладпас.

Расположенный в центре окруженной неприступными горами долины, Дладпас остался последним бастионом сопротивления.

В долину можно попасть через два перевала. Северный – перевал Денуле – защищали войны 8-го Дагу, выжившие в мясорубке при Срэфи. Южный – перевал Локрния – оборонял 3-й Дагу стратега Карбарика. В самом городе и его предместьях были расквартированы части 12-го и 15-го Дагу. Общей обороной руководил стратег Раплаган.

Командующий войсками долины имел богатый опыт боевых действий. Придя в армию восемнадцатилетним юнцом, он попал в Дагу в скором времени переброшенном в Кархаддал. Шла Четвертая Верхстропо-Кархаддалская война. Потом вихрем пролетели войны с Убра и Зифри, Лерделе-Нумгское противостояние, затем Пятая Верхстропо-Кархаддалская война… К началу вторжения Табала Раплаган служил в армии уже двадцать пять лет. На его мундире красовались все высшие награды Верхней Стропии, включая «Лист Сагразза». Этот орден вручал старшим стратегикам лично правитель страны.

Сумбур и паника первых дней войны…

Жестокие уроки поражений и отступления, злые и хлесткие контрудары и снова отход. Раплаган не стремился получить занимаемую должность. Обстоятельства привели к его назначению. Отрезанный анклав, битком набитый беженцами, а также в хаосе катастрофы откатившимися туда войсками требовалось упорядочить и возглавить. Как-то само собой все получилось. Подчиненные признали его лидерство, народ увидел опору и защитника.

Его взгляд был холоден и суров, страшный шрам, пересекающий лицо от виска до подбородка, подчеркивал незаурядную внешность верхстропца. Решительный и целеустремленный командир обладал недюжими полководческими способностями. «Солдат от Бога» – говорят о таких.

Главный штаб обороны долины разместился в видавшем лучшие времена мрэн’эр, то есть «богатой усадьбе», принадлежавшей семье местного аристократа из давно захиревшего рода. Обедневший сейчас род прежде был богат и силен. Строители мрэн’эр не скупились в средствах. С вершины возвышающегося над городом холма хорошо просматривалась вся округа.

Как только Раплаган выбрал место под будущий штаб, он распорядился возвести вокруг поместья полевые укрепления, а у подножия холма организовать усиленный артиллерией военный лагерь.

Через считанные дни из окон загородных домов открывался обычный унылый вид хорошо укрепленной крепости, способной отразить любое посягательство на нее извне.

– Положение крайне тяжелое. – Мард Тикур склонился над картой. – Час назад прибыл вестовой от Палара. Он просит подкреплений. По данным нашей разведки, к северному перевалу стягиваются новые части табалцев. На подходе элитная тяжелая кархаддалская пехота.

– Если Лаграндар ворвется в долину, будет резня еще страшнее, чем в Срэфи, – сухо заметил Ампаник.

Раплаган сидел напротив Тикура. От последнего замечания он мучительно поморщился. Начальник разведки отвел глаза в сторону. Ампаник был прав: в долине, окрестностях города, да и в самом Дладпасе скопилось до семидесяти тысяч беженцев, главным образом – женщин и детей. Плюс тысяч пятьдесят – население самого города и близлежащих сел и деревень.

Раплаган исподлобья посмотрел на Ампаника.

Смелый и в то же время осторожный командир 12-го Дагу был на хорошем счету в верхстропской армии. Раплаган с глубоким уважением относился к своему заместителю, но в данный момент манера Ампаника высказывать очевидное просто раздражала.

Хоть заместителю командующего не исполнилось и тридцати, выглядел Ампаник старше лет на десять. Это был высокого роста, широкоплечий дарлириец, с невероятно большими руками. Изборожденное морщинами лицо, решительный, но печальный взгляд, говоривший о перенесенных им в прошлом тяготах и лишениях, убеждали – это исключительно благородный и мужественный воин, истинный патриот своей родины.

– Срочно отправьте Палару Четвертую и Седьмую ронги2 Пятнадцатого Дагу. – Помедлив, Раплаган добавил: – Мард Тикур, соберите наемников в лагере Седьмой ронги. Одного из них пригласите сюда.

Шеф разведки щелкнул каблуками.

– Будет исполнено, нтэи!

Раплаган остановил Тикура, когда тот уже подходил к двери.

– Мард Тикур, одну минуту. Как имя наемника, что был при вас во время сражения за перевал Мвак?

– Брог, нтэи.

– Пригласите сюда его.

– Есть, нтэи!

Тикур спешно покинул комнату совещания. Машт сцепил за спиной руки в замок.

– Я считаю, что отправлять наемников на перевал Денуле нельзя. Они, может быть, единственные, кто способен пока наравне сражаться с табалцами. Моральный дух в армии низок как никогда. Бросать в адово пекло последний боеспособный резерв крайне опасно. Без штанов останемся.

Шрам на лице Раплагана налился кровью. Царящая полутьма кабинета сделала его фигуру зловещей. Командир 15-го Дагу почувствовал, как по спине прокатилась волна предательских мурашек.

– У нас нет выхода! – гневно взорвался Раплаган. – Войска деморализованы! Перевал Денуле удерживают остатки Восьмого Дагу и тех, кто уцелел под Срэфи. Пока удерживают! Против них действует втрое превосходящий по численности противник, до сих пор не знавший поражений. Лаграндар подтягивает тяжелую кархаддалскую пехоту, а это сотня-полторы мортир и тридцать тысяч штыков. Короче: отправка наемников – дело решенное. Это жизненно необходимо.

Стратег Машт был высок даже для дарлирийцев. Длинные пепельные волосы он скреплял, как принято на юге, серебряным бордом. Изящная копия челюстей пятнистого ирзоля стоила кучу денег. В средствах внучатый племянник и единственный наследник главного верхстропского ювелира не нуждался, недостатком ума он не страдал тоже. Наемников осталось не так много, чтобы они существенно повлияли на ход оборонительных боев за перевал. На что рассчитывал Раплаган?

Машт отпустил глаза.

– Так точно, нтэи, – покорно соглашаясь, кивнул он.

Ампанику показался наигранным безвольный уход на попятную комдагу «Пятнадцать». Смиренный взгляд черных глаз контрастировал язвительной ухмылке. Правда, Машт умел совмещать несовместимое.

– Нужно готовиться к длительной обороне, – продолжил Раплаган уже сдержанно, – раз к северному перевалу идут подкрепления табалцев, значит, Фир и Траждол пали. В свою очередь это говорит о захвате Лаграндаром севера страны. На юге, вероятно, ситуация примерно такая же. Орлэр наверняка взят. Система укреплений там оставляла желать лучшего… Остается Лердель и столица…

Общая карта Верхней Стропии лежала на столе перед глазами собравшихся стратегов. Горы служили надежной преградой на пути Табала многие века. Теперь крохотный цветущий рай долин их родины топтали вражеские сапоги.

Командир 12-го Дагу склонился над картой.

– Собственными силами перевалы нам не удержать. Очевидный факт. Резервы тают, а табалцев все больше и больше. Если так пойдет дальше, то очень скоро настанет момент, когда Локрнию и Денуле защищать будет просто некому. Цена тогда положенным здесь жизням – ноль.

– Ты что предлагаешь, флаг белый выкинуть? – с вызовом бросил Машт.

– Нет, разумеется, – успокоил его Ампаник. – Последний шанс вот тут.

Заместитель Раплагана тяжело грохнул кулаком по столу. Он победно улыбался. Убранная пятерня открыла маленькую, закрашенную в ярко-зеленый цвет, горную область, лежащую между Табалом и Верхней Стропией к западу от долины Дладпас.

– Сгорш, – изрек он, – нужно просить помощи у «небесных воинов».

В комнате воцарилась звенящая тишина, которую тут же не преминул нарушить жук-строитель.

Командир 15-го Дагу покачал головой.

– До Туэку тридцать тиз3 сплошных гор. Как ты планируешь туда добраться? Не считая Диркода, это самое непролазное место на Дарлирии.

Машт говорил абсолютную правду.

Горный массив Ирда, в самом центре которого почти столетие назад построили военную базу войска Галактической Конфедерации Лран, представлял собой колоссальное творение природы, венец ее безумного совершенства. Пики гор миллионы лет назад, словно ветви гигантских деревьев, устремились вверх, навстречу солнцу. Сейчас они уходили на одиннадцать с лишним километров ввысь и терялись где-то в облаках, которые постоянно висели над ними.

Безмолвие правит там.

Протянувшись с севера на юг больше чем на десять тысяч километров, Ирда делит единственный континент Дарлирии почти на две равные части. На планете нет ничего похожего на Ирда ни по размерам, ни по величию.

– Вообще-то у нас не слишком большой выбор, – согласился с Ампаником Раплаган. – Однако Машт прав: путь в Сгорш – серьезная проблема. Насколько мне известно, прямой дороги туда нет.

Командующий верхстропской армией оперся о край стола. Он посмотрел на карту страны так, как если бы видел ее в первый раз в жизни.

Обдумывая что-то, Раплаган зашагал по комнате взад-вперед. Всякий раз, как стратег поворачивался на каблуках, чтобы идти в обратную сторону, он встряхивал головой, будто выбрасывая из нее ошибочные мысли.

– Гм, – выдавил Раплаган, делая, наверное, десятый круг по комнате.

Машт вопросительно посмотрел на Ампаника, но тот лишь безразлично пожал плечами. Тогда он взглянул на раскинутую на столе карту. Машт силился понять, что же увидел там Раплаган. Не найдя в карте ничего, что могло хоть как-то объяснить происходящее, Машт стал изучающе рассматривать картину на противоположной стене. Неброский портрет был чуть ли не единственным украшением этой комнаты. Хозяин мрэн’эр, видимо, не очень много внимания уделял внутренней обстановке этого помещения.

Раплаган, наконец, закончил свой непонятный забег по комнате и остановился возле стола.

– Ампаник, вы подали блестящую идею. Однако мы изменим в ней небольшую деталь, – он перевел взгляд на командира 15-го Дагу. – Машт, подготовьте ваш Дагу к походу. По мере сбора отправляйте ронги по западному тракту. К перевалу Локрния.

– Есть, нтэи! – отчеканил стратег Машт. – Какова конечная цель нашего пути?

– Побережье Тмильского моря.

***

Дарлирия.

Верхняя Стропия.

Долина Дладпас.

Луноль разглядывал сверкающий на солнце перстень. Он достался Брогу в «наследство» от не в меру наглого «Воина Коббарда». Покойный не был тем благородным странником, «песчаные брызги» каких кочевали по просторам Дарлирии многие века назад, помогая несчастным и приходя на помощь нуждающимся. Их нынешние недалекие тезки были полной противоположностью честных и добросердечных путешественников. Кровавые убийцы, презренные грабители, что взяли себе незапятнанное имя «Воинов Коббарда», таким образом хотели внушить уважение, придать вес своей банде, промышлявшей на перевале Эсту…

Они жестоко поплатились за опороченную честь имени древних святых.

Перстень Луноль выиграл у приятеля в маркру. Игра отдаленно напоминала кости, правда, с весьма специфическими правилами.

– Воистину, тот, кто сделал это – преискусный ювелир во всем Траждоле! – восхищенно подшучивал над Брогом Луноль. Он издевательски демонстративно помахал рукой перед самым носом наемника, развалившегося на траве.

– Был искусный ювелир, – зло поправил его Брог. Наемник отмахнулся от приятеля и перевернулся на другой бок.

Брог с раннего утра был не в духе. Да и чье настроение останется добрым после того, как накануне благодаря бесовской игре его карманы покинули последние деньги. На этот раз недельное жалование перекочевало в кошели одноронгчан за три дня.

Голый склон холма в новом ракурсе выглядел еще ужаснее; даже по сравнению с мучительной пыткой лицезреть свой собственный перстень на чужой руке.

– Проклятье! Невезение как трясина: вступи – и затянет с потрохами, – отчаянно простонал он, едва только разглядел приближающуюся фигуру. – С каждым часом хуже и хуже.

– О, наш везунчик прав! Это к нам, – Кира тоже заметила плотного дарлирийца.

Женщина-наемник не ошиблась. Начальник верхстропской разведки Мард Тикур действительно шел именно к ним.

В прошлом простой посыльный при штабе талантливого командира стратега Раплагана, поставленного в двадцать пять лет во главе экспедиционной армии, Мард Тикур оказал молодому полководцу неоценимую услугу. Это событие стало отправной точкой карьеры будущего шефа разведки страны.

Шла война с восточным соседом Верхней Стропии – Убра.

Следует подчеркнуть, что за долгую и насыщенную великими событиями историю, Верхняя Стропия вела войны со всеми без исключения соседями. Впрочем, те тоже не отличались оригинальностью: они воевали со всеми своими.

Перед экспедиционными силами была поставлена задача скрытно пройти через горный массив севернее перевала Эсту, затем, двигаясь вдоль границы с Зифри, выйти на дорогу, соединяющую Муруаб и Убра, после чего штурмом взять столицу противника, город Убра, тем самым победоносно завершив очередную войну. План достойный восхищения за свою поразительную глупость.

Экспедиционная армия состояла из Второго, Восьмого и Двенадцатого верхстропских Дагу, Отдельной Осадной хадбаны4 и Пятой артиллерийской ронги. Общая численность была около пятидесяти семи с половиной тысяч воинов при девяноста двух орудиях.

Единственная сложность, если забыть про переход через горы, заключалась в предстоящем форсировании реки Кладраш. Как раз в это время начинался сезон дождей, и небольшая вообще-то река разливалась настолько, что с одного ее берега не было видно другого. В довершении ко всему приходилось пересекать водную гладь буквально под самым носом у убрайцев. Их позиции оканчивались шестью-семью тизами южнее предполагаемого места переправы, поэтому даже обычный патруль врага мог загубить и без того ужасный план.

Во избежание опасных встреч переброска войск шла под покровом ночи. А ночь вносила свои коррективы… В итоге переправа через Кладраш затянулась на четверо суток, стоила жизни четырехсот воинов и пятнадцати орудий.

Хоть потеря времени, солдат и вооружения в дальнейшем и не отразились на ходе операции, заминка при переправе имела большое влияние на судьбу Марда Тикура.

Находясь при штабе армии в роли посыльного, Тикуру каждую ночь доводилось по несколько раз перебираться на чужой берег с приказами от стратега Раплагана. Одна из таких поездок Тикура закончилась производством его в офицеры и присвоением воинского звания седьмой ступени – рынкер. А мужество нового рынкера отметили торжественным вручением ему третьей по значимости награды верхстропской армии – «Перстней Доблести».

Произошло это на третий день переправы. К тому моменту на вражеском берегу сосредоточилось две трети личного состава и девяносто процентов парка артиллерии. Тикуру поручили доставить пакет командиру отряда дальней разведки. Как всегда, Тикур благополучно перебрался через Кладраш и двинулся к месту предполагаемого действия разведгруппы.

С трудом найдя в чаще леса адресата, Тикур поспешил обратно. Продираясь сквозь непролазные заросли, он случайно вышел в тыл вражеского патруля. Офицер и восемь убрайских ратников крадучись шли прямо к месту переправы верхстропской экспедиционной армии.

Завязалась перестрелка. Благо – Тикур, натасканный егерем-отцом, бил из солдатской фузеи без промаха на полторы сотни шагов. В схватке его тяжело ранили, тем не менее Тикур одержал верх. Бесстрашный посыльный, выступивший один против девятерых элитных бойцов, пленил убрайского офицера, и сам, истекая кровью, довел его до своих.

На допросе пленный показал, что в течение ближайших восьми дней столица Убрайских земель окажется практически беззащитной: добрую часть гарнизона города срочным порядком отправили в качестве подкрепления на запад страны.

Там в намеченные сроки началась отвлекающая операция верхстропского командования.

Не дожидаясь окончания переправы, Раплаган отдал единственно тогда верный приказ о немедленном броске не убрайскую столицу. Ускоренным маршем до города было десять дней пути. Гений Раплагана заключался в том, что подчиненные ему войска праздновали победу в королевском дворце Убра уже через семь суток.

Правитель Т’хак недолго колебался, прежде чем подписал приказ о капитуляции. Видя из окон собственной резиденции, как по улицам его столицы маршируют верхстропские вояки, Т’хак был готов на все, лишь бы избежать разорения города и страны.

Так Верхняя Стропия получила земли северо-восточнее Траждола, большей частью захваченные чуть позже Зифри.

Единственная причина, по которой план рейда на убрайскую столицу воплотился с точностью до буквы – это действия Тикура. Промедли Раплаган с приказом о марш-броске хотя бы на сутки, верхстропцы подошли бы к неприятельской твердыне, когда за мощными крепостными стенами уже сидело бы три Дагу призванные Т’хаком из Рофсе и Шапэ сразу после отправки столичного гарнизона на передовую.

Когда закончилась война, Раплаган добился присвоения Тикуру звания восьмой ступени – главный рынкер, и титула «Мард» – почетного имени, в переводе с древнедарлирийского означающего «храбрый».

Так начиналась карьера шедшего к группе наемников начальника верхстропской разведки Марда Тикура.

Пятачок зелени на вершине холма занимали семеро бойцов отряда «непобедимых». Фраза Киры побудила всех повернуть головы в сторону плотно сложенного верхстропца.

– Брог, удача согнула перед тобой спину! – Сторос заиграл бровями. – Возрадуйся! Ибо денег в долг он у тебя точно он попросит.

Беззлобный смех разнесся по округе.

Молчал только Брог. Он одарил товарища свирепым взглядом. Вместо фехтования колкостями наемник решил отыграться по-иному. Злость и обида на фортуну клокотали внутри незадачливого игрока в маркру.

Шеф разведки подходил все ближе.

Брог вскочил как ошпаренный. Пружинно-четко откозыряв, он выпалил то, чего братья по цеху ожидали услышать, наверное, менее всего:

– Мард Тикур, наша хватка5 готова выполнить любую поставленную задачу. Мы с радостью возьмемся за всякое опасное дело.

– Да? – слегка удивился верхстропец. – Похвальное рвение, Брог.

Как бывалый разведчик и тонкий психолог, Тикур быстро разобрался в происходящем.

– Итак, раз уж вы все изъявили желание поучаствовать в предстоящем мероприятии, не буду вас отговаривать. Сбор в лагере Седьмой ронги. Ждите дальнейших распоряжений там.

Проницательный дарлириец решил подыграть Брогу.

Насупившись, Тикур обвел суровым взглядом хватку наемников: разъяренные гримасы сходились клином на персоне их товарища, на наглой физиономии которого застыла улыбка полоумного.

– Брог, за былые ратные подвиги назначаю вас старшим хватки.

– Есть, нтэи!

– Следуйте за мной. Вы мне нужны.

– Так точно, нтэи!

Луноль скрежетал зубами. Проходя мимо него, Брог ехидно оскалился.

Мард Тикур и новоиспеченный командир спустились к подножию холма.

Первым взорвался Куд.

– Разорву гада!

– После того, как я его задушу, – процедил Сторос.

– После того, как я его пристрелю, – подытожил Луноль.

– Ладно, собираемся, – Кира забросила винтовку на плечо. – Узнаем, что нас ждет… на этот раз.

***

Лагерь Седьмой ронги походил на разворошенный муравейник. Беготня, шум, ругань охрипших от крика хватких – все сливалось в неповторимое действие, именуемое «немедленным выдвижением». По мере приближения отряда «непобедимых» к лагерю наемникам открывалась истинная картина происходящего.

Справа от палаточного городка на запряженные б’вандами повозки грузили тюки с теплой одеждой, запасы провизии и мешки с шанцевым инструментом. Слева, ближе к центральному шатру, рядом с которым устало развевалось ярко-синее полотнище, разгружали с телег бочонки с порохом и доставленные из города грубо сколоченные ящики.

Офицерские палатки стояли особняком от остальных. Между ними шустро сновали туда-сюда адъютанты, посыльные и младшие командиры. В разных местах лагеря маршировали небольшие стрелковые команды.

Мимо охваченной безумным порывом Седьмой ронги по дороге, ведущей к северному перевалу, двигались стройные колонны пехотных олпар6. То была Четвертая ронга Пятнадцатого Дагу.

Обгоняя пехоту, с грохотом проносились доверху груженые повозки; вяло, отгоняя хвостами мошкару, неспешно тянули осадные орудия и полевые пушки упряжки серых таб’вандад. Лязгая железом, змеились вереницы всадников тяжелой кавалерии; вихрем неслись сорвиголовы летучей хадбаны. Гулким воем провожали скакунов б’ванды, утробным ревом вторила им архаичная родня, мастодонты с нравом ягненка – серые таб’вандады.

Нет сомнений – Четвертая ронга Пятнадцатого Дагу двинулась в поход. Желтые с синими полосами мундиры и круглые металлические каски безошибочно раскрывали номер части лучше любого штандарта или захваченного «языка».

«Парадную» ронгу вывели из вечного резерва! Видимо, дела и впрямь плохи…

Решив не забивать голову черными мыслями, наемники пошли прямиком к шатру, на флагштоке рядом с которым безвольно висело знамя Седьмой ронги.

– Привет, Энтуг! Что, задумали вместе с нами по скалам ползать? – перебегая дорогу, бросил пехотинец со свертком подмышкой.

– Не… – только и успел выдавить Энтуг, но его знакомый уже скрылся внутри белой палатки.

– Проклятье! Неужели нас отправят на перевал Денуле? Я слышал там сейчас настоящее светопреставление! – Тапракр, усиливая сказанное, выразительно закатил глаза.

– А что конкретно тебе говорили? – Кира исподлобья озиралась кругом. Женщину мало интересовал ответ: она оценивала обстановку.

– Как бы тебе лучше сказать…

– Да не тяни же ты! – зло процедила она сквозь зубы.

Хватка наемников остановилась перед штабным зданием. Вход внутрь им преградили шесть громил охранников. Оказалось: шло совещание. Рассудив, что не стоит торопить события, изнуренные ходьбой бойцы отряда «непобедимых» бесцеремонно свалили свои пожитки на разбитую шагах в двадцати от штаба цветочную клумбу.

Наемники обступили Тапракра в ожидании подробностей.

– У меня есть знакомая кухарка при почтовой службе, – заговорщически начал наемник. – Я иногда заглядываю туда перекусить… ну и скрасить однообразие нашего ремесла.

– О, избавь нас от этих подробностей, – раздраженно вмешалась Кира. Словами одобрения убрайку поддержали остальные.

Похождения Тапракра давно стали притчей во языцех. За время службы зифрийца в верхстропской армии Тапракр много раз в мельчайших подробностях рассказывал друзьям о былых «подвигах». Новая порция старых откровений никого не интересовала.

– Хорошо, будь по-вашему. Избавлю кое-чьи изнеженные уши от моего скромного красноречия, – съязвил наемник. – Так вот: четыре часа назад, то есть за час до того, как наша чудная команда разлеглась посреди той лысой поляны, я забежал к Амбиае. Она рассказала, что с северного перевала примчался гонец. По словам посыльного, огромные силы табалцев пытаются прорваться в долину через Денуле. Оборону перевала держит Восьмой Дагу. Вчера в его рядах оставалось чуть больше пяти тысяч штыков. На очередной штурм входной крепости табалцы посылают свежие ронги. Старые, потрепанные и поредевшие отходят в тыл, на отдых. А наши бьются без продуху. Восьмой Дагу тает будто кусок сала на жаровне.

– Это объясняет, почему так спешно отправляют ронги Пятнадцатого Дагу. – Сторос оперся на ружье, и его длинная челка съехала на глаза.

– Точно! Наши стратеги хотят удержать перевал любой ценой.

– И как всегда, наемников посылают в самое пекло, – подвела печальный итог Кира.

Перевал Денуле лежит на высоте одного тиза. Узкий проход между отвесных скал растянулся на четверть сотни тиз с севера на юг. Он соединяет север страны с ее горным анклавом – долиной Дладпас.

До войны правитель Габшир распорядился возвести крепости по обе стороны перевалов, что ведут в долину. Еще раньше был приказ о строительстве в центре северного перевала укрепленной цитадели. Работы закончили накануне войны.

Пророческая мудрость решения Габшира теперь спасала тысячи жизней.

***

Дарлирия.

Восточная часть Верхней Стропии.

По пыльной дороге нескончаемым потоком текла колонна беженцев. Уцелевшие жители Сагразза искали спасения подальше от огня столичных пожаров и пуль табалцев. Вместе с гражданским населением отступали сумевшие пробиться сквозь кольцо блокады жалкие остатки регулярных войск.

Арьергард беженцев состоял из тридцати добровольцев, преимущественно егерей – последних солдат Девятого Дагу. Позади была смерть и огонь, впереди – целая армия стариков, женщин и детей.

Дорога извивалась между покрытых редкой растительностью холмов.

Из Сагразза торговый тракт около двадцати тиз шел строго на восток. Затем, круто сворачивая на север, он огибал южные топи Унских болот. Дальше: двенадцать тиз прямо, оставляя справа брошенные теперь поля ржи и пшеницы, и семь-восемь тиз торговый тракт петлял между безлесых всхолмий.

Минуя селение Оскээ, дорога вновь поворачивала на восток. Через тридцать тиз каменный исполин разделял Стропию на Верхнюю и Нижнюю. Владения восточного соседа колея отмеряла еще без малого тиз десять, прежде чем становились видны сторожевые башни Влиртара. Туда и устремился живой поток беженцев.

Жители Верхней Стропии облюбовали южные склоны Эстерской горы очень давно. Первым тут поселился почтенный старец. В уединении он размышлял о смысле бытия. На исходе лет философ закончил труд своей жизни, который его последователи вынесли в мир как учение «о гармонии природы». После кончины наставника его именем назвали скромный удаленный скит. Так начиналась история Оскээ.

Места здесь были живописные. Подножие горы селяне сплошь засадили виноградниками, а Эстерская долина утопала в зелени фруктовых садов.

Снизу жилища обитателей, казалось, наперегонки взбираются на заснеженную вершину, будто спеша застолбить участок поближе к солнцу.

Война не смогла изменить безмятежный вид Оскээ. Покой и умиротворенность царили здесь до сих пор. Дух древнего философа отводили пока еще невзгоды.

Таким увидели Оскээ беженцы с расстояния в полтиза. Ближайшая ночь оборвет мирный уклад жизни селян. С приходом табалской армии исчезнет гармония и красота здешних мест, сгинет в горниле войны и само Оскээ, как погибли Парлия, Срэфи, Сагразза…

– Остановите колонну!

Мипсат подбежал к тройке старейшины. Тревога не покидала королевского рынкера7.

Упряжка б’ванд главного верхстропского ювелира свернула к краю дороги. Старик, кряхтя, вылез из кареты и озабоченно посмотрел по сторонам.

Впереди, скрипя колесами, тряслись телеги с ранеными. Немногочисленная родня шла рядом с ними. Измученные долгим переходом крестьяне остервенело хлестали бока выдохшихся б’ванд. Те жалостно ревели, но продолжали тянуть груженые скарбом повозки.

Уставшие лица детей, разбитые горем женщины, потерявшие в минувшем сражении мужей, старики, обреченно бредущие вдоль обочины. Движение отвлекало жителей разоренного города от черных дум. Пока ноги мерили шагами столбовой тракт, голова не была забита повседневными проблемами.

Как можно остановить три тысячи обезумевших от страха и горя дарлирийцев, когда табалские штыки, быть может, в десяти часах форсированного марша от них?

– Не понимаю причины вашего беспокойства, Мипсат, – старейшина, прихрамывая, подошел к командиру арьергардного отряда. – До Оскээ меньше полтиза пути. Там мы найдем так необходимый отдых и пищу. С какой стати нам останавливаться посередь дороги?

Упрямый главный ювелир снова огляделся. Не найдя поводов для беспокойства, Хгап спросил:

– В чем дело, Мипсат?

– Старейшина, вы когда-нибудь видели табалские военные амулеты?

– Не люблю, когда отвечают вопросом на вопрос. При чем здесь…

Хгап так и не окончил фразы. Мипсат держал в руке шнурок с серебряным шариком. Поверхность амулета покрывали табалские руны.

– Кто-то из беженцев обронить его здесь не мог. Такие штучки носят старшинники8 Табалской армии. Уж поверьте мне, я знаю, о чем говорю.

– Во имя всего святого, как он оказался на дороге во Влиртар?

Королевский рынкер промолчал. На его покрытом дорожной пылью лице выступил пот. Мипсат достал из подсумника раскладную подзорную трубу. Хгап профессиональным взглядом оценил дорогостоящую «оптику». В руках командира арьергарда был офицерского образца наградной с инкрустированной памятной датой экземпляр.

Некоторое время Мипсат напряженно рассматривал окрестности. Ближайший холм приковал его внимание дольше всего.

Погода стояла солнечная, но холодный западный ветер пробирал до костей. Приближался сезон дождей. Животворная влага несла долгожданную прохладу и ослабление стоявшей второй месяц жары.

Старец заметил каплю пота на щеке офицера: серый подтек от дорожной пыли отмечал пройденный ею путь. Чем дольше королевский рынкер изучал окрестности, тем больше старейшину охватывало чувство беспокойства. Нервы ювелира сдали, и он схватил Мипсата за рукав. Впившись в него глазами, Хгап прошипел:

– Что происходит? Что вы все ищите?.. Что это значит?!

Последний вопрос Хгап задал сдавленным визгливым криком.

Группа ребятишек, ведомая молодой женщиной, прыснула врассыпную от взъерошенного, испачканного сажей старика в лохмотьях. Главный верхстропский ювелир и по совместительству – старейшина торгового квартала Сагразза с досадой оторвал болтавшийся на нитке рукав мундира и швырнул его под колеса ехавшей мимо телеги.

«Ну вот, теперь эта мелюзга будет думать, что я спятил!» – мелькнула в голове Хгапа тревожная мысль. Общественное положение накладывало определенные обязательные нормы поведения. А он опростоволосился!

Мипсата это волновало меньше всего.

– Это значит, – королевский рынкер сглотнул комок в горле, – это значит, что Оскээ занято табалскими войсками. Видимо, они срезали путь у Унских болот.

Опасаясь, что его слова услышат в толпе, Мипсат понизил голос:

– Просто чудо, что мы до сих пор с ними не столкнулись. Однако может статься, такова их стратегия, и табалцы намеренно избегают раньше времени устроить резню.

В замешательства Хгап прохрипел:

– Создатель Всемогущий! Что вы такое говорите! В Оскээ табалцы? Но позади нас – тоже!

– Поворачивайте колонну на запад.

Королевский рынкер убрал подзорную трубу в подсумник. Действовать нужно было немедленно. Как назло, старец будто оцепенел. Единственное, что оставалось – взять бразды правления в свои руки.

Мипсат подозвал двух солдат:

– Остановите головные повозки. Пусть они съезжают с дороги и едут в сторону леса слева от нас. Если пошевелимся, удастся спасти всех, – последние слова офицер адресовал онемевшему старейшине.

Не прошло и пяти минут, а дорогу покинули самые нерасторопные.

Но было поздно.

Зловещий свист послышался, когда упряжки б’ванд только покатились волной к спасительному лесу. Жуткий взрыв взметнул телегу с ранеными в воздух. Растерзанные тела и горящие доски накрыли оглушенную и сбитую с ног ударной волной пожилую пару. Новый взрыв уничтожил повозку рядом.

Начался обстрел.

На вершине холма рождалось множество белых облачков. Замаскированная табалская батарея обнаружила себя раньше, чем того хотел командир Штурмовой ронги Ударного Дагу. Как только беженцы свернули с торгового тракта, он почувствовал неладное. Добыча, так резво шедшая в расставленные сети, вдруг, казалось, беспричинно повернула в сторону. Пока колонна находилась в зоне досягаемости, он приказал открыть огонь.

Тут и там взметались столбы пламени, унося чью-нибудь жизнь. Вой летящих ядер, взрывы и крики слились в один протяжный гул.

Толпа обезумела. Шквальный огонь вражеских орудий развернул ближнюю к Оскээ часть живого потока прямо под картечь полутора дюжин единорогов, схороненных в придорожном ивняке. Уцелевшие бросились обратно, но табалские канониры оказались проворнее беженцев. Второй залп буквально выкосил несчастных. Спаслись единицы.

Отряд Мипсата рассредоточился. Бойцы укрылись за поросшими мхом исполинскими валунами.

Через несколько минут все смолкло. Табалские пушки сделали свое черное дело. Рядом с дымящимися воронками, оставленными ядрами тяжелых орудий лежало множество изувеченных трупов. По мере того, как едкий дым рассеивался, отчетливее прорисовывалась страшная картина произошедшего.

Из трехтысячной колонны спасающихся от безумия войны мирных жителей под огнем Штурмовой ронги погибла, наверное, треть.

Горстка чудом уцелевших солдат в ужасе озирались по сторонам. Считанные минуты назад все было иначе. Бездыханные, растерзанные тела, разбросанные между дорогой и лесом, только что были жителями Верхней Стропии, полными сил, со своими радостями и заботами…

А теперь – это остывающая плоть. Огонь и металл смешали их с землей.

Мипсат сделал перекличку.

Свои имена выкрикнули пятнадцать егерей. Остальные либо мертвы, либо успели добраться до леса. В начавшейся панике, усугубившей и без того тяжелое положение, отследить судьбу каждого подчиненного королевский рынкер просто не мог.

Солдаты пытались направить беженцев к лесу, но кто прислушивается к голосу разума, когда вокруг сущий ад? Наконец, поняв, что пробиться к Оскээ нельзя, обезумевшая толпа кинулась к спасательному лесу. Сколько гражданских туда добралось, Мипсат и его бойцы не знали. Они надеялись, что как можно больше.

Притаившись за валунами, солдаты всматривались вдаль. Долго ждать не пришлось. Со стороны холма донеслась барабанная дробь. Пехота шла довершить то, что не удалось артиллерии.

– Приготовиться! Стрелять только по старшим чинам!

– Здесь гражданские! – раскатом грома прозвучали слова усатого егеря.

Мимо перевернутых повозок сквозь дым от горящих телег устало брела пожилая женщина с испачканным кровью лицом. Рядом семенил маленький мальчик с большими от страха глазами. Усач сгреб перепуганных земляков в охапку и потянул в укрытие.

– Проклятье! – Мипсат в сердцах хлопнул ладонью по камню. – Хэльструук, веди их к остальным в лес.

– Я никуда не пойду. Вот прострелю хотя бы одну табалскую голову, тогда…

– Это приказ! – вспылил королевский рынкер. – Передашь старейшине Хгапу или тому, кто сейчас возглавляет беженцев, что нам долго не продержаться. Пусть бросают барахло и налегке уходят оттуда. Через горы в Убра. Понял?

– Так точно, нтэи, – безрадостно ответил усач-егерь.

– Пусть уходят из леса. Табалцы будут его прочесывать. Пленных они брать не намерены. Все! А теперь уматывайте отсюда! – Мипсат достал из кобуры офицерский пистолет и положил его рядом на землю.

Хэльструук покорно выбрался из укрытия и торопливо повел женщину и ребенка через перепаханное взрывами поле.

Когда позади было шагов четыреста, егерь обернулся. В полтизе от них, на холме, показались шеренги вражеской пехоты. Ровным шагом под барабанную дробь и утробные звуки рожковых горнов они широкими волнами спускались на поле, разделяющее холм и дорогу. «До притаившихся за камнями наших табалцы дойдут минут через двадцать, а через час доберутся до леса», – мелькнула мысль у Хэльструука.

– Нужно спешить. У нас мало времени.

– Оставьте меня… бегите. Скажите остальным…

Женщина, задыхаясь, повалилась на землю. Хэльструук решительно поднял ее. Здоровяк спросил у мальчугана, сможет ли тот быстро идти. Паренек лихорадочно закивал головой.

– Оставить? Даже не думайте об этом, – усач перекинул армейскую фузею через плечо и взял женщину на руки.

На вершине холма родилось облачко белого дыма. Послышался заунылый вой летящего ядра.

Солдат спешно отпустил женщину на землю и, хватая за рукав куртки семенящего впереди мальчишку, закрыл их собой. Тут же, в нескольких шагах, справа раздался сильный хлопок.

Несущий смерть металл и комья вырванной взрывом земли разлетелись на две дюжины шагов вокруг. На месте зеленой травы ядро оставило обожженную и дымящуюся воронку.

Хэльструук отряхнулся, помог подняться испуганным беженцам. Силач снова взял женщину на руки и с удвоенной энергией двинулся к лесу. Мальчишка бежал рядом.

Этот выстрел сделали не чтобы убить, а скорее, чтобы напугать. Стрелять с такого расстояния по единичной цели – все равно, что «палить из пушки по воробьям»: шуму много, а толку – ноль. Чутьё бывалого вояки не могло подвести Хэльструука.

Табалцы шли цепью. Прочесывая местность, они штыками добивали раненых во время обстрела гражданских. Исключений не делалось ни для женщин, ни для детей.

До дороги оставалось шагов сто, когда из засады прогремели выстрелы. Залп егерей Мипсата стал роковым для пяти хватких и двух старшинников. Вслед за первым раздался второй залп, скосивший еще восемь табалцев.

От неожиданного нападения первая цепь залегла.

Третий залп, на этот раз из всех пятнадцати стволов, оборвал жизнь дюжине солдат второй цепи, что двигалась позади первой шагах в полста.

Вычислить сколько егерей укрылось за камнями, бывалым табалским рынкерам труда не составило. Первая цепь поднялась в полный рост и бросилась на дерзких верхстропцев.

Потери для атакующих значения не имели.

***

Дарлирия.

Восточная часть Верхней Стропии.

Спасительные гущи деревьев манили калейдоскопом ароматов. До опушки леса было рукой подать, когда до троицы донеслась холодящая душу ружейная пальба. Хэльструук не смотрел назад, он знал – у дороги идет кровавый бой.

Дыхание смерти придало женщине силы. Едва встав на землю, она припустила так, что резвый мальчуган и тренированный солдат очень быстро оказались в положении улиток, решивших потягаться в беге со стремительной золотой ланью.

Стрельба у дороги смолкла. Все было кончено. Теперь сзади к ним неотвратимо ползла смерть. С каждой минутой разделяющее жизнь и небытие расстояние неуклонно сокращалось.

Усатый здоровяк, схватив в охапку мальчишку, сходу перемахнул через наполненную родниковой водой канаву. Женщина без оглядки бежала уже мимо гигантского кварбраля. Как зачарованный страж, тот стоял особняком от прочих деревьев. В преддверие леса исполин вздымался ввысь, широко раскинув росшие строго горизонтально длинные иглы ветвей. Мясистые зеленые листья, сильно походившие на полные бурдюки с водой, гроздьями свисали с кончиков матово-черных веток кварбраля.

Не обращая внимания на редкую красоту древа-великана, Хэльструук на миг обернулся.

Там, возле дороги, сложили головы его товарищи.

Они погибли… Но не все!..

Воинское братство умрет только вместе с ним, Хэльструуком. Один… Он будет мстить за всех.

Верхстропец с трудом пробирался сквозь лесную чащу. Мальчик убежал вперед. Поломанные кругом ветки и стоптанная трава говорили не хуже любого придорожного указателя, что полчаса-час назад здесь прошла целая толпа народа. Кое-где на кустах маячками висели лоскутки одежды.

Егерь с досады покачал головой: солдаты так не ходят. Найти беженцев табалским пираньям не составит труда.

«Пираньям? – мелькнуло в мозгу Хэльструука. – Что за глупое словцо?»

Верхстропец поежился. Как будто чьи-то пронзительные глаза наблюдали за егерем. Он остановился, посмотрел по сторонам и, ничего не найдя взглядом, двинулся дальше.

– Бред! Лезет же какая-то нелепица в голову, – немного рассеянно пробурчал в усы Хэльструук. – Уводить горожан надо отсюда, а не слова новые чудные придумывать.

Чертыхаясь, верхстропец вышел на заполненную народом поляну. Найти старейшину было очень просто. На непонятно каким способом занесенной сюда повозке седовласый оборванец размахивал палкой и грозно требовал сохранять выдержку.

Подопечные егеря стояли впереди толпы. Хэльструук заметил, как женщина прижала к себе босоногого мальчонку, когда Хгап сказал, что опасности уже нет.

Старый дурак!

Усач протолкался к повозке и с разбегу запрыгнул на неё. Появление военного утихомирило гомонящую толпу.

Хэльструук в знак тишины поднял могучую руку:

– Я…– он осекся и перевел взгляд на женщину и заулыбавшегося от встречи с силачом паренька. Ветеран верхстропской армии подмигнул недавним спутникам, от чего мальчонка, на радость егерю, просто засиял от счастья, а женщина смущенно отвела глаза. Ветеран посерьезнел, обращаясь к толпе:

– Мы, – поправил себя Хэльструук, – свидетели того, что королевский рынкер Мипсат и мои братья по орудию погибли.

По толпе прокатилась волна всхлипываний и стонов.

– Там, – махнул он рукой в сторону дороги, – табалцы обстреляли нашу колонну. Они убивали женщин и детей, стариков и раненых! Убивали намеренно и хладнокровно! И после этого вы думаете, они оставит в покое вас – живых свидетелей их зверства?!

– Все вглубь леса! – властно заорал Хгап. – Сейчас только бегство спасет нас от штыков и пуль врага!

Хэльструук усмехнулся себе в ус.

Можно было позавидовать умению старейшины мгновенно принимать решения, причем диаметрально противоположные декларируемым считанные минуты назад. Искусством манипуляции массами главный верхстропский ювелир владел в совершенстве.

Не успел егерь глазом моргнуть, как поляна опустела.

Повторять дважды не приходилось. Инстинкт самосохранения придал силы уставшим и укрепил веру в спасение у отчаявшихся.

Тех, кто не мог идти сам, выносили на руках и наспех сделанных носилках. Тяга к жизни перевешивала страх и боль, потерю близких, усталость и голод. Смерть пошла на попятные от этих воспрянувших духом женщин, детей и стариков. Не боязнь смерти, двигала ими, но стремление к жизни.

…Прочесывающие лес поисковые карательные команды табалцев с удивлением обнаружили, …что ничего не обнаружили. Две тысячи скрывшихся в зарослях перепуганных голодранцев исчезли, как если бы их вовсе там никогда не было!

***

Дарлирия.

Верхняя Стропия.

Долина Дладпас.

Темный коридор кое-где пересекали золотые нити лучей дневного солнца. Закрытые ставнями окна штаба озадачили Брога. Мард Тикур бывал здесь не раз. Он молча ушел в темноту, и наемнику поневоле пришлось следовать за шефом верхстропской разведки.

Дверь впереди открылась, и поток света хлынул в коридор, разгоняя сумрак. Из комнаты, куда зашел Тикур, слышались голоса.

– Ударить по побережью? Но до него еще дойти нужно!

– Западная часть хребта Ирда более доступна, – гремел мощный бас в ответ. – К тому же мы будем спускаться, а не лезть в гору!

– Эта авантюра, я повторюсь – авантюра! – будет стоить нам доброй половины всех выделенных для этого войск. Что, если табалцы прорвут оборону и ворвутся в долину? Кем мы их остановим?

– Их остановят «небесные войны», – с претензией на бестолковость оппонента пояснял громогласный. – В обмен на угодья под их базу, пришельцы по договору обязаны оказать нам военную помощь. Если на Верхнюю Стропию нападет Табал и, если мы, верхстропцы, такую помощь сами лично попросим. Лично! Раз Лаграндар начал вторжение, то пора получить причитающуюся нам по праву армейскую мощь «небесных». А для этого нужна экспедиция в Сгорш, для личного визита, так сказать. Я вам битых три часа втолковываю: это хороший, превосходный, блестящий план!..

Когда Брог переступил порог комнаты, командующий войсками долины Дладпас и два командира Дагу вполголоса что-то обсуждали. Главные стратеги склонились над раскинутой на столе картой. Раплаган иногда обводил карандашом какой-то участок и, по-видимому, давал подчиненным необходимые распоряжения.

Тикур закрыл дверь и похлопал наемника по плечу.

Пока шеф разведки отсутствовал, Раплаган посвятил оставшихся Ампаника и Машта в свой план рейда на вражескую территорию.

Сущность его заключалась в переходе ударной группы через хребет Ирда с короткой остановкой в Сгорше. Там Раплаган рассчитывал получить военную помощь. Силы «небесных воинов», то есть регулярные части Галактической Конфедерации Лран, должны были, по мысли командующего, осуществлять оборонительные мероприятия в долине Дладпас. Самим же экспедиционным войскам верхстропцев надлежало сходу штурмом взять прибрежные табалские города Фразта и Лазта. После рейда вдоль побережья Тмильского моря и уничтожения окрестных верфей Империи, а также следующих в Верхнюю Стропию обозов и маршевых пополнений, две хадбаны добровольцев из числа ударных сил должны остаться гарнизонами в захваченных городах и всячески препятствовать проходу резервов к армии вторжения Лаграндара. Оставшимся частям надлежало прежним маршрутом вернуться в долину. В отношении последнего пункта допускалась импровизация по месту и обстоятельствам.

Машт считал, что с технической точки зрения предложенный план – чистой воды безумие. В другой ситуации Раплаган сказал бы то же самое, но отчаянное положение требовало принятия иррациональных решений, не укладывающихся в шаблонные уроки военного искусства.

Стратеги понимали: действовать нужно быстро.

Переход через Ирда невозможен. Именно поэтому Раплаган ухватился за идею Ампаника. Правда, он пошел дальше своего заместителя, который предлагал ограничиться лишь получением военной помощи пришельцев. Главком решил наступать.

А, как известно, нападение – идеальная защита.

– Наслышан о твоих подвигах, Брог. – Раплаган с уважением смотрел на вошедшего воина, – наемники с честью несут свою службу.

– За это нам щедро платят, нтэи.

– Разумеется… – стратег жестом предложил нижстропцу подойти к столу, – надеюсь, Брог, ты понимаешь, все услышанное и увиденное здесь – военная тайна.

– Так точно, нтэи.

– Я пригласил тебя сюда для того, чтобы дать специальное поручение. На северный перевал направлены подкрепления – Четвертая и Седьмая ронги Пятнадцатого Дагу. Инородная ронга также перебрасывается туда. Ты со своими друзьями – ведь они еще живы? – поступите под начало Палара. Как прибудете на место, ты должен лично в руки передать стратегу Палару мои пожелания ему.

Раплаган взял со стола скрытый под картой запечатанный пакет.

– Они здесь, – когда пакет перешел в руки наемника, Раплаган положил мощную руку на его плечо. – Помни, Брог, ты обязан доставить приказ любой ценой. И, самое главное, в тайне от других.

Вопрос с посыльным был решен.

Брог вышел. Ждать Марда Тикура снаружи мрэн’эр наемник посчитал более привлекательным, нежели торчать в темном предбаннике штаба. Как убедился Брог, слышимость в коридоре была отменная. А чужие тайны в условиях войны могли стать на передовой роковыми.

Как только входная дверь штаба хлопнула за Брогом, Раплаган обратился к шефу разведки:

– Сколько всего осталось наемников?

– Около четырехсот, нтэи.

Стратег покачал головой.

– Нет, я имел в виду, сколько их осталось в отряде «непобедимых»?

– Семеро, нтэи.

– Да, война собрала богатый урожай, – с горечью заметил Машт. – Из ста девяноста лучших солдат Верхней Стропии выжила жалкая горстка.

На момент вторжения Табалской Империи три тысячи наемников верхстропской армии были сведены в Инородную ронгу, вошедшую в состав Пятнадцатого Дагу. Новая часть пополнялась главным образом за счет искателей приключений из ближних стран.

Правители Убра, Зифри, Нижней Стропии не могли дать «солдату удачи» столько, сколько отсыпал наемникам звонкой монетой Габшир. Плата рядовому бойцу втрое превышала жалование солдата столичного гарнизона. Больше предлагая, Габшир справедливо и требовал от них удвоенной доблести, утроенной храбрости и беспримерной отваги.

Многих такое положение дел не устраивало. Через год-два, приобретя солидный капитал, они возвращались на родину. Но были и исключения, кто считал походную жизнь наемника своим ремеслом. Именно они составляли костяк Инородной ронги; эдакую «Старую Гвардию» в компании авантюристов, «солдат удачи», объединенных в отряд «непобедимых».

Пятнадцатый Дагу принял первый бой в тридцати тизах восточнее перевала Мвак. Табалцы преследовали разгромленные части Четвертого Дагу, когда Машт ударил по врагу. Кровавое сражение длилось до глубокой ночи. Только после ввода Лаграндаром свежих резервов Пятнадцатый Дагу оставил свои позиции.

Табалские потери превысили двадцать тысяч убитыми, в то время как боевая убыль частей Машта едва достигала четырех тысяч.

В том сражении наемники показали себя настоящими героями: первыми вступив в бой, они, прикрывая отход основных сил, последними из него вышли. Принц Лаграндар лично наблюдал за ходом битвы. Он видел, с каким упорством дрались инородцы. И после отхода Пятнадцатого Дагу приказом по Табалской армии запретил вступать в ближний бой с ними.

Действия штурмовых частей под стенами Парлии показали, что правитель Табала имел в виду…

Как и в прошлый раз, наемники стояли в первой линии. Предприняв попытку прорвать ряды верхстропцев схода, табалские стратеги натолкнулись на яростное сопротивление «солдат удачи». Поняв, кто перед ними, табалцы подтянули на этот участок весь артиллерийский парк, приданный штурмовым частям, и принялись смешивать Инородную ронгу с землей. Всего за час потери наемников достигли сорока процентов.

Несмотря на гибель лучшей половины Инородной ронги, наемники удерживали позиции вплоть до приказа об отступлении.

Теперь табалцы заперли войска Раплагана в долине Дладпас. Из трех тысяч наемников осталось четыреста, а из ста девяноста воинов отряда «непобедимых» выжило лишь семеро.

***

Дарлирия.

Верхняя Сторпия.

Долина Дладпас.

Кира сидела у переднего колеса аптечной фуры и чистила ружьё. Её приятели от безделья играли в маркру с какими-то смельчаками-канонирами. Везение было на стороне наемников, и ход за ходом деньги покидали тощие кошели артиллеристов и перекочевывали в туго набитые подсумники Луноля и компании.

Вокруг игроков столпились десятка два зрителей, большей частью егерей Третьей стрелковой хадбаны, которые подбадривали одноронгчан и бурно возмущались невероятной удаче наемников.

В стороне от «игорного притона» терпеливо ждали приказа командования бойцы Инородной ронги. Стрелки Четвертой рати стояли плотной колонной в полной амуниции. Вплотную к ним ударным клином построились сто двадцать всадников «Кра».

За железную дисциплину инородцев уважали солдаты, ставили в пример командиры, хвалили стратеги.

На досаду или радость, общий фон незыблемой мощи Инородной ронги нарушал, впрочем, только иногда, вид лучшей части верхстропской армии. «Непобедимые» нередко выглядели настоящей шайкой бандитов.

Например, как сейчас.

Взрыв хохота, негодующих криков и беззлобной ругани ознаменовал очередной выигрыш наемников. Канониры, спустив последние деньги, стали расходиться, осыпая проклятиями создателей всех азартных игр.

Кира устало отложила ружье в сторону и достала из ранца пригоршню маленьких красных орешков.

– Может, сперва угостишь брата по оружию?

Знакомый голос…

Светловолосая убрайка с отвращением выплюнула разгрызенный орех. Она повернула голову. Разумеется! Кто кроме него?

В паре шагов от Киры демонически скалился Брог.

Смешно ему…

– Гнилой попался, – пояснила убрайка с плохо скрываемым намеком.

Брог и бровью не повел. После недолгого размышления Кира отсыпала горсть орешков в ладонь новоиспеченного хваткого. Брог сел рядом.

У внешне почти всегда спокойного наемника, внутри что-то происходило. Он был сосредоточен чуть больше обычного. Всего чуть-чуть, но этого для Киры было достаточно, чтобы понять: на душе у Брога черная печаль-тоска.

– Какие новости? – попыталась она разговорить хваткого.

– Никаких, – сухо отрезал он.

– Да, ладно, хватит врать, – устало выдавила убрайка, заправляя за ухо съехавшую прядь волос. – Так я поверю, будто тебе неизвестно, куда нас перебрасывают.

– Думай, как хочешь. Вопросы лучше задай Тикуру. Он, кстати, в штабе ронги.

***

Дарлирия.

Верхняя Стропия.

Долина Дладпас.

К вечеру две трети армейских частей покинули Дладпас. Северным трактом к перевалу Денуле тянулись подкрепления для Палара. Западной дорогой шли ронги Пятнадцатого Дагу. В окрестностях города остались девять тысяч солдат и офицеров. Последний резерв обороны и все, кто уцелел в Парлийской битве от Дагу Ампаника.

Раплаган наблюдал с высоты сторожевой вышки за уходящими на запад войсками. Как много зависит сейчас от них. Как много…

Он поднял голову к безоблачному небу и закрыл глаза.

Раплаган молился. Молился, как это делает солдат перед боем, зная, что, быть может, его в нем убьют. Молился неистово, от всего сердца. Он просил у Создателя Сущего помощи в праведном деле – защите отчизны.

Дальнейшее существование страны зависело теперь от двух условий: успешного перехода Дагу Машта через Ирда и от помощи «небесных воинов».

Стратег с надеждой устремил взор на запад. Там, в дымке, скрывались из вида солдаты Пятнадцатого Дагу. В эти грозные дни решалась судьба Верхней Стропии.

Двенадцатитысячному Дагу Машта предстояло преодолеть расстояние в шестьдесят тиз высокогорного бездорожья. Оружие и припасы приходилось нести на себе.

Прямого пути в Сгорш не было. Помогли местные пастухи. Они знали горные тропы, по которым еще их прадеды водили стада белых эрх’б’ванд далеко на запад от долины Дладпас. Почти до самой границы с территорией «небесных воинов», где есть обширные высокогорные пастбища.

Сгорш – край, окруженный горами. Он во многом похож на долину Дладпас. Когда-то эта территория была частью Верхней Стропии. Туэку и Урту (в прошлом – две затерянные в горах деревушки) к настоящему времени превратились в мощный военный комплекс Галактической Конфедерации Лран.

Сообщение между Сгоршем и Верхней Стропией раньше происходило через долину Дладпас. Два горных анклава соединялись единственным перевалом, безопасный путь по которому открывался на пару недель в году, в дни низких снегов.

По условиям договора с Г.К.Лран, правительство Верхней Стропии обязалось полностью уничтожить все известные пути в районе создания базы, переселить жителей с арендуемой территории и блокировать со стороны долины Дладпас перевал в Сгорш.

Дед Габшира, взвешивая плюсы и минусы от сделки, пришел к выводу, что потери и затраты Верхней Стропии получаются ничтожными, а польза – безмерная. С передачей в общем-то никчемной и труднодоступной области Верхней Стропии, создавалась своеобразная буферная зона с Табалом. Сулившие выгоды делали неизбежность переселения целого анклава досадным пустяком, который к тому же еще и полностью щедро оплачивался.

Компенсация была колоссальна! Полученных средств хватило не только на обустройство переселенцев, но и на укрепление оборонных сооружений по всей стране. Именно в тот период были созданы западные укрепления Срэфи и левобережная городская крепостная стена верхстропской столицы…

Контракты о земельной аренде со слаборазвитыми мирами широко распространены в крупных галактических сообществах. Разумеется, условия договоров не должны ущемлять права представителей местного населения; жестко соблюдается и закон о невмешательстве во внутренние дела молодой цивилизации. Исключения составляют лишь те случаи, когда такое вмешательство необходимо для сохранения дальнейшего существования самой молодой цивилизации, либо если это отвечает требованиям безопасности созданной колонии.

Чаще всего долгосрочные арендные договоры заключаются с мирами, имеющими особое стратегическое расположение. Следует отметить, что вовсе не обязательно в таких местах создается планетарные форпосты или военные базы; там могут быть организованы как научно-исследовательские центры, так и другие гражданские объекты.

***

Дарлирия.

Верхняя Стропия.

Долина Дладпас.

Раплаган смотрел на опустевшую дорогу, где еще час назад проходили ронги Машта. В сгущающихся сумерках слышалось звонкое стрекотание каких-то маленьких, с желтыми крыльями, птичек. Они суетливо перелетали с места на место, хватая на лету мошкару. В их беспрестанном щебетании Раплаган ясно различал необъяснимую тревогу. Ему казалось, будто крохотные существа о чем-то его предупреждали, о чем-то очень важном, чего он, Раплаган, не знал, но должен был знать. Ах, если бы он понимал язык птиц!

Темнота стремительно окутывала долину. В окнах домов лежащего у подножия холма города зажигался свет. Эти вспыхнувшие во мгле редкие искры признаков жизни лишний раз напомнили стратегу о времени. Завтра наступит очередной трудный день. Нужно встретить его с новыми силами.

Но прежде он ознакомится с вечерними донесениями с обоих перевалов и только после этого позволит себе вздремнуть несколько скоротечных часов.

***

Дарлирия.

Верхняя Стропия.

Где-то к северо-западу от города Дладпас.

В центре командной олпары верхом на молодой, с серебристо-коричневой шерстью б’ванде ехал стратег Машт. К утру второго дня авангард Пятнадцатого Дагу достиг подножия гор. Проводники-пастухи со свойственной им ловкостью поднимались по крутым склонам, указывая дорогу солдатам, тащившим на себе припасы, снаряжение и оружие.

Машт слез на землю и отдал подбежавшим адъютантам необходимые распоряжения. Мимо него с грохотом пронеслась разгруженная солдатами повозка. Назад в Дладпас возвращался весь транспорт. Дальше приходилось рассчитывать на силу мускулов и везение с погодой.

Двадцать тиз до границы со Сгоршем Машт рассчитывал преодолеть дней за десять, если не подведет погода. А там они наверняка встретят патруль «небесных воинов», и те помогут им добраться до Туэку на своих воздушных колесницах.

Комдагу смутно представлял, как можно по воздуху переправить двенадцать тысяч солдат со всем снаряжением, но он был убежден, что «небесным войнам» сделать это не составит большого труда.

Стратег не позволял себе думать о возможном отказе в помощи. Если такая мысль все-таки наведывалась в его голову, Машт решительно изгонял пессимистку, внутренне приговаривал себя к смертной казни за разложение собственного морального духа и мысленно приводил приговор в исполнение.

Оставался, бесспорно, вопрос, что они будут делать, если патруль на пути верхстропцев не встретится? Куда, в таком случае следует направляться его Дагу после пересечения рубежа со Сгоршем? Дорог и карт местности ведь у Машта не было, а пастухи дальше границы никогда не заходили.

Была позади первая половина горной дороги в Сгорш. Экспедиционные силы проделали этот путь за четыре дня. Стратег даже не ожидал от своих солдат такой прыти, хотя позже он сожалел о необоснованных потерях от спешки. К исходу четвертого дня перехода через Ирда Дагу Машта встал лагерем на обширном заснеженном плато.

Стремительное продвижение первых дней стоило, как выяснилось, тридцати четырем солдатам жизни. Машт приказал ждать отстающих до полудня следующего дня и настрого запретил покидать расположение лагеря всем, кроме авангардной олпары, ведомой проводниками. Разведка должна была обследовать ближайшую местность и определить наиболее безопасные и доступные для прохода большой массы войск пути.

Посреди ночи в палатку стратега с грохотом ввалился запыхавшийся начальник ночного караула. Машт спросонья поначалу хотел попросту выгнать взашей наглеца, но, услышав сбивчивые объяснения, набросил епанчу9 из шкуры б’ванды и выскочил вслед за офицером на улицу.

– Создатель Небесный! – только и смог в замешательстве выдавить Машт.

– Я же говорил вам, нтэи, огонь из облаков! – испуганно повторил начальник ночного караула.

Над лагерем Пятнадцатого Дагу, в темном ночном небе, затянутом облаками, кружило пять шарообразных объектов, мощными прожекторами освещая пространство под собой. От гвалта всполошенного лагеря нельзя было понять, то ли испускавшие свет шары издают пульсирующий звук, то ли так кровь подступила к голове, от чего и стоит в ушах эхо гулких бубнов.

– «Небесные воины», – догадался Машт.

Озираясь по сторонам, он увидел бегущих из разных концов лагеря к его палатке командиров ронг. В самом же лагере наблюдалась нерешительная легкая паника.

– Отправляйтесь к своим частям и наведите там порядок! – сотрясая голосом округу, взревел Машт, едва командиры ронг оказались поблизости. – Не вздумайте начать пальбу! Не хватало нам еще войну начать с теми, у кого мы пришли помощь просить.

Тем временем два светящихся шара стали опускаться посредине лагеря.

Патрульные катера зависли в метре над поверхностью земли. Слой снега под шестиметровыми металлического цвета шарами превратился в пар, так что катера еле просматривались сквозь густую завесу. Оставшиеся шары парили локтях в ста над поверхностью, а свет трех их прожекторов яркими маятниками покачивался из стороны в сторону по поднятому по тревоге лагерю.

Машт был на полпути к месту посадки, когда ближайший к нему шар отчетливо загудел, вслед за чем из его геометрической середины брызнул поток яркого света.

Выдвигался трап. Когда он коснулся поверхности земли, по нему спустился коренастый мужчина (Машт различил при свете, исходящем из утробы шара, растительность на лице у незнакомца) и направился в сторону стратега. Гренадеры из второй тяжелой хадбаны преградили ему дорогу и угрожающе направили на него ружья.

Незнакомец остановился. На его лице появилась дружелюбная улыбка. Он медленно поднял руки, показывая, что безоружен.

Гренадеры расступились перед стратегом. Пропуская его вперед, они не сводили с прицела незнакомца. Машт жестом приказал убрать оружие и сделал несколько шагов навстречу пришельцу.

Незнакомец стоял неподвижно. В лагере наступила давящая тишина. Машту показалось, что даже ветер, приятно обжигающий ему лицо, полностью прекратился.

– Простите за неожиданное появление, стратег Машт, – сказал незнакомец густым басом.

– Как… вы знаете мое имя?

Незнакомец улыбнулся. Стратег только теперь смог как следует рассмотреть пришельца. Перед ним стоял средних лет мужчина, с загорелым, как у южан, лицом и черной, как смоль, аккуратной бородой. Насколько смог разглядеть Машт, незнакомец был одет в странный костюм темно-зеленого цвета, чем-то напоминавший мундир сверхтяжелых стрелков Кархаддала. На ногах у него были черные невысокие сапоги с блестящими цилиндрами, привязанные сзади серебристыми ремешками.

– Мне известно не только ваше имя. Позвольте узнать, что вы делаете со своим Дагу посреди бескрайних простор Ирда? Да еще и на запретной для дарлирийцев территории.

Удивляться было некогда, и Машт, окруженный старшими командирами, коротко объяснил цель их экспедиции. Мужчина внимательно выслушал рассказ стратега. Незнакомец потер рукой бороду. Сказанное Маштом его весьма заинтересовало.

– Сейчас уже поздно… Завтра к вечеру мы снимем вас с этого плато и переправим в Туэку, – незнакомец задумался. – До нашего возвращения ничего не предпринимайте. И ради безопасности ваших подчиненных верните обратно разведгруппы.

После последних слов незнакомец обвел подчиненных Машта хитрым заинтересованным взглядом, затем сделал короткий прощальный кивок стратегу и направился к своему патрульному катеру.