Читать книгу Шизофренизмы. Рассказы - Андрей Хомутов - Страница 5

Всё закончилось, я умер. Я знаю, что я, вроде бы, умер, все вокруг знают. А между тем, я всё это вижу, как будто изнутри, иногда – со стороны. Я просто знаю о этом, что это именно так. Как бывает во сне: знаешь, что именно так; как исходные данные для задачи – знаешь, что они заданы, и находишься внутри этой заранее определённой данности. Так и здесь – просто задано, что умер – вот такая данность, вот такие теперь условия у задачи.

Непрерывность пространства и времени нарушена: моргнул – и нет целой цепочки событий, и время проскочило вперёд. Вот сейчас вижу – хоронят. Снова мгновение темноты и тишины – вижу уже в могиле. Никогда не знал, да и не задумывался, как это может выглядеть, просто знаю, что именно там. Темно здесь. Ни света, ни звуков, ни, даже, запахов, нет счёта времени, сколько прошло неизвестно.

Лежу и вижу, как земля надо мной в один момент раскрылась, и яркий белый свет ворвался и залил моё новое пристанище. Какая-то сила потянула меня вверх наружу к свету, к жизни. Что-то будто обволакивало меня, придерживало со всех сторон и тянуло за руку.

Вот я и на земле в мире живых, и сам будто живой. Он, тот, кто вытащил меня, стоит рядом, он невидим и не осязаем мной, но как будто вижу его, т.е. я точно знаю каков он, и что стоит рядом.

– Привет. Я помогу тебе. Жизнь вечна, практически вечна, смерти может и не быть, а бессмертие очень даже возможно. Я помогу тебе. – Говорил он.

Он, держа меня за руку, увлекал вперёд за собой. Мы шли не быстро, а казалось, что летим над поверхностью земли. Сделал шаг, а вперёд переместился будто бы и пробежал значительно. Шагали мы спокойно, а между тем, поле, из глубины которого меня извлекли, стремительно отступало назад, и лес за полем отступал, тёмный, густой. Что-то тёмно-зелёное огромное и обволакивающее чувствовалось позади. Впереди уже показалась окраина города. Здесь город втыкался редкими высотными домами в серо-синее полотно неба, густо заляпанное грязными вздутыми рыхлыми облаками. Воздух был остывшим и свежим, хотя и не холодным.

Мы вошли в город. Люди, ходившие по улицам города, нас совершенно не замечали. Они не замечали нас даже, если мы сталкивались с ними лицом к лицу – они проходили мимо.

– В чём же это бессмертие, эта вечная жизнь? Это души умерших? Кто они? Они нас не замечают. – Обратился я к своему спутнику. Я повернулся в его сторону и говорил в пустоту, я лишь знал, что он стоит здесь с боку, я ощущал его присутствие, хотя не видел и не осязал его.

– Это самый обычный город с совершенно обычными живыми людьми. Хотя они действительно не ощущают нашего присутствия. Пока не ощущают. Скоро ты всё поймёшь. – Отвечал он мне, и мы шли дальше.

Постепенно среди всех прочих людей стали встречаться нам люди несколько странные: они о чём-то разговаривали, одни, но в то же время не сами с собой, а с кем-то, а с кем – не понятно. Наконец нам встретилась девочка. Она увлечённо беседовала, но беседовала она с нами. По всему было видно, что разговор этот длился давно, хотя мы только-только повстречали её, и сами с ней никакого разговора не вели прежде. При этом, казалось, нет, я точно знал, что спутник мой знает всю нашу беседу с ней, он что-то ей рассказывал интересное. Я вдруг стал ощущать действительность этой девочки. Голосок её становился всё более реалистичен, осязаем. Глазки её заблестели, и сама она будто чувствовала наше присутствие, нисколько не тревожилась, и не боялась.

Осмыслив новую ситуацию, я стал замечать вокруг всё больше людей, вот так же, как эта девочка, беседовавших с нами. Их голоса сливались в общий гул, а между тем, каждый отдельный разговор выделялся из общего гама и был разборчив и понятен. Общий гвалт то распадался отдельными беседами, то вновь сливался в один поток, не теряя при этом ни единого смысла и порядка всех его составляющих. Для каждого нашего собеседника мы становились как будто ближе, дружнее.

– Кто эти люди, и почему они так отличаются от тех прежних, которых мы встречали в городе? Я чувствую себя иначе рядом с ними. И сами становятся другими в чём-то отличными от остальных, в них становится больше жизни. – Снова обратился я к своему спутнику.

– Понимаешь, раньше я был писателем, я писал книги, разные. А эти люди читают мои книги, мы так беседуем: я им рассказываю, а они слушают, иногда они отвечают. С некоторых пор я очень люблю общаться. Помню, как это случилось в первый раз. Мне было грустно и одиноко, и вдруг я услышал голос. Он обратился ко мне, и я ответил. Я заговорил, я стал много говорить ему. Мы долго беседовали, и даже спорили, но расстались друзьями. С тех пор мы часто с ним болтали и продолжаем до сих пор. Потом уже стали появляться другие собеседники. Иногда мы собирались небольшими компаниями и говорили, говорили, говорили. Время летит незаметно в такие моменты, у меня его много и мне нисколько не жалко, а им так бывает приятно. – При этих словах мой собеседник так мило и снисходительно улыбался, что и мне самому стало как-то легко и спокойно. Мы шли дальше.

Все те люди, которых мы сейчас встретили – это были его собеседники, не мои. Я не испытывал того контакта с ними, который испытывал он, и они совсем меня не ощущали. Мы продолжали идти по городу, и вышли к широкому проспекту. Здесь я заметил, что к нам присоединился третий. Он был похож на моего старого спутника – такой же невидимый, но явно присутствовавший. С его приходом я испытал новые ощущения: тепло человеческого тела, прикосновения, чувство надёжности и покоя охватило меня.

– Он раньше был строителем и архитектором, строил дома и различные здания. – Кивнув в сторону нового знакомого, пояснил мой старый приятель, предвосхищая мой вопрос.

Дальше мы шли втроём. Но и эти новые ощущения были скорее нового приятеля, чем мои. Я испытывал их посредствам его. Постепенно к нам присоединялись всё новые и новые спутники, добавляя новые ощущения или меняя прежние. Но как только кто-то из спутников отдалялся от нас, вместе с ним пропадали и те ощущения, которые он приносил с собой. Наконец мы снова остались одни с писателем.

– Ты так и не встретил ничего своего, наверное, я не смогу тебе помочь. – С грустью сказал он мне.

И снова какая-то неведомая сила потянула меня в поле у леса. Я летел назад всё быстрей и быстрей, а он всё стоял напротив меня совсем близко и с сожалением смотрел мне в глаза. Вот я уже видел окраину города, а за спиной чувствовалось поле и лес за ним – что-то тёмно-зелёное огромное и обволакивающее чувствовалось позади.

– Извини, я не смогу тебе помочь, видимо, ты смертен. Прощай. – С этими словами я провалился в недра зелёного поля и лёжа видел, как смыкаются на до мной недра, и обширное, бескрайнее прежде небо обрамляется тёмной рамкой, оно становится в этой рамке всё меньше и меньше, и, наконец, совсем превращается в точку. Исчезает последняя точка, становится совсем темно. Глаза мои закрываются.

Я открыл глаза, вижу привычные стены и потолок моей комнаты, сам я лежу на диване. Солнце уже поднялось над горизонтом. Сознание окончательно вернулось после сна. Хорошо, что сегодня выходной – можно поспать подольше, можно спать хоть до обеда, хоть весь день можно спать. Или нельзя…? Я встал с постели и подошёл к окну. На улице бежал человек в тренировочном костюме. Он просто бежал. Отсюда он кажется совсем маленьким и одиноким, но всё равно бежит. И мне вдруг тоже захотелось бежать. Я согнулся перед окном, скрутился как пружина, и, выпрямившись, потянулся руками вверх. Высоко в небе летел самолёт, многотонная громадина – результат труда многих людей.