Читать книгу Петрушка-Петька - Андрей Иванович Щеглов - Страница 2

Громкий шёпот, прозвучавший в самое ухо, заставил вздрогнуть:

– Эй, вставай, малявка! Как тебя там?.. Поможешь мне…

Округлив испуганно глаза, Мила рассмотрела в рассветных сумерках фигуру мальчика, склонившегося над ней.

Страх тут же сдавил горло и она, пытаясь спрятать лицо под старым залатанным одеялом, испуганно выдохнула:

– Ты кто?!

– Петька меня звать! Давай, вставай! – прошептал быстро мальчик и потянул Милу за руку. – Я там верёвку нечаянно оборвал… Ваша? Вы же одни живёте в этом доме?

Любопытство заставило девочку приподняться, откинуть одеяло и наощупь всунуть ноги в растоптанные старые башмаки.

– Какую верёвку? – ничего не понимая, пролепетала Мила, натягивая кофточку на ночную рубашку.

– На которую ты меня сохнуть повесила, – со смешком ответил Петька. – Ну… точнее не меня, а куклу тряпичную, Петрушку.

Рассвет чуть явственнее высветил полуподвальную комнату. Мила округлив глаза, с ужасом смотрела на невысокого рыжего мальчика, лет пяти-шести, в синем бархатном костюмчике, с торчащим из кармана шутовским колпачком. А тот подмигнул ей и махнул рукой, указывая на плиту с кастрюлей.

– Есть что в живот бросить, а то год ничего не ел? – хитро улыбаясь, спросил он.

– Там… к…картошки немного, – чуть заикаясь, промямлила Мила, продолжая с нескрываемым удивлением разглядывать мальчика. – А как… ты… Ты – кукла?!..

– Был… до шегодня… – запихивая холодную картофелину в рот, пробубнил Петька. Он тут же громко икнул, но не останавливаясь принялся за вторую картофелину.

***

Странно было видеть эту пару, торопливо идущую по дороге. Шли они в сторону завода, полуразрушенные трубы которого хорошо виднелись вдали в разгорающемся дне.

– Что значит «превратила»? – чуть запыхавшись от быстрой ходьбы, спросила Мила.

– Ну, у них какие-то свои методы… – не сбавляя шага, ответил Петька. – Но ты ещё малявка и много не поймёшь.

– Сам ты малявка! Постарше тебя буду!.. – надула губы Мила и отчего-то покраснела.

– Правда? – хитро улыбнулся Петька. – С арифметикой знакома? Тогда давай вместе считать. Сейчас какой год?

– Тысяча девятьсот сорок четвёртый, а что?

– Да то, что я родился в одна тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году от Рождества Христова. А ты когда?

– А почему от Рождества? – недоумённо нахмурилась Мила.

– Ну, у нас так раньше говорили, – хмыкнул Петька и продолжил, – Ну, а ты, синеглазая, в каком году родилась?

– В тридцать пятом… – удивляясь ещё больше, протянула Мила и воскликнула, – Но ведь… тебе же получается, сейчас… шестьдесят лет?! Так не бывает!

– Хм… Не бывает… – с отрешённой ухмылкой, выдал Петька. – Как видишь, ещё как бывает. Я ж с тобой живым человеком разговариваю, а не куклой. Хм… Не бывает…

До завода оставалось ещё километра три-четыре, да и идти получалось не всегда по ровной дороге. Часто приходилось обходить по обочине и в высокой по пояс траве перегораживающие путь подбитые немецкие танки, которые пока не успели убрать.

За это время Петька успел рассказать Миле такое, от чего у неё просто дыбом вставали волосы.

Первый раз Петька вернулся в человеческий облик сразу на следующий год после своего превращения, как и все куклы балагана старухи Марзы. Был это – день солнцестояния с самой короткой летней ночью в году. Как рассказали сами куклы, ведьма на это время теряла свою силу и отпускала украденные души детей, погрузившись в глубокий сон. А чтобы вернуть себе человеческий вид навсегда, нужно было всего-то сделать сто безответных добрых дел. Но успеть надо только до рассвета следующего дня. Потом чары оживали и дети вновь становились куклами. Марза всякий раз страшно ругалась, когда недосчитывалась кого-то из своих тряпичных пленников и лупила оставшихся, что было мочи. Она знала, что в первые часы по превращению все куклы ещё чувствуют боль и это доставляло ей особое удовольствие. Затем она исчезала на некоторое время, но всегда возвращалась с парой новых кукол. И так продолжалось год за годом.

– А почему же ты за столько лет так и не смог стать человеком? – негодующе воскликнула Мила. – Неужели так трудно добрые дела делать? Да я их не сто, а двести смогу в день сделать!