Читать книгу Наследник нечести. Упырь - Андрей Караичев, Андрей Владимирович Караичев - Страница 8

Когда я шёл по родной деревне, по этой неровной и поросшей травой дороге, вдоль которой стояли, а местами и лежали электропроводные столбы, со свисавшими на них ошмётками голых, алюминиевых проводов, то не без труда узнавал родные места.

С правой, левой стороны виделось почти одно и то же: заброшенные избы с заколоченными досками окнами, дома различались между собой разве, что, состоянием. Одни поприличнее сохранились, другие полуразрушенные, третьи с поваленными стенами и крышами.

Всё это окружали сгнившие заборы, за которыми находились поросшие бурьяном и деревьями огороды. Но, главное и тяжёлое для меня, – всюду царила пустота. Полное отсутствие людей.

Видимо, те жители, которые ещё остались в деревне, предпочитали проводить время на своём огороде, а не гулять по заросшим улицам.

Прошло всего-то только десять лет (и то, с округлением) как я уехал отсюда, а так деревня изменилась: всё превратилось в труху и разруху.

По дороге не скачут больше лошади, запряжённые в повозки и подгоняемые нагайками своих наездников; неслышно весёлых мелодий гармошек, пения старушек; тракторов с полей; подвыпивших уже с утра мужичков и их же перебранок с жёнами; не бегает по округе детвора; нет ни велосипедов, ни мопедов с мотоциклами, ни даже обычных прохожих. Нет заливистого лая собак, которые раньше шумели в деревне днями и ночами, зато, вместо них из леса теперь стали подвывать волки, правда, только когда темно (так сказала бабушка).

Конечно, весь этот вид, напустил на меня очень меланхоличное настроение.

Когда обошёл всю деревушку вдоль и поперёк, то обнаружил ещё четыре жилых двора, не считая бабушкиного. Возле одного из них я увидел припаркованную у ворот машину «Ниву», а из дома доносился звук топливного генератора, – «Это, наверное, они возят бабушку за пенсией и привозят продукты» – догадался я.

Позже, когда я вдоволь нагулялся, решил зайти к бабе Вере, той самой, которая написала мне письмо и попросила приехать сюда.

Когда постучал к ней в дверь, и мне открыли, то возникло такое впечатление, что меня здесь ждали.

Встретила односельчанка меня с радостью, улыбкой и самым тёплым гостеприимством, а главное, – с той искренностью, о которой я в столице давно позабыл.

Эта пожилая женщина, которая не считала себя старой и обижалась, если её звали бабушкой, а не тётей (поэтому дальше продолжу называть её именно так), являлась противоположностью моей старушке по внешности.

Тёть Вера человек весьма плотного телосложения, немного выше моих 178 сантиметров ростом; сколько составляет её вес в килограммах, я угадывать не берусь. Про подобных на Руси говорили, – «Такая баба в горящую избу войдёт и коня на скаку остановит». Хотя она была примерно ровесницей моей бабушки, где-то явно за семьдесят лет (настоящий возраст своей я никогда не знал, она всегда говорила, что и сама давно не помнит), на лице её почти не проступали морщины. Волосы у неё наверняка давно поседели, но она всегда подкрашивала их в каштановый цвет.

Тётя Вера впустила меня в гости. Мы присели с ней за плотно сбитый дубовый стол.

Изба эта почти такая же, как и наша, – у нас в деревне, все дома по общему строению одинаковы как снаружи, так и внутри. Разница небольшая: такой же метраж, окна, печь, количество комнат и их расположение. Отличия составляла лишь мебель и её обстановка.

Здесь не сушились на стенах разные травы, из-за чего отсутствовал характерный резкий запах, вместо них висели различные вязанные коврики, сама, наверное, вязала; выжженные на досточках картинки. Ещё мне показалось, что в её хате гораздо светлее, чем в бабушкиной, может из-за обилия белого цвета?

За чаепитием я честно всё рассказал тёть Вере о себе, даже о том, в каком браке состою и, конечно, о событиях минувшей ночи тоже. Как ни странно, она этому ничуть не удивилась.

– Я могу поговорить с тобой о странных вещах, чтобы ты правильно меня понял и не принял за дуру?

– Разумеется, тёть Вер.

– Тогда, что могу сказать, – начала она говорить шёпотом, – в нашей деревне всегда в неупокоенных мертвецов верили, может, и вправду ходит. Бабки, что по соседству ещё остались тоже говорят, – видели они деда Петю.

– Вы всерьёз думаете, что такое возможно? – с улыбкой поинтересовался я.

– Не думаю, а знаю! – подняла она указательный палец левой руки к потолку, – так что, будь поосторожнее, тебя-то он не тронет, разумеется.

– Почему? По преданиям упыри, наоборот, предпочитают изводить своих родственников или близких друзей.

– Э-э-э. – Загадочно протянула женщина, ближе подсаживаясь ко мне, – не забывай Саш, что род у тебя особый. Ведь по твоей линии страшные колдуны велись ещё со времён Грозного царя! Это всем в деревне известно. – Провела она воображаемый круг по столу, – Разве не помнишь, как десять лет тому назад дед твой помирал тяжело? Всё руки к тебе тянул, а старухи тебя по очереди караулили, отгоняли от него! Это неспроста! Колдун перед смертью силу должен передать или страшной кончина его будет! Он не передал, вот и умирал в мучениях, что только не делали: и потолок прорубали над ним, и соль сыпали, и тазик ставили под кровать. Всё одно, три дня мучился, – видать, сам чёрт его изводил!

– Вы хотите меня напугать? – С иронией спросил я.

– Нет. Я говорю, как есть, как знаю! А ты лучше послушай меня: тебя он не тронет, а вот жену твою, может попробовать извести! Тоже и бабушки твоей касается, тебе она зла ни в жизнь не сотворит, даже если и захочет, а вот Алисе твоей, ещё как может… держи ухо востро!

– Хм… может, нам просто уехать обратно в Москву, вот и всё?

– От нечистой силы не убежишь. – Покачала тёть Вера головой, – конечно, отец тебя тогда забрал и всё вроде хорошо закончилось.

– Допустим, – предположил я, – что плохого в том, если бы дед мне и вправду силу особую передал? Сейчас на подобных делах большие деньги делают, даже те, у кого и способностей никаких нет. Просто люди у нас доверчивые, идут к разным «магам» и гадалкам за утешением и платят при этом им неплохо! А раз уж сила настоящая есть, можно и миллионы на этом поднимать!

– Хах, – усмехнулась собеседница, – это вы сейчас, молодые так думаете, а в старину колдовства боялись! Ведь если колдун в деревне, кому он вредить должен?! Правильно, – местным! Это и падёж скота, и засухи, и неурожаи, болезни разные, даже смерти людские! Поэтому люди всегда с теми, кого подозревали в связях с нечистым, жестоко расправлялись.

– Пусть так, – снова согласился я, – почему тогда деда моего не трогали? Ведь вся деревня говорила, что он колдун? Чуть ли не с самим Диаволом водку в день Ивана Купала попивает?

– Очень просто! Боялись его больше чем самого чёрта! Прости Господи! – перекрестилась женщина, – сильным он был колдуном, очень сильным! Родовым! А отец твой почему-то не стал продолжателем его дела и тебе не позволил, вот связь и оборвалась. Когда старик умер, вся деревня страшилась, что он упырём станет, собрались мужики и… – на этом месте она прервала рассказ.

– Продолжайте, ничего страшного. – Мне стало интересно дослушать до конца деревенскую байку.

– Решили они разрыть могилу и как полагается в таких случаях, кол осиновый в сердце вбить! Только одно скажу, когда в первую ночь мужики наши на кладбище пошли, так вернулись такими напуганными, что слова с них вытянуть не могли. Мы всё боялись, что они заиками на всю жизнь останутся!

– Что же так их напугало? – долил себе в кружку кипятка, очень уж вкусным оказался напиток из самовара тёть Веры, первый раз такой отвар пил.

– Тогда ночь тихая стояла, даже ветер не дул. Мужчины, их пятеро собралось, понятное дело, для храбрости самогону выпили и пошли с нужными инструментами на погост. Только они в холм могильный лопату воткнули, как молния в ближайшее дерево ни с того ни с сего резко ударит! – Стукнула хозяйка кулаком по столу, едва не перевернув наши кружки, – да так сильно, что дерево вдоль пополам раскололось и сразу ветер сильный поднялся, чуть с ног не сбивает! После этого могила деда твоего затрещала и слабым синим светом из щелей начала светиться. Потом, с непонятным шумом, медленно из-под земли стал гроб наружу выезжать, будто толкали его оттуда снизу вверх! Как только он полностью вышел из-под могильной земли, тут же изнутри начал покойник сильно биться, крышку пытаясь открыть! Она же гвоздями заколочена. Ждать, когда гроб откроется, ясное дело, никто не стал. Все мужики: руки в ноги и до деревни бегом, крестясь, без оглядки!

– Больше на кладбище никто не ходил? – предположил я.

– Ночью нет. – Тихо ответила старушка, – днём, всем селом пошли, вырыли его, а он лежит там в гробу как живой, даже пот на лбу выступал! Кол вогнали, здоровый такой, – показала она руками его размер, получилось метра полтора, – и покойничек завопил, да так громко, – жуть! До сих пор, как вспомню… дрожь по спине идёт! После ещё одной «смерти» дедушки твоего, тогда уже окончательной, мы решили, порядка ради, его ещё и сжечь, а прах потом обратно в гроб сложили, так и зарыли.

– Почему нельзя сразу днём пойти? – Спросил я, – зачем именно ночью на кладбище переться? Что за Голливудские предрассудки?

– Стеснялись просто. Главное, все в упырей верили, но признаться боялись. Потом и не все их, мужиков наших, понять бы смогли: на кладбище то на этом, сколько деревень соседних хоронило раньше; днём кто-то из живых да бывал там. Из-за этого и пошли ночью, на свою беду.

Тёть Вера закончила рассказ. Мы сидели молча, подыскивая нужные слова. За окном резко подул сильный ветер, бросив песчанки пыли нам в окно, словно просился войти, от этого мне сразу захотелось прервать неловкую паузу в разговоре.

– Скажите, тёть Вер, а зачем вы мне всё это рассказываете?

– Чтобы знал ты Саш, чего тебе тут ожидать. – Она ответила так быстро и чётко, что я подумал, именно этого вопроса и ждала.

– Если, правда, этой ночью ко мне мертвец заявится, что мне делать? – Как можно натуральнее, будто и правда во всё поверил, спросил я.

– Бабушку звать, она знает на него управу, захочет, – поможет. А вообще, осталось тебе наследство от деда, вот, только где его твоя старуха прячет, я не знаю.

– И что он оставил? – удивился я.

– Книгу, самую что ни на есть колдовскую! Старинную, ей лет четыреста, а то и все пятьсот! От отца к сыну передавалась! Не знаю Саш, что в книге той, но, страшная сила там таится, – это к гадалке не ходи! Попробуй отыскать её, тогда тебе ни один мертвец не страшен, даже больше скажу, – собеседница приблизилась ко мне и перешла на шёпот, – сам вызывать подобных деду Пети этому с того света сможешь!

Я бы может и усмехнулся тогда от услышанного, но уж таким тоном это сказала тёть Вера, что веселиться желания не возникло никакого. Просто сменил тему, так же, как сделал это прошедшим вечером со своей бабушкой.

– Здесь же леса вокруг вас, считай дикие, наверняка есть охотники, браконьеры, не мешают?

– Бывают, очень редко, но бывают. Выстрелы порой слышно, когда охотятся где-то поблизости, в основном ночью. Скажу тебе, – это даже хорошо!

– Чем?

– Волков отстреливают и отпугивают! Иной раз волки ночью знаешь, как завоют. – И она продемонстрировала то, как у них воют волки. – У-у-у-у!

Сделала она это так неожиданно и громко, что я вздрогнул и едва не уронил кружку с горячим отваром на себя, чем рассмешил хозяйку дома.

– Бабушка твоя этих волков даже подкармливает, ничего не боится старуха! – Снова вернулась она к обсуждению моей семьи.

Допив остатки тёплой жидкости, я сказал:

– Ладно тёть Вер, засиделся я у вас, пойду домой. Жена, наверное, давно проснулась. Не хочу её наедине со своей бабушкой надолго оставлять, особенно после ваших историй. Какими бы у нас с ней отношения ни сложились, в обиду давать я её не намерен.