Читать книгу Охотники за артефактами - Андрей Карпов - Страница 5

Сначала электронная почта выкинула письмо, похожее на телеграмму: «Misha, dyadya Zhenya edet v Moskvu. Slushaysya. Tseluem. Papa i mama». Письмо загадочное, и не потому, что пришло с неизвестно какого адреса, – мама редко пользовалась бесплатной почтой, а потому всегда забывала пароли, и каждый раз ей приходилось заводить себе новый адрес. Телеграфный стиль тоже не удивлял, – с помощью ручки ли, клавиатуры ли мама писала всегда предельно скупо. Загадка была в другом: до получения письма Миша и не предполагал о существовании какого-то дяди Жени… Однако не прошло и часа, как дядя Женя уже позвонил в дверь его квартиры.

Дядя оказался весь из себя кругленький и масляный. Чёрные усы смешно подпрыгивали под его носом, когда он надувал щёки, чтобы с шумом выпустить воздух. А он имел привычку заполнять этим паузы в разговоре. Он легко и охотно смеялся грудным тёплым смехом. Несколько удивляли глаза. Они жили как бы отдельной жизнью – смеялись, когда дядя говорил что-то серьёзное, а когда шутил, смотрели холодно и строго.

Дядя принёс с собой торт, и они сразу же сели пить чай. За чаем Миша поинтересовался, как же так случилось, что он до сих пор не слышал о своём дяде.

– Ничего не слышал, говоришь? – Дядя хлопнул себя по бёдрам, – Вот это анекдот! Впрочем, – дядя оборвал смех, продолжали смеяться только глаза, – это и странно и понятно. Понятно, что тебе не рассказывали обо мне, потому что я всю жизнь был неудачником. Когда я женился, жена через два месяца бросила меня и ушла к другому. Я учился на радиоинженера, а когда выучился, наша электронная промышленность сыграла в ящик. Я стал торговать и проторговался. У меня были долги, меня искали, мне приходилось прятаться. В общем, история моей жизни – не для детских ушей. Но всё же я не мог исчезнуть бесследно. Тащи сюда семейный фотоальбом!

Фотоальбома у Миши не было. Не отложилось столько семейного счастья. Любимая фотография мамы и папы стояла за стеклом книжной полки. Была ещё коробка в стенном шкафу с разными снимками: пухлый малыш – Миша в младенчестве, мама и папа до свадьбы. Друзья мамы и папы.

Дядя Женя разбросал фотографии по столу, сортируя их уверенным движением ногтя.

– Ага! Вот! – довольно крякнул он и вытащил одну на середину стола. Остальные широким махом сбросил обратно в коробку. На снимке мама и папа сидели в большой компании совершенно незнакомых лиц. На столе сверкала посуда, группами стояли бутылки. На заднем плане топорщилась пальма.

– Это мы в ресторане, отмечаем день рождения твоего папы, – пояснил дядя Женя. – А вот он я. – Он ткнул пальцем в круглое улыбающееся лицо за два человека от мамы. Что ж, определённое сходство было.

– Через две недели я подался в бега, – вздохнул дядя. – А спустя полгода родился ты. Ну что, признал родственничка?

– Да я… – Миша мямлил. Собраться с мыслями что-то не получалось.

– Кстати, я тебе письмо от предков привёз. – Дядя Женя словно не замечал Мишиного состояния.

Письмо было, однако, вовсе не Мише.

«Дорогой Женя! – было написано аккуратным маминым почерком. – Мы рады, что ты, наконец, осел и остепенился. Жизнь полна парадоксов: теперь ты в Москве, а мы – в Южной Африке. Ещё полгода здешней каторги нам обеспечено. Контракт очень жёсткий. Нет возможности выбраться в Москву даже на недельку. Так что, когда увидимся, не знаю.

У нас к тебе великая просьба. После того как Мария Александровна умерла, Миша остался совсем один. Приглядеть за ним некому. Он мальчик уже большой и сознательный, но время сейчас такое – мало ли что. Скоро первое сентября. Он, конечно, не будет прогуливать. Но было бы лучше, чтобы кто-нибудь из взрослых был рядом. Не заглянешь ли к нему? Мне всегда казалось, что ты любишь детей. Особенно самостоятельных и толковых. Миша – умница. Никогда не скандалит, всегда умеет себя занять. Было бы чудненько, если бы вы подружились. В крайнем случае, подыщи, пожалуйста, кого-нибудь – какую-нибудь пожилую женщину, которая могла бы готовить, убирать и приглядывать. Все расходы, разумеется, за наш счёт. Просто напиши, куда переводить деньги и сколько.

Целую тебя в пухлую щёку,

Твоя любящая сестра и Володя».

В то, что родители объявятся через полгода, Миша не верил – контракт уже не раз продлевался. Они и звонили нечасто. Писать письма мама не любила, папа же вообще никогда не писал.

Дядя Женя потрепал его по руке и забрал письмо.

– Ну-ну, не раскисай. То, что я люблю детей, это чушь. По возможности, я их обходил стороной, и что они из себя представляют, знаю слабо. Но это письмо… – он приподнял письмо за краешек двумя пальцами. – Одна эта фраза: «все расходы, разумеется, за наш счёт»… Я люблю свою сестрёнку, но не переношу подобный снобизм. Твои родители считают себя богатыми людьми; дружок, они просто не знают, что такое богатство.

Миша посмотрел дяде Жене прямо в глаза – они смеялись. Говорил же он вполне серьёзные вещи:

– Извини. Я идиотским образом проехался по твоим родителям. Какому ребёнку это понравится? Твои родители, конечно, самые лучшие в мире, но они – далеко, а я – здесь. И я – твой дядя. Вот что я придумал. Не будет никаких пожилых тётушек, не будет приглядывания. Я на днях прикупил замечательный загородный домик на берегу озера. Ещё не обставил. Давай перебирайся ко мне; перевезём квартирку – будешь жить, как жил, только я под боком. Природа – прямо за окном. Лес, птички. Я вижу – в тебе дух исследователя. Пожелаешь – можно какой-нибудь аппаратурой обзавестись: подзорная труба, фоторужье, микроскоп, фотопринтер. В школу тебя будет возить мой шофёр. И родителям спокойно, и мне веселей. А свои прибыли – считай сам.

Дядя Женя шумно прихлебнул чай.

Миша никак не мог понять, противен ему дядя Женя или, наоборот, нравится. Натура у него широкая – несомненно, язык бойкий, разве лишь с глазами неладно. Хотя при такой жизни уцелеть, наверно, только и можно, смехом встречая всё, что бы ни происходило вокруг.

А как хотелось видеть за окном не двор, заставленный «ракушками» и машинами, ночующими прямо на тротуаре, не чахлые деревца с вытоптанной и тщательно выметенной серой землёй под ними, не цветные пятна закрашенных хулиганских художеств на стене соседнего дома, а – Лес. Слышать не вечно пикающую машинную сигнализацию, не пьяные выкрики полуночных гуляк, не радио из машины, а птичьи голоса и шорохи ветра. Вдыхать не бензинные выхлопы и не смрад горящей помойки, а воздух. Всё то, о чём дядя Женя упомянул с насмешкой и мимоходом, вдруг живо предстало перед ним одним развёрнутым полотном, многомерным миром, чистым, чуть ли не первозданным.

В какой-то момент Миша осознал, что он, оказывается, давно мечтал о чём-то подобном. И вот, как в сказке, является из ниоткуда дядя Женя и предлагает волшебный дворец. Осталось лишь согласиться и свершится чудо: одна мечта окажется явью.

Впрочем, согласия не потребовалось.

– Я думаю, – сказал дядя Женя, составляя грязную посуду со стола в раковину, – нет резона откладывать хорошее дело на потом. Сколько у нас сейчас времени? – Он обтёр руки полотенцем и выудил из кармана мобильный телефон.

– Видишь ли, не ношу часов, – как бы извиняясь, проговорил он, пожимая плечами. – Не терплю лишней тяжести на запястье – сковывает свободу рук. Ещё только половина четвёртого. Ну-ка, ну-ка.

Нет, дядя Женя, наверное, всё же был чудодеем. Пара звонков, и начались удивительные вещи. Миша ещё не успел толком осмыслить грядущие в жизнь перемены, только посуду вымыл, как под окном уже оказался грузовик. Одновременно возникла бригада грузчиков, профессионально и быстро расправившаяся как с самой мебелью, так и с её содержимым. Всё стремительно паковалось в подходящие коробочки и выносилось, а дядя Женя уверял, что в том же порядке всё окажется на своих местах уже на новом месте – фирма гарантирует. Миша и сам поучаствовал в этой муравьиной работе, даже дядя Женя приложил руку.

В отдельную коробку Миша отобрал то, что ему было особенно дорого: Книгу Любопытства; радужный кристалл, в который слились самые светлые и яркие росинки; маленький рождественский колокольчик – будущий Колокольчик Тишины, ему как раз не мешало получить хорошую порцию шёпотов полуночного леса. Меч Мужества не вмещался в коробку, и Миша пока положил его на подоконник.

У лифта он наткнулся на дядю Женю.

– А, натуралист! – дядя игриво постучал ногтём по коробке. – Все свои поделки забрал, ничего не забыл? Ну, беги, беги. – При этом мыслями дядя был явно не здесь – слишком холодно и тяжело смотрели его глаза.

Потом Мишу захватила идея. А что, если действительно забыть Меч в пустой квартире – так, на пару деньков. Это будет настоящее испытание. Может быть, это закалит его?

Вернувшись в комнату, Миша раскрыл окно и спрятал Меч за приоткрытую створку. Для верности он и занавеску задёрнул. Занавеску потом сняли, но Меч так никто и не заметил. У бригады, вызванной дядей Женей, по поводу открытого окна не было никаких указаний, дядя Женя почему-то и сам не потрудился его закрыть, а Миша держался от окна подальше, чтобы не привлекать излишнего внимания – ему хотелось избежать объяснений.

Уже на следующий день Меч был лишён укрытия – порывом ветра окно распахнуло настежь.