Читать книгу Спасибо тебе, Джон! Записки войскового радиста - Андрей Клыгин - Страница 5

В поезде мы более – менее сблизились, а сблизила нас русская подруга, под название – «Водка»! Подвыпив водки стали знакомиться – кто, откуда, кто с Воргашора, кто с Воркуты, кто с какой улицы…

Когда очередь дошла до меня, я не хотел говорить, что я с Мульды, возможно никто из них и не слышал такого посёлка, и я отвернув голову тихо произнёс:

– Я с Заполярного!

– О! Коллеги значит! – воскликнул кудрявый с Воргашора, – ну как там, на Заполярном?

Я, молча пожимая плечами, уклонился от ответа, давая понять, что это был риторический вопрос и ответ на него не обязателен.

Мы не знали, что нас ждёт впереди, возможно думали, что после сборного пункта нас всех раскидают, но оказывается мы все уже были в одной команде и что всех нас отправят на Диксон, что вот этот смуглый красавчик окажется вместе со мной в учебке радистов, а после окончания его отправят на самую южную, а меня на самую северную точку, что вот с этим кудрявым с Воргашора и вот с этим, в модном пальто, мы окажемся на этой самой северной точке, где и пройдут мои три четверти службы, что вот этот гитарист окажется ближайшим нашим соседом, на одном из островов Северной земли, что вот с этим интеллигентом, которого мы в скором времени нарекём «французом», из-за того, что он очень бойко «шпрехал» по французски и язык Дюма, Гюго и Мопассана в его исполнении ещё долго будут помнить девчонки аэропортов Свердловска, Красноярска и Норильска, так вот с этим Французом мы встретимся ровно через два года в Воркутинском военкомате, это ж надо такому случиться, после карантина наши пути расходятся и встречаемся в один день, в один час в военкомате, чтобы встать на учёт! Мы ещё не знаем, что вот с этого толстяка, который сейчас пьяный размахивая кулаками яростно рассказывает, что он сделает с дедами в части, слетит спесь и слетит очень быстро… Как -то, во время занятий в учебке, к нам зашёл офицер и завёл нашего толстяка, вид у него был жалкий, он уже изрядно похудел.

– У вашего товарища умер отец, – начал разговор офицер, – помогите ему собрать деньги на билет.

Толстяк стоял в ХБ, с низко опущенной головой и такое ощущение, что не только головой. Откуда у нас деньги, что командование части не может ему выделить деньги на билет? И почему он в ХБ? Мы на Крайнем Севере, здесь все ходят в ПШ, или командование думает, что «сюда он больше не ездок» и решило не тратиться на его обмундирование.

Больше я его не видел, думаю и служба для него на этом закончилась.

Но это всё в будущем, а пока наш воркутинский «десант» высадился в Княжпогосте, потому что здесь сборный пунк.

На сборном пункте творилось что-то невообразимое, толпы людей, многие в каком-то тряпье, откуда-то слышится иностранная речь. в середине площадки какие-то голодранцы маршируют строевой, под странную команду «этик кык куим, этик кык куим…»

– Это что, эстонцы? – с удивлением спросил я.

– Да какие эстонцы, это коми!

– Коми?

– Ну да! Мы же в Коми АССР!

– Я знаю, что мы в Коми АССР, но я не знал, что есть такая национальность!

– Как же! Коми, коми-народ!

Для меня это было открытие, полгода прожил в Воркуте и только сейчас узнал.

Время на сборном пункте тянулось утомительно, все мои воркутяне разбежались, встретив здесь своих знакомых, которые прибыли сюда раньше нас, я остался один и стал наблюдать за комяками, я ещё не знал, что с одним из них я «протащу» всю службу – вместе в учебке, вместе на точке.

Наконец приехали первые «покупатели» и сразу началась какая-то движуха, многие стали убегать и прятаться.

– А чего случилось? – поинтересовался я.

– Это же краснопогонники…

– И чего?

– Как чего? Они же зэков охраняют!

– И чего?

– Ты чего совсем? – ответил мне собеседник, – западло!

– А-а – протянул я, для меня это тоже была новость, такими познаниями я не владел.

Но для «покупателей» была уже подобрана команда, но трое ребят вышли из строя и решительно заявили, что они с этими не поедут. Прибыли местные военные, начали их стращать и запугивать.

– Вы у меня под трибунал пойдёте…

– Какой трибунал, ты это бабе своей скажи!

– За невыполнение приказа…

– Да какой приказ, мы присягу не принимали, так что хоть расстреливай, но с этими мы не поедем!

Их так и не удалось уговорить, их быстро заменили другими призывниками, которым уже надоело тут находиться. Надоело и мне и мне уже было без разницы какие погоны – красные, синие, да хоть оранжевые.

Но вот появились и «наши» – два сержанта с чёрными погонами, один казах, другой «из наших, из славян». Тот, который «из славян» начал было на нас командный голос отрабатывать, но казах на него прикрикнул и тот затих. Мы сразу поинтересовались, почему так, ведь у вас одинаковые звания.

– Я дембель, вот вас доставлю и домой! Это мой дембельский аккорд! А этот, – он кивнул головой в сторону другого сержанта, – салага, всего полгода отслужил, перед начальством выслуживается.

После этого мы все держались ближе к казаху.

И вот мы уже в Свердловске в аэропорту, ждём вылета в Красноярск, жрать хочется – спасу нет, деньги у всех закончились ещё в Княжпогосте, все уже мечтают быстрей добраться до места, где накормят, а путь ещё не близкий. Я ещё сидел рядом с кафе, где трое кавказцев обедали за стоячим столиком и так аппетитно отламывали лепёшки и закусывали каким-то пучком зелени, что я чуть не захлебнулся слюной, они даже посмотрели на меня и улыбнулись, «чёрт, надо было в это время попросить у них кусок лепёшки, а сейчас уже поздно, они отвернулись». Но вот объявили наш рейс и мы летим в Красноярск!

В Красноярском аэропорту жрать захотелось ещё сильнее, один из наших не выдержал и продал по дешовке дорогие часы, чуть-чуть заморили червячка. Летим дальше – в Норильск!

Норильск. В животе шурует рыбацкий бур, «дайте кто нибудь пожрать», хотелось кричать во всё горло. Слава богу, рейса до Диксона пришлось ждать недолго. Последний рывок и вот мы на Диксоне!

Не успели выйти из самолёта, как мимо нас промчалась «стая» дембелей, в левых руках по дипломату, а правыми на бегу придерживают фуражки.

– Вешайтесь, духи!

Мы взглядом проводили их бег и, конечно, им позавидовали, они едут домой, а нам здесь целых два года.

– Ну здравствуй, Диксон!