Читать книгу Фронтовая любовь - Андрей Константинов - Страница 6

Только утром, спустившись в ресторан на завтрак, я по-настоящему оценил масштабы мероприятия. Журналюг собрали действительно очень много. Причем со всего земного шарика. Разве что эскимосов и папуасов не пригласили. Такой наплыв нашего брата я за свою карьеру видел всего несколько раз…

– …Где тебя черти носят? – сварливо, с набитым ртом, поинтересовался Медвежонок.

На столе перед ним стояло внушительных размеров блюдо с фруктами, которые Паша, угрюмо сопя, поглощал с невероятной алчностью.

– Да углядел в зале ребят с украинского «1+1», ну и попробовал расспросить. Думал, может, Оксана с Колькой тоже где-то здесь?

– И как? Расспросил?

– Хренушки! Как это ныне принято среди щирых хохлов: «По-российску не баю. По-москальски не розмовляю». А наглые – у-у-у! Я одному из этих бандеровцев чуть в лоб не закатал. Чудом сдержался.

– А ведь я тебе, старик, ещё вчера сказал, что ты – расист.

– Да при чём здесь?..

– Ладно, не кипятись. Лучше сходи возьми персики, пока их все не расхватали. Сумасшедшие персики! – Вгрызаясь во фруктовую плоть, Паша аж застонал от удовольствия. – Забытый вкус детства!

– Медведяра, ты бы того, полегче с фруктами!

– Чё это? Сироток объедаю, что ли?

– Сироток ты, может, и не объедаешь. Хотя, как выражается товарищ Сухов, тут и впрямь… – Митя обвел взглядом забитый до отказа, гудящий ресторанный зал, – как детдом разбомбили.

– А в какой сцене Сухов это говорил? – не переставая жевать, задумался Медвежонок. – Может, не детдом, а гарем?

– Не который из кино Сухов, а мой приятель. Коля Сухов, востоковед. Да, а насчет фруктов… Сейчас вот повезут нас на встречу с президентом Асадом: все выстроятся, микрофоны в руки возьмут, и вот тут-то твои персики и скажут своё весомое слово.

– Вот ты дурак, Мить! Вот обязательно надо человеку кайф обломать, вот…

Медвежонок запнулся на полуфразе и выронил изо рта половинку персика.

И судя по всему, запнулся не он один, потому что в шумном зале ресторана вдруг сделалось ощутимо тише. Сидящий спиной ко входу Митя обернулся и… едва не рухнул со стула. Потому – было от чего. А сидящий через два стола от них корреспондент Первого канала Антон Верницкий и вовсе восхищенно матюгнулся, а затем заржал в голос и зааплодировал.

Такова была реакция зала на заход в ресторан ну о-очень сладкой парочки.

– Да-а! – потрясенно выдохнул Медвежонок. – Это сильно. Это серьёзно, Митя! Эт-то, я тебе скажу…

Держась друг за дружку, неуверенными, мелкими, как у гейш, шажочками Элеонора и Пруденс брели через обеденный зал, не замечая отпускаемых в их адрес иронических реплик и весёлых взглядов, держа курс на свободный столик в самом дальнем углу.

Невооруженным взглядом было видно, что две прекрасные теледамы не то что пребывают в состоянии глубокого похмелья, а, попросту говоря, всё ещё пьяны.

Две зомби женского пола на автопилоте проследовали мимо столика, за которым на них обалдело таращились Митя и Паша. Прошли не поздоровавшись. Не то в самом деле не заметили, не то просто не было сил ворочать языками.

– А вам, Элеонора Сергеевна, вот прямо сразу нажраться надо было? – с непередаваемым сарказмом поинтересовался Медвежонок. – Вот прямо в первый же вечер?

По всему, его исключительно пёрло от увиденной картинки. Ибо далее, обличающе воздев вверх указательный палец, он глумливо обратился уже к Мите:

– На вашем месте, Дмитрий Андреевич, я бы, по возвращении, служебную записку руководству канала написал. О недопустимом поведении спецкора Розовой во время ответственной спецкомандировки. Мало того что нажралась, позоря моральный облик российской журналистки! Так еще с кем?! С наймиткой американской империалистической русофобской пропаганды! Лживой пропаганды! Позор! Куда катятся федеральные каналы?!

– Уймись!

Митя поднялся и проследовал к столику, облюбованному дамами. Причем, подойдя вплотную, как ни старался, удержаться не смог – поморщился: настолько явственно витал над ним густоконцентрированный запах перегара.

– Э… э… дамы! Доброе утро!

– Доброе… Утро…

– Дамы! Нам сейчас выезжать в президентский дворец… Возможно, вам не стоит… Хм… Возможно, вам стоит немного отдохнуть, чтобы не… создавать прецедента…

В ответ Пруденс выкатила на Митю пьяные, с красными белками глаза:

– Какой прецедент, Дим? Все о’кей, не надо драматизировать… Всего лишь дворец очередного восточного царька.

Солидарная с ней по данному вопросу госпожа Розова размашисто, по амплитуде маятника, качнула головой и пьяно заявила по-русски:

– И не таких китов гарпунили!

– Дамы… Я… Не хотелось бы международного скандала… Дэнс, ну тебе правда надо немного подремать. Я… Мы с Полом присмотрим за Бобом Ли, он картинку снимет…

– Дим, ты достал уже своей заботой! Папочка нашелся! Снова на руках меня понесешь? При чём здесь «присмотрим за малышом Ли»? Я лично Асаду вопрос должна задать!.. И кстати, Эл абсолютно права насчет кита.

– Ого! Дэнс, ты начала понимать по-русски?

– Давно… Всё, Дим, не стой над душой! Ты прям как мой бывший церэушник Майкл. Тот тоже – если возмётся тебе мозг трахать, то будет долбить, пока несколько раз подряд не кончит… Короче, Дим, отвали! Сейчас мы тут с Эл немного поправимся…

Перехватив алчущий взгляд Пруденс, направленный на большой таз со льдом, в котором плавали уже открытые бутыли с игристым вином, Митя понял, что дальнейшее проведение переговоров бессмысленно, и, вздохнув, вернулся за столик к Медвежонку.

– Ну как? Насколько все страшно?

– Да в мясо обе. Сейчас собираются похмелиться, а потом идти гарпунить главного местного кита.

– Сильно. Прям как я в молодости. Слушай, а может, их связать? Оцени, я даже снимать это не буду. Хотя мог бы. Жанр наш.

– Паш, ну ты-то хоть кровь не пей! Если они сейчас концерт закатят – найдётся кому заснять. Устроили, блин, вечер воспоминаний…

* * *

Международного скандала с двумя телезвёздами не случилось. К сожалению. Случилась гораздо более страшная беда. Никто из нас её не ждал и даже не подозревал о ней. Это я только потом, задним числом, вспомнил какое-то нервозное поведение сирийских офицеров в то утро…

Про съеденный роскошный завтрак все уже давно забыли, тем более что стрелки часов неумолимо намекали на скорый обед. Между тем обычно пустынный, внушительных размеров холл Sheraton Damascus Hotel по-прежнему был под завязку забит томящимися от жары и безделья журналистами всех цветов кожи и флагов. Здесь царила атмосфера тягостного, сродни привокзальному, ожидания. Разве что подозрительно часто, деликатно обтекая журналистов, туда-сюда сновали вооруженные сирийские офицеры.

Единственными, кого подобное положение вещей устраивало вполне, были Элеонора и Пруденс, мирно, чуть ли не в обнимку спящие на одном из диванчиков. Покой теледив охраняли оруженосцы-операторы. Но если закаленный в алкобаталиях Митя чувствовал себя вполне бодрячком, то вот Боб Ли после вчерашнего явно страдал – и физически, и морально. В разговоры с «русским монстром» по своей инициативе отпрыск конгрессмена не вступал, а когда Митя пытался заговорить с ним сам, отдежуривался короткими фразами и виновато отводил глаза…

– Хрень какая-то! Пятый час мурыжат! – озабоченно сказал невесть откуда возникший Медвежонок.

– Тсс! – шикнул на него Митя и вполголоса пояснил: – Восток дело тонкое. Всё должно быть таинственно и загадочно. Я случая не припомню, чтобы здесь хоть что-то началось вовремя. Инша-алла, как они говорят, – если того Аллах пожелает. А он часто не желает.

– Нет, что-то тут не то. И ты заметил, эти офицеры сирийские…

– Что, не приглянулись мальчики?

– Да пошел ты! Я не об этом. Сам посмотри, это не мухабаратчики, не госбезопасность… Глянь на шевроны и на береты – спецназовцы какие-то. Нет, что-то не то… Я жопой чую.

– Ну, если твоя жопа чует, тогда конечно…

– А вот и зря ты так, Митенька. Жопа меня, конечно, порой в блуд и втравливала, но зато никогда еще не подводила!

Парировать Митя не успел, поскольку в следующую секунду из крепкого, двойного объятия (Бахуса и Морфея) наконец-то высвободилась Элеонора. Непонимающим взглядом она уставилась на коллег, затем с усилием просканировала холл и… громко ойкнув, в панике принялась тормошить Пруденс.

– А поутру они проснулись, кругом помятая трава, – глумливо затянул Медвежонок.

– Паша, заткнись! Дэнс! Просыпайся, слышишь?!

– На заре ты ее не буди, на заре она сладко так спит.

– Еще одно слово – и я тебя придушу! Дэнс, да проснись же!

– В самом деле, Медвежоночек. Классические русские романсы в подобной ситуации не канают, – согласился Митя. И, склонившись над безмятежным лицом Пруденс, гаркнул:

– Stand up and fight! You’re in the army now! [10]

Американка со стоном распахнула глаза:

– Твою мать! Какого черта, Дим?! О нет! Только не это!

Обалдело переглянувшись, две теледивы подскочили как ошпаренные и со всех ног кинулись к лифтам.

– Далеко ли собрались, милые? – ухнул им вдогонку Митя.

– Нам срочно нужен душ и переодеться! Скажите, чтоб без нас не уезжали. Мы – мигом!

– Нет, всё-таки надо было их заснять, когда они спали в обнимку, – не без сожаления изрек Медвежонок, доставая сигарету. – Наш формат!

Эля и Дэнс вернулись минут через тридцать. Совершенно преображенные и готовые «гарпунить китов». Обеих, как у нас говорят, обуял неусиденчик. Он же – жажда бурной деятельности. Синдром похмелья и чувство вины. Обычное, в общем, дело… Американская и русская телезвезды атаковали сирийского майора – старшего группы сопровождения журналистов, применив весь арсенал: от обольщения и улыбок до угроз и визга…

Элеонора: У нас скоро свет уйдёт, а нам натуру подснять нужно!

Пруденс: Мы не можем здесь просто сидеть! Мы должны хотя бы немного поснимать в Старом городе! Это ж совсем рядом, всего в пяти минутах езды!

Элеонора: Здесь есть кто-нибудь старше вас по званию?!

Пруденс: Вы вообще представляете, во сколько мне обошлись перелет и проживание в этом гребаном отеле? Уверяю вас, за такие деньги бесцельно прохлаждаться я могла бы в куда более роскошном месте!

Элеонора: Господин майор! У вас такое умное, интеллигентное лицо. Неужели вы не в состоянии войти в наше положение?

Пруденс: Кстати, офицер, а что вы делаете сегодня вечером?..

* * *

– …А согласись, Митя, женский алкоголизм – и в самом деле страшная штука?

– Соглашусь, Паша. Вот только чуйка мне подсказывает, что наши девки этого несчастного майора дожмут. И тогда…

– Что?

– И тогда я останусь без сытного, а главное – халявного обеда…

Я оказался прав. Уже не знаю как, но они уговорили майора. Это могли сделать только Эля и Пруденс. И то – только вдвоем и только с похмелья. Опять же, не последнюю роль сыграло эффектное преображение наших телебарышень. К первому выходу в сирийские поля Элеонора облачилась в шикарный белый брючный костюм и туфли на высоком каблуке. Под стать ей была и Пруденс – тоже в костюме, только бледно-голубом… В общем, майор выделил нашей и американской группе микроавтобус и назначил каждой по два офицера для охраны и сопровождения. И мы, на зависть Медвежонку, а с ним – и всем остальным, томящимся в холле журналистам, поехали в Старый Город. В сердце Дамаска…