Читать книгу Заратуштра, или Хождение духа Ницше - Андрей Константинович Гоголев - Страница 17

Пастырь о многом рассказал Заратуштре; рассказал он и о мудреце по имени Кун Фуцзы.

«Это – очень достойный учитель: обращаясь к старому, он способен открывать новое; он не любит много говорить, так как считает для себя позором не поспеть за собственными словами», – говорил Пастырь.

«Чему же учит Кун Фуцзы?» – спросил тогда Заратуштра.

Ответ Пастыря развернул перед Заратуштрой зеркало, которое представляло собою по сути гладкую поверхность Озера разума всех храмовых уделов его родины; в его рассказе то и дело всплывали знакомые силуэты духов предков жителей реки Ра – так естественно на сознание Заратуштры ложились его установления. Спитама не мог отделаться от ощущения, что он слышит не голос седовласого мудреца из Поднебесной, но голос Жреца… Но что-то пока непонятное не позволило Заратуштре встать около Кун Фуцзы решительною третьей тенью поддержки его идей.

По рассказу Пастыря, седовласый Учитель Кун, которого потом мир Запада назовёт Конфуцием, не нёс своему народу религию как таковую, но только систему доверия духам предков; при этом поклонение не могло зависеть ни по форме, ни по содержанию от того, кому из предков поклонялся житель Поднебесной империи: будь то дед, или будь то бог, который почитался первым предком; или будь то учитель, признанный учителем с молчаливого одобрения сельской общины. Помимо действий живых существ, во Вселенной им не признавалось никакого иного творящего начала, никакого божественного Творца!

Его стараниями был наложен запрет на составление Писаний; их не было и, как он считал, не могло быть в принципе! Были книги, но они больше предназначались к обладанию, но не к прочтению; к примеру, только для этого и будут вскоре составлены тома Трипитаки37; существовали лишь немногие каноны: И-Цзин – Канон перемен, Канон песнопений, истории и сочинения философов. По убеждению Кун Фуцзы, нет и не могло быть канонических текстов, нет и не могло быть религиозных аксиом, то есть того, во что нужно верить безусловно и из чего потом раскручивается религиозный канон, который бросается в фундамент веры.

Когда заезжие купцы его спрашивали «В чём заключается его религия?», Кун Фуцзы отвечал: «Воля бога – это то, что мы называем законом жизни. Выполнение закона жизни и есть то, что я называю нравственной, истинной жизнью. Когда законы нашей жизни собраны в порядок, излагаются в последовательности, это и есть то, что вы называете религией. Но это – только часть моего учения, учения о Середине. Не существует разницы между верой в бога и верой в своего учителя»

Патриотизм учит граждан отождествлять себя со страной, слиянию с государством – обычно так продолжал мудрец свой ответ. – Многие религии говорят по сути то же: призывают к слиянию с Богом. Таким образом, обе концепции культивируют представление о двух отдельно существующих субстанциях: человеке и стране, человеке и Боге. Но идентификация в философии Инь-Ян исключает всякий дуализм! Вы – Инь-Ян, и Инь-Ян – это вы. Поэтому все, что обнаруживается во Вселенной – это тоже вы. Все человеческие существа – это вы, а вы – это они. Именно поэтому вы страдаете, если они страдают, и вы счастливы, если счастливы они.

И дело тут не в том, что вид и состояние души других людей как-то воздействует на вас; просто их проблемы становятся вашими проблемами. Эта самоидентификация – тотальна, она является основой вселенской гармонии и мира в мире. Только после осознания принципа Инь-Ян и самого себя как Инь-Ян вы почувствуете красоту Вселенной и осмысленность жизни!

И помните крепко! – добавлял Кун Фуцзы. – Поскольку во внешней части человеческого тела доминирует Ян, а во внутренних органах – Инь, переразвитые мышцы тела вызывают нарушение баланса. Внутренние органы, такие, как сердце и почки, вынуждены производить лишнюю работу и постепенно ослабляются. Доминирующий Ян заставляет Инь отступать. Такое состояние называется «Сильный Ян ↔ слабая Инь» и это – нарушение нормы! Сильная Инь, слабый Ян – тоже нарушение нормы. Единственным нормальным и желательным состоянием является равновесие Инь и Ян.

Таким образом, термин религия в активном лексиконе Кун Фуцзы отсутствовал вообще. Было учение, учение предков; примерно такое же, какому следовали жрецы храма Макоши родины Спитамы. Это обстоятельство вводило в ступор мозги заезжих купцов и миссионеров, и они понесли на земли заката Солнца весть, что и в Поднебесной таки есть религия, захватив для подтверждения своей бессмыслицы фигурки Будды – не бога, но только наиболее почитаемого человека, предка, ставшего сверхчеловеком.

И вправду! Не могли же они говорить, что есть место на земле, где нет в почёте ни одного бога и, тем более какого-то одного бога, и что люди там совсем не маются от отсутствия веры в какую-либо непостижимую сущность и «почему-то» совсем не чувствуют от этого ущерб своей души! Этим сообщением была бы отрыта могила власти попов и хомотриалов их родины! Так люди запада получили обережение своего разума от волн его очищения, вместе с Солнцем выбрав путь к своему закату. И уж совсем невдомёк тем носителям бессмыслиц было понять, что основа буддийской космологии – число четыре – вызывает лютое противление у китайцев постольку, поскольку иероглиф, обозначающий её (si, 四) озвучивается в Поднебесной так же, как и иероглиф смерть (sĭ, ), и что нет у буддизма никакой победы на землях Поднебесной и близко! По крайней мере, той его ступени, которая определяет философский уровень его функционирования.

То, что Неопознанный Совестью стал называть молитвой, и для Кун Фуцзы, и для людей Ра было лишь формой обращения к предкам и общения с ними. Если же человек назойливо направлял свои мысли к мечтаниям об ином мире, это рассматривалось как месть миру существующему. Да и то: если мы не знаем, что такое жизнь, как можем мы рассуждать о том, что за порогом смерти?! Но говорил мудрец при этом, что смерти бояться не надо, советуя обратить мистическое знание в пространство рационального служения государству, всем рассказывая, что душа расстаётся с этим миром на 49-й день!

Говорил он ещё, что вся жизнь состоит из парных событий и всё в этом мире уравновешивается. Как пример Учитель приводил деревенское поверье: умер в доме человек – завтра должно быть счастье, родился ребёнок – удача будет какое-то время обходить дом стороной.

И для Кун Фуцзы и для храмовых жрецов сообщества людей Ра был всегда неприятен тот человек, кто только и искал оправданий собственной лености и бездействия; но также ими равно уважаем тот, кто искал пути преодоления трудностей и находил их, пусть и большим по́том. А тот, кто видел оправдание своей слабости как результат невнимания к нему непостижимых сущностей, был особенно мерзок; такой не мог рассчитывать на сочувствие, он изгонялся из общества как преступивший черту терпения предков.

Заратуштра запомнил многое из сказанного Кун Фуцзы, что Пастырь передал ему:

Не беспокойся о том, что у тебя нет высокого чина. Беспокойся о том, достоин ли ты того, чтобы иметь высокий чин. Не беспокойся о том, что тебя не знают. Беспокойся о том, достоин ли ты того, чтобы тебя знали.

Только самые мудрые и самые глупые не поддаются обучению.

Давай наставления только тому, кто ищет знаний, обнаружив свое невежество. Оказывай помощь только тому, кто не умеет внятно высказывать свои заветные думы. Обучай только того, кто способен, узнав про один угол квадрата, представить себе остальные три.

В древности люди учились для того, чтобы совершенствовать себя. Нынче учатся для того, чтобы удивить других.

Единственная ошибка – не исправлять своих прошлых ошибок.

Не поговорить с человеком, который достоин разговора, – значит потерять человека. А говорить с человеком, который разговора не достоин, – значит терять слова. Мудрый не теряет ни людей, ни слова.

Того, кто не задумывается о далёких трудностях, непременно поджидают близкие неприятности.

По своим природным задаткам люди друг другу близки, а по своим привычкам друг от друга далеки.

Когда же Кун Фуцзы спрашивали об истоках его мудрости, он впадал в смятение. «Я передаю, а не сочиняю! Я верю в древность и люблю её», – так отвечал он на этот вопрос.

*

Уже в который раз Заратуштра убеждался, что Добродетель не остаётся в одиночестве; у неё обязательно найдутся соседи. И не было удивительным совпадение – и в Поднебесной, и на просторах долин река Ра люди признавали ведущими одни и те же добродетели: сострадательность, справедливость, вежливость, учёность (или мудрость) и искренность.

Но, и к своему сожалению, Заратуштра понял: Кун Фуцзы – не боец с богами-ремесленниками; они для него просто не существуют. Но кто тогда усмирит чиновничий пыл этой Троицы? этого Предводителя-садиста, Яалдабаофа-Небро и придурка Сакласа?

Трое против Троих – Первый, Я и Третий против Троицы этих придурков – то была бы справедливая битва! И Кун Фуцзы тут был бы лишним, иначе не было бы тогда справедливости.

Однако больше огорчало Заратуштру всё же иное.

Учитель Кун называет систему своих знаний «Учением о Середине», что может означать только одно и потаённое им: «Мы поставили наш стул посередине – одинаково далеко от умирающего гладиатора и довольных свиней». Мудрец собирается жить и не на Небе (он слишком рационален, чтобы стремиться к этому), и не на земле (он любит летать! – а кто не любит?), он устремлён к жизни-между – под Небом и над землёй, под небесами, куда ему удастся устремить и взоры своего народа, который он назовёт жителями Поднебесной.

Но в кого будут попадать молнии, спускающиеся с Неба, и в кого полетят стрелы разума людей, извечно устремлённых своими мечтаниями назад, домой, к Небу, к Господину богов, их породившему? Такое «Зеркало поднебесья» будет неминуемо разбито!