Читать книгу Вереск цветёт. Сад стихов - Андрей Козырев - Страница 5

Любой, кто засыпает, одинок.

Кто б ни был рядом, ты – в отдельном мире,

Но в той вселенной есть твой городок,

В нем – тот же дом и тот же мрак в квартире.

Бывает, погружаешься во мрак,

А в нем – всё лучше, чем при свете, видно:

Грязь, неуют, за домом – лай собак,

Что скалят зубы, злятся: им обидно

На пустоту, в которой тяжело…

Но за стеной спокойно дышит мама,

Сквозь стены слышишь ты её тепло

Всем существом, своею сутью самой.

Да, ты – дитя. Но, увлечённый тьмой,

Ты постигаешь холод жизни краткой,

Вперив глазенки в тёмное трюмо

Напротив детской маленькой кроватки.

Там – то ли тень, а то ль твоё лицо,

А то ли кто-то третий, страшный, страшный,

Кто время сна жестоко сжал в кольцо…

Но думать, кто, не важно. Нет, не важно.

…Страшилка это или анекдот,

Воспоминанье, ставшее лишь знаком?

При свете мир давно уже не тот…

Но в темноте он вечно одинаков.

Днем – жизнь, дела: не выйти за черту.

А ночью – тот же детский страх спасенья,

И тот же лай собак на пустоту,

И тот же Третий меж тобой и тенью,

И – сквозь пространство – мамино тепло…

Хотел ты жизнь познать сполна:

Вместить в себя явленья сна,

И прорастание зерна,

И дальний путь комет.

И вот – ты одинок, как Бог.

И дом твой пуст. И сон глубок.

В камине тлеет уголёк

И дарит слабый свет.

Ты всё познал, во всё проник,

Ты так же мал, как и велик,

И твой предсмертный хриплый крик

Поэзией сочтут.

Всё, что в душе твоей цвело,

Давно метелью замело,

Но где-то в мире есть тепло —

Там, где тебя не ждут.

Всё кончилось, – любовь, тоска, —

Но бьется жилка у виска,

А цель, как прежде, далека.

В дому твоём темно.

Открой окно, вдохни простор, —

Ты с небом начинаешь спор,

А на столе, судьбе в укор,

Не хлеб и не вино.

Что было, то навек прошло.

Зло и добро, добро и зло

Влекут то в холод, то в тепло,

И вечна их печать.

И ветром ночи дышит грудь,

Но ты всё ждёшь кого-нибудь,

Чтоб дверь пошире распахнуть

И вместе путь начать.

К себе ты строг. И вот – итог:

Теперь ты одинок, как Бог.

Но всё ж ты смог из вечных строк

Создать звучащий храм.

Но вдруг волненье стиснет грудь:

Твоей души коснулся чуть

Тот, кто последний вечный путь

Указывает нам.

Ночь… Морозы… Чёрные метели…

Пьяная, слепая высота…

За окном – шумят ветвями ели.

В старом доме – жар и теснота.

В старом доме жизни места мало.

Распахни окно – и снег в лицо!

Там, за два квартала, – гул вокзала,

Ночь, огни, трамвайное кольцо…

Небеса застелены, как фетром,

Собственной бездонной глубиной…

Под ногами вновь дрожит от ветра

Твердь земли, облитая луной.

Я иду, от яви в сон проснувшись,

По следам давно ушедших лет…

Фонари, как змеи, изогнувшись,

Смотрят узкими глазами вслед.

Изогнулся купол звёзд гигантский…

Это царство так знакомо нам:

Атаманский хутор. Храм Казанский.

Пушка, что глядит во тьме на храм.

Здесь от века всё, как в море, тихо…

Здесь не слышно голосов людей…

Где ты, счастье, где ты, Эвридика,

Горький свет живой души моей?

Там, где ты сейчас, поёт стихия,

Там, пронзая взорами эфир,

В чёрных небесах созвездье Змия

Смотрит на огромный, бурный мир.

И я слышу – где-то, в дальнем храме,

За слепым простором Иртыша,

За рекой, за ветром, за степями

Плачет бесприданница – душа.