Читать книгу Не только о пиджаке. Стихотворения - Андрей Козырев - Страница 27

Январский день настал. Кругом бело.

Бело в окне морозное стекло.

За ним белеет тучный небосвод.

За ним белеет тощий новый год.

Белы деревья, тропы и кусты.

Белы дома, дороги и мосты.

Белы пути во тьму из пустоты.

Белы Иуды, Савлы и Христы.

Белы стихи, что я сейчас пишу.

Белёс и воздух, коим я дышу.

Белеет свет, белеет даже мрак.

Белеют тишина и лай собак.

Прохожие белеют за окном.

Белеют вера, родина и дом.

Белеет смерть. Белеет белизна.

Бела зима. Белым-бела весна.

Бел новый год, и век, и тыща лет.

На белизне не виден белый след.

Внутри меня, в груди – белым-бело.

Мне в белизне бездомно и тепло.

Белеет Бог. Белеют рай и ад.

Белеет луч, не знающий преград.

И призрак, проходящий по домам,

Не доверяет нашим белым снам.

Он ищет в нас хоть каплю черноты,

Чтоб подчеркнуть неявные черты

Отличия любого от любых,

Что делают из нас людей живых.

Он бродит по белёсой пустоте,

Он ищет яви в призрачной мечте.

Он заблудился в нас. Он не найдёт

От нас ведущий к Богу чёрный ход.

Завален чёрный ход. И бел сугроб.

Бела улыбка губ, бел нос и лоб.

Глядят на небо белые глаза.

Глядит из глаза белая слеза.

Всё замело. Всё скрылось. Всё ушло.

Во мне и за окном – белым-бело.

И белизна, скользя по белизне,

Тихонько шепчет мне о той весне,

Когда проснётся спящий в людях Бог

И в пустоте напишет первый слог.

Плывёт над миром невесомый снег.

Плывут снежинки, глупые, как чудо.

Как в сказочном неповторимом сне,

Мерцанье Рождества плывёт повсюду.

Плывёт, клубится свет от фонарей.

Плывут туманы; всё вокруг поплыло.

Над нищетою тощих пустырей

Рождественский трезвон плывёт уныло.

Плывут стихи, звучащие во мне.

Плывут напевы праздничной метели.

И я плыву на белой простыне,

В глубокой, словно обморок, постели.

Плывёт вся комната вокруг меня,

И шкаф, и стол, и стул, – весь мир знакомый.

И мне не надо зажигать огня,

Чтоб убедиться, как всё невесомо.

Плывёт мой дом средь белых облаков.

Плывут кусты за окнами, сугробы.

Плывёт фонарь, упрям и бестолков,

Свет изливая из своей утробы.

Всё сдвинулось: дома, сады, мосты.

Не тешься сказкой об ориентире:

Всё изменилось полностью, и ты

Себя бы не нашёл в смещённом мире.

Плывут друзья, – кто спит и кто не спит.

Плывут дела их, и слова, и мысли.

Плывут кровати по кругам орбит,

Что средь вселенской пустоты повисли.

Плывут цари, герои, дураки.

Плывут их сны, как ёлочные блёстки.

Плывут меж звёзд цветочные ларьки,

Пивные и газетные киоски.

Плывут такси, прицепы, поезда,

Их сны пусты, наивны и бездонны,

И глупо удивляется звезда

Плывущему навстречу ей вагону.

Плывут в пространстве брюки, пиджаки,

Что вырвались из тесных магазинов.

Плывут стихи и их черновики,

Плывут плакаты, слоганы, витрины.

Плывут отроги Гималайских гор.

Плывут во мраке первоэлементы.

Плывёт морской одышливый простор.

Плывут в первичной магме континенты.

Плывёт всё то, что здесь мы говорим

Так глупо, так торжественно и мило.

От берега плывёт к другому Крым.

Не движутся во тьме одни Курилы.

Плывут шакалы, тигры и слоны.

Плывут гиены, пальмы, крокодилы.

Плывут не виденные нами сны,

Взошедшие из черепной могилы.

Плывёт меж звёзд изысканный жираф.

Трамвай, плывя, звенит, – он заблудился.

Плывёт во тьме яснополянский граф,

Которому предвечный свет открылся.

Плывут планеты, звёзды и миры.

Плывёт сам Млечный путь за три квартала.

Плывут законы, правила игры,

В которой жизнь нас тщетно создавала.

Плывёт Господь и видит нас во сне —

Во сне мы спим и спящим видим Бога,

И Он плывёт на белой простыне,

Раскинутой, как млечная дорога.

Плывёт Господь. Плывут добро и зло.

Плывут слова, и мысли, и желанья.

Плывёт в нас потаённое тепло,

Плывут непережитые страданья.

Плывёт всё то, что было и что есть,

Что можно и нельзя поведать словом.

Мы суждены покинуть нашу весь

И плыть, и плыть за грань всего земного.

Да, невесомость наших слов и дел

На Рождество становится нам ясной.

Неведом нам наш собственный предел,

И это так нелепо и прекрасно.

Когда Господь приходит к нам с небес,

Земля и небо сходят с мест извечных,

И всё, что мы творим, теряет вес,

И всё бессмысленно и безупречно.

Нигде нельзя застыть хотя б на миг.

Пристанища нам нет и нет приюта.

Плыви, плыви, младенца первый крик,

Среди раскола, хаоса и смуты!

И тьма опять безвидна и пуста,

И дух над нею носится, как птица,

И человек один, как сирота,

Глядит в лицо ей и себя боится.

Уроки левитации сложны.

Вино и хлеб нам не даются в руки,

Плывут от нас, во мраке не видны,

По правилам космической науки.

И всё плывёт. Куда ж нам плыть, друзья?

Нам в нас самих открыла жизнь дорогу,

Но одному идти по ней нельзя….

Кремнистый путь блестит во тьме, скользя.

И спит земля.

И небо внемлет Богу.

Улица не шелохнётся,

В небе – тихая луна.

Где-то шёпот раздаётся.

Высь воздушная темна.

Всё на свете непреложно,

Тихо, мирно и несложно,

Нами небо занято…

Вдруг – над нами раздробилось,

Разыгралось, раскатилось,

Зашумело, заискрилось

Многоликое Ничто.

Топчут ноги, брызжет хохот,

Но не видно ничего.

На пустой дороге – топот,

Сердце живо и мертво…

Обло, дико и стозевно,

И не нежно, и не гневно,

Чем-то высшим занято,

Многоруко, многоного,

По семи земным дорогам

Скачет гулкое Ничто.

Кличет, мается и ранит,

Рвёт сердца, дробит мечты,

Манит, тянет и буянит

Пустота средь пустоты…

Ложь – прельстительная сила,

Жизнь полна, как решето.

Много нам судьба дарила,

Да не то, не то, не то!

Снова – тихая дорога…

Где-то огоньки горят,

Плачут, ждут, тревожат бога,

Всё о чём-то говорят…

Ночь тиха. Не дышит ветер.

За ничто мы не в ответе.

И прожить бы лет так сто…

Что за чудо – тишь на свете,

Только слышно, как к планете

Приближается Ничто.

Этой ночью, быть может, себе на беду,

Я проснусь под сияньем мятежной звезды,

Я из дома пойду к вековому пруду,

Чтоб услышать дыхание чёрной воды.

Тяжело оно, горько, дыханье воды,

Налита она болью ушедших веков…

Как в ночи под сияньем мятежной звезды

И шуршит, и шумит, и волнуется кровь!

Этим холодом поздним дышала душа,

Над прудом, полным чёрной влюбленной водой,

Чтоб потом – прорасти стебельком камыша,

Над страданьем своим, над тоской, над бедой.

А большой небосвод – всё молчит и молчит,

Словно свергнутый царь, словно изгнанный раб,

Но заплачет кулик, и мой слух задрожит,

Словно по тишине вдруг расходится рябь…

И толкует о чём-то пугливый камыш,

И вздыхает, вздыхает над чем-то вода…

Из краёв, где от века – безбрежная тишь,

Нет свободных путей никому, никуда…

…Этой ночью, быть может, себе на беду,

Я проснусь под сияньем мятежной звезды,

Я из дома пойду к вековому пруду,

Чтоб услышать дыхание чёрной воды.

Я увидел во сне поле в синих лучах,

Я увидел: во мне загорелась свеча,

Я увидел цветы, я увидел восход

Над простором, где вереск весною цветёт!

Нет, не зря мы старались, сгорали и жгли:

Наши зёрна сквозь время в простор проросли.

Окунись, словно поле, в лиловый огонь

И на синее солнце взгляни сквозь ладонь.

Что случилось? Куда ты умчалась, тоска?

Всё, как прежде: эпохи свистят у виска,

Но воскресшие души глядят из цветов

Прямо в сердце моё, где из пламени – кровь!

Земляникой покрыт край молочной реки,

И в цветах открываются чудо-зрачки:

Инфракрасные Божии смотрят глаза

Из цветов – сквозь меня – сквозь любовь – в небеса!

А давно ли вставал я, как дым, из земли

И во мне, словно пули, гудели шмели?

Но Господь, как ладонь, аромат мне простёр

И цветами озвучил бессмертный простор.

Это вереск цветёт, это вереск цветёт,

Это хрупкий сквозь землю пророс небосвод,

Это нота, которую слышал Господь,

Обрела на мгновение душу и плоть.

Это вереск цветёт! Это вереск цветёт!

Вслед за полем цветами порос небосвод, —

Сад на небе, где радостью стала печаль,

Где мой голос воскресший вживается в даль!

Расцветай, отцветай, сад на небе моём,

Проплывай, аромат, в небесах кораблём,

Знай, любовь, – я с тобой, если небо нас ждёт,

Если вереск в словах и созвучьях цветёт!

Небо черно, словно шкурка крота,

Звёзды подобны росинкам на шёрстке.

Озеро тихо. Кругом – темнота,

Только в воде звёзд рассыпана горстка.

Слышно, как где-то протяжно и тонко

Песню последнюю спел соловей.

Ветер, как мягкая лапа котёнка,

Нежно касается кожи моей…

Тлеет луна закоптелым огарком,

Веет покоем от стынущих вод…

Грудью малиновки, алой и яркой,

Солнце над озером завтра блеснёт!

Деревья пахли небом,

А губы – солнцем алым,

А ветер – тёплым хлебом

И счастьем небывалым.

С тобою шёл я тихо

По саду молодому,

И пахла земляникой

Моя тропинка к дому.

Любви ещё не зная,

Не ведая печали,

Я знал, что пахнут раем

Сияющие дали.

…А будущее – кровью,

Невысказанной мукой,

Разлукой и любовью,

Любовью и разлукой…

А дело – только в малом:

Глаза открыть на миг,

Увидеть небо алым,

Понять, как мир велик,

Как пролегли дороги

На север и на юг,

Как средь земной тревоги

Для сердца важен друг,

И мир доступен взглядам,

И в сердце – красота,

И счастье – где-то рядом,

И истина – проста.

Со знаньем небывалым

Пуститься в вечный путь…

А дело – только в малом:

Проснуться – и уснуть.

Мир держится на хрусте веток,

На шелесте листвы весной,

На детском смехе, летнем свете,

На теплоте тропы лесной.

Мир держится на горьком плаче,

На мёртвом холоде снегов,

На горечи любви незрячей,

На буйстве волн у берегов.

Увы, не может быть иначе:

Растут цветы, а дождь их бьёт,

Смеётся сын, а мама плачет…

А это значит – жизнь идёт.

Как мало в жизни надо,

Чтоб сердце зазвучало:

Свет любящего взгляда,

Уста алей коралла…

Как в жизни нужно много,

Чтоб сердце пробудилось: