Читать книгу Пляс. Сборник поэзии - Андрей Куликов - Страница 2

Горящее плясало тело,

Расставившее руки врозь.

Кричало в голос сатанело.

Кан-кан. Огонь. Огонь и кровь.

О стены бился непослушный.

В пожаре подгоревший мозг

Плескался в стены огнетушно.

Но потушить пожар не мог.

Совсем себя не понимая,

Плясал горящий идиот.

Андреев если поджигают —

Кому-то это нужно.

Вот.

Сначала было расставанье,

Разбившее мои мечты.

И зародился от печали

В груди комочек пустоты.

Комочек пустоты – всего-то.

Ведь мы же здесь не идиоты?

Отвалится само – и Бог с ним.

Развеется, как дым.

Но пустота с табачным дымом

Не выходила из груди.

Не выходила с пьяным пылом.

А я старался – я кутил.

И собутыльником у черта

За годом в год бывал почетным.

Холодным обливался потом,

Но, через силу, пил.

Спустя столетия, небритый,

Пропахший водкой, табаком,

Пришел в себя. Комок забытым

Казался мне, как страшный сон.

А оказался снежным комом,

Каким-то масленым и черным.

И полым. Абсолютно полым.

Растущим день за днем.

И скоро за мои границы

Границами перешагнул.

Стирал комок родные лица.

И дом стирал, и улиц шум.

Стирал комок голодной сферой

И пенье птиц, до самых перьев,

И самолеты в синем небе,

И город в нем тонул.

Тонуло в сфере Подмосковье.

Рязань тонула и Тамбов.

Настал комок без хлеба с солью.

Как данность. Без обиняков.

Россия и ее предместья

Со всей планетой стерлись вместе.

А сфера бухла черным тестом

И бухла. Вновь и вновь.

Вселенная исчезла в сфере

Душевной пустоты моей.

И пустота, не зная меры,

Не остановится на ней.

У всеобъемлющей печали

Границы нет – одно молчанье.

Сначала было расставанье.

И ничего – теперь.

Скорпионы (знаки зодиака)

Каждый год в одно и то же время

Начинают пьяную атаку —

Пьют на ощупь хором в дни рождений.

Без упрека-страха, всем на радость

Зодиаки из 8-ого дома

Пьют и не взирают на декады.

Скорпионы пьют за скорпионов.

Весна кончается, но я,

Как будто по инерции,

Творю, чего творить нельзя.

По-взрослому? По-детски ли?

И так, и этак я творю.

Ногой в аду, ногой в раю.

Задумчиво беспечный.

И мне не стыдно. Боже, нет.

Люблю свои творения.

Мой, даже самый майский, бред —

Продукт мышленья гения.

Пусть гений тот «ни бэ, ни мэ» —

Он Черный Плащ и Супермен.

Особенно под хмелем.

Ямб, хорей и амфибрахий.

Дактель.

Очень любят мозги трахать.

Нате.

Рифмы параллельные

И накрест.

Всем, без исключения,

Анапест.

Сегодня родился Антихрист.

А значит, что все на Земле

Уходят сегодня на вычет.

Кончаются. И насовсем.

На белом коне и на бледном,

На рыжем и на вороном

Промчится Ничто по вселенной,

Реальность меняя на сон.

Притянутся к звездам планеты.

И звезды затем пропадут.

Исчезнут пространство и время.

И Боги с начала начнут.

Лицо краснело, дулись вены —

Чечетку били на висках.

Гуляли тромбы по системе,

Не знающие где упасть.

Кидало их к сердечной мышце,

Швыряло их в похмельный мозг.

Тонули тромбы в чистом спирте.

И бились о стекло зрачков.

Слипались тромбы, разбегались,

Решали жизнь мою и смерть.

По полной тромбы отрывались.

Плясали тромбы там и здесь.

Боится мастера работа.

И, чтоб работу не пугать,

Сегодня будем беззаботно

Пивко и спирт в кишках мешать.

Качая пузом вправо-влево,

Смешаем их в счастливом теле.

Давай, потея и краснея,

Пузатые плясать?

Еще вчера была суббота.

Сейчас, наверное, среда.

Сегодня красный и зеленый

Во мне мешаются цвета.

Танцую в мексиканском танце,

Мешая алкоголь и счастье.

И почки, словно маракасы,

Шуршат, шуршат, шуршат.

Мяучит за окном котенок

Уже какую ночь.

Мяучит, маленький, как стонет.

В отчаяньи, точь-в-точь.

На мокрых уличных пеленках,

Совсем-совсем один,

Кричит котенок каждой ночью.

Уже с последних сил.

Котеночек умрет, наверно,

Без дома и семьи.

И за окошком, постепенно,

Затихнет детский крик.

Котенку выносили корма

И лили молока.

А надо было бы до дома

Его нести в руках.

Если долго смотришь в потолок,

Пристально и глаз не отводя,

То однажды белый взгляд его

Чувствуешь в ответ внутри себя.

Целый день осадки за окном.

В голове сплошная пустота.

Телевизор – никчемушный фон.

У подушки книжка, да не та.

Встанешь, перекуришь пять минут

И обратно ляжешь на кровать.

Ты сегодня сможешь, не моргнув,

Потолок в гляделки обыграть.

Да «нет». Да «да». Да «может быть».

«Наверное» не отменяя,

Я буду, даже через стыд,

Писать легко. Писать кривляясь.

Писать, чтоб уважать себя,

Когда никто не уважает.

Писать «затем», и просто «для».

Писать, чтоб обо мне писали.

Синело небо.

Даже дом

Напротив был бессилен.

И каждым нервом-

кирпичом

Дрожал в рассветной сини.

И скоро солнца

У него

На окнах появились…

Слезами окон

Плакал он —

Не слезы, а сапфиры.

Напротив киса

У стекла

Сидела и урчала.

Без всякой мысли

Дом в зрачках

Кошачьих отражала.

И если скажешь:

«Кыс-кыс-кыс» —

Разрушишь всю картину.

Нельзя. Нельзя же.

И молчишь.

Как дом напротив.

Синий.

Устав от вспышек и магнитных бурь,

Себе нальет мое родное солнце.

И солнцу можно, если по чуть-чуть,

Не становясь излишне беззаботным.

На солнце подрастет моем луна.

И очень скоро станет дюже круглой.

И будет каждой ночью полнолунной

Немножечко сходить с ума Земля.

И много-много мыслей для меня

Испустит человечество, а впрочем,

Для этих мыслей и сомнений для

Был создан я, наверно. Я же – Космос.

На первый взгляд совсем-совсем пустой,

Но вспышками подмигивают звезды.

Простой на столько ровно, как и сложный.

И, не стесняйся, безразмерно твой.

Столько пить, несомненно – не правильно.

Эту пьянку с себя отряхну.

И холодной водичкой, за здравие,

Обольюсь. И еще обольюсь.

Говорят, что вода ледяная

Все грехи и сомненья смывает.

А грехов накопилось за пазухой —

Даже шепотом стыдно сказать.

Но расскажешь, и кто-то измажется

В откровеньях с макушки до пят.

Эх, вода, ледяная водица,

Нужно много тебя, чтоб отмыться.

Очень надо водицей колодезной

Опрокинуться прям из ведра.

И рассыпаться эхом над соснами.

И еще. И еще. Матерясь.

Обмываясь водою морозной.

Индульгенцию вымолить можно.

Капель. Капель на душный август.

Как будто март, капель звучит.

По темечку звучит нещадно

Капель с кондишенных квартир.

О! Этот стук неповторимый!

Способен этот стук в психоз

Ввести! Кондишен о кондишен!

Их так бы и наоборот!

Разэтак-этак, на боку бы!

Скажи, ты тоже слышишь их,

Друг в друга каплющих паскудно?!

Капели августовской стих!

Сегодня дышится приятней,

Чем пару месяцев тому.

На запах мокрого асфальта

Добавь-ка мокрую листву.

Прозрачности добавь-ка в воздух,

Слегка прохладный – не морозный,

И, раздувая страстно ноздри,

Дыши, как я дышу.

Вдыхай. Пускай звучит октябрь

На вдохе джазовой трубой.

И выдыхай хареи-ямбы

На А4 лист пустой.

Вдох – музыка. На выдох – строчки.

Дыши легко, что нету мочи.

Дыши легко – дыши без прочих.

И будь самим собой.

Мне казалось – это звездопад.

Мне казалось, что в порывах ветра

Это звезды бьются беззаветно

О мозоли на моих руках.

Звездопад туманил пьяный взгляд

Лондонским кумаром беспросветным.

Звездопад в июне этим летом

Сыпался легко, как будто прах.

Звездопад ложился на балкон.

С ним игралась и игралась кошка.

Я сидел и думал, что, возможно,

Докурив, пойму, что это сон.

И курил-прикуривал еще,

Только бы собрать себе в ладошку

Тополиных звезд еще немножко,

А проснуться как-нибудь потом.

Надоело писать депрессию.

Сколько можно?

Второй месяц.

Да надрывисто так и весело,

Чтоб до дрожи.

Уже бесит.

Бесконечный июль. Бессонница.

И на ухо

Комар стонет.

Всем святым помолюсь и Троице,

Чтоб не пухли