Читать книгу Комплект книг: Мышление. Системное исследование / Законы мозга. Универсальные правила / Психософический трактат - Андрей Курпатов - Страница 34

Итак, все, что создается нашей психикой как некие сущности (в смысле, вообще чего-то хоть как-то существующего для нас), есть «интеллектуальные объекты».

Теперь представим себе некий «черный кабинет» – что-то вроде классического фона картин Микеланджело Меризи Да Караваджо (рис. 11) – и начнем насыщать его объектами.

Рис. 11 М. Караваджо, «Пишущий святой Иероним» (прибл. 1606)

Именно так, как этот фон, выглядит, в действительности, и пространство психического. По существу, оно как бы отсутствует – мы его не замечаем, потому что наша интеллектуальная функция занята «интеллектуальными объектами». Да, мы видим не само это пространство психического (предполагаемое нами умозрительно), а «интеллектуальные объекты» и их отношения, которые, собственно, и обусловлены феноменом «интеллектуальной функции».

То есть все, как и с восприятием этой картины: сначала мы видим на ней «старика», «череп», «кусок белой ткани», «красный плащ», «книгу», «стол»…

Тут мы замечаем, что старик что-то «читает», перо в его руке заставляет задуматься о том, что он «пишет» или «делает пометки в книге». И нам нужны дополнительные интеллектуальные объекты, которые сейчас не находятся в поле нашего восприятия, чтобы идентифицировать в старике «св. Иеронима», а саму картину как «работу великого Караваджо».

Эти – дополнительные – объекты находятся, скажем так, в мире гипотетической (или общей для нашего вида) интеллектуальной функции. То есть такой «мир интеллектуальной функции» – это все возможные «интеллектуальные объекты», которые могут оказаться в пространстве психического (по существу, речь идет о культурно-историческом содержании, как его понимал Л. С. Выготский). Причем «оказываются» они в нем не автоматически, не вносятся в него неким произволом как нечто готовое и так данное, а всякий раз и непосредственно воспроизводятся конкретной психикой через отношение – интеллектуальную функцию – с другими, уже существующими в ней интеллектуальными объектами.

Чтобы во мне возникли интеллектуальные объекты «св. Иероним» или «великий Караваджо», я должен произвести огромную работу – своей собственной интеллектуальной функцией – по их производству. Если мне скажут – «св. Иероним» или «великий Караваджо», а в моем индивидуальном мире интеллектуальной функции не существует не только соответствующих интеллектуальных объектов («св. Иеронима» и «великого Караваджо»), но и смежных с ними – «религии» и «святых», «художников» и их возможного «величия», – соответствующая информация просто не будет мною воспринята и отскочит как горох от стенки.

Однако же если я знаю что-то о христианстве – то есть соответствующие интеллектуальные объекты во мне уже были сформированы, то указание на «святость» Иеронима позволит моей интеллектуальной функции иначе воспринять то, что изображено на картине, – начиная с нимба, который я замечу над головой «старика», и заканчивая тем, что я присвою его «чтению-писанию» какой-то особый, мистический, может быть, или просто религиозный смысл.

То же самое касается и «великого Караваджо»: не так просто создать во мне соответствующий интеллектуальный объект – я должен знать (то есть уже иметь в себе некогда сформированные мною соответствующие данной тематике интеллектуальные объекты) что-то о «живописи» и ее «мастерах», о «перспективе в живописи», о «свете» и т. д. И в зависимости от того, насколько много в моем индивидуальном интеллектуальном пространстве соответствующих тематике интеллектуальных объектов и насколько они сложны (знаю ли я, например, об особенностях живописи Леонардо да Винчи, Брейгеля или Рембрандта), этот – новый интеллектуальный объект – обретет для меня, в процессе этого моего воссоздания его в себе посредством соответствующей интеллектуальной функции (возможных соотнесений с другими множествами интеллектуальных объектов), ту или иную степень значимости, соответствующий, условно говоря, вес.

То есть на всех уровнях психического – и элементарного восприятия, и самого сложного интеллектуального рассуждения (по крайней мере, такое различение предложила бы нам традиционная «общая психология») – осуществляется одна и та же интеллектуальная функция по образованию (воссозданию в пространстве нашей психики) интеллектуальных объектов. Мы их идентифицируем как объекты (из множества раздражителей возникает нечто – некая «штука»), а далее соотносим с тем содержанием психики (другими интеллектуальными объектами), которое в ней уже есть.

Таким образом, воспринятая «штука» (единица мышления) претерпевает усложнения – как бы возводится в степень тех знаний (интеллектуальных объектов), которыми мы обладаем, и обретает для нас соответствующее значение – значительное, если соответствующих интеллектуальных объектов много и все они вовлечены нашей интеллектуальной функцией в этот процесс по созданию этого нового интеллектуального объекта, или несущественное, если соответствующих интеллектуальных объектов в нас нет или же они не вовлечены в этот процесс нашей интеллектуальной функцией, а потому интеллектуальная функция и не может воспринимаемый (воссоздаваемый) интеллектуальный объект в эту «степень» возвести.