Читать книгу Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии - Андрей Курпатов - Страница 5

Третий вектор «открытой системы человека» – онтологический. Он также представлен тремя уровнями (или «контурами»): бытие, реальность, индивидуальная реальность. «Бытие» психософия определяет как результат отношения человека с Сущим. Здесь речь идет о том, что человек, как и любая другая «вещь», проявляется лишь в отношении с другими вещами. Эти отношения в каком-то смысле создают «место» существования «вещи», по сути дела превращают ее из изначальной потенции в данность. Вот эта «данность» вещей и составляет собой бытие, а «вещи», принадлежащие бытию, таким образом, лишены спецификации. Свое «лицо» они обретают на следующем онтологическом уровне, а здесь они просто обретают свое существование.

Следующий уровень онтологии получил в психософии название – «реальность». Реальностью охвачены уже не все «вещи», которые имеют «место» в бытии, но лишь те, которые укладываются в способ существования того, чью реальность мы в данном случае рассматриваем. В реальности человека, например, обнаруживаются все «вещи», которые могут быть восприняты в пространственно-временном качестве, а также имеют (или могут иметь) модальностные характеристики разного рода интенсивности. Впрочем, какие-то другие реальности могут предполагаться нами только гипотетически, ведь мы в любом случае даже свою ментальную сферу полностью принимаем лишь в рамках своего способа существования, а это как раз – координаты времени, пространства, модальности и интенсивности.

Третий уровень онтологического вектора человека – это «индивидуальная реальность». Последняя охватывает собой все, что мы «знаем», поскольку для нас не существует просто «знания», какого-то абстрактного, объективного, отвлеченного от нашего личностного восприятия и понимания какого-либо предмета. Все в нашем мире (в мире каждого из нас) окутано дымкой наших личных, индивидуальных переживаний, все, с чем мы имеем дело, автоматически располагается в пространстве наших отношений. Мир, который мы воспринимаем, – это не только дома, улицы, небо, общественный транспорт, пьянчуга и добропорядочный гражданин (то есть все наделенное нами названиями, именами), но еще и наши оценки, отношение к этому воспринимаемому. Совершенно очевидно, что хотя все мы и живем в одном мире, но у каждого из нас свой мир – индивидуальный, особенный. Поэтому «о вкусах не спорят», поэтому «чужая душа – потемки», поэтому «у каждого своя правда», поэтому «со своим уставом в чужой монастырь не ходят» и так далее, и тому подобное.

Однако, несмотря на все это, менять индивидуальную реальность пациента (клиента) из нее самой представляется занятием малопродуктивным. Это, в ряде случаев, очень важно, как бывает важен косметический ремонт в «запущенном» помещении. Но системные, глубокие изменения в человеке возможны только в том случае, если мы затрагиваем иные «пласты мира», которые также наличествуют в нем, но недоступны ему сознательно, «из сознания». Мир означенный, мир названный, поименованный живет по правилам, которые диктуют ему сами эти названия: стул предлагает нам сесть, книга предлагает нам читать себя, ручка – писать. При этом сидеть, читать и писать – это тоже понятия, они тоже инструктируют нас и, вместе с тем, имеют большой личностный компонент, ведь «писать», например, это разные занятия для каждого из нас – для писателя, для врача, для бухгалтера и так далее, а также разные от нашего состояния, положения: писать признательные показания – это не то же самое, что заявление об увольнении или письмо родителям, любимым.

Иными словами, мы мыслим о себе в рамках индивидуальной реальности, но это вовсе не значит, что в нас отсутствует реальность – как то общее, в чем мы живем, параллельно с этим «играя в слова». У нас одна реальность с реальностью нашего домашнего любимца (кошки или собаки) – для него также существуют и наш стул, и наша книга, и наша ручка, только они не являются для него ни «ручкой», ни «книгой», ни «стулом». Где-то и внутри нас есть это ощущение мира, в котором вещи – это объекты с неопределенными и в этом смысле безграничными свойствами. И в нас также присутствует бытие – как способ отношения с сущностями вещей, с тем, что лежит за «материальным миром», развернутым в координатах нашего способа существования. И если реальность – это все еще мир, хотя и непоименованный, то бытие – это уже не мир, как мы можем о нем думать, это пространство мира, пространство возможностей, не обретших еще содержательных черт, способных их – эти потенции мира – ограничить, вписать в границы, придать им форму.