Читать книгу Игры героев - Андрей Лавин - Страница 2

«Бур, вали с хаты! К тебе едут люди из АВП!»

Я оторопело уставился на экран смартфона, треньканье которого и разбудило меня. Опера Агентства по Виртуальным Преступлениям едут сюда? Прямо сейчас?!

Вскочив, принялся одеваться, не попал ногой в штанину, запутался и спиной повалился обратно на кровать. Черт, черт, черт! Наконец сумел натянуть джинсы, накинул рубашку, схватил телефон и поспешил в прихожую. Как всегда, сразу после пробуждения – в глазах муть, в желудке пусто, жрать охота… Сунулся на кухню, чтобы хотя бы выпить минералки из холодильника, но услышал шум двигателя и выглянул в окно. Темно-синий микроавтобус подкатил к подъезду. Он еще не успел остановиться, как сдвинулись двери и наружу пружинисто выскочили четверо парней в темных костюмах.

Всё – они здесь. В прихожей я натянул кеды прямо на босые ноги, вернулся в комнату и вдавил потайную сенсорную кнопку, спрятанную под рельефным пластиковым обвесом на боку вирт-капсулы. Пшшшш! Запахло паленым, затрещало. В течение минуты перепрошитая электронная начинка будет выжжена, что убьет мой незаконный софт для взломов.

Прощай, съемная квартира! Я выскочил наружу, подхватив стоящую у порога сумку с документами и деньгами. Захлопнув дверь, в два шага оказался возле лестницы, глянул вниз. Седьмой этаж девятиэтажки… Эхо донесло звук шагов – поднимаются. Ву-у-у – поехал лифт.

Что они сейчас сделают? Двое пойдут (уже идут!) пешком, двое – на лифте, выйдут на девятом, лифт заблокируют и спустятся по лестнице. Окружают, типа. Ну, давайте немного поиграем, парни… Что, если сбежать на несколько этажей, спрятаться возле мусоропровда и, когда нижняя парочка пройдет мимо, – по-тихому рвануть вниз?

Ага, а у подъезда еще как минимум водила дежурит, а скорее – двое их там. Не идиоты же они, и такие захваты наверняка десятки раз проводили.

Лифт, успевший остановиться на первом этаже, уже ехал вверх. И я побежал на девятый.

Некоторое время назад, решив, что моя работа способствует не столько здоровью, сколько геморрою, я стал заниматься тайцзи-цигун. Но не записался в группу, а поговорил со знакомыми, поднял связи – и нашел в городе хорошего учителя, мастера. У него обучался больше года, пока он не свалил обратно в свой Китай. С тех пор делал гимнастику не реже раза в день, причем по хорошей погоде – на крыше, там живописнее и приятнее. Выставил бутылку жэковскому монтеру Васе, и тот дал мне сделать дубликаты ключей от технического этажа и крыши.

Ключ из сумки я выудил уже на ходу. Перекинув через голову ремешок, открыл решетку – и дальше, по ступеням из арматурных прутьев… Вот и вторая дверь.

С гудением на девятом этаже разъехались створки лифта. Совсем рядом прозвучали шаги, тихий голос что-то спросил, другой ответил, шаги стали удаляться – спускаются на седьмой.

Я скользнул в дверной проем, не забыв вытащить из замка ключ, и по мягкому от жары битуму направился к надстройке над лестницей соседнего подъезда.

Всего их в доме три, мой – средний. Теоретически, мой ключ мог подойти к другой двери. Или она просто не заперта – случается ведь такое.

Не подошел. И она была заперта. Швырнув смартфон под жестяной козырек вентиляционного отверстия, я побежал обратно – к последнему подъезду. Чтобы к нему попасть, надо было миновать тот, из которого выскочил на крышу. Сделать это, конечно, уже не удалось: дверь раскрылась, выпуская парня в темном костюме. С пистолетом.

Молодой, прилизанный. Он направил на меня оружие и звонким голосом выкрикнул:

– Стоять!

Я тут же остановился. Одно дело – рисковать в виртуальности, другое – когда в реале на тебя наставляют боевой ствол. Только дураки выеживаются под прицелом.

На крыше появился второй опер – постарше и без ствола, вернее, оружие было в кобуре под расстегнутым пиджаком. Оценив обстановку, он хлопнул молодого по плечу. Достал из кармана наручники и сказал:

– Бур, побегал? Теперь иди сюда.

* * *

Открылась дверь, и в комнату вошел мужчина лет сорока пяти, в строгом костюме, но без галстука, с планшетником в руках. Комната была классическая, сто раз подобные видел в голливудских фильмах, когда американские силовики или полицейские допрашивают кого-то. Стол, стул, одна стена наполовину зеркальная. Дверь. К столу прикручен карабин, через который пропущена цепочка моих наручников.

Я куковал здесь уже минут сорок. Даже воды не дали, сволочи.

У вошедшего на лацкане не было бирки с Ф.И.О. и званием, но я решил – полковник, не меньше. Отодвинув стул, он сел, положил планшетник, на глянцевом экране которого виднелось мое фото и текст. Повернулся к стене с зеркалом и кивнул.

Клац! – карабин раскрылся, и я смог поднять руки над столом.

– Буров Владислав Иванович… – начал он, переведя взгляд с меня на планшетник.

– Дайте попить, – перебил я.

Он прищурился. Я пояснил:

– Подняли в такую рань, позавтракать не дали…

Полковник отдернул рукав пиджака, посмотрел на часы и вскинул бровь.

– Половина первого. А за тобой пришли в одиннадцать двадцать.

– Так я лег в начале пятого.

– Угу, – кивнул он. – Резал Верховного Жреца в Февре.

Ну, ясно, чья то была карета. Кто бы сомневался…

– Меня зовут Степан Григорьевич, – представился он и коротко махнул рукой. Почти сразу дверь раскрылась, в комнату заглянула симпатичная девушка.

– Вера, принеси воды.

Под аккомпанемент моих гулких глотков Степан Григорьевич продолжал:

– Итак – Буров Владислав Иванович. В определенных кругах известен как Бур. Недоучившийся студент факультета вычислительной математики и кибернетики. Отец умер, мать уже восемь лет живет с новым мужем в Австралии. Связь с сыном не поддерживает.

Степан Григорьевич подался вперед, навалился локтями на стол и заговорил чуть громче:

– За последние пять лет вышеназванным Буром зарегистрированы и прокачаны девять аккаунтов в пяти играх и трех вирт-мирах, имеющих статус глобальных. Темный паладин-убийца, маг стали и крови, кобольд-диверсант в Мире Февра. Сборщик артефактов в Survariume. Разведчик-ассасин в Аномальных землях. Еще – Дева Смерти в Ариэли, стихийный шаман, воздушная фея, варвар-Киммериец… Черт, хор-роший послужной список! – Он даже тряхнул головой, выражая одобрение. – Когда только время находишь, Бур? Все персонажи входят в местные топы, варвар – двухсот десятого уровня! Лучший боец на парных мечах… Сколько работы, а? Хотя есть объяснение: спишь пять часов в сутки, по заключению нашего психолога – гиперактивность, от природы повышенный тонус, и это без всякой наркоты. Пассионарий, бывает. Но нет привязанностей, постоянных подруг, настоящих друзей. Почти выпал из реала, всю жизнь проводишь в виртуальности. Нет хобби, нет увлечений… Ну вот разве что тайцзи. Отсутствие совести, других сдерживающих моральных факторов. По сути, ты монстр, Бур. Социопат-одиночка. Скажешь, нет?

Я пожал плечами, и он продолжал:

– Хорошо, не будем о морали. Итак, специализация в вирте: сложные долгоиграющие операции с короткой, четко выстроенной финальной акцией. То есть: устроиться в клан, прокачаться, сделать карьеру… и обчистить работодателя. Или вот это: бурный роман с дочерью Властителя Дома Боли, одного из ведущих кланов Мира Февра, выведывание у бедной обманутой девушки шифра от сейфа и как результат – знаменитые кровавые самоцветы на аукционе в Столичном городе уходят за семьдесят миллионов феврских крон, что в переводе на евро означает… Сколько?

– Бедная девушка? – вскинулся я. – Да они там в своем Доме Боли устраивают пытки неписей и игроков, у них подвал с дыбами и… А вы мне тут про социопата и моральные факторы втираете.

– Сколько? – Он глядел мне прямо в глаза.

Я решил соглашаться на все, сейчас просто не было смысла играть в молчанку. В моих же интересах было все это побыстрее закончить.

– Где-то за двести тысяч евро самоцветы толкнул, – проворчал я. – Кажется.

– Кажется?

– Да уж столько времени прошло…

– Хм. – Степан Григорьевич откинулся на стуле. – Вообще-то, по нашим данным, ровно за четверть миллиона. Это была самая крупная твоя афера, Буров, но не самая громкая. А вот когда темные маги Сферы сумели приземлить главный мир-диск своих врагов гвилонцев, и в считаные дни сферо-армия снесла с лица диска все его города…

Вот же, и про это в курсе! А ведь я был абсолютно уверен, что о моей связи с той операцией не знает никто. Даже Умник не в курсе, я до знакомства с ним в Сфере работал. Принесла операция жалких двадцать семь тысяч, и это при восьми тысячах расходов и усиленного полугодового кача наездника на грифонах… Но я тогда сумел выкрасть заклинание для отключения главного двигателя летающего мира, передать темным сферо-магам и вовремя смыться! Я гордился тем делом – ведь это было феерично, когда исполинский мир-диск рушился на еще более исполинскую Сферу, вспарывая нижние слои атмосферы, стесывая горы и утюжа леса… Эх!

– А в чем обвинение-то? – спросил я. – Что, Большой Брат пришел в вирт, там теперь уже и повеселиться нельзя?

– В наше время Большой Брат везде, Буров. А веселиться можно по-разному. Существует статья о несанкционированном вмешательстве в глобальный ход вирт-событий с использованием запрещенных программных технологий… Знаю, знаю, не работает статья, по ней еще ни разу никого не сажали. Вот с тебя и начнем. Да и кража денег из Стального Хранилища – не игрушки. Воровство из официальной админской мини-локации с использованием кодов, выкраденных в реале… Ну и несколько других дел сумеем навесить. Кровавые самоцветы – тоже.

– Кровавые самоцветы – просто игровой элемент! Вы что, уже и за пэкашничество теперь судить будете? За читерство?

– Скоро будем, – ласково улыбнулся он. – А за читерство в крупных масштабах – уже и сейчас… Не понимаешь ты, Буров. Государство пришло в вирт. Крупные корпорации. Большой бизнес. А вместе с ними в вирт пришел закон.

– Произвол, а не закон.

Он пожал плечами.

– Ты слышал, Буров, что силами Виртпола в прошлом месяце был расформирован воровской клан Креаторов в мире Готики? Штаб-квартира их в Озерном городе захвачена и передана муниципалитету, офис в реале – взят дивизионом Виртпола, все документы изъяты, верхушка клана арестована, часть рядовых игроков – тоже. Слишком уж зарвались креаторы, похитили крупную игровую собственность корпорации ДатКом, содержащей в Озерном городе загоны нипов-рабов.

– Креаторы ведь всего лишь играли, – перебил я. – Отыгрывали роли воров. И они рабов освободили – смертников, которых даткомовцы скармливали червям-прядильщикам.

– Заметь, Буров: рабов-неписей, не живых людей. Находящихся в собственности ДатКома, являющихся частью их бизнеса, приносящих реальную прибыль.

– Я от одного серьезного программиста слышал, что у игровых ИскИнов последнего поколения существует обратная связь в виде эмоций. По крайней мере, близкий ее аналог. И подобие боли они могут ощущать. И те слои Искусственных Интеллектов, что отвечали за нипов-рабов, могли вполне реально мучиться, когда черви растворяли их подопечных своим ядом. Вы же игровых ИскИнов против себя настраиваете, когда такой беспредел творите.

– Про эмоции – да, похоже на то, что наш сотрудник Игорь Волошин говорит, – согласился он. – Но это все теория. А практика такова: игра – серьезное дело. Вирт – важный аспект общемировой жизни. И экономики. Теперь, когда количество регулярных пользователей виртуала превысило полтора миллиарда… Короче говоря, Буров, в вирте живут толпы тихих простых обывателей.

– Которые хотят простой тихой жизни?

– Вот именно…

– Ну там повоевать, – продолжал я, – порезать друг друга иногда, свою звериную природу проявить, чего в реале сделать невозможно без наказания. Инстинкты на Аренах или в данжеонах потешить. Мобов повырезать, мирных неписей в каком-нибудь поселке зачистить под корень… Не без этого, да? И за такое почему-то никто не карает. Ведь людям надо слить агрессию, выпустить пар – после этого в реале ими легче управлять.

– Вот видишь, ты и сам все понимаешь. А еще в цифровых мирах обыватели держат свои средства. Легко конвертируемые в реал и обратно. Крупный бизнес там эти средства зарабатывает. И больше никто не позволит аферистам вроде тебя беспредельничать. Поэтому действия ДатКома – не произвол, а бизнес. Действия Виртпола по нейтрализации креаторов – не произвол, а работа по наведению порядка. А махинации твои и подобных тебе отщепенцев – преступления. За которые будут следовать наказания. Потому что не вы, а мы решаем, что является беспределом, а что нет. Не вы, а мы устанавливаем законы. Мы назначаем границы дозволенного.

– То есть превращаете вирт в реал, – заключил я. – В такую же унылую дыру, какой стала половина планеты, только графика поярче и можно мочить нипов.

– Да нет, просто в новый рынок. Хотя называй как хочешь. Главное вот что: теперь таким, как ты, одиноким искателям свободы, нарушающим законы, которые мы с таким трудом вводим в вирт, места там нет! – Он даже повысил голос, продекламировав мне это, и громко припечатал ладонью по столешнице.

Я хмыкнул.

– То-то мне с каждым месяцем все больше хочется из этого мира сбежать. Куда-нибудь… сильно подальше. И навсегда.

– Отмазаться не надейся, мы тебя засудим. Тем более ты заказывал кражу информации, кодов от сейфа, у хакера из реала. А это – отдельная статья. «Неправомерный доступ к компьютерной информации» называется, появилась в УК много лет назад. Плюс теперь есть «Неправомерный доступ к скрытым характеристикам виртмира». Кстати, не назовешь имя хакера?

Степан Григорьевич движением пальца сменил картинку на планшетнике, глянул на нее, постучал ногтем по экрану.

– Не он ли предупредил тебя утром? От смартфона ты избавился, но, сам понимаешь, мы же легко получаем любую инфу от сотовой компании. Вот только СМС к тебе поступила прямо из вирта – невозможно вычислить отправителя.

– Не он это. Да и какая разница? – Я попытался махнуть рукой, забыв про наручники, и громко брякнул ими. – Вы не найдете этого человека, а я его не сдам. Забудьте, он не при делах и не важен.

Некоторое время собеседник глядел на меня, постукивая пальцем по планшетнику, а потом вдруг улыбнулся.

– Тебя разрабатывал целый отдел. И я – начальник этого отдела, поэтому сейчас минута моего триумфа. Позволь уж мне немного насладиться… Кстати, моя самая любимая из твоих операций – взятие Закрытого города. Когда ты в роли варвара поступил в услужение охранником к караванщику, племяннику Тайного Властителя, больше года странствовал с караваном по Киммерии, прокачался до невообразимых высот, вложив пятнадцать тысяч реальных евро, практически в одиночку зарубил рогатого дракона, заполучил в петы огненного пустынного демоненка и, по сути, возглавил охрану каравана. И потом, когда тебя вместе с караванщиком наконец впустили в Закрытый город, на прием к самому Тайному Властителю… Ё-моё, ты сбросил его в Огненную Бездну! Которую прямо посреди тронного зала открыл по твоему приказу демоненок. Перебил охрану дворца и включил портал, впустив в Закрытый город орду самаркандцев, дожидающуюся своего часа неподалеку. Красота. Мы в отделе ставки делали.

Я помимо воли улыбнулся, вспоминая те деньки. Жаркое солнце Киммерии, мосластые, накачанные по самое «не могу» варвары (и я – самый накачанный, здоровый, как три быка), грудастые киммерийские бабы, кривые самаркандские клинки, сторожевые башни между скал, лязг мечей и ржание песчаных скакунов… Отвязное было дело, не такое громкое, как в Сфере, но рисковое и захватывающее. Принесло сто тысяч евро от самаркандского хана плюс на полтинник лута.

– Но к делу, – вернул меня к действительности голос Степана Григорьевича. – За три года ты заработал около полутора миллионов евро. Вирт-недвижимость: особняк на Золотой улице в главном мире Сферы, два магазина в Любече в Аномальных землях, небольшой действующий рудник в Вальдире, где постоянно трудится наемная бригада гоблинов, в реале – трехкомнатная в Москве, сдается в аренду, и домик на Кипре… где ты ни разу не был. И на хрена он тебе? Ты его даже не сдаешь.

Я прикрыл глаза. Всё знают. И ведь это даже не ФСБ – АВП. У них прямой контакт с международным Виртполом. А значит, они могут выйти на администрации вирт-миров и через выписанные Виртполом ордера конфисковать всю мою недвижимость в онлайне… Почему «могут» – наверняка уже это сделали. Еще через Интерпол пробили конфискацию кипрской недвиги, квартира в Москве – вообще легкое дело…

– Слушаю ваше предложение, – сказал я.

Степан Григорьевич поднял бровь:

– Предложение?

– И мобу понятно, что вы собираетесь что-то предложить. – Я скупо улыбнулся ему. – Хочешь сажать – сажай, не говори. А вы тут беседы со мной беседуете.

Он покачал головой.

– Буров, ты не романтик. Я хорошо тебя изучил. Адреналинщик, в своем роде – экстремал, любитель приключений – да. Но не романтик. Наоборот: деловой человек. Почти что бизнесмен. Но без всякого прикрытия в реальности. Нет у тебя ни больших друзей, ни влиятельных деловых партнеров. А дело против тебя железное. Ордера от виртполовцев уже есть, покажу. Недвига твоя вся под контролем. Суд… ну, через месяц. Продлится не больше двух месяцев. Получишь знаешь сколько? Доказать экономические вирт-преступления в особо крупных масштабах мы можем стопроцентно.

– Тогда восемь, – сказал я.

– Восемь? Ты к себе добр! Десятку, хотя скорее – двенадцать, если обоснуем, что твои действия привели к серьезным психическим травмам пострадавших. А обосновать сможем: девчонка из Дома Боли в психушку попала, так ее папаша зачморил после того, как из-за ее длинного языка ты лишил его кровавых самоцветов.

– Но денег моих вы не получите.

– Ты про те семьсот тысяч евро, которые у тебя в оффшоре на Каймановых островах? Отчего же, может, и получим. Хотя простого способа изъять эти незаконно нажитые средства у нас нет. Годы понадобятся, чтобы с офшорным банком сладить. А бриллианты, которые в том же банке в ячейке лежат, изъять будет еще труднее. Но сейчас я о другом, Буров. Не помогут тебе эти деньги. Возможно, ты понимаешь, а может, и нет, что попадешь не в вирт-тюрьму вроде Вальдирских рудников, а в реальную ИТК, где протянешь недолго. Потому что во время суда о твоих делишках узнают все те, кого ты кидал. Вернее, про делишки-то они и так знают, но теперь будут знать, что за человек стоял за теми аферами. Тот же Дом Боли… ты ведь в курсе, кому он принадлежит, какой структуре? И чем эти люди занимаются в реале? Как думаешь, сколько на зоне после этого проживешь? Я лично даю не больше пары недель.

– Это все лирика, вы к делу давайте.

– Да нет, проза это, а не лирика, суровая проза жизни. Конец тебе, Буров, уясни это хорошенько. Хотя срок твой можно скостить до пяти лет – минимум, от которого никуда. Но ГДЕ тебе светят эти пять лет – очень отдельный вопрос. И решение этого вопроса действительно будет следующим шагом нашей беседы.

Я открыл было рот, но он еще не закончил:

– Но только я тебя прошу, Буров, не начинай гарантии требовать. Мы здесь в серьезном заведении, а не на базаре у казахов траву покупаем. Ты делаешь определенные шаги, мы делаем определенные шаги… В этом динамика процесса.

Я повнимательнее пригляделся к Степану Григорьевичу. А необычная у него манера обращения с подозреваемым. Почти что и не ломает, не давит, так, с шуточками все, с улыбочками. Вроде такой не злой мужик, вежливый, даже обходительный. Но в глазах его сталь. Чувствуется: полковник привык нагибать. И, нагнув, не привык отпускать. И вежлив он лишь до поры до времени. И только потому, что все козыри у него в руках. Да что там козыри – вся колода! Держит клиента за жопу и прекрасно знает это.

Потом Степан Григорьевич показал мне ордера. Я не поленился очень внимательно изучить запаянные в особый неуничтожимый полимер бумаги, из которых следовало, что все мое вирт-имущество под арестом. «Авэпэшники» не забыли даже про крошечную гостиничку на пустынном тракте в одном из бесчисленных лесов Февра, мою первую покупку в вирте.

Затем меня перевели в комнату с рядом сидений, где на стене висел белый экран. Уже знакомая девушка, Верочка или как там ее… принесла бутерброды с чашкой кофе. У кресла, в которое я сел, был откидной столик. Я успел съесть три бутерброда и захотеть еще, когда появился Степан Григорьевич, а с ним серьезный худосочный паренек в очках. Полковник уселся в кресло рядом, а очкастый парень – на другой стороне зала. Откинул столик, положил на него черную пластиковую коробочку и нажал на кнопку.

В комнате потемнело. На экране возник пейзаж.

Он был неотличим от реального, так сказать, физического пейзажа… если бы краски не были более густыми, яркими, красивыми, переливчатыми.

Луг до горизонта. На горизонте серая полоса гор. Высокое синее небо. Невдалеке стоит горбатое животное, смахивающее на буйвола, с закрученными спиралью толстыми рогами и длинной шерстью.

Тихий щелчок – кадр меняется – теперь на экране водопад. Он огромен. Две высокие скалы, словно остроконечные башни, и между ними низвергается поток бирюзовой воды. Скалы соединяет каменная арка, тонкая и ажурная, явно искусственная. Вроде бы по ней движется крошечная фигурка – толком не разобрать.

Щелчок – новый кадр – граница дремучего леса. Деревья с узловатыми ветвями и пышными кронами. Между деревьями – глубокий мшистый сумрак, навевающий мысли про леших, кикимор и прочих виев.

– А зачем… – начал я, но полковник поднял руку, требуя тишины.

Кадр дрогнул – изображение сдвинулось, стало ясно, что это начало ролика. Камера поплыла вперед, причем рывками. Э… камера? А может, запись глазами перса? Тот приближался к деревьям, в глубине между ними мерцали призрачные огоньки. Перс вступил в лес, и картинка потемнела. Когда он вошел немного глубже, два огонька вдруг рывком надвинулись. На миг мелькнуло что-то… страшное лицо или звериная морда, пасть, глаза – черт его разберет, слишком быстро, – и тут же экран стал черным.

Щелчок – возник следующий кадр: уже знакомый луг, теперь без буйвола. В высоком синем небе с легкими облаками висит каменный шар.

На снимке трудно было понять размеры, но, кажется, огромный шар парил в километре-двух над землей. В нем зияли темные провалы, камень изгибался толстыми завитками, пласты его уходили вглубь этого странного объекта и выныривали наружу – будто клубок с сотами-ячейками.

Последний кадр уже не менялся, так и остался на экране.

Я молчал, предоставляя полковнику самому вести разговор.

– Это виртмир, – сказал он, не поворачивая головы.

Я пробормотал:

– И мобу понятно.

– М-да… А какой?

Пришлось пожать плечами.

– Не знаю. Не смог узнать.

– Но ведь ты во многих побывал.

– Почти во всех, а может, и во всех. Ну, в значимых.

Степан Григорьевич встал, заложив руки за спину, прошелся передо мной. Парень в очках молчал. Полковник остановился сбоку от экрана и спросил:

– Что можешь сказать о нем? Как профи.

Я еще раз вгляделся в скрин, почесал бровь.

– Крутая графа. Уровень детализации потрясный. Дизайн… красивый. Чуть-чуть странноватый, но без хардкора. И классный. Дизайнера по стилю просечь не могу. В принципе, работа итальянцев, Джоретто Джуро, создавшего Мир Февра, легко узнается. Американцы в Киммерии особо не напрягались с красотами, а вот наши с болгарами и немцами Сферу сделали очень узнаваемо, но там понятно – всем Виктор Антонов рулил… Но это и не Антонова работа, его стиль влет узнаешь. И не азиаты, они друг на друга похожи и узнаваемы. Короче – не знаю.

– Никто не знает, – сказал очкастый.

Я повернулся к нему:

– Ты о чем?

Полковник кивнул очкастому. Тот потер ладони и заговорил:

– Неизвестно, что это за мир. Его никто не создавал, во всяком случае легально. Неизвестны корпорации или частные лица, владеющие им. Неизвестно, на каких серверах он стоит. Ничего неизвестно, нет никаких концов. Он просто… возник.

– Что за чушь? – удивился я. – Это невозможно.

– Еще полгода назад я тоже так считал.

– Нет, стоп! Что значит «возник»? Как возник, откуда вы про него узнали?

– Появился портал. В Февре, на краю Столичного города. В портал вошли несколько игроков и не вышли. По городу поползли слухи, всполошились админы – они не создавали портал в новый вирт-мир! – Очкастый немного повысил голос, пытаясь передать изумление админов (которое я хорошо себе представлял). – Позвали ученых, стали изучать, отправили в портал несколько телеботов, то есть мобильных модулей с обратной связью. Сам портал локализовали, чтобы никто посторонний не имел доступа. Вокруг него даже построен дом. Спешно разработали и внедрили игровую легенду, объясняющую его появление. С тех пор ничего сделать с порталом не удается. Он просто висит там.

– Дайте догадаюсь – и позже порталы стали возникать в других местах Февра?

– Если бы только Февра! – вздохнул полковник. – Их уже пять. Два в Февре – кстати, один из них в лесу не так далеко от твоей гостиницы, – еще один в Сфере, еще… Неважно. Главное, что пока силами Виртпола и местных администраций их вовремя удавалось локализовывать, закрывать от посторонних. Но какое-то количество обычных игроков успело проникнуть туда. Ползут слухи. Все это началось около шести месяцев назад.

– «Туда», – повторил я и ткнул пальцем в экран, – то есть вон туда?

Степан Григорьевич кивнул очкастому, и тот снова заговорил:

– Этот мир называется Мегалон. И еще мы называем его Х-Мир. Попавшего в него человека встречает системное окно с приветствием. Затем…

– Стоп, а на каком языке?

– Неизвестно.

– Ну как это? – Я перевел взгляд с него на Степана Григорьевича, и полковник кивнул ассистенту.

– Неизвестно, – твердо повторил тот. – Картинки, которые вы видели, вытащены прямым сканированием из сознаний некоторых наших… скажем, исследователей Мегалона. Но когда удавалось «заснять» окна – на них были незнакомые символы. Совершенно фантастические. Да и сами окна… Потом я покажу. Такое впечатление, что в сознаниях попавших в Мегалон пользователей происходит лингвистическая перестройка. В результате все они там говорят на одном языке, назовем его мегалонским. И все могут читать надписи на мегалонском. Из порталов игроки возникают вдоль условной полосы, которую мы назвали Пограничье. От нее можно идти только в одну сторону. Мир населен, хотя в близкой к Пограничью области негусто. Но еще до Пограничья игроки попадают в Пещеры. Там происходит первичный выбор расы и прохождение ряда тестов, которые задают будущий вектор развития игрока. Пока наши сведения очень скудны. Очень, – повторил после паузы и снова потер ладони.

– Фух… Так, хорошо, а квесты? Игра выдает их?

– Квестов в привычном понимании нет. По крайней мере, мы пока что поняли ситуацию так. Появление игроков в различных точках мира включает так называемые игровые события. Причем они не стандартные для всех, а зависят от игрока, его класса, манеры игры…

– Интересно, хотя подобное уже есть. А что насчет выхода из Мегалона?

– Выход возможен только в районе Пограничья. Дальше соответствующая функция не работает. Чтобы выйти – надо вернуться к желтым скалам, в которых можно найти магические врата. Вступаешь в них – и возвращаешься.

– А смерть? Что происходит с погибшими?

Он поднял указательный палец:

– Вот тут мы переходим к самому интересному. Они респятся… непонятно где. И непонятно в каких аватарах. На Пограничье не возникают. Тела в капсулах впадают в кому. Считывание информации из сознания становится невозможным, однако биоритмы примерно схожи с теми, которые обычно сопровождают пребывание человека в вирт-мире. Фиксируется движение зрачков, фоновая моторика, активность мышц. Такое впечатление, что точка или точки респа находятся где-то дальше, в глубине Х-Мира, но где именно и в какой роли там оказываются пользователи, мы не знаем. Я могу еще много рассказывать, но… – Очкастый вопросительно поглядел на Степана Григорьевича.

– Пока что хватит, – решил тот. – Вижу по лицу – Бурову и это еще предстоит обдумывать.

– Да уж… – протянул я. – Умеете огорошить. Хорошо, я еще позадаю много вопросов, но сейчас у меня один: при чем тут я?

– А ты не понял? – Полковник повернулся ко мне, сложив руки на груди и покачиваясь с каблуков на носки и обратно.

– Совершенно ничего не понял, – сказал я.

– Все ты понял. Ты слишком умный, чтоб не понять. И я не дурак, поэтому не будем играть друг с другом. Нам нужны свои люди в Мегалоне. Толковые и с большим опытом полевой вирт-работы. Умеющие действовать в кризисных ситуациях, инициативные, психически гибкие… Что значит – способные не оглядываться на стандартные моральные нормы. Короче, не тупые и бесчестные. Но лояльные. Лояльность обеспечит твое тело в нашей вирт-капсуле. Ситуация беспрецедентная: мы имеем непонятно откуда взявшийся глобальный виртмир, который все больше проявляется в других мирах. И мы понятия не имеем, что это значит, чем грозит и к чему вообще может привести. Некоторые организации, как частные, так и государственные, уже активно внедряют в этот мир своих агентов, пытаются подготовить плацдармы. Нам необходимы шпионы, агенты влияния… как хочешь называй. Ты, Бур, будешь одним из них.

На лице его была уверенность: все произойдет именно так, как он и сказал. Все просчитано, схвачено и учтено, клиент никуда не рыпнется, он под полным контролем и будет служить верой и правдой. Короче говоря, на лице начальника ООРа – Отдела Оперативных Разработок – полковника Степана Григорьевича Кареглаза (он мне свою фамилию не называл и вряд ли бы обрадовался, узнав, что она известна мне давным-давно) был триумф.

Мое лицо, в отличие от его, ничего не выражало. Хотя душа радостно трепыхалась и пела. Нет, не пела – скорее сдержанно так напевала, мурлыкала себе под нос. Не привык я громко выражать свои чувства. А повод был: пролог сложнейшей операции завершился успехом. Пусть полковник Кареглаз считает себя акулой, беспощадным хищником, зажавшим в пасти испуганную рыбешку. На самом-то деле рыбешка – он, а я… нет, не акула – скорее рыбак, сидящий на берегу с удочкой в руках. А товарищ полковник – пучеглазый карась, которого я только что подсек. Да так нежно и ненавязчиво, что он и сам не понял, что уже на крючке.

И провернул я все не без помощи худосочного парня в очках, которого звали Игорь Волошин. Того самого, что этим утром сбросил мне СМС на смартфон, предупреждая о скором визите оперативников и о том, что нужно выжечь данные из капсулы (по необходимости я до последнего момента юзал ее и не мог заранее потереть инфу, не предназначенную для АВП). А еще – разыграть перед операми небольшую сценку из серии «а-ну-ка-догони-ка».

Завершив свою речь, полковник отвернулся и шагнул к двери. А мы с Умником обменялись короткими взглядами и направились за ним.

Операция «Внедрение в Х-Мир» вступила в основную фазу.