Читать книгу Оружие Леса - Андрей Левицкий - Страница 5

Ноги мне примотали к рукам так, что пришлось лежать на боку, выгнувшись назад и согнув колени. Пятки почти упирались в ягодицы – ничего хорошего, потому что ноги сначала сильно ныли, а потом онемели. К этому времени наверху все стихло. Сколько сейчас времени, я не знал, но ясно было, что уже глухая ночь. Уходя, люди майора Шульгина забрали светильник, но темнота в подвале была не полной: часть кожистых мешков на корнях источала зеленоватый свет. Мутный такой, неприятный – будто грязный. «Газовые камеры» должны светиться синеватым светом, а тут почему-то зеленый. Может, там внутри какой-то не такой газ, необычный? Новая разновидность аномалии? Свет казался… стухшим, что ли.

Он был совсем слабый, но все же я различал громоздящиеся вокруг игральные автоматы и обвившие их корни. Будто лианы, целый лес лиан, свешивающихся из дыр в потолке. Не все «ульи» светились, большинство как раз нет. Что это значит? Может, мерцают перезрелые, в которых газ уже под таким давлением, что готов вырваться наружу? Или наоборот… Мутант его знает, не разберешь. Ясно только, что майор Шульгин плохо сечет в аномалиях, и в отряде его нет толкового следопыта, раз они встали лагерем прямо над подвалом с «газовой камерой». Я бы в жизни тут не остановился.

Ага, только в результате лежу в углу этого подвала, еще и связанный.

Я пошевелился, пытаясь размять руки, потом выгнулся сильнее и с трудом перевернулся на спину. Каблуки вдавились в задницу, в коленях скрипнуло. Попытался сесть, закряхтел, сжал зубы… раз! – и я сижу, расправив плечи, с поджатыми ногами и вывернутыми за спину руками. Так, уже лучше.

Хотя толку, если разобраться, никакого. Не положили бы меня тут, если б отсюда было легко свалить. Другого выхода, кроме лестницы и люка в потолке, из подвала нет. А наверху – стоянка ренегатов. То есть там с десяток бойцов, причем не все они спят, Химка наверняка расставил часовых. Но дело даже не в них, главное препятствие: проем в потолке, куда ведет лестница, закрыт люком. Наверняка запертым снаружи. Снизу мне его не открыть, да я и не доберусь до люка.

Или доберусь?

Давай-ка подумаем, охотник, что мы в этой ситуации можем сделать? Ну, вообще-то почти ничего… Но можно, по крайней мере, выбраться из этого закутка в углу. Только выбираться надо очень осторожно, корни же кругом, да еще и «ульи». Знал Шульгин, где меня оставить. Какой-то другой, нормальный человек ни за что не рискнул бы тут ползать, слишком уж неприятные последствия бывают от газа. Но я, конечно, не совсем нормальный, это уже давно ясно.

Вот и пополз.

Чтобы выбраться из угла, нужно было протиснуться в просвет между двумя аппаратами и, самое трудное, переползти через третий, лежащий на боку. Он преграждал путь к пустой площадке в центре подвала, где стоял стул…

То есть где он до сих пор стоял! Эти умники его оттуда не убрали, и главное, перед ним стояло железное корыто с водой.

Не так уж ты разумен, лихой казак майор Шульгин. И сержант твой Химка – так и вообще глупый малый, по усам видно. Я подобрался вплотную к провисшему между игровыми автоматами корню. На нем мерцал гнило-зеленым светом «улей» размером с голову. Вблизи хорошо видно, как туго натянулась кожистая поверхность – будто раздутый, готовый лопнуть волдырь. Стало ясно, что светятся именно перезревшие «ульи», готовые выпустить газ. Как бы мне эту штуку не задеть…

После корня я оказался перед новым препятствием – лежащим на боку автоматом. Он был выпотрошен, из дыры в боку вывалились жгуты проводов, поблескивали микросхемы, экран разбит. Плевое препятствие для человека в обычном состоянии – перешагнул и забыл, но для меня сейчас это было как толстая ветка для червяка. То есть преодолимо, но надо потрудиться. Я лег на живот. Извиваясь, дергая ногами и тихо ругаясь, перевалился через аппарат и оказался на краю свободного пространства в центре подвала. С другой его стороны начиналась лестница. Я обполз стул, к этому времени ноги-руки уже ломило и саднило во всех местах сразу. И спина ныла. Но зато онемение прошло, вот радость.

Обогнув стул, я повернулся спиной к корыту и опрокинулся назад. Страшновато было, все казалось, что сломаю спину о железный край, хотя для этого нужно очень уж постараться. Выгнулся дугой, головой уперся в дно. Хорошо, что воды там оставалось не так много, все-таки я сильно дергался в руках Оспы с Химкой, лягался… наверное. Сам-то я этого не помнил.

Поелозив еще немного и сдвинувшись дальше, я добился того, что стянутые запястья и ступни оказались в воде. И надолго замер, отдыхая, глядя в темный потолок с дырками, сквозь которые свешивались корни. Давай, веревочка, мокни, раскисай… Пролежал так минут, наверное, тридцать, и за все это время не услышал ни звука. То один, то другой мешок угасал или разгорался ярче, свет в подвале иногда немного менялся, но вот звуков не было никаких, и в ушах, если долго не шевелиться, начинался такой неприятный вибрирующий звон.

Наконец, решив, что хватит, я кое-как выбрался из корыта, убедился, что металлические края его загнуты и о них перепилить веревку не получится, – и отправился в обратную дорогу. Возле перевернутого автомата снова пришлось повозиться, но, в конце концов, я сумел вооружиться куском стекла из разбитого экрана. Плохое стекло – в смысле, для моих целей не очень подходящее, края толстые и как бы сглаженные, почти без острых граней. И все же влажную веревку оно с грехом пополам перепилило, раскромсало в волокнистую тряпочку, которую я несколькими сильными рывками смог порвать.

Вот так! Удача любит смелых, сильных и упертых как бараны. Я встал. Пошатываясь, на негнущихся ногах прошел к стулу, сел и потом долго массировал колени, лодыжки, икры, стопы. Разминал кисти, плечи, качал из стороны в сторону головой, хрустя шейными позвонками. Несколько раз вставал, приседал, даже тихо попрыгал. Размявшись и попив воды из корыта, стянул с себя остатки веревок, поднялся по лестнице и припал ухом к люку. Тишина – вообще ничего не слышно. Я осторожно потрогал люк, попытался приподнять крышку. Заперт, что и требовалось доказать. Ну, ладно, что дальше делаем?

Спустился обратно, перевернул на бок стул и тихо отломал ножку. Из толстого конца торчал загнутый гвоздь – таким если как следует засандалить по голове, то и череп пробьешь. Это, конечно, хорошо, только проблемы не решает: как отсюда выбраться? До рассвета несколько часов, утром сюда придут вооруженные бойцы, выспавшиеся, полные сил – мне с ними не сладить. Прорываться надо сейчас, пока ночь и большая часть отряда спит, причем сделать это можно единственным способом: заставить их сверху открыть люк. Получается, мне в него стучать, что ли? Тогда они просто сразу поймут, что пленник сумел избавиться от веревок. А если поскрестись как-нибудь так назойливо, подольше, достать часового, который наверняка дежурит у люка? Чтоб он решил: по лестнице забралась крыса, и открыл бы люк, чтоб шугануть тварь. Тухлая, конечно, идея, и совсем не факт, что часовой не подымет сразу тревогу, как минимум не разбудит начальство. Однако другие варианты у меня отсутствуют – люк изнутри не открыть, больше ходов из подвала нет, значит, нужно добиться, чтобы люк открыли снаружи.

Я осмотрел, насколько мог сделать это с пола, дыры в потолке. Они были не слишком большие и, если задуматься, вызывали всякие вопросы. Ведь потолок этот – бетонная плита. То есть корни пробили в ней ходы? Что ж там за растение такое, которое сумело запустить в подвал свои древесные щупальца?

В общем, через дыры не выбраться, и единственное, что я еще могу, – это вооружиться, чтобы увереннее себя чувствовать против того, кто откроет люк. Или против тех. Если его вообще откроют. На моей стороне будет только скорость: вмазать по голове, выскочить, убежать… Скорость и еще темнота. Ножка стула с торчащим гвоздем – слабое оружие. Нужно что-то более убедительное, но взять его негде.

И тут меня осенило. Как это негде? Есть где! Куча биологического оружия в моем распоряжении! Я вернулся к перевернутому аппарату, сел на него, нашел осколок, которым пилил веревки, и взялся за свисающий дугой корень. Тот самый, на котором болтался светящийся мешок размером с голову. Корень начал раскачиваться, пришлось работать осторожно. Жесткие волокна пилились плохо, но минут за десять я справился, и в моих руках оказался кусок длиной в полметра, на середине которого было округлое раздутие, мерцающее зеленым. Очень осторожно я потрогал его – стенки туго натянуты и кажутся совсем тонкими. Так этот пузырь расперло, что если ткнуть стеклом, сразу прорвется.

Газ в мешках ядовитый, но не очень. То есть не мгновенно-смертельно-ядовитый. А еще важно, что он густой и тяжелый. Не расходится по воздуху мгновенно, не травит все вокруг, действие его скорее как у струи, бьющей из газового баллончика.

Я намотал концы корня на запястье так, что мешок пришелся на тыльную сторону ладони. Согнул кисть, выставив руку перед собой. В другую взял осколок. Нормально, пыхнуть кому в рожу – самое то. Ножку от стула сунул за пояс штанов, ремень-то у меня отобрали вместе с перчатками.

Поднялся по лестнице, встал на одно колено на верхней ступеньке и принялся скрести стеклом по крышке люка. Она была железной, звук получился тот еще. Посерьезней пытка, чем макание головой в воду, аж челюсти сводит от этого скрежета. Я поскреб немного, подождал, потом слегка постучал по крышке. Снова поскреб, чувствуя себя при этом немного по-дурацки. Но ведь нет другого способа, нет. Поскреб еще. Услышал шум с другой стороны люка – совсем слабый, но явственный. Потом лязг, это засов сдвинули. И голос, тоже очень тихий. Шепот…

Крышка распахнулась, и я увидел двоих, стоящих по ту сторону проема.

Шутер пригнулся с «калашом» в руках, причем он держал оружие прикладом вперед, и у ног его лежал Оспа, получивший, как я понял, только что прикладом по лбу. Рядом с Шутером застыла Алина. На плече сумка из черной кожи, в руке пистолет «СПС». Относительно легкий, но вполне мощный, пуля из такого прошибает четырехмиллиметровую сталь. Хорошо, что красотка с перепугу не саданула в меня, когда распахнулась крышка люка.

Тот находился посреди большого темного зала с высокими окнами, закрытыми брезентом. Вокруг спали, завернувшись в одеяла и плащи, бойцы из отряда майора Шульгина. Его самого я не увидел, а вот Химку разглядел, он лежал возле кострища, в котором догорали угли. По всему залу из дыр в потолке свешивались корни – те самые, концы которых оплели подвал. Получается, растения, которые эти корни сюда запустили, растут еще выше – на втором этаже или даже на разрушенном третьем, и корневая система их проникла сквозь несколько перекрытий. Или это не корни? Они ведь нужны дереву для питания, но эти просто висят в воздухе, так зачем они? Может, их правильнее называть ветвями или лианами…

Я успел сдержать движение, не пробил «улей» стеклом. Отвел в сторону руку, глядя на тех, кто, судя по всему, собирался меня спасти. Пару секунд мы являли собой немую картину в стиле «И тут я офигеть как удивился», а потом я приложил палец к губам, покосился на неподвижного Оспу, кивнул Шутеру, за плечо притянул к себе Алю и прошептал:

– Сколько бойцов в отряде?

– Пятнадцать, – шепнула она, справившись с удивлением.

– Все здесь?

– Кроме часовых.

– Сколько часовых?

– Возле люка – один, Оспа. И еще четверо: двое на крыше, двое снаружи…

– В какой стороне они стоят, знаешь?

Она огляделась, показала:

– Там и там.

Я кивнул Шутеру, он тоже приблизился, мы сдвинули головы.

– Выбираемся через то окно, – я показал в сторону одного проема. Брезентовая штора в его нижней части была свернута и подвязана веревкой. – Или вы его и подготовили для отступления?

– Подготовили, – подтвердила Аля. – За ним улица, идет прямо от здания. По ней побежим.

– Охотник, а что это у тебя на руке… – начал Шутер, но тут один из спящих неподалеку бойцов всхрапнул, заперхал во сне, заворочался. Моя рука с «ульем» и два ствола, «калаша» и «СПС», обратились в ту сторону. Боец, перевернувшись со спины на бок, затих.

– Идем, – шепнул я. – Пока Оспа не очухался.

Пробираться между спящими людьми по темному залу, озаренному лишь светом углей в кострище, – занятие нервное. Постоянно чудится, что сейчас наступишь кому-нибудь на ухо или зацепишься за чью-то ногу. Мы шли совсем медленно, рискуя, что Оспа придет в себя и поднимет шум. Да еще и корни… они висели со всех сторон, не то чтобы очень густо, но во множестве. Колыхались, когда мы их задевали, шуршали, правда, совсем тихо. Хорошо, что здесь на них не было кожистых мешков – «ульи» росли только в нижней части, под полом.

Больше мы не обменялись ни словом. Обошли Химку, который во сне посапывал и шевелил усами. Путь к окну лежал мимо кострища, где горела алым гора углей. Возле него спал сам майор Шульга. Под головой его был рюкзак, под рукой лежал «АК», а рядом… мой «Карбайн»! Этого я просто так оставить не мог. Что хотите делайте, а ствол не брошу. Не из каких-то сентиментальных чувств, просто у меня же нет огнестрела – куда это годится? Алина ушла немного вперед, а я приостановился, нагнулся, увидел, как Шутер сделал огромные глаза и замотал головой, сделал жест, чтобы он не психовал, и потянул автомат за ремень. Осторожно, ласково так, как поясок на платье любимой женщины. Вскоре винтовка оказалась у меня в руке. Действовать, когда на запястье намотан корень с раздутым кожистым мешком, было неудобно, но я ухитрился повесить винтовку на плечо. Выпрямился – и увидел торчащие из-под клапана на рюкзаке майора перчатки. Мои перчатки. Вот к ним-то я как раз испытывал сентиментальные чувства! Они мне были как две сестрички. Перчатки и спрятанный в одной ножик не раз спасали мне жизнь.

Я присел на корточки. Отведя далеко в сторону руку с пузырем, взялся за перчатки и медленно-медленно потащил их из-под клапана. Аля уже добралась до окна, остановилась перед ним, оглянулась. Недоумевает, наверное, что это я делаю – в полутьме ей оттуда подробности не видны. Шутер, махнув на меня рукой, решил, что риск – дело благородное, но только когда рискует кто-то другой, и пошел дальше к окну.

Перчатки зацепились за что-то в кармане, я потянул сильнее. Они не поддавались. Дернул слегка. Есть! Тихо-тихо вытащил их из рюкзака целиком, сунул в карман. Начал привставать.

Майор Шульгин раскрыл глаза и сел.

По-моему, он еще не проснулся, когда сделал это. Просто сознание во сне поняло, что совсем рядом нечто происходит, и подало сигнал телу. Майор бессмысленно вытаращился в темноту. И прежде чем он что-то сообразил, я врезал ему кулаком по голове.

То есть не кулаком – на руке ведь был намотан корень с «ульем», вот им-то я и ударил.

Раздался громкий хлопок, и струя газа вырвалась наружу, прямо в лицо майора.

Я вскочил. Ну и напор! Руку рвануло вбок, корень впился в запястье, я разжал пальцы, и мешок сорвало с кисти. Шипя, он рванул прочь, будто раздутая уродливая ракета.

Теперь окончательно стало ясно: мутно-зеленый свет и впрямь означает, что аномалия в подвале – не обычная «газовая камера». Может, даже газ в «ульях» не очень-то и ядовит. По крайней мере, не смертелен. Но зато у него есть другое, хорошо ощутимое свойство – очень хорошо, просто отлично ощутимое!

В общем, мешок вырвался из моих рук и полетел.

И вот тут-то все и началось.

* * *

От пронзительного шипения проснулись все в зале. Хотя мало кто понял, что произошло. Думаю, даже никто не понял – слишком необычной была ситуация. Кожистый мешок, странное порождение аномалии «газовая камера», заметался в темноте между свешивающимися с далекого потолка корнями, бешено вращаясь и оставляя за собой шлейф самого мерзкого запаха из всех, что мне доводилось нюхать в жизни. Так может пахнуть тонна разбитых тухлых яиц или переполненный до краев деревенский сортир, если в нем взорвать фугас.

– Стас! – долетело от окна сквозь шум и крики.

В воздухе повисла сероводородная дымка. Кашляя, как демон, я бросился к окну вслед за Шутером. На ходу натянул перчатки. Газовый мешок за спиной дикими зигзагами носился по залу, врезаясь в мечущихся людей, цепляя корни и постепенно поднимаясь все выше, наполняя помещение невыносимым рвотным духом.

Когда я был уже возле окна, раздался выстрел, и в проем, качнув ткань, вылетела пуля. Запрыгнув на подоконник, поглядел назад. Химка, зажав рот ладонью, брел следом за нами с винтовкой в руке. Я выстрелил по нему, и сержант упал, хотя не ясно было, по какой причине. Может, просто ноги заплелись, очень уж сильно воняло в зале.

В это время клокочущее шипение начало стихать, а снующий где-то под потолком в окружении качающихся корней мешок устремился к полу. Я спрыгнул с подоконника на землю, где уже стояли Алина с Шутером. Мы побежали. Было не очень темно – в небе мерцали звезды, мягко светил месяц. Сзади орали и матерились, а еще там кого-то очень бурно тошнило.

Когда между нами и зданием оказалось метров двести, Алина остановилась, тяжело дыша, и я тоже притормозил. Приотставший Шутер нагнал нас.

– Стас, что ты сделал? – спросила Аля, перекидывая через голову ремень сумки. – Что это было, твою мать?!

– Уже не важно, – ответил я, глядя в сторону магазина. – Главное, что оно сработало. В какой стороне двухэтажка, где меня схватили?

– Там, – Шутер махнул влево. – Слушай, охотник, ты, если что, звиняй. Я тебя сдавать этим солдафонам не хотел, я просто…

– Забудь, – перебил я. – Сейчас не до того. Вы двое решили мне помочь, я правильно понимаю?

– Правильно, – кивнула Алина. – Хотели вытащить тебя и сбежать вместе.

Я запрыгнул на покосившуюся лавку у забора, вытянул шею, глядя то на магазин, в окнах которого метались огни, то в сторону двухэтажки, откуда начались мои приключения в безымянном городе. Спросил:

– Значит, ты пошла против брата? Почему?

– Я поняла, что он на самом деле собой представляет. Только теперь поняла, после стольких лет. Сейчас не до того, потом расскажу.

– Потом так потом, – спрыгнув на землю, я проверил магазин «Карбайна», убедился, что он полон, и потер руки, радуясь вновь обретенным перчаткам. Заодно незаметно для Шутера с Алиной нащупал в потайном кармашке тычковый ножик. Отлично, майор его не нашел.

– Мне нужно назад в тот дом, – объявил я.

– Ты что? – удивилась Аля. – Нам надо бежать из города. Они нас уже ищут!

Со стороны магазина доносились голоса, крики Химки, громовой голос майора. Я возразил:

– В темноте быстро не найдут. Мне обязательно надо вернуться, ненадолго. Я там кое-что спрятал, очень важное, так что иду туда. А вы как хотите.

Последние слова произнес уже на ходу. Шутер, потом Алина заспешили следом. Она спросила:

– Стас, дальше ты куда собираешься? Ты ведь куда-то конкретно шел, мы это поняли еще два дня назад. Мы тихо шли за тобой, но Григорий побоялся, что потеряем, решил захватить. Так куда ты идешь?

– В Край, – ответил я. – Слышали о таком?

– Ясное дело, слышали, кто ж не слышал, – влез Шутер. – Зачем тебе туда, охотник?

– Надо значит, раз иду.

– Это связано с тем, что ты нашел в центре той базы? Может, ты эту вещь и спрятал в двухэтажке и за ней теперь возвращаешься?

– И да, и нет. Я не знаю, могу ли тебе доверять, Шутер. А раз не знаю – значит, пока не доверяю. Но то, что ты отказался меня пытать и решил помочь, говорит в твою пользу, так что если хочешь – можем пока что идти вместе. Алина, тебя это тоже касается.

Они мне не ответили, и я больше ничего не сказал. Магазин уже исчез в темноте, зато впереди показалось знакомое двухэтажное здание.