Читать книгу Прорыв - Андрей Ливадный - Страница 4

Пустошь. У внутренней границы Барьера…

Мир без солнца.

Вокруг смыкалась плотная, текучая, непроницаемая для взгляда свинцово-багряная мгла.

Шершнев со стоном перевернулся на спину.

Что произошло?

Он помнил, как колонна остановилась на специально оборудованной площадке, затем произошел внезапный прорыв Пепельного тумана, а дальше…

Полный провал в памяти.

Он медленно повернул голову, осматриваясь.

Вокруг плотной стеной смыкались металлокустарники. Сталкеры называют такие плотные заросли автонов «жестянкой».

«Что с моими имплантами?» – мысленно спросил себя Шершнев, прислушиваясь к ощущениям.

Мир вокруг прорисовывался расплывчато, нечетко. Он вдруг понял, что воспринимает реальность уже без посредничества комплекса боевых сканеров, обстановку визуализировал его собственный рассудок.

Выходит, расширитель сознания и метаболический имплант успешно инициализированы?

«Похоже, что так. Неужели меня вырубило при включении соединенных с нервной системой устройств? А прорыв Пепельного тумана? Мои блуждания во мгле? Галлюцинации?

Где я и куда подевалась колонна?!»

Перед глазами все двоилось.

Надо встать. Двигаться. Найти обратный путь к защищенной площадке. Мысли о предательстве у него не возникло. Он не помнил удара автоматной очереди в спину, не понимал, как оказался в «жестянке». Самое простое объяснение – потеря сознания в момент активации комплексов наномашин.

Все шло не по плану. Но ничего… Худшее уже позади.

Взглянув на часы, Шершнев невнятно выругался. Прошло три с половиной часа. «Вот, блин, попал… Вместо того чтобы тихо переждать активацию имплантов под защитой брони, нахватался «глюков», да еще и в «жестянку» забрел. Хорош командир колонны, ничего не скажешь».

Трезво оценив ситуацию, он понял, что вряд ли его до сих пор ищут. Памятуя о неприязненном отношении Рыжова и произошедшем накануне конфликте, стоило предположить, что колонна ушла. Иначе его давно бы нашли. Наверняка и этот нетерпеливый Зулус вставил свое веское слово – мол, вам надо, вы и ищите, только на обратном пути, а мне некогда.

Ситуация вроде бы читалась легко.

«Ладно. Отыщу площадку, дождусь своих», – решил Шершнев. Других вариантов не было.

* * *

Иван ошибался, думая, что все самое скверное уже позади. На самом деле, придя в сознание, он не испытал и сотой доли тех адаптационных эффектов, что предлагали ему комплексы внешних имплантов. Первую порцию шоковых ощущений он получил, попытавшись встать.

Тело отреагировало слишком быстро.

Любой из нас совершает большинство движений машинально, не обдумывая их, и только в крайних случаях разум сосредоточивается на предполагаемом действии. Иван начал вставать, внезапно почувствовал резкое головокружение и, уже падая лицом вниз, понял: его мышцы произвели неадекватное усилие, которое тут же приняли к исполнению сервомоторы бронескафандра – за доли секунды он не только встал, но и по инерции потерял равновесие, не удержавшись на ногах.

Ничего себе…

Он вновь перевернулся на спину.

Теперь Шершнев действовал осторожнее, контролируя напряжение мышц.

Со второй попытки ему удалось встать. Некоторое время он придерживался рукой за толстую ветвь металлорастения, затем неуверенно шагнул, продираясь сквозь чащу.

Шаг от шага дело пошло увереннее. Организм достаточно быстро вернул контроль над мышцами, но как поведет себя аналог метаболического импланта при возникновении внезапной опасности? Похоже, корректор обмена веществ только приступил к процессу автоматической настройки.

Заросли металлокустарника раздались в стороны. Шершнев вышел на пологий склон возвышенности. Датчики бронескафандра нервно сигналили о критической близости условной границы Барьера.

Иван замер, пытаясь определить свое местоположение.

Герметичная броня с встроенными сервоусилителями мускулатуры надежно защищала его от воздействия внешней среды – майор застыл, как скала, порывистый ветер бессильно налетал, приглушенно подвывая, сек по забралу гермошлема мелкой каменной крошкой, вездесущая пыль стелилась серой поземкой.

Дрожь медленно ползла по спине.

Непривычные ощущения вторгались в рассудок – дал знать о себе расширитель сознания. Пока вокруг ветвились плотные заросли металлорастений, наномашинные комплексы, имитирующие импланты сталкеров, особо себя не проявляли, теперь же они включились на полную мощность, одновременно устанавливая контакт с нервной системой через специальные адаптеры.

Шершнев понял – придется повременить. Лучше переждать окончательную активацию комплекса не двигаясь.

Несколько минут, пока шла перенастройка датчиков, он чувствовал себя уязвимым и беззащитным. Видимость не превышала полуметра, вытяни руку, и ее тут же поглотит беснующаяся мгла. Обычное человеческое зрение тут бессильно, а индикатор процесса перезагрузки систем, как назло, достиг уровня семидесяти процентов и остановился.

Сбой?

Световой столбик в оперативном окне проекционного забрала дрогнул, вырос на миллиметр и снова замер.

В рассудке вдруг начали возникать обрывочные, невзаимосвязанные воспоминания, словно кто-то вторгся в память Шершнева и наскоро перелистывал страницы его жизни, мимолетно задерживая внимание на каком-нибудь эпизоде. Ощущение неприятное, но знакомое. То же самое происходило в процессе подготовки, когда специалисты военных лабораторий калибровали расширитель сознания.

В голове на миг помутилось, затем окружающий мир внезапно начал обретать краски. Непроницаемая серая мгла стремительно таяла, словно бесноватый, уныло подвывающий ветер поднатужился и рассеял ее, отдавая взгляду контуры близлежащих деталей рельефа: впереди Шершнев увидел покрытый трещинами, немыслимо деформированный фрагмент здания, чуть левее по пологому пригорку пластался низкорослый металлический кустарник, справа вздымался вал остекленевшей почвы, застывший, словно морская волна на фотоснимке.

Он обернулся, пытаясь найти взглядом границу внутреннего периметра Барьера, и тут же поплатился за резкое, необдуманное движение. «Предупреждали же!» – с досадой подумал он, ощутив тошнотворное головокружение. Серая мгла вновь рванулась со всех сторон, перед глазами замельтешили цветные искры. Прошло секунд десять, прежде чем к нему вернулось зрение.

«Тебе потребуется не меньше часа на адаптацию, – тут же вспомнились слова начальника мнемотехнической лаборатории. – Майор, ты должен найти укрытие, переждать, пока твой мозг не начнет быстро и адекватно обрабатывать данные от несвойственных человеку устройств восприятия.

– А как же сталкеры? – не удержался от вопроса Шершнев.

– Многие погибают в первые дни после имплантации, – сухо ответил Завьялов. – Я вообще не понимаю, почему Новиков отправляет тебя на задание без должной подготовки. У нас военные сталкеры по полгода тренируются, прежде чем первый раз пересечь Барьер».

Воспоминания отхлынули, возвращалась четкость восприятия. Шершнев попробовал еще раз обернуться, но теперь уже медленно. Предметы исказились, но не исчезли. Мозг, переключившись на иную сенсорику, получал данные от сканеров, визуализировал их, но пока все происходило медленно, детализация оставляла желать лучшего, да и «картинка» постоянно притормаживала.

Через пару минут головокружение прекратилось, а границы восприятия постепенно начали расширяться, теперь он уже различал некоторые предметы на удалении в десять-пятнадцать метров – явный прогресс, учитывая, что на самом деле мир по-прежнему находился во власти нескончаемой пылевой бури.

«Как здесь вообще могут выживать люди?» – непроизвольно подумал Шершнев, начиная подъем по пологому склону.

* * *

Колонну бронетехники он не обнаружил.

Временная стоянка пустовала, обрамляющие ее устройства не работали, следы траков гусениц занесло вездесущим серым прахом.

«Ладно. – Иван уже мысленно смирился с создавшейся ситуацией. – Отыщу укрытие, пережду, колонна, согласно маршрутной карте, будет возвращаться тем же путем. Вот тогда и поговорим, лейтенант Рыжов», – мысленно пообещал себе он.

По сути, задачу Шершнев все же выполнил. Теперь не было смысла дергаться, импланты активировались, следовало действовать осторожно, обдуманно, использовать время до возвращения колонны, чтобы в какой-то степени адаптироваться к новым ощущениям и возможностям.

Неприятные эффекты тем временем усиливались, да и окружающая обстановка серьезно давила на психику.

Напитанные влагой облака клубились низко, почти касаясь земли, шквалистый ветер гнал их в сторону Барьера, пластал по руинам зданий, смутно проступающим во мгле.

Ветер рвал по нервам. Расширитель сознания играл с его восприятием как заблагорассудится, поочередно усиливая то зрение, то слух, – вот сейчас, к примеру, скрежет ветвей металлического кустарника внезапно стал резким, нестерпимым, он заглушил все остальные звуки до такой степени, что Шершнев почувствовал себя погруженным в недра обветшалого механизма, столетия работающего без смазки.

Затем резко обострилось зрение, мгла окончательно расступилась, он увидел даже невысокие столбики, отмечающие границы внутреннего периметра Барьера, невольно отметил, как аномальная сила гравитации пластала металлические побеги по земле, вытягивая их в сторону мутного купола уплотненного воздуха.

Затем с рассудком начали происходить непредсказуемые метаморфозы.

Довольно четкое черно-белое восприятие реальности внезапно трансформировалось. На несколько секунд сознание помутилось, затем мир обрел зловещие краски: серая хмарь превратилась в багряный сумрак, словно перед мысленным взором майора открылась сюрреалистическая картина ландшафта иной планеты, на фоне которого внезапно начали прорисовываться совершенно невозможные детали – это появились первые энергоматрицы. Сведения об источниках энергетической активности поступали от датчиков, но интерпретировались рассудком.

В результате возникло болезненное ощущение, будто две совершенно разные реальности наслаиваются одна на другую, вызывая чувство мгновенной дезориентации. Дыхание непроизвольно участилось. Щекотливая капелька пота скользнула по спине. Взгляд по-прежнему тонул в серой клубящейся мгле, сминаемой порывами ветра, а мысленный взор проникал сквозь пелену облаков, расширитель сознания вычерчивал рельеф местности, проецируя на него сотни очагов энергетической активности.

С каждой секундой Иван воспринимал все больше подробностей окружающего, чувствуя, что рассудок не справляется. Неповторимая гамма несвойственных человеку ощущений навалилась разом, в один миг, низводя сознание до состояния информационного шока.

«Правильно сделал, что затаился, решил переждать. Хорош бы я был, находясь в движении…» – Мысль скользнула где-то по периферии сознания, голова резко и неприятно кружилась, глаза болели, словно он долго во что-то всматривался.

Потребовалось минут десять, прежде чем рассудок майора начал понемногу адаптироваться, примиряя между собой два уровня восприятия.