Читать книгу Забавная педиатрия. Монологи новорожденного - Андрей Соколов, Андрей Львович Соколов - Страница 3

Стресс, который я пережил в первые часы после выхода из каморки не идет ни в какое сравнение с отслойкой плаценты или обвитием пуповины. Конечно, тогда я мог погибнуть, но то, что произошло потом… Если честно, то я до сих пор не уверен, что не погиб. Ведь ходят слухи, что вне матки есть огромный загробный мир, где приходится самому добывать пищу, дышать, ходить. Короче, сплошные ужасы. Мне кажется, что это похоже на правду. Ведь я теперь здесь.

Выход из каморки оказался ужасно тесным. Я уже думал бросить эту затею и остаться, но не тут-то было. Стенки моей обители ходили ходуном. Сжимаясь все чаще и сильнее, и буквально выталкивая меня в узкий и темный проход.

Было страшно.

Мою голову так сильно сплющило в этом коридорчике, что кости черепа буквально зашли друг на друга. Благо, что череп у меня мягкий, швы не заросли. Иначе треснул бы.

От пережитого стресса я потом сильно похудел, грамм на 200.

С трудом помню, как я это пережил. До сих пор все как в тумане. Помню только, что когда я полностью вылез, то наорал на всех вокруг, высказав им все, что думаю об их гостеприимстве.

Как ни странно, это обрадовало и мою главную поклонницу, и еще нескольких фанатов в белом.

Я даже немножко усомнился в их умственных способностях.

Но раз уж вылез в загробную жизнь, населенную столь странными людьми, то придется как-то выживать.

Когда встречающие меня фанаты и поклонники отвеселились, они зачем-то набросились на трубку, которая помогала мне дышать и кормила много месяцев.

Я опять возмутился, ибо нечего трогать чужое, но куда там. Они в мгновение моего маленького ока отрезали эту трубку, оставив меня фактически без шансов выжить.

Меня, конечно, и самого эта трубка раздражала. Но это не повод вот так, без спроса, оттяпывать ее. И как я, интересно, теперь дышать буду? А как кушать?

Пока я размышлял над этими вопросами, фанаты набросились на меня, стали колоть иголками, протирать и класть на какую-то качающуюся штуку, которую они называли «взвешивание».

Иголки – это, прямо скажем, неприятно. И я опять высказался.

Однако уколы не так страшны, как удушье или голод.

К счастью, мой мозг работал как всегда хорошо, и, не смотря на тиски коридора, я сообразил, что каким-то образом проблему дыхания решил. Иначе бы уже умер без кислорода.

Логика подсказала мне единственно верное решение – я дышу сам. Вероятно за счет тех непонятных мешков, которые все эти месяцы без дела лежали рядом с моим сердцем.

Я порадовался своей предусмотрительности и хозяйственности. Ведь сделал же! Фактически интуитивно, на всякий случай, чтобы сердце в груди не болталось. А гляди, как пригодилось.