Читать книгу Многослов-1: Книга, с которой можно разговаривать - Андрей Максимов - Страница 32

Большинству из нас, наверное, кажется, что гордость – это нечто позитивное, хорошее, правильное.

Между тем, как ни удивительно, такое отношение к этому слову – есть детище Советской власти.

Если мы откроем словарь Ожегова, изданный в 1968 году, то найдем там такое определение слова «гордый»: «Исполненный чувства собственного достоинства».

А вот как за сто лет до того определял это слово Владимир Даль: «Гордый – надменный, высокомерный, кичливый, надутый, высоносый, спесивый, зазнающийся».

(В скобках замечу, какое замечательное, ныне, увы, почти забытое слово «высоносый» – тот, кто держит нос слишком высоко.)

Что произошло за эти сто лет? Забыли Бога. Забыли, что всякий человек – есть создание Божие и, в этом смысле, каждый равен каждому.

В сущности, между словами «гордость» и «гордыня» – один из смертных грехов – никакой разницы нет. Ожегов определяет гордыню как «непомерную гордость», забыв, видимо, что гордость непомерна всегда: человек, который гордится собой или своим делом, всегда ставит себя выше других. Куда уж непомерней?

А если кто-то гордится не своими, а чужими делами?

Это значит, что он хочет возвыситься за чужой счет. Например, отец, который гордится успехами своего сына, тем самым демонстрирует всем, что он – замечательный отец.

А как же чувство собственного достоинства? Оно, что ли, от лукавого?

Дело все в том, что гордость – это не чувство, не ощущение, а демонстрация чувства собственного достоинства. Между тем человек, по-настоящему обладающий этим чувством, никогда его демонстрировать не станет.

Чувство собственного достоинства – это в конечном счете у понимание того, что ты создан Богом, и поэтому унизить тебя никто не может. Оно не нуждается в демонстрации.

Мы демонстрируем гордость, как правило, боясь унижений. Если мы рассматриваем себя в системе координат, в которой нет Бога, – такая демонстрация возможна и, может быть, даже полезна – успокаивает.

Там же, где Господь есть, унижений быть не может, поскольку перед Создателем мы все равны, даже если кому-то из нас кажется, что он – равнее.

Демонстрация своей гордости нелепа всегда. Но более всего – перед любимыми людьми.

Любимый человек – отец, мама, ребенок, любимая, друг – это часть тебя. О каких же обидах здесь может идти речь? Где есть любовь, там не может быть ни унижений, ни гордости. Любимый человек унизить не может. Если может, значит, не любимый.

В одной хорошей песенке поется: «Может, я забыла гордость? Как хочу я слышать голос, долгожданный голос твой!»

Любовь начинается там, где человек забывает про самого себя, а значит, и про собственную гордость. Если ты ощущаешь себя выше другого человека, любви быть не может. Если ты чувствуешь, что другой человек тебя унижает, значит, любви нет.

Люди всегда демонстрируют собственную гордость, когда больше им продемонстрировать нечего.

Помните знаменитые строки: «У советских – собственная гордость, на буржуев смотрим свысока»? Если больше победить буржуев нечем, будем сокрушать их нашей гордостью.

Гордость – признак недоверия и слабости. Мы становимся высоносыми, когда не доверяем тому, с кем имеем дело. Однако надо иметь в виду: если подойти к человеку с высоко поднятым носом, можно забыть о налаживании какого-либо контакта с ним.

Очень часто мы называем этим словом то, что, на самом деле, гордостью не является.

«Гордость не позволила мне ответить на его слова любви», – говорит девушка, имея, на самом деле, в виду свои комплексы. Или отсутствие любви. Ведь если есть любовь, причем тут гордость?

«Гордость не позволила мне попросить повышения зарплаты», – говорит человек, имея в виду, что он испугался подойти к начальнику. Ведь если он заслужил прибавки, гордость, опять же, ни при чем.

Гордыня мешает людям жить, мешает совершать правильные поступки.

Нежелание демонстрировать чувство собственного достоинства, понимание того, что, если человек относится к вам свысока, – это его проблемы, и с него, в конце концов, спросится, – все это признаки мудрого человека.

А мудрому человеку жить проще и спокойней. Впрочем, о мудрости поговорим позже. Впереди у нас разговор о неприятном.