Читать книгу Книжная пыль. Рассказы - Андрей Мерешкин - Страница 5

1

Если прогуляться по Бульварному кольцу, то легко заметить, как на его внешней стороне в районе Чистых прудов, среди сплошного фасада нескольких вековых купеческих зданий, затесался уютный магазинчик. Между двух уходящих в асфальт окон над неприметным входом прикручена вывеска, а на ней поверх облупившейся бордюрной краски старательно от руки выведено: «Книжный». Любой прохожий с одиннадцати часов утра и до девяти вечера может зайти и, насладившись поиском, приобрести понравившийся экземпляр. Разве что в тёмное время суток книжный салон легко не заметить из-за отсутствия хоть какой-нибудь подсветки. От бульвара его отделяет дверь, за которой пять ступеней ведут в цокольный этаж, предваряя тесный коридор, который быстро закончится торговым залом, усеянным книгами. Они повсюду: на высоких – до потолка – стеллажах, на ровных полках вдоль стен, в беспорядке на столах и на полу, в наспех перевязанных столбиках.

Сейчас двадцать пять минут десятого, но, благодаря необычайно душному майскому вечеру, отворена входная дверь и распахнуто окно. Книгочеи поймут то любопытство, которое даже добропорядочного гражданина может заставить прикинуться запоздалым, невнимательным покупателем и аккуратно бочком протиснуться в приоткрытую дверь, дабы лично познать внутреннее устройство магазина.

Хозяйка литературного изобилия – известная книжница, тридцатидевятилетняя Галина Викторовна Князева. Чтобы познакомиться с ней, надо зайти за крайний левый стеллаж в основном зале и в обнаруженной нише переступить через порог. Откроется зал поменьше, где на полках, прикрученных к голым стенам, притаилась букинистическая коллекция Галины. В постоянно приглушённом, будто пыльном свете названия книг трудноразличимы, но хозяйка помнит весь перечень наизусть. В центре комнаты стоит круглый вращающийся стол и рядом – два стула. Обычно на столе сортируют поступления, но сейчас на нём расположилась Галина. Она лежит на спине головой к двери и не может видеть посетителей. Её ноги широко разведены. Галина с наслаждением ласкает себя. Удовлетворение было бы невозможно, не будь перед её глазами личной библиотеки. Трудно догадаться, но в расстановке книг есть строгий порядок, своя тайная логика. Если смотреть со стола из положения лёжа, то на средней, главной из трёх, полке, которая точно на уровне глаз, видна собирательная основа прелюбодеяния: открывает её «Декамерон» Боккаччо, далее – роман Стендаля «Красное и чёрное», чуть заметно подчёркнутый «Красной линией» Анатоля Франса, за ними – Гюстав Флобер с «Мадам Бовари», «Избранное» Ги де Мопассана в трёх разрозненных изданиях, лично отобранных Галиной, и, конечно, томик Ивана Тургенева, логично замыкающий плеяду натурализма. Попытку начать следующее литературное поколение с «Тёмных аллей» Ивана Бунина пресекает ряд эпических драм – «Война и мир» Толстого, шолоховский «Тихий Дон» и «Доктор Живаго» Бориса Пастернака. Замыкают список противоречивый «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда и по-гётевски психопатические «Страдания юного Вертера».

Медленно проходя взглядом по выпуклым буквам на корешках изданий, комбинируя уникальную мозаику впечатлений, Галина достигала наилучшие оргазмы. Иногда, меняя порядок книг, она вносила разнообразие в свою сексуальную жизнь: буквально недавно «Мадам Бовари» опередила «Избранное» Мопассана, а на освободившееся место был втиснут «Тихий Дон». Туда же решительно, несмотря на нарушение стилистики, добавился «Портрет Дориана Грея». Подобным образом Галина доказывала, что готова экспериментировать. Бывало, отругает себя за ненужную чувственность, подобно случаю со «Страданиями юного Вертера», но оставит книгу на полке. Через месяцы, когда надоедал очередной шедевр, Галина делала замену; так, по нарастающей, она упиралась в творчество де Сада. Но всегда наступал момент, когда она в недоумении останавливалась около полок и с ужасом осознавала, что путь известного маркиза скорее философский и уводит её от сексуальности. В такие моменты Галина окуналась в «Тёмные аллеи»: живо представляла нарочито подмеченные Буниным голые лодыжки, непременно запоминающиеся щиколки, колени, свободные груди под разными одеждами, подстеленные вместо ложа покрывала и пледы, которые способствуют проникновению читателя в неплатонический антураж произведений. Она вспоминала себя молодой и полной романтических надежд, какой была во времена первого знакомства со сборником: тогда от воображения себя на месте героинь щемило сердце. Но с возрастом полутона поблекли, сливаясь в единой мужской жестокости.

Сексуальные фантазии Галины не ограничивались несколькими полками книг, её темперамент смог бы вместить весь чувственный опыт античных манускриптов Александрийской библиотеки, сожжённой в прошлую эру, и сохранить его для потомков. Чтобы полнее понять своеобразное сладострастие Галины, следует назвать все книги в её личной библиотеке. Сверху главной полки романтический флёр – шекспировские «Ромео и Джульетта», несколько томов Байрона; снизу – мощное подкрепление в виде любовной лирики: высшая выразительность Александра Пушкина, лучшие произведения завистливого, но не менее талантливого Михаила Лермонтова, неоднократно отредактированный чужой женой «Панаевский цикл» Николая Некрасова, традиционная поэзия отчаянной любви Сергея Есенина, креплённая сильной, но надломленной чувственной разделённостью Владимира Маяковского, и замыкает полку избранное от Фёдора Тютчева, Афанасия Фета и Александра Блока.

Вдоль боковых стен также тянулись ряды книг, создавая объёмное впечатление. В миг нарастающего возбуждения Галина периферическим зрением выхватывала дополнительные сюжеты, где на полках левой стороны ожидало богатство купринских образов и сцен обмена рублей на похоть в «Яме». Стоило повернуть голову ещё левее, как Гумберт начинал неустанно сокрушать юную плоть Лолиты, и далее Галине представлялся очередной количественный рекорд Казановы, именуемого великим соблазнителем, в то время как героиня «Таис», по мнению Анатоля Франса, – проститутка. Замыкали полку «Белые ночи» Фёдора Достоевского – произведение, как, впрочем, и всё творчество автора, жутко асексуальное, но неоднократно доводившее Галину до катарсиса на фоне самоосуждения с надеждой на высшее прощение.

Справа другая сторона жизни – аморальные поступки, совершённые в силу великого чувства: отчаявшаяся, эгоистичная до самоубийства Анна Каренина, достигший напрасного величия Джей Гэтсби Скотта Фицджеральда, смертельная ревность, навечно запечатлённая Шекспиром в трагедии влюблённого мавра. На эти книги Галина смотрела в самый ответственный момент, как только осознавала, что от неё уже ничто не зависит и дело идёт к развязке, что через несколько секунд ей станет хорошо и спокойно.

Но сегодня двадцать минут возбуждения втуне. Даже проверенный путь с середины центральной полки, где начинались фантазии, через всю левую сторону стеллажей, характеризующей свободу чувств, с переходом направо – к концу человеческих страстей – не сработал. Осталось ощущение пустоты и чего-то упущенного. Взгляд, жаждущий подходящего произведения, лишь усилил отчаяние: одна из книг отсутствовала!

Похожая неудача случилась лишь однажды, лет пятнадцать назад в самом начале чувственного пути, когда в собственной библиотеке Галина осталась ни с чем. Сейчас она немолода, у неё сложились предпочтения и чёткое осознание своих потребностей. Понимала это внутренне, интуитивно, всегда оставаясь наедине со своим необычным пристрастием, и даже в спонтанных попытках выговориться лучшей и единственной подруге Ольге лишь устремлялась в пространные монологи, которые с лёгкостью составили бы конкуренцию описаниям переживаний героинь известных романов. Причина взаимонепонимания проста: Ольга редко её дослушивала.

Отчаявшись, Галина нехотя соскользнула со стола и в задумчивости подошла к старенькому компьютеру, стоявшему в нише левого угла. Открыла картотеку и просмотрела названия, пытаясь вычислить недостающую книгу. Наконец, вспомнила заглавие и приятного мужчину средних лет, который незадолго до закрытия приходил за книгой и настолько ей понравился, что она отдала ему раритет из личной коллекции. Обычно такие книги выдавались только проверенным людям: постоянным клиентам, знакомым фотографам и некоторым руководителям при киностудиях. Учётная запись свидетельствовала о просроченном возврате с прошлого четверга. Расстроенная и уставшая Галина в смятении вышла в общий зал, обнаружила и закрыла незапертые окно с дверью.

2

Высоко поднялось солнце, проникая в полуподвальное помещение косым лучом, – в нём мелкой сетью трепетала книжная пыль. В центре зала на массивном столе поздней романовской эпохи эклектично расположились компьютер, сканер для штрихкодов и весы, необходимые при комплектации товара для курьерской службы. Когда-то Галина восседала здесь, на этом столе в общем зале, но из-за участившихся краж букинистику и личную коллекцию хозяйки перенесли в отдельный кабинет, куда ей пришлось купить новую мебель; остальные книги по-прежнему стояли на стеллажах и полках в открытом доступе. Кражи совершали в основном местные алкоголики, которых Галина постоянно путала с современными поэтами и авторами новой прозы.

Сегодня пятница – значит, к вечеру ожидался очередной наплыв посетителей. Казалось бы, приверженцев бумажной литературы почти не осталось, каталоги магазина доступны на сайте, но за счёт туристов и гуляющих по вечерам вдоль бульвара влюблённых пар в книжном создавался ажиотаж, особенно по выходным. Галина по обуви, шаркающей мимо окна цокольного этажа, легко определяла, зайдёт ли пара в магазин, а уже в магазине, когда была возможность полностью окинуть взглядом посетителей, – купят ли. Она часто угадывала характер будущей покупки.

Пока владелица приходовала новые поступления, в магазин вошла Ольга – в отличие от своей подруги женщина семейная; удачный брак позволил ей в своё время одолжить Галине денег на книжный бизнес. Живя по соседству, она часто заглядывала помочь и поболтать:

– Галчонок, привет. Дай посмотреть, в чём ты сегодня? Или опять будешь уверять, что тебя посетили бомжи и насильно переодели? Я же говорила, что согласна понести дополнительные расходы на новую охранную систему!

В обществе на таких дам, как Галина, всегда смотрят с удивлением, иногда с нескрываемой улыбкой. Мешковатая одежда, большие очки в толстой оправе; не испортит общего впечатления и широкополая шляпа с перьями на голове. «Фрик», – глубже в себя заталкивает собеседник или прохожий, чтобы ненароком не выскочило в разговоре.

– Привет, дорогая, – Галина приподнялась навстречу Ольге. – Сколько ещё ты будешь припоминать мне тот случай? Я же не знала, что им просто нужна моя одежда, – думала, надо мной издеваются. А это платье я носила на втором курсе университета. Помнишь, к свиданию с Владиком вместе покупали? – ответила Галина, нисколько не обижаясь на привычные едкие шутки подруги.

– Да помню-помню. Бедный Владик – столько времени впустую потратил!

– Почему впустую? У него в дипломе пятёрки по мировой художественной литературе и русскому языку. Огромный скачок, учитывая его начальный уровень. Разве мало?

– Конечно немало, – засмеялась Ольга, – и ведь то, что нужно!

– Слушай, раз ты всё равно сегодня здесь до полудня, позволь отлучиться? – Галина резко поменяла тему разговора. – Я на соседнюю улицу за книгой сбегаю, заодно к обеду что-нибудь куплю или могу в кулинарию зайти за твоими любимыми пирожными. И по охранной системе сегодня в три часа менеджер придёт – можешь и его дождаться, раз тебе интересно.

– Да какие пирожные, ты что? Вчера такая жара была, хоть летнее надевай! Мои наряды ты знаешь – не чета твоему камуфляжу. А о сладком пока придётся забыть, – Ольга вздохнула и после паузы продолжила: – Значит, опять за книгами? Думаешь, я тебе помогаю, чтобы ты больше работала? Да я о твоей личной жизни беспокоюсь! Хотя что толку тебе говорить, беги.

Галина зашла в свой кабинет и остановилась перед большим зеркалом. Несмотря на ехидство подруги, наряд ей нравился. Просмотрев ещё раз карточку должника, Галина с удивлением заметила, что указанное место работы – посольство Латвии. Возвратясь к зеркалу, она взяла большую шпильку со стразами и заколола два локона чёрных волос, постоянно спадавших на лицо при быстрой ходьбе.

Чтобы не плутать огороженными и закрытыми столичными дворами, Галина сделала крюк: из дверей магазина свернула направо и по бульвару дошла до Большого Харитоньевского переулка, по нему проследовала до улицы Жуковского, на которую также свернула по правую руку. Минуя несколько домов, прошла в арку под эркером бежевого шестиэтажного дома номер девять и во дворе нашла нужный подъезд.

У подъезда безответно несколько раз позвонила в домофон. От настойчивых звонков в ближайшем окне нервно задёргалась занавеска, и выглянувшее старческое лицо внимательно изучило гостью. Галина, не терпевшая излишнего внимания, решила уйти. Она поняла, что пришла не вовремя и без предупреждения. «Если должник работает в посольстве, то, наверное, часто задерживается, – рассуждала она, – надо было прийти на грани приличия, поздним вечером, примерно в полдесятого». Однако, вернувшись на Чистопрудный бульвар, поняла: полдесятого – именно то время, которое она привыкла проводить наедине с собой. Галина почувствовала, что не в силах больше ждать и без удовлетворения не выдержит нарастающего напряжения – на неделе предстояло много дел по устройству магазина. К тому же ожидались ежемесячные физиологические неудобства, в дни которых она предпочитала воздерживаться. И Галина, сверившись с картами в мобильном телефоне, направилась в посольство Латвии на улицу Чаплыгина, параллельную улице Жуковского, с которой она недавно вернулась. Она сразу вспомнила этот дом, хотя обычно до него не доходила, а сворачивала в арку соседнего здания, где во дворе уютно расположилась «Табакерка» – значимый для неё московский театр.

Посольство разместилось в двухэтажном конца позапрошлого века бело-жёлтом особняке известного купца Готье-Дюфайе. Изначальный модерн Николая Якунина за несколько лет до Октябрьской революции архитектор Д. С. Марков перестроил в неоклассицизм, сохранившийся до наших дней. Над входом посетителей приветствовали флаги Латвии и Евросоюза, подчёркивающие независимость молодого государства и жёсткую ориентацию на европейские ценности.

В приёмной Галину лениво оглядел охранник:

– Господин Пилс сейчас занят, но если вы записаны на приём, то вам дальше по коридору.

Она невозмутимо прошла в следующий зал, используя неожиданный шанс попасть вовнутрь. Миловидная дама, чуть младше Галины, с улыбкой также сообщила о занятости дипломата, но поинтересовалась целью визита.

– Янис взял у меня в магазине книгу и не возвращает, а издание букинистическое, редкое и для меня дорогое. Набежал приличный штраф. Мне неудобно, и я не хочу, чтобы у Яниса возник большой долг, потому и решила напомнить ему лично, благо здесь недалеко. Если получится, то пусть вернёт книгу как можно скорее. Поймите: на неё есть покупатель, – в конце Галина немного приврала для убедительности.

Миловидную даму несколько смутило панибратское заявление в адрес официального представителя независимой Латвии, но на всякий случай она решила глубоко не вникать в личную жизнь начальника:

– Хорошо, я передам. Оставьте, пожалуйста, ваши координаты.

Галина оставила визитку и вышла на улицу.

Май разгорался зеленью. Вдоль бульвара из городских теплиц уже высадили распустившиеся цветы, яркая молодая трава заняла привычное место на свежеубранных в память о ленинском субботнике газонах, набухшие на деревьях почки и липкие молодые листики дополняли весеннюю картину. Тёплый воздух скорее напоминал середину июня. Галина вспомнила про обед и позвонила Ольге. По её настоятельной просьбе вместо пирожных купила большой клубничный обезжиренный йогурт и пачку ореховых хлебцев.

Вернувшись, поблагодарила подругу за терпение, но обедать отказалась.

– Ты ешь, а я посижу посмотрю. Кстати, мне кажется, у нас опять украли книгу, – сказала Галина.

– Это её ты ищешь?

– Нет, не букинистику, современное издание из зала. Только не могу вспомнить. Я в заявлении в полицию написала, что Достоевский.

– Достоевский украл? Однофамилец, что ли? – Ольга с аппетитом ела, не особо следя за нитью разговора.

– Да какой однофамилец? Книгу с романом Достоевского.

– «Преступление и наказание»? – спросила Ольга, и они рассмеялись.

Подруги немного поговорили о насущном, и Галина ушла заниматься текущими делами. Через час от посетителей было не скрыться. К концу дня в кассе собралась сумма, равная всей текущей выручке за май. Такую удачу Галина приписала хорошей погоде. И буквально за несколько минут до закрытия магазина раздался телефонный звонок.

– Здравствуйте, вас беспокоят из посольства Латвии. Могу я поговорить с Галиной Викторовной Князевой?

– Добрый вечер. Я слушаю.

– Галина Викторовна, вы сегодня заходили к нам и искали встречи с господином Пилсом. Он просил передать, что вернёт книгу по приезде из Риги. К сожалению, он улетает завтра и не успеет с вами увидеться.

– Поймите: мне очень нужна эта книга! Может, я завтра подойду в посольство и быстренько заберу её? – настойчиво предложила Галина хоть какой-то вариант, отличный от банального: вернуть книгу курьером.

– Исключено. У меня нет никаких распоряжений на этот счёт, и господина Пилса завтра не будет.

– Я поняла, спасибо за звонок.

Положив трубку, Галина решила всё-таки ещё раз навестить дипломата, причём, судя по расписанию вылетов в Ригу, домашний визит лучше было нанести весьма ранним утром.

3

Галина рано встала, чтобы успеть подготовить магазин к открытию. Закончила с делами и выбежала на улицу, где по вчерашнему маршруту дошла до подъезда Пилса. Звоня в домофон, в ближайшем окне заметила всё ту же бдительную бабушку, но на сей раз взглянула на неё первой. Вызывающе. Старческое лицо выразило удивление, и желтоватые руки с вздувшимися иссиня-чёрными венами нехотя задёрнули шторы. С чувством небольшой победы Галина потянула на себя тяжёлую дверь. Подъём на третий этаж без лифта немного сбил дыхание. Едва она убрала палец с кнопки звонка, как дверь в квартиру приоткрылась и послышался приятный мужской баритон:

– Открыто, входите. Извините, не успел заранее собраться, но осталось немного. Нам бы не опоздать!

Чуть помедлив, Галина вошла. И тут же зажмурилась от яркого освещения. После полутёмной предутренней улицы она с трудом осмотрела квартиру, обставленную мебелью в бежево-кремовых тонах, которую отовсюду заливал свет. Солнце через окно острыми утренними лучами настойчиво пронзало комнату, с потолка переливалась хрусталём огромная люстра, торшер бархатно-жёлтым бледным полукругом очерчивал ближний к Галине угол, по левой стене над барной стойкой сияли точечные светильники.

– Слишком ярко у вас!

– Вы что-то сказали? Мне плохо вас слышно. Да, люблю, когда светло. Я почти собрался, чемоданы в прихожей. Пока спускайте их вниз, я буду буквально минут через десять.

– Здравствуйте, – спохватилась Галина, крича на голос в сторону комнаты. – Извините, вас же Янис зовут? – и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Я к вам по другому делу. Вы у меня книгу взяли и не вернули. Не могли бы вы сейчас её отдать? Мне очень нужна эта книга.

– Какую книгу?

Из комнаты вышел статный мужчина и, осматривая Галину, остановился. Его взгляд скользнул по её тёмно-бордовым туфлям на широком каблуке, в замешательстве потоптался на пёстрой юбке, похожей на старый деревенский половик, где даже когда-то глубокая киноварь выглядела как руда, найденная в земле после дождя. Взгляд, дойдя до свитера, насколько позволяли правила приличия, задержался на красивой, мощной груди и упёрся в обескураживающее вязаное жабо, доходящее до подбородка. Когда же взор достиг широких затемненных очков в серой оправе, Янис приветливо улыбнулся:

– Здравствуйте, вы правы: меня зовут Янис. Извините, я думал, наконец-то, таксист приехал. Не успел заранее собраться, тороплюсь вот. Или вы всё-таки водитель? – неуверенно предположил Янис, но тут же мысленно выбросил догадку и быстро продолжил: – Такси должно приехать с минуту на минуту. Вы что-то спрашивали?

Во время диалога Янис с нескрываемым интересом наблюдал за гостьей. Порой и бесформенной одежде не скрыть привлекательную женскую сущность от прозорливого мужского взгляда.

– Галина Викторовна, – она протянула Янису визитку магазина. – Я по поводу книги: вы должны были вернуть её в позапрошлый четверг, но так и не появились. Пошла вторая неделя, да вы ещё уезжаете… вот, решила прийти к вам лично.

Янис взглянул на визитку:

– Ах, знаете, вы правы. Совсем забыл. Обычно такими делами занимается моя секретарша, но тогда я просто гулял и наткнулся на ваш магазин, поэтому она не в курсе. Хорошо-хорошо, сейчас принесу, – он ушёл и вернулся с книгой. – Вот она, извините за задержку. Сколько я вам должен?

– Спасибо большое. О штрафе не беспокойтесь. Мне важнее, что книга нашлась.

– Нет, вы скажите сколько – я же задержал.

Стороннему наблюдателю можно было бы заметить, что обмен любезностями происходит не в силу их бесспорного хорошего воспитания, а исключительно из-за нарастающей взаимной симпатии.

– Если вы настаиваете, тогда я вычту из оставленного вами залога. Вы же не в последний раз взяли у нас книгу? – с лёгкой надеждой спросила Галина.

– Нет, я обязательно загляну к вам, хотя бы за остатками залога, – произнёс Янис, приблизившись. – Вот, возьмите, пожалуйста.

Небольшая книга – не более двухсот страниц в твёрдо-бумажной, почти выцветшей обложке розовых оттенков – выскользнула из рук в тот момент, когда Янис передавал её Галине. Они одновременно наклонились за ней, чуть не стукнувшись лбами. Посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись. Немного по-театральному попрощались и разошлись.

Галина вернулась в книжный и в течение дня частенько поглядывала на часы, с нетерпением ожидая времени закрытия магазина. Заветная книга давно заняла прежнее место в конце главной полки после «Страданий юного Вертера». Мысли уже не раз с упоением пробежались по названиям и вернулись обратно, отмечая долгожданную комплектность. Галина даже украдкой погладила себя по бёдрам, но спохватилась, когда заметила вопросительный взгляд сутулого высокого студента, подбирающего литературу для курсовой работы по поэзии Древней Греции, и сделала вид, будто поправляет юбку.

Наконец-то часы показали девять вечера. Галина закрыла магазин и отключила средства связи. Уединившись у себя в кабинете, забралась на стол, подставив под ноги небольшие табуреты. Закрыла глаза и для начала представила книжную полку. Но, к её разочарованию, сосредоточиться не получалось: из-за полки выглядывал Янис и пытался оплатить штраф. Галина открыла глаза. Янис исчез. Тогда она решительно погладила себя между ног. Постепенно её взгляд стал томным. Казалось, она смотрела на ровные ряды книг, но на самом деле взгляд летел сквозь реальность. Неожиданно воображение занесло её в один из парижских ресторанчиков на ежемесячный холостяцкий «обед пяти», где она так же лежала в центре стола, но голая и в окружении блюд и фужеров с вином. Известные писатели – Флобер, Эдмон, Гонкур, Доде, Золя и Тургенев – попеременно тянули руки то к ней, то к еде с напитками. Некоторые прикосновения литераторов заставляли вздрагивать её податливое тело, которое с нарастающим рвением мяли их пальцы, пытливо покрывающие желанные места. Женщина не выдержала и выгнула спину.

4

Из-за навалившихся дел Галина забыла убраться в магазине. В торговом зале на уровне головы висели клубы пыли, естественно подсвеченные из окон, словно пустивших с потолка корни в торговый зал. Лучи, попадая в помещение, из-за движения ног идущих по улице прерывались, меняя узоры плавающих частичек. Галина вспомнила, как в детстве любила бегать вдоль опушки подмосковного леса и боковым зрением ловить похожие лучи заходящего солнца, вспыхивавшие меж деревьев. Для полноты воспоминаний она повернулась боком к окну, но кто-то, заинтересовавшись рекламным плакатом магазина, висящим у входа снаружи, остановился и перекрыл одну из полос света. Солнечные пыльные облака в этом месте исчезли, хотя оставшиеся яркие пятна продолжали подрагивать одинокими плавучими островами, боясь сорваться в невидимую тёмную бездну. Но окружающая пустота только казалась безмолвной – в ней тоже витала пыль.

Входная дверь распахнулась, и несколько лучей соединились в сплошной поток пылинок, в котором Галина заметила улыбающуюся голову Яниса, а следом и всю его плотную фигуру. Немного сощурившись, посетитель старательно вглядывался в помещение. Галина тоже смотрела на него и видела, что тёмно-зелёный, почти чёрный костюм с лёгким, на тон светлее, узором наподобие ёлочки был надет на белую рубашку с чёрным мягким галстуком, создавая необычное сочетание с русыми волосами и голубыми глазами Яниса. Костюм дополняли лакированные блестящие туфли и кожаный портфель с механической пряжкой.

– Здравствуйте, – произнёс Янис, подслеповато осматриваясь.

Галина по привычке хотела напомнить о книжных новинках, но заговорила о другом:

– Добрый вечер, Янис. Смотрю, у вас хорошее настроение. Вы уж меня извините за тот странный визит. Может, хотите ещё что-нибудь выбрать? Сейчас такие вечера пошли – читать одно удовольствие! Запах-то какой – весь день бы и просидела с книгой у открытого окна, – Галина недоумевала: откуда взялась словоохотливость?

– Подождите, Галина… Разрешите вас так называть? Спасибо. Я не совсем за книгой. У меня к вам предложение. Люди мы взрослые, потому скажу прямо: я в ресторане заказал столик и приглашаю вас поужинать со мной. Здесь недалеко. «Барсук и енот» – может, знаете.

– Вы не будете брать книги? – не искушённая мужским вниманием Галина не сразу поняла, о чём речь.

– Буду, обязательно буду, но почему бы нам не обсудить их за ужином? Что-то мне подсказывает, вы дока в этом деле и поможете с выбором по памяти.

– Да, но магазину ещё двадцать минут работать. Я не могу уйти до закрытия.

– Хорошо, я тогда вот здесь присяду и подожду? – Янис указал на стул возле стола оформления заказов.

– Присаживайтесь, я пока пойду выключу компьютер и разберусь с новой сигнализацией.

Галина скоро вернулась:

– Ну что ж, я готова – думаю, можно закрывать.

Встретившись, они почувствовали: их первое случайное знакомство было не напрасным. Даже запоздалый педант, потребовавший войти за тридцать секунд до официального закрытия, не смог их расстроить внезапным появлением. Помогая друг другу, они обслужили последнего клиента и отправились в ресторан. На Чистопрудном бульваре Янис без сопротивления взял под руку Галину.

Если выйти из легендарного театра «Современник», который находится неподалёку на том же бульваре, и под впечатлением от спектакля, как во времена диссидентской сценической эпохи, задержаться, присев на лавочку, дабы привести эмоции в порядок, то через некоторое время непременно начнёшь разглядывать гуляющих. Вероятно, среди них Галина и Янис. Они идут по бульвару среди других прохожих, несколько выделяясь несоответствием образов: господин, одетый в современную дорогую одежду в офисном стиле, и дама в чуть старомодном бесформенном балахоне. Но у них есть много общего: добротная одежда, несмотря на стилевую разницу, интеллигентный вид одного поколения, хотя мужчина немного старше. Их детство прошло в центре столицы самой большой страны мира – Советского Союза. В этом же городе они получили высшее образование и остались жить и работать. При распаде Союза Янис для сохранения в должности при московском посольстве принял гражданство Латвии. Их многое сближало, и, вполне возможно, для случайного прохожего прогуливались они как супруги, где муж – например, преуспевающий бизнесмен, обожаемый женой. Разительный внешний облик прохаживающейся пары мог как раз подчеркнуть их искреннюю взаимную привязанность.

В ресторане пара заняла полукруглый столик, так удачно втиснувшийся в угол возле приоткрытого окна, что другие посетители вовсе не беспокоили.

– Я здесь тоже впервые, потому давайте разбираться вместе, – подбодрил Янис Галину, видя её нерешительность.

– Никогда не ела утку по-пекински. Но, боюсь, одна не осилю такую порцию. Не присоединитесь?

Янис отметил про себя скромность Галины, но вслух сказал:

– Утка на барсучьем жиру, а у него специфичный запах. Давайте изучим меню до конца.

– «Вонючий» вы хотели сказать? – уточнила Галина с лёгкой иронией. – Но насколько я вижу, тут многое на барсучьем жиру.

– Точно. Мы же в «Барсуке и еноте»! – и они дружно рассмеялись.

– Но где же тогда блюда из енота?

Полностью просмотрев меню, нашли лишь вырезку из енота по-строгановски. Заказали подошедшему официанту графин ягодного морса с пряностями и по «Столичному» салату с уткой в компромисс утке по-пекински; отбивные из лосятины обещали принести через полчаса.

– Почему у вас в меню во многих блюдах так или иначе барсук используется, а из енота только один вариант? – обратился Янис к официанту.

– Вам код от электронного меню не дали? Минуточку.

Официант, недолго потыкав в планшет, переписал код на бумажку и протянул её Янису. На недоумённый взгляд заученно пояснил:

– Как вы успели заметить, особенностью нашего меню являются блюда из барсука, а енот всего лишь интернет-официант – система, позволяющая сформировать заказ и составить новое блюдо. При онлайн-оплате заказ поступает к повару, которого вы можете выбрать на сайте. Если вы оставите контактные данные, то он свяжется с вами, чтобы уточнить детали. При отсутствии ваших контактов повар сам всё додумает с учётом отправленных пожеланий. Блюда будут готовы к вашему приходу или вам доставят их на дом. На практике такой подход сокращает очереди. К тому же многим посетителям нравится сочинять рецепты и пробовать, что из этого получилось, а не бегать в поисках лосятины, медвежатины, барсучьего жира, свежей брусники, черники, лесных трав и прочего…

После рассказа официанта Янис заметил: написание слова «енот» обыграно с английским словом «note», перед которым через дефис стоит буква «e», а она, опять-таки с английского, означает «электронный», подразумевая коммерческое использование Интернета.

– Ясно, спасибо за рассказ, мы пока с вашим «енотом» освоимся и, возможно, ещё что-нибудь закажем.

Они сдвинули стулья, чтобы просмотреть электронное меню на планшете Яниса. Их плечи соприкоснулись. Галина не вникала в происходящее на экране, она сосредоточилась на ощущениях: ей нравились его запах, парфюм, седеющий висок, косая чёлка светлых волос, сильные запястья и мощные ладони с коренастыми пальцами, и нравились отсутствие на них обручального кольца, чистая белизна края рукавов рубашки и тёплый, глубокий голос. Разобравшись с меню, они на ходу сочинили новый «сибирский» рецепт, одновременно допивая ягодный морс и доедая салаты.

– Пойдёмте ко мне? Тут недалеко. Да что я рассказываю, вы же у меня были.

– Пойдёмте, – почти прошептав последний слог, согласилась Галина. Ей было бы намного легче, возьми он её молча за руку и уведи в соседнюю галактику. Заказав на дом придуманное блюдо и несъеденную лосятину, они вышли на улицу.

Всё остальное Галина вспоминала, словно сон: бессвязно, через эмоции и ощущения. Первым, что вернуло её в себя, были удивлённое лицо Яниса, а после – вопрос:

– Галя, ну почему ты не предупредила, что девственница?

– Да я сама не знала, точнее – забыла. Знаешь, когда всю жизнь обходишься без традиционного секса, то не мечтаешь и не переживаешь, как это будет. Уже нет ни ценности, ни страха. Случится – хорошо, нет – значит, продолжу жить без потрясений.

Янис сидел на кровати, сильно испачкавшийся кровью: не сразу заметив, он руками успел размазать её по животу, лицу и предплечьям.

– Мне кажется, я убил тебя. Ты лежишь, и, если не приглядываться, то похоже, будто я снизу вспорол тебе живот, – Янис провёл окровавленным указательным пальцам себе по лбу, оставляя красную линию; опуская руку, невольно принюхался.

– Знаешь, а ведь так и есть. Ты убил мою прошлую жизнь, и я заглянула в новый мир. Я словно очнулась после долгой болезни и увидела, что вокруг столько интересного. Ощущения, запахи, звуки. Иди ко мне, давай продолжим – прямо так, как есть.

Через минут десять вода в розовых разводах лилась в сток душевой кабины. Они стояли обнявшись. Янис гладил возлюбленную по голове и не понимал, что чувствует. А Галина тихо плакала.

5

Прошло лето; любовная связь окрепла до полноценных отношений. Галина была рада, Янис находился под впечатлением. Его ошеломил её внутренний мир. Она, не имея опыта сексуальных отношений, интуитивно догадалась: нельзя обрушиваться накопившейся страстью – стоит выдавать ласки дозированно, понемногу. Несмотря на чувственный фильтр Галины, Янис ощущал нескончаемый поток нежности: он и не помнил, когда в его жизни было столько искренности и новизны чувств.

В долгожданной взаимной влюблённости Галина не задавала себе вопросов, кроме одного: как можно своего мужчину надолго отпустить в другую страну, а самой остаться дома и даже звонить не каждый день? Неудивительно, что через несколько лет после отъезда Яниса из Латвии, где ему довелось недолго прожить, он развёлся с женой. Для Галины право выбирать и самостоятельно строить сексуальную жизнь ещё не затмило ценности отношений. Пресыщение не наступило. Она радовалась и принимала без возмущения то, что есть. Ощущая положенную по возрасту зрелость, путала её с пониманием жизни. Ей казалось, что теперь всё встало на свои места, всё просто – так, как должно быть. Новый опыт уже отразился на её облике и поведении. В беседах с окружающими она стала держаться увереннее, словно по выходным они отдыхали в одном загородном клубе; с виду у них было мало общих интересов, но в любой момент можно обсудить что-то личное и в то же время связывающее всех единой незримой верёвкой, будто они вместе являются носителями великой взрослой тайны. Изменилась осанка: расправив плечи и утратив сутулость, Галина чаще с гордостью стала смотреть перед собой. Очки уже не загораживали пол-лица, а изящно упирались в переносицу овальными линзами и поблёскивали серебром.

Всё это, конечно, не могло обойтись без внимания Ольги:

– Вот и скажи теперь: зачем так долго тянула? Посмотри на себя: ты вся сияешь, тебе сейчас больше тридцати не дашь! Я тебе тысячу раз говорила, мужчины – это не-страш-но!

– Оль, конечно, нестрашно, ну не складывалось, пойми. Представь: мне почти сорок, а я девственница!

– И что? Мужчинам нравится командовать – будто не нашлись бы желающие научить тебя всем этим штукам. Да и природа, знаешь ли, подскажет.

– Почему природа раньше не подсказывала? – Галина передразнила ехидный тон Ольги. – Теперь я понимаю, что зря волновалась. Но прежде мне казалось, я никогда не смогу в этом признаться мужчине.

– Янису же призналась.

– Вот, представляешь, нет! Я даже предупредить забыла. Вспомнила, когда уже было поздно, но вспомнила так, как вспоминают о необходимости зайти в магазин за молоком.

– Почему за молоком?

– Да откуда я знаю, почему за молоком? Ну и вопросы у тебя!

Женщины явно развеселились.

– Ну, расскажи: какой он?

– В смысле «какой»?

– Да в том самом смысле, – Ольга игриво подтолкнула подругу.

– Ах, ты о сексе! Но разве такое рассказывают?

– Точно, ты же не знаешь! Конечно рассказывают, и ещё как рассказывают, тем более лучшей подруге! – с нажимом сказала Ольга.

Впервые за двадцатилетнюю дружбу состоялся разговор, где Ольга не перебивала и не сопротивлялась образной манере Галининого рассказа с обилием чувственных подробностей, которыми она с художественной точностью наполняла почти все свои истории.

– …вот и сравни с моим бывшим ухажёром, которого ты нахваливала. Да я почти сорок лет над собой работала, а он даже кузовок для ягодки купить не удосужился. Теперь ясно, почему с ним мой бутон не раскрылся: мне элементарно не хватило тёплой, ласково-солнечной весенней нежности, к которой всегда тянется молодая трава, – патетично закончила рассказ Галина.

Ольга, не комментируя повествование Галины, угрюмо позвонила мужу:

– Дорогой, ты дома? Хорошо, никуда не уходи, я хочу с тобой серьёзно поговорить. – Она сухо попрощалась и с каменным лицом ушла.

Галина не обиделась на такое поведение подруги. С возрастом она всё реже спрашивала Ольгу, почему она так или иначе поступает с мужем и другими мужчинами. Некоторые мотивы ей были искренне непонятны. Потому она спокойно поехала домой, а рано утром вернулась в «Книжный», где у входа её дожидался местный участковый.

– Галина, здравствуйте. Я по поводу вашего заявления. Посмотрите, пожалуйста, на эти фотографии – может, кого узнаете?

Галина поздоровалась в ответ и взяла снимки. Ей показалось, что на одной из фотографий она увидела знакомое лицо. Его трудно было не приметить: почти круглая голова с мелкими чертами лица на худой длинной шее с большим кадыком.

– Вот этого, кажется, помню.

– Это он украл у вас книгу?

– Не уверена, но, в отличие от других, он точно был у меня в магазине.

– Спасибо за информацию. Мы позже вас вызовем для опознания.

– Да не за что! Вы его не наказывайте сильно: книга-то не ценная, хоть и хорошая.

– Мы знаем свою работу, – серьёзно сказал полицейский и, не попрощавшись, ушёл.

Галина вернулась в магазин и заняла место у кассы. Ей показалось, что рабочий день быстро закончился, как часто бывает, когда занимаешься любимым делом. Вечером, прогуливаясь, она неосознанно свернула на знакомую дорогу к дому Яниса, и пока шла, озябла. Оглянулась и явно увидела признаки осени. Невольно вспомнила шутку о как всегда внезапно наступившей зиме и оправданиях руководителей коммунальных служб. И поделилась ей при встрече с Янисом.

– Пойдем, я тебя согрею, – предложил он.

Галина молча прошла в спальню, разделась и легла на спину.

– Галь, всё хорошо?

– Да!

Янис снял одежду и впервые за несколько месяцев знакомства испытал забытое ощущение рутины супружеских обязанностей.

Вскоре Галина ритмично двигалась. Локоть Яниса сверху сильно давил на плечо, рука оттягивала волосы. Она понимала: если попросить убрать руку, то Янис потеряет равновесие, и была вынуждена ловить ритм его движений, пытаясь приблизить итог. Но процесс затягивался; тогда Галина посмотрела на потолок и увидела совершенно неинтересную, но, скорее всего, дорогую люстру сухого модернистского дизайна в акварельных цветах на ровном белоснежном потолке. Один оригинальный изгиб рожка не мог надолго отвлечь Галину. Минимализм – искусство для аскета, но не для её классического вкуса. Тогда она повернула голову влево и присмотрелась к книжной полке. Издания были в основном по международному праву, юриспруденции двух стран, причём часть из них на латышском языке. Зато справа ожидал сюрприз – полка с художественной литературой, где были представлены сразу три сестры Бронте: Шарлотта с «Джейн Эйр», «Грозовой перевал» Эмили и произведения младшей Энн, название которых не просматривалась с кровати. Далее шли Дафна дю Морье с «Ребеккой» и «Птицами», небольшое собрание сочинений Джейн Остин и пару десятков дорожных романов карманного формата. Список не впечатлил, и она, расстроившись, чуть грубее, чем следовало, сдвинула руку Яниса. Улыбнулась на его недоумённый взгляд и застонала. Янис ускорился. Галина повторно посмотрела на полку, вспомнила самые пикантные сцены из имеющейся подборки. Но их качество не тянуло даже на прелюдию, и настрой окончательно сбила серия разрекламированных любовных романов – как выяснилось позже, за авторством молодой и талантливой жены одного не менее талантливого министра. Рвение Яниса усилилось. Галина в попытке быстрее что-то предпринять не нашла лучшего решения, чем вспомнить полку любимых книг в своём кабинете. Уже с первых подробностей горячая волна растеклась по телу и ударила в мозг. Дальше Галина слабо понимала происходящее: урывками помнила позу на коленях, в которой при каждом шлепке по ягодицам мысленно переходила к другой книге. Ей даже понравилось: трудно предугадать момент очередного удара, потому не сразу ясно, до какого эпизода может дойти фантазия. В итоге любовники в изнеможении свалились на кровать.

Через несколько минут, словно в продолжение своих мыслей, Янис спросил:

– Галя, почему ты не попробовала раньше? Ведь проституция законодательно запрещена разве что для светских разговоров. Иногда пиццу труднее заказать, чем девушку.

– Зачем мне девушка?

– Ну, парня. Я со своей стороны говорю – не думаю, что с парнями другая ситуация. Вызвала бы, воспользовалась – куда уж проще! В крайнем случае подручные средства на каждом шагу продаются. Да и не верю я в отсутствие желающих.

– Ты прочитал книгу, благодаря которой мы познакомились?

– Прочитал? Ты так спрашиваешь, как будто моя посольская должность начисто лишает меня романтизма. Да я в юности эту повесть чуть ли не наизусть знал! – с чувством ответил Янис и приобнял Галину.

– Тем более! Тогда как, по-твоему, я могла просто воспользоваться?

Янис минуту подбирал слова, но мысли бежали и путались, и он передумал отвечать. Встал и пошёл заваривать чай. Они долго его пили, заедая бельгийским шоколадом. Осторожно поглядывали друг на друга, размышляя, что каждый из них недопонял в партнёре.

Потом Галина оделась и ушла. Скрипнув подъездной дверью, она вышла во двор и машинально свернула в сторону своего магазина. Зайдя внутрь, сразу же направилась в кабинет. Включив свет, подошла к вожделенной полке. Дрожащей рукой провела по обложкам в двух центральных рядах стеллажа. Потом ещё раз дотронулась до книг, но теперь медленно. Закрыла глаза, по памяти угадывая изгибы. Остановилась, почувствовав под рукой что-то незнакомое, и открыла глаза. Оказалось, на корешке книги, которую брал Янис, появилась глубокая засечка. Галина взяла фолиант и подушечками пальцев попыталась расправить вмятину, но слишком нежная кожа была бессильна пред неаккуратным обращением. Тогда Галина прижала раритет к груди и самозабвенно расплакалась. Эмоциональное потрясение окончательно её обессилило. Заметив несколько слёз, попавших на книгу, она завернула её в ткань, вытягивающую влагу, и оставила на круглом столе.

Галина решила остаться ночевать в магазине. Так она поступала, когда ей было особенно грустно и одиноко. Как и всегда, среди своих любимых книг она быстро уснула.

Утром она долго гнала от себя мысли о вчерашней встрече, но за обедом нашлось время подумать. Несмотря на старания сохранить отношения, Галине стали неприятны влажные поцелуи Яниса и его душное амбре подмышек, раздражали рука, давящая на плечо во время секса, и неуклюжее обращение с её волосами. Но больше всего раздражала чужая книжная полка без какой-либо идеи. Галина не раз убеждала Яниса приобрести некоторые издания, даже для примера, стараясь продлить принятый у него стиль, подарила несколько экземпляров: «Между актами» Вирджинии Вульф и «Королёк – птичка певчая» Решата Нури Гюнтекина. Высказала десяток аргументов в пользу личной библиотеки, но эти её старания он списывал на причуды и отголоски литературной страсти.

Так продолжалось два месяца. Приближалась зима. В середине ноября лёг снег и продержался до конца марта.

6

Секретарша стояла в дверях, не решаясь войти, потому жестами пыталась привлечь внимание начальника. Янис заметил и кивком пригласил её.

– Прошу извинить, надеюсь, несильно отвлекаю, вдруг вам будет интересно. Включите канал «Культура».

Янис без вопросов последовал совету. К удивлению, на экране телевизора его возлюбленная разговаривала с известным ведущим. Как было заявлено в титре, они обсуждали «факт выживания аутентичного книжного магазина в центре столицы».

– То есть вы утверждаете, что в вашем магазине спрос на бумажные книги не снизился? – продолжил беседу седовласый журналист хорошо поставленным голосом.

Крупный план переключили на лицо Галины.

– Даже немного вырос. Но стоит иметь в виду: у нас достаточно специальной литературы, книг на иностранных языках, имеется букинистический отдел.

– Вы принципиально отказываетесь делать ставку на электронные книги?

– Отнюдь, никакой принципиальной позиции я не имею. Ведь очевидно, что для покупки электронной книги необязательно приезжать к нам в магазин – с тем же комфортом можно купить её через сайт, а для консультации просто позвонить по телефону. Потому мы сделали упор на салонность, столь любимую в позапрошлом веке. Хотим воссоздать удивительную атмосферу личного общения с книгой. Современные реалии используем на благо нашей идеи, а не вопреки ей, хотя в последнее время принято противопоставлять бумажную и электронную литературу. Мы не сталкиваем привычки старшего поколения и актуальные тенденции, а утверждаем, что старый стиль – неотъемлемая часть нового потребления, если выражаться современным языком, хотя при обсуждении книг слово «потребление», считаю, звучит кощунственно. Таким образом, мы сохраняем традиции и ничуть не противоречим молодёжным пристрастиям. Думаю, для центра столицы такой формат вполне оправдан, что подтверждает инициатива мэрии по включению нашего салона в официальный туристический маршрут для иностранцев.

– Вы упомянули только часть ассортимента, а если подробнее?

– Основу составляет мировая художественная литература – как переводная, так и в оригинале.

– Галина Викторовна, спасибо вам большое за то нелёгкое дело, с которым вы великолепно справляетесь! Мы всем сердцем с вами! Наверное, вы действительно уникальный человек и, безусловно, проводник бесценной культуры. К сожалению, время передачи подходит к концу, но я специально оставил несколько минут, чтобы вы постарались убедить наших зрителей больше читать, – телеведущий настроился на завершающий лад.

– Дорогие зрители, я уверена: вы не понаслышке знаете о хороших книгах, – с улыбкой начала Галина и сама повернулась к главной камере для крупного плана, – но всё же в очередной раз напоминаю: не забывайте читать, а молодым рекомендую: наконец-то познакомьтесь с настоящей живой книгой. Юным же зрителям хочу открыть одну очевидную истину: мировая художественная литература и родной язык – настолько увлекательные предметы, что преподаватели, наперёд зная, что хотел сказать автор, намеренно дают их сухо и бесталанно, тем самым оказывают услугу обществу, создавая неисчерпаемые запасы интеллектуально мягких людей.

Галина несколько раз глубоко вздохнула, будто собралась нырнуть глубже, и продолжила:

– Вы хотя бы ненадолго представьте прикосновение к тексту, который создал великий писатель. Помните: вы вольны знакомиться с произведением тогда и столь долго, когда и как вам будет угодно. Разве это не удивительно – собирать собственное драгоценное ожерелье из жемчужин и бриллиантов литературы? Не бояться потерять его. С ловкостью искусного ювелира менять караты, состав, форму. Вдумайтесь: сквозь годы и столетия, боль и лишения, безызвестность и личную трагедию, счастье и признание – да через что только не проходили авторы, чтобы оставить уникальный выстраданный текст, наполненный жизнью и являющийся неотъемлемой её частью! Согласитесь: принятая обществом книга – важная составляющая нашего мира, часть его сути, и это никак не зависит от того, читали вы произведение или нет, согласны с автором или оспариваете его доводы. Так не лучше ли быть в курсе происходящего, полнее понимать реальность, чувствовать по-настоящему, но трепетно и с нежностью, чтобы не разорвать связующую нить нашего воображаемого ожерелья?

Вы обязательно должны подержать книгу в руках, полистать её, побеспокоиться о смятых и испачканных страницах и с любовью поставить на полку. Поверьте: любой взгляд, даже нечаянно брошенный на когда-то прочитанную книгу, вызовет в памяти приятные минуты переживаний, которыми она вас щедро одарила; отступит одиночество, и повествование укутает в лёгкую ткань иллюзорного естества, согревающую лучше шерстяного пледа в промозглый день, – на этих словах Галина глубоко запахнула фиолетовую шаль и поправила очки. Ведущий занервничал, а гостья, не обращая на него внимания, всё больше распалялась:

– Ведь литераторы создают те образы, которыми живёт каждый из нас, они влияют на наше мировоззрение с первых и до последних дней жизни, осмысленно фиксируя наше собственное видение. История человечества – история развития образного мышления, лучшие её вехи – столпы литературного творчества, а время жизни шедевра – печать качества многовековой пробы, – Галина будто вбивала в головы телезрителей наболевшие истины. – Большинство людских устремлений и желаний, – продолжала она, – отражены в книгах, и, насколько мы можем заметить, эти желания намного чище действительности, потому-то литературу и принято называть художественной. Она отражает нашу мечту хоть на толику приукрасить мир, чтобы каждому жилось чуточку лучше – счастливее.

– Галина Викторовна, наше время уже дважды подошло к концу, – строго сказал ведущий.

– К сожалению, иногда мне приходится слышать фразы, – твёрдо, отчеканивая слова, продолжала говорить Галина, строго смотря в глаза ведущему, – «книги – это не моё», «при чтении я засыпаю» и так далее. Не ленитесь и не бойтесь! В вас говорит первоначальный страх упустить смысл, который великий писатель шифрует буквами. А ведь порой и сам автор испытывает неуверенность перед будущей книгой, глядя на чистый лист, и уж точно волнуется перед публикацией. Потому не отчаивайтесь – ваша тревога взаимна. Со временем придёт понимание литературы – своё, внутреннее; вы незаметно для себя наладите личный разговор с героями произведения. И уже никогда не откажетесь от общения с книгой, как без причины не отказываются от друзей.

Галина заметила, что оператор держит в кадре только ведущего, и, чтобы исправить это положение, она перегнулась через стол и, заслоняя своей головой удивлённое лицо журналиста, быстро заговорила:

– Да, сейчас много говорят о гуманизме и толерантности. Но разве мировая классическая литература не есть живой пример высшего проявления человеколюбия, ещё до появления самих этих понятий? Да и мало ли какие определения мы сформулируем в будущем. Я уверена, что часть из них явно и непротиворечиво уже рассыпана в современных текстах, а следующая порция заносится в сотни компьютеров именно во время нашего эфира…

Ведущий не выдержал и рассердился. Он резко встал, вышел из студии и уже из закулисья ещё раз показал Галине, что времени давно нет и пора заканчивать. Однако каждое новое слово всё больше раззадоривало Галину. Янис знал, что её не остановить: она столько лет ждала этой минуты! Он видел знакомые ему признаки возбуждения: её раскрасневшееся лицо, открытые губы, ритмичное вздрагивание груди при коротких, но глубоких вдохах. Заметил, как левая рука поглаживает правую, и с подозрением посмотрел, не расширились ли зрачки, но такое было трудно разглядеть на экране телевизора.

Редакторы прервали передачу, когда Галина, исступлённо жестикулируя, опрокинула стакан с минеральной водой. Янис, возмущённый отключением на полуслове, лично вызвал посольскую машину и отправился встречать Галину.

Возбуждение Галины продолжалось вплоть до их встречи в кафе на Шаболовке, где они собирались обсудить прямой эфир. Она завалила Яниса пассажами о литературе, книгах, творчестве, невысказанными в передаче: ей давно хотелось поделиться с тем, кто её бы с пониманием выслушал. Разговор предполагался долгий, и они отправились к Янису домой.

В дороге Галина не умолкала:

– …и получается, что литература – это кладезь мирового опыта, – восторженно закончила она.

– Чужой опыт мало кого чему-нибудь учит. Обычно о нём только поговорки хорошие. Все хотят совершать свои ошибки, то есть прожить жизнь со всеми плюсами и минусами, а иначе человечество уже через первые сто лет перестало бы ошибаться, уж в бытовом плане точно, – парировал Янис.

– Ладно, оставим опыт, – согласилась Галина, – но я одного не понимаю: почему низкопробная литература издаётся тоннами, а иногда, кстати, на вес же и продаётся? Ведь покупатель изначально поставлен в ситуацию максимального выбора. Классика зачастую дешевле, порой бесплатна. Только на нашем сайте есть несколько сотен книг для свободного скачивания. Меня недавно спросили: почему я обхожу вниманием молодых авторов? А я неожиданно вспомнила, что «Гроздья гнева» Стейнбека пропустила. Вот как я могу взять в руки сомнительную книгу, если шедевры не читаны? Им предлагают лучшие блюда мира, а они выбирают жареную картошку! Янис, почему так получается?

– Просто очень многие любят жареную картошку.

– Но в случае с литературой не всегда нужно платить деньги.

– Но не каждый знает, как найти хорошую книгу и тем более как отличить её от плохой. А картошку выращивали, хранили в погребе, покупали в магазине. С ней всё ясно. Этим занимались самые близкие и авторитетные для тебя люди – отец, мать, дед, бабка… И отчасти благодаря этому ты сам идёшь в магазин именно за картошкой. Спрашивается: зачем менять проверенный способ?

– Что значит «зачем»? Поиск лучшего, юношеское любопытство, максимализм, нигилизм в конце концов!

– Галя, сама же минуту назад призналась, что предпочитаешь вековой роман современной прозе.

Пока она мешкала с ответом, такси подъехало к подъезду. Поднялись на этаж, и Янис, едва закрыв входную дверь своей квартиры, тут же начал раздевать Галину. Целуясь, стаскивая одежду и задевая предметы, они продвигались к спальне. У кровати Янис развернул Галину спиной к себе ровно напротив полок с книгами. Через несколько минут Галина исступлённо закричала:

– Янис, остановись, прошу тебя! Стой! Всё, достаточно! Хватит!

– Что такое? Тебе больно?

– Как они здесь очутились? – Галина показывала на книжную полку.

– Вот раскричалась-то. Пожалуйста, успокойся. Книги выставил я. Но почему ты спрашиваешь?

– Откуда они у тебя? Почему я не знала о твоём увлечении подобным?

– Я ими не увлекаюсь. Они были в закрытых шкафах, я просто их выставил, – объяснил Янис и, смущаясь, продолжил. – Галина, извини, я не должен был доставать книги моей бывшей жены, но я не предполагал… Я подумал, ты была права, когда говорила, что здесь не хватает шедевров мировой художественной литературы…

– Шедевров мировой художественной литературы, – передразнила Галина, перебивая Яниса. – Пожалуйста, не продолжай, мне всё ясно. Извини, я больше не выдержу.

– Галина, да что такое? Даже не пытайся испортить наши отношения! Книги я сейчас уберу, подожди минутку, – Янис выбежал из комнаты в поисках сумки.

Но Галина, рыдая, бежала вслед:

– Янис, извини, дело во мне. Я, наверное, слишком много читаю, так было всегда. Я не знаю, на что я надеялась. Извини, но нужно время…

Янис услышал, как захлопнулась входная дверь. Он машинально начал медленно складывать в большую спортивную сумку книги: серию про Анжелику Анны и Сержа Голон, «Поющие в терновнике» Колин Маккалоу, «Здравствуй, грусть» и «Немного солнца в холодной воде» Франсуазы Саган, «Унесённых ветром» Маргарет Митчелл, «Волхва» Джона Фаулза и другие менее приметные произведения. Неожиданно книги напомнили ему ушедшую семейную жизнь: первый совместный отпуск, дорогой отпуск, первый из дорогих во всех смыслах; бывшую жену в шезлонге на берегу ослепительного моря за чтением Саган и себя рядом – с освежающим коктейлем и предвкушающим традиционную вечернюю романтику. Тогда они чувствовали себя счастливыми, они и не предполагали окончания любви, описанного в миллионах второсортных романов, но словно вторя им, осуществили незатейливый сюжет. Какое-то несмелое понимание недавней сцены с Галиной начало его успокаивать. Он не захотел развивать мысль, достаточно было уверенности: дело не в нём.

7

Проснувшись в салоне, Галина привела себя в порядок, после выглянула в зал и заметила, что в окно, стоя на коленях, силится заглянуть молодой человек, смахивающий на студента.

– Сейчас открою, – крикнула она в пустоту зала, для себя отметив, что магазин полчаса нарушает рабочий график.

Студент, не поздоровавшись и недовольно оглядывая хозяйку, гнусаво осудил:

– Ещё по телевизору выступаете, – он прошёл к дальним полкам, где затих в окружении книг.

Галина, польщённая своеобразным вниманием студента, раздвинула шторы, перевернула табличку «Закрыто», включила компьютер и заняла привычное место за кассой. С этого момента она настойчиво возвращала себе прежнюю жизнь: отказывала Янису во встречах, не отвечала на его частые звонки и страстные сообщения, не обращала внимания на визиты и отсылала обратно подарки. Через пару месяцев натиск Яниса ослабел, и он стал реже напоминать о себе.

Наступившая зима окончательно заволокла открытые поверхности свежим, искристым снегом. Галина вошла в прежний ритм страстного одиночества. Подспорьем стал ранее не оцененный сборник новелл натурализма – «Меданские вечера».

Вмешалась Ольга: она была обескуражена разрывом отношений с Янисом, даже серьёзно поругалась с Галиной из-за этого – наверное, впервые за долгую дружбу. Ольге не нравилось, что подруга без спутника жизни, с ней опять стало трудно обсуждать мужчин – та попросту не понимала сути разговора. Её книжное восприятие сексуальных взаимоотношений только смешило и раздражало. Хотя иной раз она доверяла Галине такие подробности своей жизни, о которых самой себе лишний раз старалась не напоминать. Ольга во всю ширь своего настойчивого характера старалась спасти отношения Галины.

– Ты можешь мне объяснить, что тебя не устроило? Ты ж недавно из-за него столько счастья излучала, хоть взаймы бери!

– Я как представлю, какие книги он читает, – так внутри всё обрывается. Пыталась справиться, но бесполезно.

– Да ты сумасшедшая! – кричала отчаявшаяся Ольга. – Для тебя эти книги как наблюдаемая вселенная, дальше неё ты видеть не можешь. Иногда мне кажется, что ты безнадежна. Тебе надо за книги замуж выйти. Вон, за свою коллекцию в подвале – может, тогда тебя всё устроит.

– Ох, Оля, знала бы, насколько ты права, – загадочно сказала Галина.

Ольга не оставляла попыток сблизить подругу с Янисом. Она при каждой встрече заводила всё тот же разговор. Даже стала у Яниса доверенным лицом. Они оба ждали случая, и он произошёл: Янис должен был присутствовать на ежегодном собрании послов в Кремле с предполагаемым участием президента и других высокопоставленных лиц. Но посещать мероприятие без жены или хотя бы сопровождения считалось моветоном, и Янис через Ольгу передал свою просьбу. Галина долго не сопротивлялась: ей было интересно попасть на правительственный приём, и её воспитание не позволяло отказать хорошему знакомому, ведь не сложившиеся отношения – дело личное.

Кремлёвский приём предъявлял строгие требования к внешнему виду. Наряды из гардероба подруги вызывали у Ольги ироничное веселье – наконец-то она могла высказаться по полной и взять дело в свои руки. Они проехались по веренице модных магазинов, отчего Галина вовсе отчаялась: ей ничто не нравилось. Только в одном месте они нашли что-то громоздко-бархатное, что сильно заинтересовало Галину. Но когда она взглянула на цену и сопоставила со стоимостью нескольких фолиантов, то решила, что если и тратить такие деньги, то точно не на одежду.

Наконец платье было найдено – подходящий вариант оказался в старых вещах Ольги: когда-то она могла себе позволить тяжёлое платье с открытой спиной и глубоким декольте, сейчас же ей казалось, что такое облачение подчеркнёт её возраст. Как ни странно, Галину не смутили сильные вырезы, ей понравились мягкая, но плотная ткань болотно-зелёного цвета. Но к такому наряду надо было подготовиться, и, рискуя опоздать, они припарковались на внешней стороне бульварного кольца у салона красоты на Малой Бронной, рядом с одноимённым театром.

Ольга была счастлива: она давно мечтала о таких по-женски приятных хлопотах.

– Вот теперь порядок, – сказала подруга, с улыбкой смотря на чуть испуганную Галину, выходящую из косметологического кабинета. – Чулки по дороге купим, помады я с собой прихватила – подберём. Звони Янису. Ему повезло: даже ждать не придётся. Какая ты у него молодец!

– И пусть мне хоть кто-нибудь ещё раз скажет, что книги читать сложно! – недоумевала растерянная Галина.

Янис заехал за спутницей на серебристом лимузине с водителем. Обрадовался её шикарному виду и тут же немного расстроился, что весь вечер придётся сдерживаться.

– Янис, я всегда рада помочь тебе как другу, но ума не приложу, что делать на дипломатическом приёме!

– Ничего, это светский раут, общайся на нейтральные темы – погода, последние хорошие новости – и не теряй меня из вида.

Поначалу Янис предполагал объяснить правила поведения на подобных мероприятиях, но побоялся обидеть нравоучениями. Галина вполне понимала обстановку, хотя сильно волновалась. И не напрасно: помимо ослепительного приёма, каждая дама блистала роскошью одежды и украшений – было видно, что над внешностью каждой из них трудились по меньшей мере с десяток специалистов. Галина вспомнила Уильяма Теккерея с «Ярмаркой тщеславия», и с этого момента иронично-доброжелательная улыбка не сходила с её губ – её манеры органично вписались в собрание высоких гостей.

Выслушав речь первого заместителя министра, Галина отправилась на фуршет. Хотелось попробовать удивительно красивые закуски, но её останавливал общий небрежно-пресыщенный тон дегустации. Она постаралась скопировать манеры худых женщин: они брали еду, как будто делали одолжение хозяевам. Медленно, почти незаметно жевали маленькие кусочки, стараясь при этом сохранить приветливо-милую мимику, после чего дежурно хвалили закуски. Галине понравились нежные канапе с чёрной икрой; с третьим бутербродом во рту и застал её Янис. Он уже обошёл необходимых гостей, произнёс заготовленные слова кому следовало и теперь был свободен. По правилам приличия предстояло провести на приёме ещё около получаса.

– Галя, хочешь, я познакомлю тебя с писательницами? Я троих уже приметил.

– Конечно, а кого именно ты имеешь в виду?

– Помнишь, у меня на полке книги жены министра стояли? Вот автор как раз идет в нашу сторону. Сейчас я вас познакомлю.

Галина не успела опомниться, как уже разговаривала с молодой дамой, которая сообщила, что заканчивает пятый роман. Но рассказ в основном состоял из подробностей рекламной кампании издания. Галина попыталась перевести беседу на само произведение, цитировала классиков из разных жанров, потом стала напрямую называть писателей, пытаясь уловить заинтересованность собеседницы и понять её литературные пристрастия, но красивые глаза дамы выражали лишь томную, пресыщенную пустоту, отчего заставляли окружающих мужчин бросать в её сторону едва заметные, но вполне понятные взгляды. И только одна фамилия нашла отклик у писательницы, но вскоре выяснилось, что она спутала имя с известным депутатом, который прославился своим шокирующим заявлением о сексуальных правах детей.

От расстройства Галина уже без стеснения ела бутерброды. Никак не могла взять в толк, что же за писательница перед ней. По всем признакам она должна быть гением – только они могут позволить себе ничего не знать об области, в которой творят, не уметь слушать, но подавать себя так, будто с них начинается не то что литература, а сама русская письменность.

– Как случилось, что вы начали писать? Откуда взялась идея? – Галина всё-таки решила удовлетворить своё любопытство. Тон вопроса немного выдавал её скептический настрой, но собеседница не обращала внимания на такие мелочи. Для неё это был привычный формальный визит – она сопровождала мужа и старалась не подвести его случайной ссорой.

– Моя соседка по коттеджу пишет, да и модно сейчас. Знаете, это так легко: можно и лёжа писать, за обедом, в автомобиле, особенно в пробках есть чем заняться, я же всё-таки не из тех, кто только по телефону болтает. А через пару месяцев смотришь – и новый роман готов, как-то так получается.

– А вы считаете, у вас получается?

– Моя вторая книга – хит продаж позапрошлого года, хотя мужу это дорого стоило, но тем не менее – факт.

– Да? Я как-то пропустила этот литературный всплеск.

– Что пропустили?

– Всплеск. Ну, знаете, при полном штиле на море современной художественной прозы не заметить такую волну, которую подняла ваша книга… Я, наверное, не в тех бухтах раскрываю парус, – Галина пристально оглядела собеседницу и опять не удержалась от вопроса. – Откуда вы черпаете вдохновение?

– Ой, знаете, по-разному, – с радостью затараторила писательница, ступив на знакомую почву. – Вообще, вдохновение – дело непростое. После первого романа наступило какое-то затишье, и я никак не могла начать второй. Читатели ждут, издательство негодует. Но спасибо моему мужу, он как всегда помог: отвёз в Канны, откуда мы с подругами улетели на Барбадос и, когда вернулись в Москву, в салоне красоты ко мне пришло вдохновение. Вот что значит Родина! Месяца отдыха хватило на первую главу. А дальше – кропотливая работа: приходилось писать по несколько часов в день, сменила несколько ноутбуков, но если бы не покупка машины, то и не знаю, как бы я придумала неожиданную концовку, когда героиня на всей скорости, прорвав ограждение, вылетает с Новоарбатского моста в Москва-реку. Представляете, прямо на Краснопресненской набережной, у Дома Правительства во время заседания, на котором присутствовали её муж и любовник! Понимаете драматургию сцены? Один влюблён и переживает, но ему приходится молчать, а другой равнодушен, но приходится играть роль заботливого мужа. Вот об этой социальной несправедливости я и написала со всей прямотой и принципиальностью, на которую способна независимая женщина.

– Зачем же вы мне сюжет рассказали? Я хотела сама прочесть, – соврала Галина.

– Так вы не читали? – искренне удивилась писательница. – Позвольте вашу визитку: мой менеджер свяжется, и вам доставят собрание сочинений.

– Собрание сочинений, надо полагать, в пяти томах? – спросила Галина

– Почему в пяти? В семи.

– А что в оставшихся двух томах? Рассказы?

– Нет, не рассказы. Переписка. Знаете, когда мне обставляли кабинет, я заказывала собрания сочинений классиков, так у всех у них в последних томах обязательно есть переписка. А я ведь тоже давно переписываюсь! Ещё в школе начала с тремя мальчиками. Правда, для издания пришлось досочинить – в эсэмэсках много не напишешь. Но пусть это останется нашей тайной, – сказала писательница Галине, как старой знакомой, и рассмеялась.

Галина же не нашла ничего лучше, как протянуть визитку. Отвела взгляд и с аппетитом посмотрела на стол, где официанты обновляли закуски.

– Так мы с вами коллеги в каком-то смысле, – удивилась писательница, прочитав визитку.

– Да, коллеги, – задумчиво сказала Галина. – В каком жанре вы пишете?

– У меня свой стиль, новый и уникальный. Так сказал один из известных критиков, и насколько я знаю, муж ему не платил. Но если попробовать охарактеризовать мои книги, то это такая смесь детектива с небольшой долей мистики и загадочности, и обязательно любовь. Без любви никуда. А вообще, знаете, – разоткровенничалась писательница, – я хочу написать настоящую историю любви, чтобы в центре сюжета была молодая девушка, которой пришлось пройти через многое, прежде чем она нашла настоящего человека, свою судьбу. В точности, как у меня в жизни. Да, совсем забыла: всё это непременно в ироничном тоне.

– Ирония, конечно, обязательна, чтоб не казалось, что вы это на полном серьёзе, – опять согласилась с собеседницей Галина.

Она смотрела на модную авторшу и не понимала, как связаны Барбадос, Дом Правительства и литература. Ей вспомнился один знакомый малоизвестный писатель – как-то уж совсем неприметный: в растянутом свитере, в вытертых на коленях штанах и с небрежно постриженной бородой – с виду не располагающий к себе мужчина. Но когда Галина прочитала его книгу, то поняла, что помятый вид можно простить. Позже при случае она всегда беседовала с ним и ещё ни разу не пожалела об этом. Беседа с молодой писательницей утомила уже на третьем канапе, хотя без вкусной закуски, может, и разговора бы не состоялось. Галину спас Янис – он предложил покинуть приём и прогуляться пешком.

– А ты неплохо смотришься: владелица книжного салона в сопровождении иностранного дипломата, – попытался завязать разговор Янис, когда они вышли на Тверскую.

– Знаешь, Янис, вызови всё-таки машину, что-то мне не хочется гулять, – сказала Галина.

Она злилась на себя: ведь совершенно не важно, какого качества проза её новой знакомой. Пишет она искренне и, так или иначе, работает с ней в одной сфере. Снобизм не был свойственен Галине, она стеснялась состоявшегося разговора. Однако состояние подавленности им всё же не помешало приятно закончить, в принципе, интересный вечер.

8

Новый 2016 год Галина задумала отпраздновать у себя в магазине. К этому событию стеллажи составили к одной стене и накрыли голубой тканью, расшитой белыми снежинками. Место для оформления заказа обернулось столом под закуски, у окна справа соорудили подобие барной стойки, слева от двери гостей ожидал новый шикарный мягкий диван с журнальным столиком и курительными принадлежностями. Галина сначала была рьяно против табачного дыма, но Ольга уговорила её, сказав, что купит специальный кондиционер и поможет перенести букинистику в подвал.

В торговом зале недавно сделали ремонт в стиле библиотек прошлого века. Интерьер Галина утверждала лично, идею подсказал архив старых семейных фотографий, где прабабушка с бабушкой запечатлены в гостях у купца первой гильдии – известного библиофила своего времени Терентия Кузьмича Рушкова, предки которого начали собирать коллекцию после разграбления Москвы 1812 года Наполеоном. Благодаря ремонту вместимость помещения сильно выросла, но освоить такое резкое расширение Галина пока не могла – не хватало денег. Впрочем, вечерами она составляла каталог первоочередных покупок, отправляла его на сайт магазина и сама наряду с постоянными покупателями с удовольствием участвовала в обсуждении выбранных новинок. Случалось, клиенты сами выкладывали списки – и тогда общим голосованием победившие наименования добавлялись в перечень закупок. Несмотря на личную замкнутость, в жизни Галины было много новых событий, и даже случилось важное.

– Галь, почему без шампанского? Принести фужерчик?

– Оль, спасибо, мне нельзя, – ответила Галина с трудно скрываемой радостью.

– Да ладно! Галька, неужто правда? Чего ж ты молчала? Смотрю – стоит, сияет, загадка, а не человек! – Ольга вплотную подошла к Галине и осторожно погладила её живот. – А я ведь подозревала, но ты так одеваешься, что пока не родишь, не определить, – и прошептала подруге на ухо: – Знаешь, от кого ребёнок?

Женщины переглянулись и засмеялись. Продолжая веселиться, плюхнулись на диван, потеснив мужчин.

– Ну-ка не курить здесь! – шикнула им Ольга. – У нас Галина в положении.

– Вот это сюрприз! Не мешало бы отметить как следует, – взбодрился муж Ольги.

– Ну конечно, отметить – какие ещё мысли могут прийти на такую новость?

– Оленька, не начинай! Что мне, по-твоему, сейчас сделать-то?

– Выпить, конечно! – и подруги опять залились смехом.

– Имя придумала? – обратилась Ольга к Галине.

– Рано еще, да и выбор не из лёгких.

– Я тебя об одном прошу: обойдись, пожалуйста, без этих своих книжных героев. Не хватало тебе ещё Ромео с Дездемонами воспитывать, а то с тебя станется, – Ольга с интересом посмотрела в глаза Галины и искренне сказала: – Какая же ты молодец, я всегда в тебя верила!

Они крепко обнялись, насколько позволило положение Галины.

– Эх, я бы снова родила, но чувствую: ушло моё время – в сорок три редко рожают, – Ольга отвернулась, чтобы проморгаться от накативших слёз.

– Спасибо, Оль, ты моя самая лучшая подруга!

– Янис-то знает?

– Нет.

– Надо сообщить – нехорошо от папы скрывать, да и ни к чему ребёнку без отца расти. Ладно бы не было, а то жив-здоров, и к тому же красавчик, – засуетилась Ольга.

– Давай не сегодня, потом как-нибудь. Я сейчас не готова. Ты же знаешь, мне нельзя волноваться, – хитро заметила Галина.

– Ладно, разрешишь мне устроить встречу?

– Разрешаю.

Празднование Нового года прошло как обычно: мужчины напились, женщины объелись и натанцевались.

Позже Ольга, как и обещала, устроила встречу, которая состоялась в первый рабочий день наступившего года. Свидание вышло недолгим.

– Галя, ты как?

– Хорошо, – ответила Галина и на вопросительный взгляд Яниса добавила: – он тоже в порядке. Сказали, мальчик.

– Мальчик? Замечательно! Меня в Ригу отзывают, но ты не волнуйся, я что-нибудь придумаю.

– Отзывают? Что ж, жаль.

– Тебе правда жаль?

– Да, если будет мальчик, ему бы не помешал отец – так Ольга думает.

– А ты как думаешь?

– Я? Не знаю. Ношу ребёнка, ем, гуляю, обслуживаю покупателей и радуюсь.

– И никаких желаний?

– Есть одно.

– И какое же? – с надеждой спросил Янис.

– Хочу раннюю весну, чтобы медленно, но неумолимо распускались почки и пусть обойдётся без традиционных заморозков, когда деревья в цвету. Меня печалит вид первоцвета под слоем снега. Я всегда ищу ответ: почему природа допускает смешение красот, тем самым их уничтожая?

«Здесь я не помощник», – подумал про себя Янис, а вслух сказал:

– Я тебе на почту отправил свои данные и рижские контакты. Если нужна будет помощь, сообщай, если ребёнку нужен официальный отец, я согласен. Можем оформить сразу после родов. Но сейчас я улетаю.

– Янис, спасибо тебе огромное, – Галина, всхлипывая, обняла его.

– Ну чего ты, тебе нельзя плакать! – растерялся Янис.

– Почему нельзя? Я теперь не человек, что ли? Я просто беременная, это нормально для женщины, – гордо сказала счастливая Галина.

Они попрощались.

К весне Галина наняла временную управляющую и оставила её руководить магазином под пристальным надзором Ольги, а сама стала готовиться к родам. В салоне она появилась лишь спустя полгода.

– Кто это к нам пожаловал? – Ольга с нетерпением заглянула в переноску, которую держала в руках Галина, и только потом поприветствовала подругу. – Галь, привет. Дай подержать.

– Бери, конечно, – Галина в нерешительности остановилась, оглядывая магазин. – Я дома не выдержала: думаю, какая ему разница, где плакать, а я здесь себя лучше чувствую. Ну как, справляешься без меня? Не тяжело?

– Непривычно целый день в одном помещении, в остальном ничего сложного.

– Слушай, ну ты иди тогда. Вечером подходи – поможешь быстрее закрыться, потом вместе до меня дойдём, уложу ребёнка, а после посидим, чайку попьём, поболтаем наконец-то.

– Хорошо, но если что, ты звони. Я дома буду – мужу надо что-нибудь приготовить.

– Позвоню. Постой, не пойму: что у нас на стенах?

Галина смотрела на два больших прямоугольных гобелена, расположенных по обе стороны входной двери в пространствах между окон. На правом гобелене, с распущенными и разлетевшимися на ветру тёмными волосами, девочка Ассоль карими глазами вглядывалась в синюю даль, чуть подав вперёд загорелое тело в лёгком платье до колен. Её даль – картина рядом, где слева от зрителей, но по направлению к Ассоль на быстроходной яхте спешил принц Артур Грей в ослепительном зареве алых парусов, подсвеченных лучами восходящего солнца. Каждая картина по отдельности была красива удачной попыткой передать стремление к единственной, почти сказочной мечте. Гобелены словно отражали несгибаемую надежду, растворяя друг в друге радость неминуемой встречи, до которой оставался земной миг. Вместе же картины создавали композицию долгожданного счастья, которое непременно возникает при несокрушимой воле и сильной вере в чудесную подоплёку мира. Стиль гобеленов удачно вписывался в обновлённый интерьер модного книжного магазина-салона «Букинист Vs Библиофил».

– Нравится?

– Очень. Но откуда они здесь?

– Стилизованные гобелены – подарок Яниса. Он сказал, что они должны напомнить тебе ту самую книгу, – сказала Ольга и на немой вопрос Галины добавила: – Я не имею к этому отношения.

– Напомнить у него получилось, теперь не забудешь, – улыбнулась хозяйка, бросив взгляд на ребёнка в руках подруги, – но какая всё-таки прелесть! Так точно попасть в стиль, так заказать, чтобы выполнили со вкусом и смыслом! Смотрится идеально!

Ольга ушла, а Галина ещё несколько минут разглядывала прекрасный подарок. Почему Ассоль с распущенными волосами? Галина точно помнила, что в классической версии героиня заплетала косы. Скрытый намёк или вольность художника? Галина понимала: ответ ей придётся найти самой. У подруги лучше не спрашивать – она наверняка за такие вопросы в надежде помочь оплатит несколько сеансов психотерапевта.

Когда Галина говорила Ольге, что в салоне ей лучше, то не обманывала. В магазине сосредоточилось самое главное в её жизни: бизнес, любимое увлечение, интимная жизнь. Даже в мечтах она не забывала про свой магазин.

Просмотрев последние бухгалтерские документы, файлы продаж и планы закупок, Галина, в отсутствие покупателей, с ребёнком на руках вышла на улицу. Над ней неоновым светом через молочно-матовое стекло мерцала новая вывеска, а по обе стороны от двери сияли два больших старинных прямоугольных фонаря. Галина стояла у освещённого входа в собственный салон и смотрела вокруг. По Чистопрудному бульвару прогуливались редкие прохожие, отворачивая лица от сильного холодного ноябрьского ветра. Ей захотелось настоящего снега и лёгкого морозца, чтобы на Чистых прудах устроили каток, и Галина вдоволь бы покаталась на коньках, как в детстве. Она даже повернула налево голову, чтоб пристальней всмотреться в непогоду, но ничего не увидела. Отвела взгляд и вспомнила, что с ближайшего перекрестка из Главпочтамта к ней должен выйти курьер со стопкой книг для личной библиотеки – две трилогии Генри Миллера, «Женщины» Чарльза Буковски и аутентичное издание Луи-Фердинанда Селина, запрещённое во Франции. Фолианты могли доставить с минуты на минуту, а она ещё не решила, вскрывать ли посылки. Казалось, стоит прийти сюда – и ответ появится сам собой, но она ничего не почувствовала. Необходимость перемен не доказывала точность выбора.

Галина припомнила, как примерно год назад приняла решение расстаться с Янисом. Правильно ли она поступила? «Я честно старалась, – рассуждала она, – но моя сексуальность, наверное, составляет ничтожный процент от общего числа. Скорее невероятно мизерный процент даже среди секс-меньшинств. Мне бы пришлось выходить на площадь с плакатом и защищать свои права перед геями, чтобы они не видели во мне „не такую“, а признали человеком особой ориентации». Но вдоволь порассуждать не удалось: Галина забеспокоилась о сыне. Она не привыкла к постоянной заботе о нём, но инстинктивно, по-матерински быстро училась. Теперь Галина была не одна и как могла оберегала своё будущее.

Возвращаясь, закрыла входную дверь. Укачала младенца и не спеша обошла владения. Остановилась напротив новинок и невольно вспомнила последнюю самую популярную шутку о своём салоне. Дело началось около года назад, когда, узнав о своём положении, Галина, не раздумывая, ввела в каталог новый раздел «Всё о беременности и родах». Забавной случайностью первоначальная закупка расположилась между томиками «Кто виноват?» Герцена и «Что делать?» Чернышевского. О весёлом соседстве ей сообщали покупатели чуть ли не каждый день. Скоро кем-то сделанная фотография разнеслась по Интернету, добавив и без того растущую популярность модному книжному магазину. Она решила продолжить весёлое начинание и дополнить раздел подростковой литературой, работами по детской психологии и воспитанию.

Ещё раз, вспоминая бесконечные шутки на эту тему, Галина направилась с ребёнком к себе в кабинет, но у двери остановилась. Она давно не видела своей любимой и родной коллекции книг. Но поняла, что не хочет входить в усталом и измотанном виде. Это должна быть особенная встреча. Она не хотела потерять то важное, что у неё было с книгами, и потому медлила и нервничала. Вот так буднично заглянуть к страсти своей жизни, чтобы вскоре уснуть от усталости, – не так она себе это представляла. Галина немного помедлила, прислушалась к тишине за дверью, развернулась и пошла в зал. Потом осмотрелась, вспомнила про уютную кушетку для предварительного знакомства с книгами в углу за стеллажами и отнесла туда младенца. Убедилась, что он спит, прошла к окнам, не без удовольствия ещё раз посмотрела на новые гобелены, задёрнула шторы и легла спать на мягких диванах в центре торгового зала.

9

С рассветом в дверь отчаянно стучали. Галина не спала, она только что покормила сына грудью и прислушивалась к ощущениям: поспать оставшиеся несколько часов или начать рабочий день? Шум у входа в магазин решил за неё. Она прошла между розовых отблесков окон, открыла дверь и увидела смутно знакомое лицо. Приглядевшись, узнала в нём предполагаемого вора. Тут же отпрянула, пытаясь закрыться, но посетитель резво проскочил внутрь магазина.

– Не волнуйтесь! Я книгу вернуть. Мне участковый приказал, иначе посадят.

Галина осторожно взяла протянутую книгу и вопросительно посмотрела на гостя.

– Вы не могли бы забрать заявление, если, конечно, у вас нет претензий? – попросил мужчина.

Потом незнакомец засуетился и выбежал на улицу, как будто что-то вспомнил и тут же вернулся с коробкой.

– Я ж вам посылку принёс, я почтальон, – он невозмутимо прошел вглубь зала и поставил коробку на стол.

– Заявление заберу, за книгу и посылку спасибо. Ещё что-то?

– Я на самом деле тоже люблю литературу, – робко начал почтальон. – Меня Дима зовут. Я давно наблюдаю за вашим магазином и всегда лично доставляю вам посылки. На почте уже привыкли, и все поступления на ваш адрес специально передают мне. Как-то случайно прочитал опись и удивился подборке на испанском. Борхес, Маркес, Льоса, ещё что-то… Но, увидев в адресе название магазина, а не номер квартиры, я немного разочаровался, а когда принёс первую посылку, наоборот, обрадовался.

– И какова же была причина вашей радости, Дима?

– Вы, – ответил он и вытащил из пальто коробку с шоколадным печеньем. – Вот, подумал, утром да в такую погоду точно чаю попить захочется. Нет-нет, если вы против, я тут же уйду. Я просто решил, что с вами можно поговорить о литературе.

– Поговорить можно. Закройте, пожалуйста, дверь. Я принесу ребёнка, а вы поставьте чайник и, пожалуйста, не шумите, – Галина вдруг вспомнила, что держит книгу, – и не воруйте Достоевского, лучше уберите на место.

Хозяйка протянула Диме книгу, а он опешил от неожиданного доверия. Больше года придумывал повод, рисовал в воображении сцены первой встречи, даже украл книгу, чтобы его заметили. А на поверку знакомство прошло так легко, что остаётся поблагодарить участкового, настоящего профессионала, который из мужской солидарности надоумил его на этот визит, дабы извлечь из него корень криминальной наклонности. Размышляя таким образом, молодой человек наполнил чайник и включил его. Вода быстро закипела. Он заварил напиток в прозрачном чайничке и поставил на стол возле дивана. Вернулась хозяйка с ребёнком и присела рядом.

– Рассказывайте.

– Я столько готовился к этому разговору, а сказать нечего, – произнёс Дима и вопреки словам почувствовал себя комфортно и уверенно.

– Тогда начну я. Почему именно Достоевский?

– Знаете, проза Достоевского – как сентиментальная женщина, которая волею случая заинтересовала вас начальными фразами своего рассказа. Первое желание – всё-таки не тратить время и пройти мимо, но невольно вслушиваешься и через пять минут плачешь, желая обнять собеседницу. Вот и здесь в определённый момент задаёшься вопросом: почему я понимаю всё то, о чём размазано по сотне страниц? Словно встал на лёд, не заметив пригорка, и возвышенность придала скорости. Катишься, а лёд всё не кончается, уже в ушах свистит, и вдруг вот оно – страх, адреналин, быстрое течение жизни. Понимаете? Я хочу сказать, что полка у вас плохо подобрана: кроме Достоевского, и украсть нечего.

Галина с интересом посмотрела на собеседника. Ей понравились неожиданные сравнения и темперамент, с которым гость завершил монолог. Они проговорили целый час, и почтальон, заверив Галину, что зайдёт вечером, ушёл.

Вскоре они настолько сдружились, что позволяли себе откровенные вопросы друг другу.

– Дима, а как вы познакомились с женой? Извините, что спрашиваю, но я наблюдаю у вас те же сложности, что и у себя. Ведь вы женаты более десяти лет, насколько поняла, а я всего лишь имела недолго любовную связь.

– В библиотеке… – начал отвечать Дима, но его прервал смех Галины:

– И правда, могла бы и сама догадаться!

– Да нет, я архивариус и одно время работал по профессии. Составлял картотеку и переносил базы в электронный реестр, а заодно подрабатывал в зале художественной литературы. Выдавал читателям книги. Работа несложная, и посетителей стало заметно меньше, зато прибавка к зарплате всё-таки существенная. По инструкции надо было проверять книги, которые сдают, на наличие ущерба. В одной я заметил отчёркнутые карандашом строки. Полностью пролистал издание – это было «Письмо незнакомке» Стефана Цвейга, – и знаете, мне так понравились цитаты, как будто я их отметил! Сам бы так написал, если бы мог, конечно. Я сверился с формуляром и просмотрел остальные книги, которые брала читательница. И зародилось чувство…

– У нас противоположно похожие истории: мой спутник своим литературным выбором разрушил наши отношения.

Их встречи и беседы стали регулярными. Через месяц Ольга не выдержала и поинтересовалась у подруги про нового мужчину.

– Он не любовник, а местный почтальон. Мы просто разговариваем о книгах.

– Так я и поверила! Не успела от одного родить, уже новый ухажёр появился! Понимаю – «вошла во вкус» это называется. Ты бы хоть со мной посоветовалась. Тут дипломатия нужна; Яниса тоже забывать не надо, он – отец. Понимаешь, о чём я?

– Оль, ты преувеличиваешь. Мы разговариваем исключительно о литературе, и он со мной даже не заигрывает. За это и нравится. Я наконец-то поняла, что мне нужно от мужчины, чего так долго искала. Раньше я, наслушавшись твоих советов, не соображала. Всё на окружающих смотрела, на то, как люди живут, и запуталась. Воображение предлагало сильные мужские руки, крепко обнимающие меня. Но я забыла, что эти руки принадлежат литературному герою, и мне не надо, чтобы он становился реальным, иначе симпатия может быстро исчезнуть. Мне нравились некоторые черты мужского характера, но опять же, проявлялись они со страниц произведений, а не наяву. И так происходило со всеми моими сексуальными пристрастиями – они не обходились без книжных прототипов. Но теперь я точно знаю, что мне надо.

– И что же?

– Мужской взгляд на литературу.

Ольга засомневалась в необходимости продолжать разговор, который ей казался бредом, и даже после старалась не касаться этой темы. Галина продолжила просьбой:

– Не присмотришь как-нибудь вечером за ребёнком несколько часов?

– Присмотрю, конечно, чего не сделаешь ради мужского взгляда, – сыронизировала Ольга.

Вскоре Галина сильнее уверилась во взаимных дружеских симпатиях с Димой, когда будничным утром зашла в салон и обомлела: со стены пузырились три ярко-алых паруса.

– Я подумал, гобелены изумительно выполнены, но им не хватает объёма, – рассказывал Дима, – и договорился с дизайнером интерьеров. Я ему тоже ношу заказную почту, и мы иногда разговариваем об имажизме в англоязычной поэзии начала прошлого века. И предложил прибавить к нарисованным парусам три настоящих. Он согласился. Если закрыть окно, то они повиснут, как обыкновенные шторы. Видишь, на втором окне такие же для симметрии, но те из-за кроя не разлетаются, как паруса. А вот эти по утрам в ветреную погоду будут наполнять зал живым воздухом надежды, пролетая над блистательным морем книжной пыли.

– Дима, вы идеальный? – очень серьёзно спросила Галина.

Он покраснел, зашёл за стеллажи, взял всё тот же том Достоевского и, не прощаясь, вышел.

Галина смутилась, но не от выходки Димы, а от осознания, что осталась одна в окружении книг, наверное, впервые за полгода. Огляделась и смутилась ещё больше, даже лёгкий румянец нежно тронул её щёки. Как будто она стояла в городской праздничной толпе, а окружающие как-то догадались о её сокровенных мыслях. Что-то влекло её, действия получались сами собой: сначала стремительно – когда звонила Ольге, сказать, что ей придётся немного задержаться с ребёнком, одновременно запирая салон и отключая приборы; потом плавно, размеренно, с чувством – когда открыла дверь в свой кабинет, вошла в него и, недолго постояв в полной темноте, включила мягкий свет. Книги на полках вспыхнули знакомыми надписями. Она улыбнулась им и подошла ближе. Её глубокое дыхание сбило еле заметное облако книжной пыли. Галина обрадовалась: в её отсутствие к ним никто не прикасался. Рукой медленно обвела каждую выпуклую букву на любимых фолиантах. Пульс участился. И лёгкий туман в голове успокоил – их связь не окончена!