Читать книгу Путешествия в мультивселенной - Андрей Миколайчук - Страница 2

На солнце было жарко, но в тени, при малейшем дуновении ветерка пробирало насквозь. Я бегом добежал к станции метро, по дороге, глубокими затяжками докурив сигарету. Как только окурок оторвался от пальцев, совершая свой прощальный прыжок в мусорник, неожиданно прозвучали слова: – «э-э-эй, оставь докурить!». Я встретился глазами с нищим, который удобно устроился рядом с урной. Это был мужчина, со смуглым лицом, пышной нечесаной шевелюрой. Он смотрел без злости, немного склонив голову набок. И хотя нищий не проронил ни слова, я, почему-то полез в карман за мелочью. Насыпая в выставленную ладонь все найденные копейки, я виновато произнес: «здесь будет несколько гривен, купите себе сигарет».

– Скажи мне свое имя, а я помолюсь за тебя – попросил мужчина. Фраза, видимо, была вызвана близостью большого православного храма, и ничего такого не означала.

А давайте я вас угощу? – в благодарность ответил я, – здесь за углом сохранился гастроном с советских времен, там варят вкусные сардельки и должны наливать…

Мужчина быстро согласился, с оговоркой – «я, в общем-то, не пью, но горяченького поем с удовольствием».

Он молодецки поднялся с мостовой. Оказалось, что в отличии от поношенной одежды, сидел нищий на вполне приличной сумке-саквояже. Он взял ее в руку, и глазами спросил – куда идем?

Гастроном находился здесь же за углом, спрятавшись за деревьями небольшого парка. Мы поднялись по лестничке в десять ступенек. Нищий шел широким шагом, спину держал прямо, и я еле успевал за ним.

– Вы, очень хороший человек – говорил он, не поворачивая головы, – сейчас редко встретишь в людях сочувствие.

Но слушая его, я просто залюбовался саквояжем, он двигался в руке мужчины, словно маятник старинных часов. По виду, цены такая сумка была не малой, одна только кожа, цвета тусклого золота, украшенная плетеными узорами, чего стоила. Между шлейками ручек блестела серебряная бляха с большой замочной скважиной.

– Вижу вас, заинтересовал мой багаж? – в его улыбке показались черные, неровные зубы.

Я засмущался из-за того, что выдал свое любопытство.

– Да, сумка не по одежде, – почему-то ответил я, – такой дорогой предмет в руках нищего редко встречается.

– А почему вы решили, что я нищий? – мужчина не прекращал улыбаться.

– Потому, что вы попросили мой окурок, и сидели у мусорника – ответил я.

Мне не понравилась ни улыбка, ни его манера спрашивать, и я твердо решил: просто куплю ему поесть, раз обещал, но разговаривать не стану.

В гастрономе, публики подобной моему спутнику, было много. Многоголосый гул изредка прерывался пьяными криками и громким матом.

Дождавшись очереди, я сделал заказ.

– Возьмите себе бутылочку водички, – сказал нищий, беря двумя пальцами белую пластиковую тарелку с сарделькой, – постоите со мной пока я поем.

Такое предложение ничем не грозило, тем более, куда бы я ни устремлял свой взгляд, он все равно останавливался на сумке моего спутника. Это напоминало поездку в вагоне метро, когда напротив садилась девушка в короткой юбке.

Мужчина, как будто читая мои мысли, поднял саквояж и слегка покрутил. В узорах я успел рассмотреть арабскую вязь и птицу, похожую на павлина, которая таращилась на меня одним глазом. Очень странно еще было то, что никто кроме меня, на сумку, внимания не обращал, но этому факту, тогда, я не придал никакого значения.

– Так о чем будет рассказ? – спросил я, открывая бутылку.

– О сумке конечно, – ответил нищий. То, что его рот был набит едой, не сделало речь неразборчивой. Голос у мужчины был четкий и очень приятный на слух.

– Моя персона, вас вряд ли заинтересует, но я не обижаюсь.

– Вы не смотрите, что на мне лохмотья, – продолжил он, вытирая руку о свитер, – одежда не моя.

– Вас ограбили?

– Что вы, наоборот согрели, мой гардероб не подходил под вашу погоду, добрые люди помогли, – он улыбнулся.

– А сумка?

– Сумка моя, пока что, – он прищурился от удовольствия, проглатывая последний кусок сардельки.

– Могу продать ее вам, если хотите, возьму не дорого.

Мужчина вытащил из кармана газету, аккуратно разложил на столе и поставил сверху саквояж.

Заметив, что мой взгляд остановился на заголовке статьи, нищий спросил: – интересуетесь политикой?

Вопрос в таком контексте прозвучал оскорбительно.

Вы сами, кстати, откуда родом? – перешел я в наступление. – Судя по говору, вы не местный.

Нищий, хвастливо, произнес пару фраз на английском, немецком и французском языках. – Они мне все родные, включая русский, на котором говорите вы.

Опрятная одежда и деньги в кармане, уже не делали мой статус значительным.

– Это шутка? – я оглянулся в поисках скрытой камеры.

– Нет, я на самом деле остро нуждаюсь в деньгах. Сколько вы заплатите за саквояж?

– Вы, конечно, нашли эту сумку? – спросил я, подумав о мошенниках, промышляющих на городских улицах. Подобная схема часто встречается в афере с «потерянным кошельком».

– Нет, саквояж мой, я сделал его своими руками, давным-давно, – прервал мои размышления нищий.

– А как мне удостоверится в том, что он ваш?

– Очень просто, внутри находится миллион.

– Миллион?!

– Плюс минус, – ответил нищий, – я их давно не считал.

– Так вы богач? – сказал я шутливо.

– Убедитесь сами, – мужчина снял с веревки на шее ключ, отпер замок и раскрыл саквояж. В образовавшейся темной промежности я увидел пачки прямоугольных бумажек похожих на деньги.

– Это что?

– Вы хотите и их купить?

– Купить миллион? Нет, увольте! Я вообще не понимаю, зачем начал разговаривать с вами. – Я немного разозлился.

Но саквояж был действительно великолепен. Когда он оказался на столе, отчетливо стало видно, в сплетениях растительного орнамента, окна с изображениями птиц, животных и людей. Показавшаяся выпуклость кожи в рисунках на ощупь оказалась гладкой.

– Он не идет в комплекте, – рассмеялся мужчина.

– Вы это о чем?

– О миллионе, конечно, – ответил нищий.

Я так сосредоточился на саквояже, что не сразу смог ухватить нить разговора.

– Бог с ними, сколько вы просите? За саквояж, конечно.

– А сколько не жалко плюс вашу сумку. Имущества у меня немного, но все же с сумкой удобней будет бродяжничать.

Я достал бумагу и ручку.

– Тогда пишите расписку. У меня с собой… – я вытащил из кармана кошелек и быстро назвал сумму, пересчитав наличность. – Сумка у меня тоже неплохая – «Camel». Натуральная кожа, два вместительных отделения, есть внутри, карман для телефона.

Я рассказывал, вытаскивая по очереди: блокнот; книгу Девида Юма, бумаги и несколько ручек.

– Что писать?

– У вас есть какой-нибудь документ?

– Только рекомендательное письмо, – ответил мужчина.

– Там указано ваше имя?

– Безусловно.

Если честно, желание купить у нищего саквояж настолько завладело мной, что такие пустяки, как имя, документы уже не имели никакого значения.

Сейчас, вспоминая, я даже не могу найти причину этой внезапно возникшей страсти. По характеру я человек спокойный и веду размеренный образ жизни. Я ничего никогда не коллекционировал, и если честно, начисто лишен желания удивлять собой окружающих людей. Все называют это словом посредственность, я же предпочитаю слово самодостаточность.

Но, знаете, это было как любовь. Внезапное, необъяснимое желание владеть. Так часто про себя слово «Хочу» как в тот момент, я никогда не повторял.

Мужчина быстро черкнул расписку, взял деньги и положил их в уже бывшую мою сумку.

– Перекладывайте свой миллион, давайте я вам помогу.

Я полез в саквояж, вытаскивая сразу несколько пачек купюр. Мне очень хотелось побыстрее стать счастливым владельцем чудесной сумки.

– Давайте будем вести себя скромнее, посмотрите, сколько вокруг людей, – возразил он.

– Если вы думаете, что я буду искать с вами укромное место – вы ошибаетесь!

Мысль о мошенниках возникла снова, я машинально, крепко схватил за ручки саквояж, потому что теперь он был уже моей собственностью.

– Не надо укромного места, – успокоил меня нищий. – Просто прикройте меня от посторонних взглядов, пока я на полу, не привлекая внимания, сделаю все сам.

Такой план мне показался разумным. И вправду, подумал я, чего волноваться. Я отвернулся спиной, но стал таким образом, что перекрывал единственный путь к выходу. Нищий опустился вниз и закопошился, что-то напевая себе под нос, отвернувшись к стене.

Я несколько раз торопил его, вопросами.

Расписка лежала во внутреннем кармане куртки, я решил проверить, на всякий случай, вспомнив, что увлекшись покупкой, толком ее даже не прочитал. Достав бумагу, я развернул листок, повернувшись к свету, краем глаза наблюдая за тем, что твориться внизу. Мужчина закатал рукава свитера и погружал обе руки в саквояж, вытаскивая оттуда охапками пачки фиолетовой бумаги, когда она оказывалась в моей бывшей сумке, сразу же приобретала знакомый цвет стогривневых купюр. Я до сих пор ломаю себе голову, как я мог тогда не обратить внимания на такую кучу денег?

Мужчина управился быстро. С трудом закрыв замок, повесил «Camel» на плече, мне вручил саквояж.

– Все по-честному? – я увидел протянутую руку и машинально пожал ее.

– Да, в общем. Только мне показалось, не знаю, как спросить… – произнес я не уверенно.

– Вы хотите спросить, зачем я ношу с собой столько ненужной макулатуры?

– Ну да… в общем.

– Это не ваше дело, – коротко ответил он. – Сделка завершена, больше говорить нам не о чем, большое спасибо за еду!

Мужчина, отстранил меня рукой и направился к выходу, бросив на ходу: – Никогда не делитесь своей добычей, такие правила!

Я не придал никакого значения его словам. Оказавшись счастливым обладателем прекрасного саквояжа, на улице я быстро влился в поток, спешащих домой людей и уже через пару минут спускался в метро. Помню, я посмотрел на часы и с удовольствием отметил, что на все про все, я потратил всего полчаса времени.

Всю дорогу до места встречи, я открыто радовался счастливой покупке, часто ловя на себе насмешливые взгляды попутчиков. Но, ощущение приятной тяжести саквояжа в руке позволяла ни на что не обращать внимания.

Не смотря на вечер пятницы, в кафе людей было немного. Я ничего особенного не ждал, потому что это была очередная попытка продать заявку на сценарий, идея которого, как и всегда, казалась мне гениальной. Недавно я сделал очередное открытие, придумав причину появления на Земле ядерного оружия, такая себе краткая история последних трех веков. Как это уместить в телевизионный формат я сформулировал на 50 листах печатного текста.

Еремей сидел в дальнем углу. Я подошел и протянул ему руку. Его ответное рукопожатие было сдержанным. Я так понял, что Еремей согласился на встречу в знак благодарности моему товарищу, который ее и устроил.

Я услышал до сегодняшнего дня много критики в адрес своей идеи, поэтому первым делом вытащил из саквояжа скрепленные скрепкой листы А4 и протянул их без предисловий.

Надежды продать свою работу были мизерными, но я придерживался правила ставить точку в конце любой работы. Если время потрачено, необходимо получить результат иначе времени могут больше не дать, во всяком случае, я верил в то, что педантично выполняя эту процедуру, я обезопасил себя от неожиданной смерти.

Еремей был продюсер, и выглядеть старался солидно. Но как по мне, густая борода на его молодом лице смотрелась немного комично. Он отодвинул чашечку кофе в сторону, освободив место для чтения. Втянув голову в плечи, Еремей зашевелил губами, и его глаза начали мерное движение из стороны в сторону, словно следили за маятником часов. Меня удивила и обрадовала такая внимательность к тексту.

С недавних пор курить в общественных местах запретили и я, чтобы дать Еремею насладиться чтением, вышел из кафе.

Оказавшись на улице, я вдруг вспомнил, как меньше месяца назад она была полностью засыпана снегом. Погода в марте этого года стояла январская. Я был в этом же кафе, так же закурил, восхищенно наблюдая, как ветер поднял снежную бурю на крыше дома напротив. Воздух в ярком лунном свете горел серебром и в этой неимоверной красоте, улица напомнила мне тогда сказку. Я ожидал появления кареты Снежной Королевы, но когда быстро движущийся вниз силуэт обрел четкость, передо мной, вдруг предстала обнаженная красавица на сноуборде, я вспомнил, как внутри меня что-то тогда лопнуло и все тело вспыхнуло бенгальским огнем. Девушка весело смеялась. Тонкая, изящная она разрезала пространство, как будто снимала кожуру с этого мира.

Когда смех девушки стих в моих воспоминаниях, я поджег потухшую сигарету и не спеша ее докурил.

Еремей встретил меня сдержанной похвалой. К моему удивлению он сразу предложил цену – двадцать пять тысяч гривен. Сказал, что больше не заплатит, так что я могу либо согласиться, либо отказаться.

Сказка продолжалась наяву. Я так же сдержанно согласился. Допив кофе, мы договорились встретиться завтра, чтобы подписать контракт и произвести расчет.

Я был сильно удивлен тому факту, что ни на кого из окружающих не произвел впечатления мой новый саквояж. Вообще люди в кафе показались тогда мне неудачными рисунками на стенах. Кто говорил, слегка облокотившись на спинки стульев, кто внимательно смотрел в телевизор, кое-где на вилку насаживали чизкейк, или взбалтывали чайник, но все эти движения были неинтересны, не раздражали, не будоражили, в кафе стоял полный штиль.

Почему-то вспомнилось приключение одного знакомого, который решил выпить пива в придорожной забегаловке возле метро «Дарница». Рассказывал об этом он по телефону, звоня из больницы. После подробного перечисления всех побоев, знакомый поделился воспоминанием того как там было шумно, все кричали и спорили. Он видел по-настоящему живых людей, остро чувствующих жизнь. Подробных описаний этих людей знакомый не давал, после сотрясения мозга память на лица была не та, поделился только впечатлением, того что его подвела собственная манера смотреть собеседнику в глаза, в таких местах это считалось дерзостью. Он так и сказал: «Дерзостью». Услышав его историю я подумал, что в некоторых местах неприемлемо именно употребление слова «дерзость», а в некоторых слова «б… дь». Последствия будут, конечно разные, но слова имеют гораздо больше силы, чем взгляд. Насмотреть на плюху гораздо сложнее, чем наговорить.

Вознаграждение, полученное от творческого труда, я всегда пускал на развлечения, поэтому подымаясь по улице вверх, уже начал строить планы своего путешествия.

Сборы

На следующий день ничего интересного не произошло. Я получил гонорар, купил билеты Киев-Катовице и быстро собрался в дорогу. Саквояж оказался очень вместительным и компактным, как будто его специально создали для полетов рейсами авиакомпаний Fly Low Cost.

«Гривни» я решил менять на «злотые» по мере потребности, уже в Кракове. Потерь при таком обмене не было. Я спрятал две пачки в карманы запасных штанов, которые уложил в самый низ саквояжа.

По дороге в аэропорт встретился с товарищем, не люблю лететь трезвым. Начали мы пивом, на Владимирской Горке.

Рядом за столиком устроились две пожилые дамы, одна ела курицу из кулька, вторая ломала руками мандарин, отправляя дольку за долькой в свой беззубый рот. Туристов было немного. Напротив, на лавочке возле забора, молодая пара страстно целовалась. Рядом сидела девушка в короткой юбке, скрестив ноги она облокотилась локтем на колено, как будто ждала своей очереди. Мимо бегали школьники и фотографировали ворон. Птиц в парке хватало, и все они были толстые вопреки прогнозам массового падежа городской живности из-за обильных снегопадов в марте.

Товарищ закинул в рот фисташку и поделился наблюдением.

– В youtube видел битву вороны и крысы, – запив пивом орешек, сказал он.

– Крыса суетится, бегает вокруг, набирается смелости, а ворона ждет как снайпер, головкой крутит, правый глаз ее то вверх, то в сторону, словно расчеты производит, сила ветра там, расстояние, и как только крыса собралась прыгнуть… Хрясь ее клювом в лобешник! Насмерть! А еще говорят, что падальщики не бойцы.

Я с ним согласился. Хотя по падальщикам дискуссий между нами проходило много и мы не всегда думали одинаково в этом вопросе, потому что как не крути, человек в основном питается падалью, мертвечиной, а этот факт не всем приходится по душе.

Одна ворона тем временем убежала от преследователей и села на спинку стула, слева от бабушки поедающей мандарины, прямо напротив курицы.

Но я не был уверен, чьего мяса за тем столиком ждала на ужин птица.

Мы бодрым шагом переместились сначала в помещение кафе «Ярославна», потом к входу в метро «Золотые Ворота», а расставались под громкий звук саксофона, который неумело спорил с фортепианной фонограммой.

Аэропорт, самолет

По дороге в аэропорт я не мог налюбоваться своим приобретением, жаль в автобусе было мало света, приходилось изучать рисунки на ощупь.

Когда проходил таможню видно весь светился счастьем, потому что пограничница, задержав на мне свой суровый взгляд… улыбнулась и спросила: – на долго в Европу?

Мне понравился ее рот. Аккуратно накрашенные губы, на вид немного влажные, зубки мелкие, но стройные и чистые. В ее улыбку прорвалась наивность, которую пограничницы забивают в себе до смерти, сразу после поступления на службу.

Я ответил, что нет, на пару дней. Потом, сам не знаю почему, попросил у нее телефон и пообещал по прилету позвонить.

Такой поступок был мне не свойственен, и я так разволновался, что расстояние до дюти-фри преодолел за несколько секунд. Взяв пол-литровую бутылку «Джим-бим», я перешел в дальний угол зала ожидания и там спрятался в клубах дыма.

Чувствовать тревогу перед полетом для меня было делом привычным. Отпив из бутылки, достал из саквояжа блокнот. В нем была масса заметок для будущих сюжетов. Я отпил из бутылки еще раз, сделав два полных глотка.

Среди листов была глубокая прогалина, так я удалил персонажа, который мог принести мне известность, если бы не Набоков со своей Лолитой.

Объявили посадку на рейс. Я аккуратно стал в очередь, следующим, за женщиной с ребенком.

Наконец-то хоть кто-то обратил внимание на мое приобретение. Не отводя глаз от рисунка, мальчик вдруг схватился обеими ручками за створки саквояжа и стал силой отбирать у меня сумку. При этом он бормотал скороговоркой какие-то гадости, как мне послышалось.

Его мамаша, полная женщина с прической, попыталась втиснуться между нами, но мальчик метким ударом ноги под колено мгновенно повалил ее наземь.

Все произошло так быстро, что фраза: «никогда не делись добычей», – неожиданно вспыхнувшая в моем мозгу, была воспринята, как собственная мысль. Я резко поднял саквояж над головой, малец побарахтался секунду, плюхнулся на мамашу сверху и заревел.

Одно слово – дети.

Держа сумку за спиной, я помог женщине встать, а на все ее извинения отвечал улыбкой. Ничего особенного ведь не случилось, тем более никто в очереди даже головы не повернул в нашу сторону.

В салоне я выбрал место возле крыла. Саквояж поставил между ног и еще до того, как самолет оторвался от земли, я допил свой виски и задремал.

Самолет, аэропорт

Два часа пролетели незаметно, приснился сон, очень яркий, но незапоминающийся.

По прилету легкое похмелье заставляло меня двигаться быстрее, чем остальные пассажиры авиалайнера. В автобусе я был первым, в очереди к окну «паспортного контроля» – вторым. Впереди стояла девушка в деловом брючном костюме. Если бы не штаны, я решил бы, что она стюардесса. Девушка нервничала, подмышками темная ткань пиджака заметно промокла.

Не в моих привычках предлагать незнакомкам свои услуги, но изгиб ее бедер был так приятен для глаз, что за несколько минут просмотра я не только избавился от тошноты, но и был готов выпить снова.

– Вам надо успокоиться, – наклонившись вперед, прошептал я незнакомке на ухо.

– Сейчас, как раз за нами наблюдают и анализируют поведение, ваша нервозность привлекает внимание, – продолжал я.

– Что же делать? – не поворачивая головы, спросила незнакомка.

– Повернитесь, поцелуйте меня в губы и позвольте себя обнять.

Это был рискованный шаг, но я решил, что такая прекрасная фигура компенсирует любой изъян на ее лице.

В окне замаячил пограничник, очередь на секунду затихла и подалась вперед. Я оказался так близко к девушке, что зацепил саквояжем изящную ножку в черной туфельке на каблуке. При прикосновении незнакомка обернулась, обняла меня за шею и поцеловала. Я не удержался, и моя ладошка легла на ее округлую попу.

– Так? – спросила она через секунду.

Я кивнул, переводя дыхание.

– Что дальше?

– Пойдем вместе, как пара, – ответил я.

Девушка продолжала стоять ко мне лицом, а я продолжал обнимать ее.

Краем глаза я увидел, как краснощекий поляк поднял створку окошка. Его глаза восторженно следили за моей рукой.

– Пошли.

Я взял ее паспорт с сопроводительными бумагами, залез этой же рукой в саквояж и достал свои документы.

Пограничник заговорчески улыбнулся, сверил фотографии с оригиналом, проштамповал визы и пригласил в страну.

– Это все?

Спросила шепотом незнакомка, когда мы спускались по ступенькам в зал приема багажа.

– Ага, – с сожалением ответил я и пошутил. – Вы очень приятны на ощупь, мне будет сложно теперь отвыкнуть.

– Вы можете пощупать меня еще раз, если хотите, – сказала девушка.

Я очень обрадовался такому предложению и быстро ответил: – Конечно хочу!

Аэропорт, такси

Я не собирался брать с собой попутчицу, не то чтобы были какие-то особенные планы, просто привычней путешествовать одному.

Но Катя наплевав на мои ожидания вдруг протянула красивую визитку.

– Там есть польский телефон, – сказала она улыбаясь.

– Я буду в Бельско-Бяла до следующей субботы, позвонишь?

– Я тоже буду в Бельско-Бяла, – сказал я с радостью, но девушка уже повернулась ко мне спиной, став возле ленты конвейера в ожидании своего багажа.

Еще несколько минут я полюбовался ее фигурой, потом быстро прошел таможенников и поднялся по эскалатору к своему любимому столику, на втором этаже здания аэропорта. Там я решил выпить кофе, переложить документы и деньги в маленькую сумочку, чтобы не беспокоить саквояж по пустякам.

Пока бармен готовил напиток, я поставил сумку на стол, птица похожая на павлина снова таращилась на меня одним глазом. Я подумал о нищем, которого встретил вчера. Странная штука, прошел всего день, а я уже никак не мог вспомнить его лицо.

Воспоминания штука интересная. Стивен Хоакинг сказал о прошлом и будущем так: «пока не найдётся сторонний наблюдатель, всё будет парить в неопределённости».

Мысль о «стороннем наблюдателе» и персональном «прошлом» была настолько интересна, что часто фантазируя, я соединял между собой воспоминания разных людей. Получалось не чье-то конкретное прошлое, а случай.

Например, я брал трагическую, но увлекательную жизнь двадцатилетнего, советского парня, который собственноручно убил триста сорок шесть гитлеровцев.

Вообще с точки зрения технологии войны удобно, когда враги многочисленны, безлики, безымянны или одноименны.

Что если бы парень с апостольским именем Филипп знал, что в куче трупов, которую он создал, были обыкновенные люди. Тогда бы ему пришлось столкнуться с определенным человеческим прошлым. Вряд ли Филипп смог бы хладнокровно убить отца двух симпатичных карапузов, который в письме просит любимую жену не горевать долго в случае его смерти, а найти нового отца своим детям.

«…Тебе в январе исполнится 28 лет – это еще очень мало для такой красивой женщины, и я рад, что всегда мог сделать тебе этот комплимент. Тебе будет очень меня не хватать, но все-таки не отгораживайся от людей. Подожди несколько месяцев, но не дольше. Гертруд и Клаусу нужен отец. Не забывай, что ты должна жить ради детей, и поэтому не устраивай большой трагедии вокруг их отца. Дети все быстро забывают, особенно в этом возрасте. Внимательно всмотрись в мужчину, на которого падет твой выбор, особенно обрати внимание на его глаза и рукопожатие – помнишь, как это было между нами, – и ты не ошибешься»

Дописывает немец последнюю строку и падает сраженный пулей русского снайпера.

Все враги чужаки – это первое правило войны. Поэтому Филипп никогда не задумывался о невинных детях и несчастной вдове своего врага, как и рядовой Гюнтер, нажимая на гашетку пулемета, не волновался о судьбе детей или матерей своих жертв.

Два незнакомых человека, не имеющих ничего личного между собой так яростно друг друга ненавидят. Почему? Как такое произошло? Все просто – им сказали ненавидеть друг друга.

Вот так. Например, в XXI веке всем объявили, что появилась новая ненавистная нация врагов – это террористы.

Как раз сейчас, по телевизору, в баре с ними закончилась очередная, шестидневная война под названием «Бостонский теракт».

Я взял свой кофе, зашел в интернет и выяснил, что исключительной целью этой победоносной войны было уничтожение очевидцев.

Это не было секретом, Google выдал всю информацию в первой десятке статей. Мне хватило одной чашки кофе, чтобы выяснить это.

CNN сначала показывает арест двух подозреваемых. Это полноценные репортажи. Первого ловят в пригороде, раздевают наголо, на глазах сотни людей и десятка телекамер садят в полицейскую машину. Второго, ищут, за ним гонятся полчища фбровцев, его обнаруживают в лодке, раненым. 100% успех, нация ликует, гордится своими солдатами. С периодом в несколько дней первый террорист взрывает гранату и погибает в перестрелке, второй стреляет себе в рот. Абсурд? Нет новости!

Телевизор – зомбоящик! Есть люди, которые смотрят только интернет. Ладно, и для них есть сюжет.

Предположим очевидец «Бостонского теракта» говорит в Facebook: – я видел, как женщина разливала бутафорскую кровь, а тот мужчина, который с оторванными ногами, лежал, как ни в чем не бывало, беседовал с рыженькой девушкой.

Говорит и показывает фотографии. Смотрите, мол вот, тут все видно и без моих слов. А конспирологи ему отвечают: какой смысл в такой постановке? Неужели ты думаешь, правительство пожалело людей? Вспомни 11 сентября! Социологи, психологи тут же объяснят, что при теперешних средствах коммуникации невозможно скрыть правду. Конспирологические теории живут только потому, что человек по природе склонен во всем сомневаться. А касаемо секретности, «что знают двое – знает и свинья» и т. д. и т. п.