Читать книгу Проклятые экономики - Андрей Мовчан - Страница 7

Об одной библейской легенде, сохранившей для нас первые описания краха государственной системы, и о том, почему и тысячи лет назад большое государство было проблемой для общества

Начать экскурс в историю придется со сказки, которой как минимум 2300 лет.

7000 лет до нашей эры, за две тысячи лет до того, как шумеры в Месопотамии начали строить свои первые города, в Северной Африке, вдоль русла реки Нил, начали возникать первые стационарные поселения. Их жители уже умели разводить скот и примитивно обрабатывать землю. Нил, как и реки Междуречья, в разливы выносил на свои низкие берега огромный объем ила, который является идеальным удобрением. На прибрежной территории отлично росли зерновые. Тростник, покрывавший густыми зарослями берега, был и топливом, и строительным материалом, и материалом для постройки лодок, плетения корзин и создания мебели. В пойме Нила жила масса животных (от крокодилов и бегемотов до различных копытных и птиц), на которых охотились местные жители.

К 3100 году до нашей эры (примерно на 800 лет раньше Саргона I в Месопотамии) Нармер (так же прозванный Менес) объединяет все поселения вдоль Нила и становится первым правителем («Фараоном») новой страны – Египта. Независимая Египетская цивилизация пройдет через множество преобразований, взлетов и падений, хаосы и моменты жесткой самоорганизации до VI века до нашей эры, когда войска Александра Македонского придут в Северную Африку. Как минимум трижды в истории Египет будет погружаться в периоды многовекового упадка – страна будет делиться на более или менее крупные части, управляемые местными (а подчас – пришлыми) правителями, а развитие цивилизации, монументальное строительство, создание литературных произведений будут прекращаться. Эти периоды в наше время называются «промежуточными», но тут есть одна неточность: последний, третий такой период закончился вместе с концом египетской истории. Когда эллинские войска вошли на территорию Египта, перед ними лежала не великая цивилизация, а ее жалкие остатки – множество мелких княжеств, враждующих друг с другом. Памятники и крупнейшие города были в запустении, и даже религиозный культ стал практически номинальным: правление на территориях как бы осуществлялось из двух центров – религиозного и светского, на практике же оно видимо не осуществлялось вообще, поскольку распоряжения этих двух центров противоречили друг другу. С V века до нашей эры культура, а затем и этничность Древнего Египта меняются кардинально, и великая цивилизация исчезает навсегда.

Последний «промежуточный» период начинается задолго до прихода соратника Александра Македонского – Птолемея к власти в Египте. Примерно в XI веке до нашей эры Египет распадается на два царства. Обычно моментом распада считают переход власти к XXI династии после смерти Рамзеса III, но уже царствование сына Рамзеса II было омрачено целым набором не вполне обычных проблем.

Не осталось документальной хроники тех времен, которая сообщила бы сухо и бесстрастно, что происходило и почему страна пришла в упадок после 400 лет процветания, давших миру имена Ахмоса, Хатшепсут, Эхнатона, Тутанхамона и, наконец, Рамзеса II, великого победителя хеттов при Кадише. Начнем с немногих известных нам фактов. Существенную часть информации можно почерпнуть из Papyrus British Museum EA 9999. В этом папирусе, длиной около 41 метра, известном в литературе как The Great Harris Papirus (в честь коллекционера, который купил его в свое время), подробно и очень хвалебно описывается правление Рамзеса III. Но за похвалами скрываются сведения о ситуации: великий победитель народов моря, «последователей Ирсу», ливийцев и эдомитов, Рамзес III впервые за сотни лет крайне серьезно укрепляет Мединет-Хабу – свой административный центр.

Подобного рода укрепления не строят просто так вокруг города в центре процветающей империи, – они явно были ответом на существенно возросшую военную опасность. Папирусы того времени сообщают еще о нескольких примечательных особенностях периода. Почти всё царствование Рамзеса III сопровождается плохими урожаями пшеницы – основной зерновой культуры в Египте. Параллельно падают доходы казны – государственным служащим и рабочим на государственных стройках с завидной регулярностью нечем платить. В 1159 году до нашей эры папирус фиксирует первую в мире документированную забастовку – строители мемориального комплекса Сет-Маат (строящейся при жизни фараона его усыпальницы) отказываются работать из-за сокращения рациона питания [7]. Цены на зерно сильно растут.

Удивительное дело. Рамзес III успешно ведет войны на границах, остановил и расселил на окраинах «народы моря». Казалось бы, новых рабов должно быть в избытке. При этом же цены на еду растут, значит, содержать рабов становится дороже – цена на них должна сокращаться, а она тоже растет!

Из папирусов времен Рамзеса III мы не узнаем причин катастрофы. Не узнаем мы ее и из учебников. Современные историки ссылаются на целый набор невнятных идей – от нашествия «народов моря» (уподобляя Египет микроскопическим городам – государствам Малой Азии, которые были разрушены в конце медного века) до извержения вулкана Гекла. Между тем вероятный ответ на вопрос лежит у нас под носом, вернее, в каждом книжном магазине и даже прикроватной тумбочке любой западной гостиницы. Обратимся к Библии, к легенде, повествующей о временах, примерно на сто лет предшествующих царствованию Рамзеса III.

37 глава книги Бытия рассказывает легенду о сыновьях Иакова – прародителя еврейского народа (до сих пор, когда еврея просят объяснить, что означает слово «еврей», в ответ, как правило, услышишь – «бен Иаков», «сын Иакова»; евреи объясняют принадлежность к еврейству как принадлежность к семье, исторически восходящей к легендарному патриарху). Среди братьев был один по имени Иосиф, проданный остальными братьями в рабство в Египет. Далее (глава 39) Иосиф оказывается рабом Петепре (Потифара в русском переводе) – приближенного фараона. Пройдя весьма романтические и драматические перипетии (здесь это слово идеально подходит в своем исконном значении – Иосиф ведет себя слишком самоуверенно и из-за этого страдает), Иосиф оказывается сперва в тюрьме, а потом – по счастливому стечению обстоятельств – на личной встрече у фараона.

Фараон делится с Иосифом проблемой – ему снятся дурные сны на тему «жизнь переменчива». Придворные мудрецы не могут истолковать его сны – еще бы, попробовал бы кто-то из придворных заикнуться фараону, что в его царствование что-то может быть не так! Иосиф же – человек посторонний, да и терять ему особо нечего (он продан в рабство подростком, а когда он говорит с фараоном, ему 30 лет, то есть он с десяток лет провел в тюрьме), и он прямо говорит фараону: «Наступают семь лет, которые по всей земле египетской будут временем великого изобилия. Но за ними придут семь лет голода, и в те годы забудется былое обилие плодов земли. Голод истощит Египет. И когда его время наступит, прежнее изобилие в стране станет совершенно незаметным – таким жестоким будет этот голод» (Бытие, 41).

Фараона приятно удивляет искренность Иосифа, и он спрашивает: «А что же делать?». У Иосифа, который в тюрьме долго думал над основами экономической теории, готов ответ: «Пусть фараон подыщет человека рассудительного и мудрого и поставит его управлять Египтом. И фараону надо позаботиться о том, чтобы по всей стране назначить и других чиновников, дабы все семь лет изобилия собирать пятую часть того, что вырастет на земле египетской. Они должны собрать весь избыток богатого урожая грядущих лет благополучия и, пользуясь властью, данной им фараоном, сделать запасы зерна в городах и хранить его там. Запасы этого зерна в стране потребуются на те семь лет голода, что придет на землю египетскую. Так страна переживет этот голод».

Иосиф по форме предлагает фараону создать «резервный фонд» – тот самый, который создавался в свое время в Чили, тот самый, за который ратовал и который создал в России Алексей Кудрин. По форме, но не по сути.

Фараон, в естественной логике легенды, ставит Иосифа тем самым человеком – управлять Египтом. Иосиф успешно справляется с обязанностями – он создает громадный («даже считать перестали, ибо было не сосчитать») зерновой фонд. Когда наступает период неурожая, он продает зерно из хранилищ тем, кто в нем нуждается и может за него заплатить.

Скотоводы засушливой и гористой Палестины (тогда называвшейся Ханааном) давно уже ведут с Египтом торговлю, покупая пшеницу и продавая скот, ремесленные изделия, добытые металлы, рабов. В период неурожая, естественно, больше всего поднимаются цены на «внешнем» рынке – и голод наступает так же и в Ханаане. Племена кочевников устремляются в Египет с целью «добыть» зерно. В легенде братья Иосифа приходят в Египет купить зерна, но продавец теперь один – государство в лице Иосифа. Иосиф принимает братьев (проведя их через положенные для легенды трудности, вызывающие в них раскаяние), открывается им и предлагает вообще переселяться в Египет, что те с радостью и делают.

Конечно, нельзя воспринимать легенду как исторический документ. Однако эта история отлично отражает суть событий, которые происходили в Египте, и (как мы позже увидим) происходили неоднократно. Египет – страна, богатая пшеницей (и спустя тысячелетие Египет будет житницей Древнего Рима). Пшеница – классический ресурс, достающийся дешево благодаря плодородности почвы и дешевому труду. Пшеница отлично экспортируется благодаря тому, что вокруг Египта нет пойм больших рек, а значит, нет высокоурожайных полей. Египет благодаря отличным урожаям может прокормить большое население, а значит, может иметь большую армию, много строителей, чиновников, писцов, содержать много рабов – в общем, быстро и успешно развиваться.

Но землей, а значит, и конечным продуктом, владеют землевладельцы типа Петепры, упомянутого в легенде, или храмов, каждый из которых тоже владеет землей. Землевладельцы богатеют, «независимый капитал» угрожает централизованной власти в стране. К тому же, как ни плодороден Египет, но если случается засуха или болезнь пшеницы, или пожары уничтожают посевы, цены на зерно сильно вырастают (и сегодня, спустя три тысячи лет, падение урожая зерновых вызывает такой подъем цены на рынке, что производителям неурожайные годы намного выгоднее урожайных). Землевладельцы еще и придерживают часть зерна в такие годы, что вызывает протесты населения (и все, конечно, недовольны фараоном). А землевладельцы наживаются и в тучные, и в тощие года, и доходы от экспорта идут к ним, в то время как казна страдает.

Как только власть фараона достаточно укрепляется, он задумывается о том, как реквизировать избыточные доходы землевладельцев. Самый простой и самый понятный народу способ – изымать излишки, установить «бюджетное правило», по которому большая часть урожая (сверх определенного объема на единицу площади) будет сдаваться в кладовые фараона. И всегда при фараоне найдется такой Иосиф, который объяснит ему и народу, что это делается для народного же блага – чтобы спасти от будущего голода.

Чем больше урожай, тем ниже цена на рынке – земледельцы, торговцы, крупные покупатели могли бы сами делать запасы (и, конечно, делали). Теперь, когда излишек отбирается фараоном, цена не падает так сильно, и запасы на черный день не сделаешь. Зато, когда наступает неурожай, из закромов фараона зерно продается на рынок, и это несколько снижает цену на рынке. В итоге казна невероятно обогащается. При этом конечный покупатель страдает постоянно – ведь раньше в периоды хорошего урожая он делал запасы по низкой цене и покупал по этой же низкой цене пшеницу для потребления, а теперь, лишенный запасов, он вынужден всегда покупать пшеницу по цене существенно выше. Землевладельцы-производители не просто теряют часть доходов (в общем, они теряют не критически много) – они теряют мотивацию к развитию производства, ведь все излишки у них всё равно отбирают, а в наиболее выгодные (кризисные) годы казна конкурирует с ними, сбивая цену.

Легенда говорит, что сперва дела у фараона идут хорошо. В первый же период голода «Иосиф распорядился открыть хранилища и продавать зерно египтянам, ибо великий голод стоял в земле той. И со всех соседних стран люди шли в Египет покупать зерно у Иосифа, потому что везде был страшный голод» (Бытие, 41). Но общий рост цен на зерно, спровоцированный «контрциклической» политикой «Иосифа», разумеется, привел к массовым банкротствам простых жителей Египта – а в те времена банкроты становились рабами или продавали себя за долги добровольно, и тому есть много свидетельств в папирусах.

Вот как об этом пишет Библия (Бытие, 47):

«Иосиф собрал все деньги, которые были в Египте и Ханаане, в качестве оплаты за зерно, которое они покупали, и принес их во дворец фараона.

Когда деньги народа Египта и Ханаана исчезли, весь Египет пришел к Иосифу и сказал: “Дайте нам пищу. Почему мы должны умереть на ваших глазах? Наши деньги израсходованы”.

“Тогда приведите свой скот, – сказал Иосиф. – Я продам вам еду в обмен на ваш скот, так как ваши деньги ушли”.

Итак, они отдали свой скот Иосифу, и он дал им еду в обмен на их лошадей, их овец и коз, их скот и ослов. И он прокормил их год в обмен на весь их скот.

Когда тот год закончился, они пришли к нему на следующий год и сказали: “Мы не можем скрыть от нашего господина тот факт, что, поскольку наши деньги ушли и наш скот принадлежит вам, нашему господину, ничего не осталось, кроме наших тел и нашей земли. Почему мы должны погибнуть на ваших глазах – и мы, и наша земля? Купи нас и нашу землю в обмен на еду, и мы с нашей землей будем в рабстве у фараона. Дай нам семя, чтобы мы могли жить и не умереть и чтобы земля не опустела”.

Иосиф купил всю землю в Египте для фараона. Все египтяне продали свои поля, потому что голод был для них слишком суровым. Земля стала принадлежать фараону, и Иосиф превратил людей в рабов от одного конца Египта до другого».

«Иосифы», как видно из легенды и из исторических документов, вели достаточно циничную политику и по отношению к иностранным покупателям. Манипулируя продажей зерна, они заставляли племена кочевников и скотоводов оседать на территории Египта, фактически делая их зависимыми от центральной власти и постепенно превращая в полурабов, полуработников на службе у фараона.

В итоге власть действительно укрепляется. Множество рабов и зависимых «инородцев» пополняют армию дешевых работников. Казна полна, и можно финансировать масштабное строительство и военные кампании. Оставшиеся немногие землевладельцы, лишенные излишков, теряют способность бороться за бо́льшую автономию и выказывают много больше лояльности фараону. Чиновники фараона, занимающиеся сбором излишков, управляющие продажей казенной пшеницы, ведающие иностранными делами, становятся самостоятельной силой и быстро богатеют (видимо, как от щедрости фараона, так и от взяток и простого грабежа землевладельцев).

Но позитивный эффект короток (вернее, в современных масштабах он очень длинен – его хватает едва ли не на сотню лет, но в исторической перспективе он выглядит коротким). Лишенные мотивации получать большие урожаи, зато мотивированные идти на государственную службу, оставшиеся землевладельцы постепенно снижают производство пшеницы, часто банкротятся, их земля уходит в казну и либо вообще перестает обрабатываться, либо обрабатывается плохо – кто же хорошо обрабатывает не свою землю? Ремесленники, не способные себя прокормить в условиях более высоких цен на пшеницу, которые теперь растут не только из-за налога, но и в связи с падением урожаев, становятся рабами и пополняют армию строителей монументальных, но бесполезных сооружений, возводимых по прихоти богатеющей власти. Раздутая казна позволяет всё более бездумно вести агрессивную политику. Войны с соседями, попытки установить контроль над спорными территориями стоят больших средств, вовлекают (отвлекая от труда) всё больше людей, а гипертрофированное значение армии приводит к тому, что она становится мощной экономической силой – в том смысле, что оттягивает на себя ресурсы и обеспечивает обогащение своей верхушки. Зернохранилища, сокровищницы, дворцы фараона и приближенных, реквизированные у банкротов земли и имущество надо усиленно охранять от множества бедняков и рабов – количество охранников тоже заметно растет. Растет и количество чиновников: оно всегда растет, если его не сокращать искусственно, а здесь есть и объективная причина для роста – казна постепенно монополизирует экономику. Формируется крайне опасная для экономики триада: потеря мотивации тех, кто ведет бизнес, вымывание производительных сил в пользу непродуктивных сфер, снижение эффективности труда из-за увеличения доли рабского труда на рынке.

Рассказ о том, что происходит дальше, так же нашел свое отражение в Библии – правда, с точки зрения не самих египтян, а кочевников-скотоводов, которые в период триумфального внедрения «кейнсианской» контрциклической модели резервирования ресурса вынуждены были осесть внутри Египта (первая глава «Исхода» говорит даже, где именно – в земле Гошен, в плодородной части долины нижнего течения Нила). Живущие в этой долине вчерашние ханаанцы не занимаются обработкой земли и скотоводством – власти «поставили над ними начальников работ, чтобы изнуряли их тяжкими работами. И они построили фараону Пифом и Раамсес, города для запасов» (Исход, 1) [8].

В разоренной властью стране, конечно, неспокойно, и централизованную власть охватывает обычная для такой власти паранойя – фараон боится своих подданных, боится вчерашних кочевников, которые продолжают жить племенами и могут выступать организованно. Легенда об Исходе говорит о приказе фараона убивать всех новорожденных сыновей кочевников в Гошене. Вряд ли можно воспринимать ее буквально – у нас нет документальных свидетельств таких приказов, зато легенда об избиении неким злым царем всех детей (как правило, из страха, что родится тот, кто его свергнет) являлась популярным мотивом сказок еще до времен Рамзеса III. Но сказка, скорее всего, достаточно точно передает настроение того времени – подозрительность власти, попытки насильственной ассимиляции, растущий уровень репрессий, стремление дискриминировать национальные и культурные группы, не соответствующие мейнстриму, вполне характерны для ресурсной экономики.

Между тем экономические отношения в стране уже далеко не те, что в начале контрциклического управления. Как выглядит экономика, лучше всего описывает сама Библия (Исход, 5):

«И в тот же день фараон дал повеление приставникам над народом и надзирателям, говоря: не давайте впредь народу соломы для делания кирпича, как вчера и третьего дня, пусть они сами ходят и собирают себе солому, а кирпичей наложите на них то же урочное число, какое они делали вчера и третьего дня, и не убавляйте; они праздны, потому и кричат: “пойдем, принесем жертву Богу нашему”; дать им больше работы, чтоб они работали и не занимались пустыми речами.

И вышли приставники народа и надзиратели его и сказали народу: так говорит фараон: не даю вам соломы; сами пойдите, берите себе солому, где найдете, а от работы вашей ничего не убавляется. И рассеялся народ по всей земле Египетской собирать жниво вместо соломы. Приставники же понуждали, говоря: выполняйте урочную работу свою каждый день, как и тогда, когда была у вас солома. А надзирателей из сынов Израилевых, которых поставили над ними приставники фараоновы, били, говоря: почему вы вчера и сегодня не изготовляете урочного числа кирпичей, как было до сих пор?

И пришли надзиратели сынов Израилевых, и возопили к фараону, говоря: для чего ты так поступаешь с рабами твоими? Соломы не дают рабам твоим, а кирпичи, говорят нам, делайте. И вот, рабов твоих бьют; грех народу твоему.

Но он сказал: праздны вы, праздны, поэтому и говорите: “пойдем, принесем жертву Господу”. Пойдите же, работайте; соломы не дадут вам, а положенное число кирпичей давайте. И увидели надзиратели сынов Израилевых беду свою в словах: “не убавляйте числа кирпичей, какое положено на каждый день”».

Показательно, какую большую роль играют «приставники и надзиратели» – это же целый класс людей, которые заняты тем, что вообще не нужно в нормальной экономике, где владелец земли или ремесленник смотрит за качеством работы своих работников, а работник стремится сделать больше, чтобы больше получить. Спустя 150–200 лет после начала огосударствления экономики в Египте работают лишь рабы, которым нужны бесконечные приставники и надзиратели, чтобы заставить работать.

Как должны были собирать солому производители кирпичей? Кто хоть на секунду задумался о том, что если заставить их собирать солому и делать столько же кирпичей, что и раньше, то качество кирпича неминуемо существенно упадет?

Интересна фраза «собирать жниво вместо соломы». Солома (straw в английском варианте Библии) – это срезанные стебли зерновых. Жниво (stubble) – это то, что осталось торчать в земле после того, как стебли срезали. Производителей кирпичей отправили собирать оставшиеся в земле части стеблей. Почему? Кому придет в голову отложить в сторону имеющуюся солому и отправить людей собирать жниво просто ради того, чтобы поиздеваться? Видимо, тому, кто понимает – соломы не хватает на кирпичи. Кирпичей нужно всё больше, а соломы всё меньше – урожаи падают, пирамиды – растут. Не правда ли, все эти ресурсные автократии напоминают друг друга даже спустя тысячелетия?

Легенда гласит, что кочевники-рабы пожелали уйти из Египта. Когда фараон отказался их отпускать, на Египет обрушились несчастья (казни египетские); в конечном итоге большая масса рабов уходит через Синай, войско фараона не может их остановить – по легенде, так рождается еврейская нация, а в Египте наступает смутное время.

Вряд ли можно утверждать, что легенда об Исходе описывает конкретные события. У нас нет исторических подтверждений существования Моисея – предводителя уходящих кочевников-рабов. Но процессы, описанные в начале книги «Исход», – не выдумка древнего летописца. Они происходили, и происходили многократно; более того, они происходили и за тысячу лет до времени, о котором мы говорим в этой истории.

Папирус «Лейден 344», датируемый серединой второго тысячелетия до нашей эры, является (со слов писца) копией литературного произведения, созданного еще лет на 500 раньше, условно называемого «Предостережения Египетского Мудреца». Этот пространный «поучающий документ» (жанр «поучающего письма» в Египте был очень популярным) рассказывает, какие беды случаются в государстве, когда в нем ослабевает центральная власть. Рассказ этот – не теоретический, он – воспоминание о первом периоде междуцарствия, который случился в 2200–2100 годах до нашей эры. Неизвестный автор достаточно детально описывает бедствия того времени: многолетний голод, вызванный как засухой, так и тем, что земля не засевалась, и нашествиями вредителей; эпидемии среди скота и людей, гибель детей от болезней; беспорядки, восстания, столкновения между отделяющимися друг от друга частями государства; нашествия извне и массовые исходы жителей (в основном рабов). Мы позволим себе предположить, что не только «Предостережения…» повлияли на авторов книги «Исход», но и события начала третьего промежуточного периода были сильно схожи с событиями, описанными в «Предостережениях». Почему? Потому что, скорее всего, и предшествующие события были похожи: как и в XI–XII веках, до нашей эры, за более чем тысячу лет до того, централизация власти в Египте во времена «Древнего Царства» привела к «политике Иосифа» в отношении ресурса – той же пшеницы. Рынок был так же уничтожен, население превращено в рабов, солдат и чиновников. Исчезновение рыночной мотивации приводит к сокращению производства и заброшенности земель, а бездарное управление отнятой землей – к потерям из-за засух и саранчи. Скот тоже оказывается государственным, то есть бесхозным, и страдает от эпидемий и нехватки кормов – их и людям-то не хватает. Массы полурабов и рабов, отношение к которым чиновников-надсмотрщиков красочно описано в Библии, в конечном итоге не могут не начать сопротивляться. Восстания прокатываются по всем регионам, причем их поддерживают и оставшиеся немногие земледельцы, и разорившиеся, но еще свободные предприниматели, и даже священники, потому что храмы всё время ведут борьбу за свое влияние, и междуцарствие дает им возможность получить еще больше власти и богатства.

Начинается «промежуточный период» – первый за 1000 лет до третьего (о начале которого идет речь в книге «Исход»), но суть у них одна. Армия, способная обогащаться в войнах с кочевыми племенами и грабить собственное население, чиновники, занятые поборами и собственным обогащением, не в состоянии помочь фараону удержать страну под контролем. Раньше страну связывал общий рынок, защита которого единой армией была крайне важна. Теперь связь оборвана и всем, кто на что-то способен, выгодно ее разделение. В каждом более или менее самодостаточном регионе Египта образуются местные элиты, которые реприватизируют землю и перестают платить фараону. Они активно используют священников (храмам они платят и даже очень щедро), чтобы оправдать свои действия. В начале третьего промежуточного периода половина Египта вообще переходит под контроль священников, противостоящих бессильным приказам фараона.

После первых двух промежуточных периодов Египет оправляется долго, но оправляется. Новый Египет оба раза начинается как страна, в которой частная экономика превалирует, количество рабов сравнительно невелико, а главной идеей централизации власти является не централизация капитала, а защита производителя от внешней угрозы и внутренних распрей. Но проходит время, власти забывают уроки прошлого – и кризис повторяется.

В итоге не климатические изменения, внешние враги или «пятая колонна» приводят к тому, что Египетская империя угасает, в беспорядках и голоде распадается на мелкие царства и в конечном счете без боя сдается грекам. К этому приводит политика национализации, централизации и бюрократизации страны, основанная на использовании ресурса – изначально благословения, но в итоге – проклятия для страны.

Пройдут три тысячи лет после Рамзеса III, а на Земле всё еще будут находиться гениальные правители и министры, которые будут стремиться использовать ресурсы их стран ровно таким же способом – чтобы централизовать экономику, обеспечить несменяемость власти, наполнить до краев казну, параллельно убивая бизнес и равнодушно глядя на обнищание граждан, вынужденных идти на непроизводительную государственную службу. На фоне масштабных, но бессмысленных госпроектов экономика таких стран будет сокращаться, а сами они будут уверенно идти к своему «промежуточному периоду» – смутному времени, дезинтеграции и массовому исходу всех, кто хотел бы и мог бы способствовать росту и развитию. Но об этом – в других главах книги.