Читать книгу Земля Обручева, или Невероятные приключения Димы Ручейкова - Андрей Неклюдов - Страница 8

– Алексей! – протянул руку тяжелоатлет. Димка ощутил шершавую, как будто вытесанную из крепкого дерева ладонь. Ладонь эта так сжала Димкину кисть, что та на время онемела.

– Дима. Ручейков, – пролепетал мальчишка.

– Знаю. Мне по рации про тебя сообщили. Сообщили мне уже, так-то вот.

У мужчины было грубоватое скуластое лицо и пошкольному короткая прическа. Помимо сапог, он был одет в выгоревший до бледной желтизны энцефалитный костюм (это Димка потом уже узнал, что такой костюм называется энцефалитным, защищающим от энцефалитных клещей). Говорил мужчина громко и твердо, повторяя, как будто для большей убедительности, отдельные фразы.

– Пойдем, поселю тебя. Свободных палаток нет, нет свободных, поживешь пока у меня… у меня поживешь. – И он зашагал к террасе.

«Поживешь?» – повторил про себя Димка. Ему что же, придется тут жить? А Шмырёв? А маршруты?

– Шмырёв ваш сейчас под гольцами стоит, – на миг обернулся Алексей. – Под гольцами, – повторил он, – километрах в двадцати от базы.

– Как же я… туда доберусь? – растерянно спросил Димка.

– От нас пойдет туда вездеход. Вездеход пойдет. Но не раньше чем через два дня. Все вездеходы обломались. Сегодня доставили запчасти, будем ремонтироваться. Ремонтироваться будем. Так-то вот.

Несмотря на предстоящее ожидание, Димка обрадовался. Еще бы: он поедет на вездеходе! На вертолете сегодня летал (почти полдня), теперь и на вездеходе прокатится. А если вездеход сломается в дороге, ему придется добираться до лагеря пешком через тайгу и горы, по компасу. А это уже настоящее приключение! Правда, компаса у него не было.

Палатки и домики базы расположились среди высоких лиственниц на сыром и мшистом болотистом месте.

– Ты в тапочках? – оглядел Алексей Димкины ноги в кроссовках. – Сапог нет? Ладно, жди здесь.

Он ушел и вернулся с большими сапогами, явно почтенного возраста, облепленными, точно лейблами, овальными заплатками.

Но Димка обрадовался и таким. Было ясно: без сапог тут шагу не ступишь. Почва по всей базе была разворочена тракторами или вездеходами – чернели глубокие борозды. Пахло сероводородом, торфом, а еще сильнее – соляркой и машинным маслом. Под накрытым толем навесом Димка увидел полуразобранный вездеход со снятыми гусеницами. Рядом с ним на бревнах стоял зеркально блестящий, словно отполированный двигатель. Возле «больного» возились с инструментами, почти как хирурги в операционной, двое бородатых рабочих в грязных брезентовых робах. Их зверские физиономии заставили Димку засомневаться в приятности предстоящей поездки. У одного из них вместо брови тянулся кривой шрам, а глаз прикрывала кожа, напоминающая смятую бумагу.

– Как дела? – спросил у рабочих Димкин вожатый.

– Работаем, начальник, – отвечали те, из чего Димка заключил, что Алексей – начальник этой базы.

Палатки были расставлены беспорядочно, но зато крепились на каркасах из жердей. В палатке, в которую они вошли, было тепло и уютно. Посредине стоял, вбитый или вкопанный, отличный стол из струганных досок, по бокам от него – два лежака (нары). У входа, в ящике, наполненном мелкой галькой, помещалась жестяная печка, и от нее тянуло жаром.

– Бросай свои вещи и пойдем в столовую, – властно распорядился начальник базы. – Ужин ты уже пропустил… пропустил ужин, но надеюсь, что-нибудь у Фар-хата найдется… найдем, думаю, кое-что.

Только сейчас, когда они снова вышли на воздух, Димка заметил, что солнце висит уже над самыми макушками деревьев на том берегу реки и что заметно похолодало. А воздух, помимо комаров, наполнен мелкой липучей (и кусачей) мошко́й.

– Почему так мало народу? – подивился мальчишка. – Вы говорили: все палатки заняты.

– Люди на участках. На участки заброшены люди, – объяснил Алексей. – Канавы бьют, бурят. А в палатках у них вещи… Это как личные помещения, без разрешения негоже.

– А вы? – спросил Димка. – Вы на участки не забрасываетесь?

– Я-то? Мне-то как? На мне хозяйство. Всех надо обеспечить – продуктами, запчастями, горючим, вездеходами вот, которые постоянно ломаются. Ломаются, черти! – сокрушенно покачал головой начальник базы.

Столовая находилась в самом большом бревенчатом срубе. Войдя в нее, в первую секунду можно было решить, что ты попал в баню, так жарко тут было натоплено. Но в отличие от бани, тут пахло не вениками, а печеным хлебом и жареной рыбой. Повар, молчаливый молодой парень, по-азиатски смуглый и черноглазый, казалось, был недоволен, что Димка явился не в положенное время, но все же, по распоряжению Алексея, положил новичку в алюминиевую миску картофельного пюре и румяного, с корочкой окуня.

Окунь этот затмил всех, когда-либо пробованных Димкой окуней. Жаль только, что через несколько минут от него остался лишь хребет да тщательно высосанная голова. Не уступал окуню и хлеб – пушистый, ароматный, как будто только что из печи. Оказалось, так оно и есть: Фархат сам его пек в специальных формах.

После ужина Димкой овладело одно, но очень сильное, почти необоримое желание – добраться до нар в палатке Алексея и рухнуть на них. Столько за этот день случилось всяких событий, волнений, тревог, столько нового, непривычного, что казалось, прошел не один, а два или три дня.

Спал Димка в стареньком ватном спальнике, пахнущем соляркой, но зато теплом. Даже, можно сказать, жарком. Таком жарком, что к утру Димка был мокрым от пота. И, кстати, тоже весь пропах соляркой. По исходящему от него запаху Димку теперь можно было принять скорее за тракториста или вездеходчика, чем за рабочего-радиометриста.

И всю ночь напролет Димке чудилось сквозь сон, будто гудит, вращая винтами, вертолет. Но это шумела, не умолкая ни на миг, перекатываясь через пороги, бурная река Буруниха.