Читать книгу Мои псевдореальности - Андрей Николаевич Ларионов - Страница 4

С того времени, как была заключена сделка с Вечным Отцом, архитектором о возврате к жизни, реальности начали повторяться циклично, но каждый раз в новой интерпретации. Потому спустя какое-то время Ковалева опять отбросило назад в канун своего дня рождения на Землю. Благополучно пережив седьмое декабря, на этот раз Ковалев не занимался починкой дома и вообще в этой реальности он жил в своей съемной квартире.

Девятого декабря снег за окнами летел крупными хлопьями с небес, и даже из запотелых окон можно было различить столь интенсивный снегопад. В высоте не было голубого неба, была лишь серая однородность. Зима сковала все вокруг холодом, окутала снегом, замуровала дороги в синий лед. По телефону Ковалев сообщил брату, что должен отметить свой день рождение с друзьями, прежде чем приедет домой после работы. Младший согласился, сказал, что они с матерью уже купили тортик и подарок на завтра Андрею. Парень улыбнулся, но ничего не ответил на это.

Пробки, кучи машин и прохожие, снующие по белым заснеженным улицам, остались где-то позади, здесь на межгороде было пусто. Мрачная прожилка загородной трассы вилась, вдали смыкаясь в тайге суровой и молчаливой. Очищая очистителем стекло от снежинок, летящих с небес, Ковалев всматривался в темноту декабрьского вечера. Костик Положнов позвонил Андрею на второй телефон:

– Здорово, брат. Ты уже едешь?

– Да, еду. – Правой рукой Ковалев удерживал руль, следя за малейшими изгибами шоссе. – Спасибо, что с Николаем Проводным не забыли про мой день рождения. Я уже еду к вашей основной резиденции.

– Хорошо, подъезжай. Мы ждем тебя… – произнес в трубку глухой мужской голос. Потом пошли гудки телефона, и связь оборвалась. Без навигатора, Ковалев с трудом нашел нужную заснеженную улицу, опираясь лишь на свою память. Круто завернул на пустынную осиротелую дорогу. Немного буксовал на этих узких улицах, но все равно ехал вперед на своем стареньком «опеле». На втором этаже резиденции в столовой горел свет, у ворот стояли два бугая-охранника с пистолетами за поясами. Рядом с домом были запаркованы крутые тачки, с известными Ковалеву уже номерами. Тут были два-два-два, три-три-три, четыре-четыре-четыре, шесть-шесть-шесть и семь-семь-семь, вся преступная верхушка города, а может не верхушка, а просто очередные шестерки, которые купили себе блатные номера и строили из себя «королей». Они хотели быть королями, не будучи таковыми. Этого Андрей не знал, знал только, что его там ждали уже. Ковалев прошел мимо здоровых верзил охранников, но никто его не остановил. Для всех местных он был узнаваем в лицо. Человек которого все знали лишь по одной физиономии. Николай, увидев Андрея, искренне обрадовался:

– Кто тут к нам наконец-то пришел? – Улыбался он Ковалеву своей преступной физиономией и жал ладонь молодому человеку крепко своей теплой рукой – Именинник, юбиляр уже здесь, наш браток.

– Давай без фамильярностей, Коля. – Сухо ответил Андрей, и оглядел всех людей в помещении.

– Окей, идем в столовую, там все наши… – сказал он, неуклюже стал подниматься по лестнице.

Поднявшись на второй этаж по лестнице с мраморным полом и позолоченными перилами, Ковалев оказался в столовой, по которой приятный запах вкуснятины разлетался по всем уголкам дома. Очень давно с покойными дядей и отцом он посещал этот дом. В зале находились друзья: Бритый, Костик, Сибиряк, Нацист, Мамонт и некоторые другие темные личности этого города. Все они неоднозначно смотрели на именинника, одни улыбались с холодом стали в глазах, что Ковалев не мог понять, что скрывается истинно у них под этими масками, другие же просто равнодушно смотрели на него, понимая, что это все лишь пешка в их компании. Пешка, которую короновали они же сами, вниманием в этом городе Андрей был явно не обделен, как хорошим, так и плохими разговорами и обсуждениями. Сплетни и слухи о нем ползли упорно, каждый раз, когда он появлялся в свет общества.

– Ну что с днем рождения тебя, юбиляр, – сказал Бритый, поднимая бокал с вином вверх.

В столовой было довольно темно, лишь свечи горели в дорогих подсвечниках. Какой-то здоровенный бугай в костюме с пистолетом в руках стоял за спиной всех сидящих, молча наблюдал за происходящим. Андрей Ковалев предупредил сразу остальных, что ему некогда отмечать день рождение, и что он заскочил к ним ненадолго.

– Зачем ты с нами так поступаешь? Словно у тебя нет никаких обязательств перед нами? – крикнул громко и басисто Ковалеву здесь один из присутствующих.

– Как я поступаю с вами? – пробормотал юбиляр.

– Ты часть нашего общества. Ты должен выполнять свою работу. Порой нам кажется, что ты бесполезный человек, который не может ничего сделать даже, которого не жалко шлепнуть даже. – Холодно и равнодушно говорил Ковалеву Сибиряк. – Но в другие моменты, я понимаю, что такие люди, как ты нужны нам.

Слова Сибиряка звучали почти, как неприкрытая угроза. Радушие присутствующих сменилось другим чувством, как бывает, когда безмятежный океан вдруг превращается в бушующую стихию смерти и воды.

– Я делаю, что я могу делать… – с трудом выговорил Андрей. Слов он подобрать не мог нужных сейчас. С одной стороны он понимал, что дядя и отец его прикрепили к этому обществу еще очень давно, и он несет некоторые обязательства перед этим тайным коллективом богачей и преступных мажоров. Но с другой стороны Ковалев вполне самостоятельный человек, который был волен решать сам как ему жить и что делать.

– Что ты такое городишь? Хватит киснуть без дела. Лучше пошли на наше дело, кого-нибудь прессовать, выпустишь пар. Дадим тебе ствол, грохнешь ненужного человека, потом мы его закопаем и все шито-крыто, нет человеке, нет проблем. Хватит писать свои программы для нас, заниматься обработкой почты и прочими занятиями, которые может сделать и сторонний человек. Закодировался ты совсем…

– Я не смогу грохнуть никого. Я не такой как вы… – парировал Андрей в ответ.

– Что значит ты не такой как мы?! Намекаешь, что мы отморозки, а ты такой хороший у нас?! Ради кого мы восстанавливали справедливость и наказывали твоих обидчиков и выносили им неявные предупреждения?

– Ах да, ты же у нас святой! Я назову тебя Андрей Святой!

– Ты что неблагодарный такой? – сказал еще кто-то из толпы присутствующих Андрею. Ковалеву даже показалось, что бугай-охранник ему показывает какие-то сигналы, предупреждая об опасности. В столовой ощущалось напряжение, и даже свечи в дорогих подсвечниках дрожали неверным пламенем.

– Хватит – заорал Мамонт, ударив кулаком по столу, что другие шишки вздрогнули даже. – Дайте мне пистолет, человек сам волен поступать, что хочет, только за это его ждет расплата.

Николай подошел к Ковалеву, закрыл его спиной от приближающегося Мамонта.

– Я тебя не дам в обиду, братан. – Сказал он Андрею, добродушно улыбаясь. В этот момент Проводной был похож на шрека, был такой же толстый, страшный и добрый.

– Николай, я сказал, отойди в сторону. Повторять не буду, – приказал Николаю Мамонт.

С фронтальных позиций к Андрею подошли Бритый и Сибиряк.

– Если хотите, убейте меня и вывезите за город, закопайте, чтобы меня никто не нашел. Я не боюсь умереть так, боюсь, стать плохим человеком, – это гораздо важнее… – на глазах блестели слезы, Андрей понимал, что делает правильный выбор в борьбе за чистую совесть. Бритый после Чечни тоже был на стороне Ковалева, несмотря на то, что в глазах их тайного общества он казался бесполезным человеком-грузом, что тянул их ко дну.

– Что ты мелешь-то, юбиляр? Зачем нам мочить тебя, ты наш родной… Не правда ли, ребятки? Нас всех еще переживешь… – спросил остальных Николай, чувствуя, что сейчас все же что-то будет. Лица мужчин напряглись.

– В сторону. В сторону… – Выхватив пистолет из рук Николая, Мамонт направил дуло пистолета на именинника, пальцем медленно нажимая на курок.

– Сука, остановите его кто-нибудь этого ненормального… – Крикнул Костик остальным, но всем было наплевать на это. Свеча погасла в золотом подсвечнике, и ветер незримых измерений дунул в столовую.

– Этого шакала бесполезного надо мочить просто! Мочить! Он сам никогда не станет таким, как мы, да еще и нас подставит и за него у нас проблемы с ментами, – крикнул Сибиряк, сотрясая руками воздух над собой. Гнев и злоба отражалась на лице мужчины.

Последнее что слышал Ковалев, как грохнул выстрел. Это было не больно. Что-то острое похоже на иглу пронзило его мозг. Мысли мгновенно потухли, исчезла столовая с братками, не было более и мыслей о близких и любимых людях. Весь земной мир исчез перед Ковалевым. Сознание содрогнулось от осознания того, что Ковалев вот так быстро покинул этот мир. Тоннель света распахнулся перед молодым человеком, кружась и вращаясь, он звал Ковалева вперед к новой жизни ведущей к реальности вне преград телесной оболочки. И погибший летел по нему, уже не соображая, где реальность, а где сон. Иногда Ковалеву казалось в такой момент, что нужно просто проснуться, но это был не сон.

Тоннель света исчез, также как ощущения невесомости. Ковалев вдруг очутился где-то в бескрайнем зеленом поле. Одинокое ветвистое дерево стояло неподалеку от него, тянуло к небу ветви. Не зная, что и думать, Андрей просто стоял, жмурился от теплых лучей солнца или незнакомой звезды. Тут было тихо, не было слышно никакой брани криминальных авторитетов и их охранников. Величественный орел парил в бездонном чистом небе, нарезая круги. Душистая свежесть ударила в лицо человеку, ощущением тихой радости. На душе было в этот момент действительно легко, словно, тяжелый камень, что нес он когда-то раньше, уже упал со спины Ковалева.

Какой-то человек брел впереди него в высокой траве, одетый как пастух и босой без обуви. Андрей видел облик пастуха лишь со спины. Молодой человек побежал за ним, догнал незнакомца, схватил за плечо, повернул его к себе. Ужас искорежил лицо Ковалева, когда увидел, что у этого человека совсем не было лица, была лишь гладкая кожа, ровная и ничем не выделяющаяся, что обтягивала его череп. Ни глаз, ни носа, ни ушей не было на ровной коже пастуха.

– Что тебе надо человек? – серьезно спросил Андрея пастух.

– Кто ты? – с дрожью в голосе спросил его юбиляр.

– Я мечтатель такой же, как и ты, – спокойно и уверенно отвечал Ковалеву собеседник. Голос исходил у него непонятно откуда, рта-то у него ведь не было. Странный мир и не менее странные существа населяли его. Орел летел в высоте к розовеющей кромке края неба.

– Что это за мир? – не унимался в своих вопросах Ковалев. В сознании его была целая буря эмоций и чувств. Он и предположить не мог, что начало эксперимента обернется такими последствиями. В прошлой жизни Ковалев умер под завалами своего дома на веранде, захлебываясь в своей крови, а после был удивительный коридор миров. И все пошло наперекосяк.

– Это край, и называется он «где-то далеко-далеко». – Произнес пастух, уже отворачиваясь от него и уходя в заросли высокой травы.

– Далеко-далеко? Где же это? – Андрей вдруг попытался заплакать сейчас, но понял, что не может заплакать. Прикоснувшись к своему лицу, обнаружил, что там также ни не было, ни глаз, ни носа, ни рта. Ковалев был таким же безликим созданием, как и этот пастух.

– Не переживай так сильно. Это пройдет. Ты в новом мире, где нет времени, где нет печали и слез, где нет индивидуальности. Тут ты будешь такой же, как и все, про тебя не скажут, что ты не такой как все. Все одинаковые тут. Здесь ты твоя новая жизнь, полет мечты, тут же ты найдешь себе такую же безликую половинку.

В голове у Андрея что-то пульсировало в этот момент. «Это ужасно» – подумал он, но этот удивительный мир вызывал у него ощущение начала чего-то грандиозного и величественного, что могло бы случится в жизни каждого человека. В мыслях молодой человек вдруг вспомнил своих близких: маму и брата, как они проживут без него-то там? Потом подумал о девушках, к которым испытывал чувства. Казалось, что так не бывает, но это была новая реальность, он очутился в каком-то странном мире. Отрешенно Андрей упал на колени в высокую траву, смотрел на бездонное глубокое синее небо, видел, как закат умирал там в вышине. Высокое дерево тянуло свои руки к небу, мечтало стать, наверное, еще выше. Птицы летали в небе и пели песню Солнца, а Ковалев сидел в траве и мысленно плакал. Мозг Ковалева не был освобожден от прошлых событий. Поглощенный тем воспоминаниями, он думал о свободе и жизни, и, конечно же, любви. Оглянувшись назад, он увидел добрый десяток таких же безликих людей, тут были и девушки, и парни.

– Бедненький, – говорили мечтатели за спиной Андрея. – Ему сейчас тяжело, он не может понять, что попал в новую реальность, в мир ГДЕ-ТО ДАЛЕКО…

– Где-то далеко, – шептал именинник, и от этого становилось легче.