Читать книгу Офицер 1812 года - Андрей Николаевич Ларионов - Страница 4

День первый

Я, Адвентов Андрей Васильевич, решил начать писать свои очерки в свою походную тетрадь, которую я ношу постоянно в своем ранце. На улице сейчас ночь. Мягкая мгла опустилась на этот край. Я нахожусь где-то между Велижа и Поречья. Наш барон, генерал-адъютант, Фердинанд Фёдорович фон Винценгероде, принял решение двигаться сюда, чтобы остановить возможное продвижение врага, если французы вздумают подобраться к Смоленску с севера или обойти город вовсе стороной.

В августе природа меняется, чуть холодает, как в начале осени. В лесах не слышно больше, как поют кукушки. Леса же выглядят тут чуть тоскливо даже. Первые желтые штрихи могут даже коснуться некоторых деревьев. Я сижу возле небольшого нашего селения. В стойле храпят кони, я же смотрю то на разгорающиеся в небе яркие звезды, то на костер, в котором трещит сухой валежник.

Что готовит нам этот год? Война пришла к нам неожиданно. Кажется, что вот, совсем недавно, в блистательном Петербурге все офицеры и дамы разговаривали на французском языке. Мы боготворили их даже в душе. Нам казалось, что все то, что пришло от французов выше нашего своего родного…

Так мы никогда не ошибались. А теперь они же – французы, вместе с Наполеон пришли к нам воевать на нашу землю. Они хотят поработить нас или просто поглумиться над нами и нашей столицей.

День второй

Сегодня я проснулся позднее обычного. Не знаю, почему так получилось, но голова была тяжелой, и сам я ощущал в теле невероятную усталость.

«Андрей Васильевич, поступили донесения из Смоленска, что возможно, враг начал продвигаться к Рудне. Вам нужно проверить, наличие там врага» – так мне сообщил посыльный, что прискакал к нам из Смоленска.

Я чуть нахмурился на тот момент, ибо, еще не осознавая в полную силу, что мои сны кончились, и война была очень даже реальной. Спросив этого посыльного, что именно находится в конверте, который протянул мне этот мужчина с бородой, я хотел было читать содержимое сообщения. Посыльный от Барклая-де-Толли добавил к предыдущим словам, что в письме есть распоряжение снарядить трех русских офицеров кавалеристов, чтобы проверить подтверждены ли слухи о наступлении Наполеона на Рудню.

На душе у меня было на тот момент тревожно. Мне показалось это плохой весточкой, так как, наступление врага могло лишь означать одно для нас – поражение. Наполеон был силен со своей армией, он, очевидно, продвигался к столице – Москве. Этот мастер военного искусства и знатный полководец уже победоносно покорил всю Европу, а теперь шагал по России.

Тем не менее, после того, как посыльный ушел, я принял решение лично переговорить с Винценгероде. По этому поводу я волновался. Хотел проситься в число тех кавалеристов, которые отправятся в разведку.

Барон Фердинанд занимался написанием служебных писем в своем штабе, когда я попросился к нему на встречу. Предельно коротко и ясно я рассказал о донесении из Смоленска от Барклая-де-Толли, показал письмо генералу, а затем попросился выбрать меня в число разведчиков, которые отправятся на лошадях в разведку к Рудне.

Генерал-адъютант строго прочитал письмо на несколько раз. Затем также сурово взглянул на меня, но увидев на моем лице решимость, согласился включить меня в список офицеров, которые отправятся в разведку. Летучий отряд из трех всадников должен был быть сформирован уже к вечеру. Потому я торопился, готовился к этому ответственному заданию. Душу терзали тысячи сомнений, каждый раз, когда я вспоминал о доме и предстоящем задании.

К вечеру небо налилось свинцовыми тучами, казалось, приобрело оттенки спелой сливы. Однако дождя не было, также как и грозы. Небеса просто хмурились, отмалчиваясь, не предвещая ничего хорошего сему миру. Иногда в высоте вспыхивали искры света безмолвные и чрезвычайно далекие. Свет был беззвучным и мгновенным.

День третий

Записки я смог сделать в свою тетрадь только к вечеру, потому что до того времени, мы погрузились на самых быстрых и выносливых скакунов и помчались к Рудне.

Я так сильно устал в той дороге. Вокруг же никого не было: был только лес и поля. Моих двух спутников звали Василий Орловский и Алексей Морозов. Орловский – младший унтер-офицер. Он был довольно мрачный и молчаливый молодой человек, который давно еще поступил на военную службу. Прошел сполна военную школу и стал офицером. Алексей Морозов же был драгун – бравый молодец с роскошными усами и отменной спортивной выправкой тела.

Все мы втроем на своих лошадях отправились в разведку к Рудне. Французов мы нигде не замечали, потому продолжали продвижение на юго-запад. Наша конечная цель находилась где-то еще южнее. Делали остановку возле скопления берез. Тут было хорошо: свежий ветер гулял, обдувал наши лица, мы же раскинули скатерть и на ней прямо ели наши пищевые запасы – военные пайки и провизию из солдатских ранцев.

Глядя на пейзаж, что раскинулся перед нами, я почему-то вспомнил про свою любимую Катерину. Я ее оставил в своем родном селении вместе с родителями под Калугой. Думает ли она обо мне? Вспоминает о своем женихе? Ведь я обещал на ней жениться. Эти вопросы пока без ответа у меня, чередой были лишь воспоминания о невесте. На сегодня я завершаю записки в походную тетрадь, так как начался дождь. Тучи все же хмурились неспроста. Будет гроза…

День четвертый

Вчера еще я смотрел на стеклянный дождь, что обрушился на нас, прячущихся под белыми березами и под грохочущим небом. Кажется, до Рудни нам не получится добраться в комфорте. Потому сегодня мы продвигались по размокшим от грязи дорогам, в отсыревших мундирах и немного злые на непогоду. Лошади устали, иногда даже как будто спотыкались на ровной дороге.

Я тоже устал физически, но духовно я ощущал напротив прилив сил. Впервые я чувствовал себя таким важным для своей страны. От наших действий зависит все и будущее страны: будет ли Россия побеждена Наполеоном или же выиграет эту войну!?

Писать особо некогда, мы проводим разведку. Разделились, прочесывали местные леса. Рысцой мой конь уводил меня все ближе к Рудне.

День пятый

Сегодня во сне я видел Катерину. Она была прекрасна! Моя невеста была просто восхитительна. У нее длинная русая коса, и сама она просто очаровательна на лицо, нежна в общении. Ее утонченные черты лица будоражили мое сознание даже в сновидении. Поутру этот сон навеял на меня тоску по дому. Я думал о Калуге. Перед глазами мелькало пасмурное небо и деревянные крыши калужских городских строений. Хотел бы вернуться туда, но нельзя! Тут у меня шла война, а я русский старший унтер-офицер, что должен отправить французов к себе домой, победить их любой ценой, либо остановить наступление врага, умирая в сражениях за Родину. Не вечно же им топтать нашу землю?!

День шестой

Мы находимся возле Рудни в верстах двух-трех. Французов тут нет. На дороге в селение нам попался старик – крестьянин и мытарь; мы его внимательно и долго расспрашивали. Он сказал, что французов тут не было. По этим тропам и дорогам не пробегала ни одна живая душа, а тем более французская армия. Еще этот старый человек с бородой рассказал, что пока в краю Рудни тихо и спокойно. Это придало мне какую-то радость, кажется, что здешнюю безмятежность не разрушили иноземные враги. Я честно был рад, что у наших под Смоленском есть время подготовиться к сражению.

Рудня – не такая, как я себе представлял ее. Она совсем маленькая, даже не тянет на приличное село. Ветхие дома на окраине чуть ли не сливаются с лесом, обрушены и обветшали от забвенья без человеческого присутствия, а лес тянется за Рудней на многие километры.

Собственно наша задача была выполнена, осталось лишь отправить депешу в Смоленск, чтобы оповестить войска Барклая-де-Толли о том, что французы пока еще не наступали на Рудню.