Читать книгу Бедный родственник. Шаг в сторону - Андрей Никонов - Страница 5

Когда-то дед, Константин Сергеевич Травин, мне объяснял, чем до революции отличалось село от деревни, хотя сам родился перед войной и царскую власть только в книгах и фильмах видел. В селе есть церковь, а в деревне – нет. Стародворье по размерам тянуло на небольшой город, а вот культовыми сооружениями даже на село – никак. Сколько ни вглядывался, ни крестов, ни минаретов не увидел. Но все равно, как потом узнал – село. Так местные утверждали. По мне, так обычный поселок, таких и у нас полно.

В этом посёлке навскидку было никак не меньше нескольких сотен дворов, стеной он обнесен не был, что указывало или на беспечность местных жителей, или на их уверенность в том, что защитные сооружения бесполезны и в принципе не нужны. Мощённые брусчаткой центральные улицы переходили в засыпанные щебнем, а то и вовсе просто утоптанные по грунту переулки. Дома, самый высокий из четырёх этажей, в центре были в основном каменные, а по окраинам – бревенчатые; пригорок возвышался над селом метров на двести, и оно было видно все как на ладони. По краям села раскинулись поля, уже убранные, и какие-то строения, явно сельскохозяйственного назначения. Слева текла река, на пристани крохотные человечки разгружали корабль – что характерно, без мачт и весел. Возведённый возле пристани арочный мост продолжался на другом берегу мощеной дорогой, там стояли какие-то богатые дома, явно местной элиты – красного кирпича, с колоннами и эркерами, обнесённые оградами, с территориями почти в гектар каждая. Разглядел я и своего заочного знакомца – он был на въезде в село, так что пришлось ещё несколько минут постоять на обочине, подождать, пока он не скроется где-то в центре.

Под горку было идти легко, но все равно далеко – километра полтора, не меньше, так что к перекрёстку перед селом я подошёл уставший и голодный.

На перекрёстке стоял указатель, на котором на латинице было написано: «Стародворье», на дощечке, указывавшей в ту сторону, откуда я пришёл – «Кирполь / Славгород», а на той, что показывала направо – «Чумаровка». Налево была речка, а за речкой, видимо, ничего настолько важного, чтобы быть отражённым на указателе.

Первым местным жителем, которого я встретил, был дворник в телогрейке и поношенных сапогах, с пропитым лицом и папиросой в зубах. Он увлечённо махал метлой, не обращая на меня внимания, так что пришлось подойти самому.

– Эй, отец, невесты у вас в городе имеются? – не удержался я.

– Кому и овца – невеста, – мрачно сказал дворник и сплюнул вязкой жёлтой слюной, почти попав на мой ботинок.

Не стал ему предлагать вина выпить, перебьётся.

– Где тут перекусить можно? – судя по всему, мой внешний вид ни удивления, ни уважения не вызвал.

– По улице иди прямо, в трактир уткнёшься, – дворник окончательно потерял ко мне интерес и, бормоча что-то о понаехавших, принялся мести дальше.

За то время, пока следил за Велием с пригорка, рассмотрел и пересчитал добычу.

Мне достались медные монеты разным номиналом, от 1 до 10, без названия, на аверсе цифра, арабская, на реверсе очень схематичное изображение зайца. В сумме выходило около сотни.

Ещё серебряные монеты, восемь штук. На трёх, размером с пятирублёвую, латинская единичка, на реверсе какой-то мужик в лавровом венке и надпись CAESAR. Ещё пять штук поменьше, с оскаленной пастью рыси на реверсе и арабской цифрой 1 на аверсе.

И три бумажки – с надписью «рубль», цифрой 2, изображением какого-то мужика в фуражке и с бородой и все с той же картинкой с рысью на обороте.

Серко, судя по разговору и одёжке, жил небогато, так что особых иллюзий насчёт своей платёжеспособности я не испытывал.

До трактира пришлось идти минут пять, не меньше, по дороге попадались магазинчики, стоявшие отдельно на частных участках, с входом в разрыве забора, затейливыми вывесками и даже одним зазывалой, чуть было не утащившим меня внутрь торгового заведения. Но я сдержался, решив сначала обустроиться с жильём, а потом уже тратить остальные нечестно нажитые богатства.

Улица тянулась вдоль тянущегося по обе стороны дороги забора, разделённого через почти равные расстояния воротами. Судя по этим расстояниям, фасадная часть участков была в длину метров тридцать-сорок, не меньше. Народу на улице было мало, одинокие прохожие в разномастной одежде, косясь на меня, шагали прямо по проезжей части, поскольку о тротуарах тут либо не знали, либо сознательно забыли. Несколько раз меня обгоняли конные повозки, груженные чем-то сельскохозяйственным, особого измождения у лошадей я не заметил, и вообще, народец был опрятный, с виду здоровый, по всему – зажиточный.

Местный трактир «Белый сад» был под стать городу – такой же немноголюдный, опрятный и не бедный. За стойкой женщина, на вид лет тридцать, с тусклым, невыразительным лицом и светло-русыми, почти белыми волосами, одетая в непонятного цвета накидку, плохо скрывавшую плоскую фигуру. Она сидела на высоком стуле, читая толстую книгу. Ещё один плюс в копилку местной цивилизации. Равно как и за освещение, пусть и не похожее на электрическое, но явно не свечное и не газовое. Светящиеся стеклянные шары висели под потолком, разгоняя полумрак, создаваемый задёрнутыми шторами, проводов я не заметил.

– Закрыто, – женщина даже глаз не подняла.

– Мне бы комнату снять, – пошёл я с козырей, к постояльцам всегда отношение получше.

– Четыре рыси в день, – трактирщица подняла наконец на меня глаза. Ей бы за собой поухаживать, вон глазки ничего такие, голубенькие, не сочетаются со всей этой блеклостью. – С завтраком, обедом и ужином. Три блюда без выбора, какие будут, вино за свой счёт. Номер с горячей водой, других нет. Стирка входит в цену, служанка на ночь – нет.

Я достал деньги, высыпал их на стойку, предлагая самой выбрать, сколько нужно – как в супермаркете, когда мелочь надо дать, протягиваешь ладонь с монетами, а кассирша уже берет, сколько там насчитала.

Женщина пододвинула себе пять монет с рысями, две латинские монеты, посчитала что-то в уме и подвинула себе ещё несколько медных.

– На два дня. Пять рысей, два солида и двадцать восемь зайчиков.

Сгребла все это на чёрную пластину, та засветилась зелёным. Пододвинула остальные деньги мне обратно, я положил их в карман.

– Номер на втором этаже, третья дверь от лестницы, на двери цифра три. Если есть что стирать, служанка зайдёт через полчаса. Ужин в семь, и лучше не опаздывать, в половине восьмого мы откроемся, мест может не быть. – Хозяйка ссыпала деньги с пластины в ящик, пододвинула её мне и выжидательно посмотрела.

Я посмотрел в ответ. Это что, она чаевые с меня ещё требует?

– Ладонь приложи, – раздражённо сказала она. – Откуда такие дурни берутся.

– Не местный я, – приложил ладонь, пластинка вспыхнула красным, потом зелёным и сразу погасла. – Издалека. Приезжий. Путешествую налегке.

– На деревенского вроде не похож. Ладно, иди, некогда мне тут с тобой разговоры разговаривать.

– Последний вопрос, – я как мог широко улыбнулся, – через сколько ужин? Понятно, что в семь, сейчас сколько?

Женщина махнула мне рукой за стойку, где висевшие прямо на видном месте часы показывали половину шестого.

– Значит, через полтора часа. Спасибо, хозяюшка, и тебе хорошего дня, – под фырканье поднялся я по скрипучим ступеням на второй этаж.

Ровно через час двадцать я сидел внизу, выбритый и чистый – спасибо модулю за встроенные лечебные заклинания и такт-костюму за носкость, служанка не понадобилась. Горячая вода и вправду наличествовала – два медных крана над медной же небольшой ванной, ведёрко с жидким мылом и мохнатое полотенце. Неплохо для средневековой деревни. Да и для городской квартиры в моей реальности, медные трубы стоят дорого, словно не из меди, а из золота сделаны.

Номер – комната с кроватью и отдельным санузлом – был тщательно вычищенным, прямо-таки отдраенным, ни пылинки, и в чем-то даже уютным, не выходи окна на какую-то мастерскую, где кто-то что-то строгал, варил, ругался и вроде как дрался. Вонь, звуки и запахи в открытое окно проникали беспрепятственно, так что какое-то время пришлось обходиться без свежего воздуха, закрытое окно не спасло. Когда уходил, пустил несколько электрических разрядов, комната наполнилась запахом озона, за полчаса должен разложиться. Только уходя, сообразил, что можно поставить щит и на окно, тогда запахи и звуки мешать не будут. Что интересно, вход в комнату был без ключа – на двери была нарисована ладонь, куда я приложился, и дверь открылась. Подёргал за ручку, замок не заперся, пока я ещё раз дверь не похлопал.

На ужин местные боги в образе молоденькой хорошенькой служанки в фартуке и чепчике послали мне наваристые щи с большим куском мяса и сметаной, жареную рыбу весом не меньше чем на кило, варёный картофель, щедро посыпанный укропом и политый растительным маслом, и малиновый кисель. Мягкий, чуть сероватый, с хрустящей корочкой ноздреватый хлеб, ещё горячий, был вкусен сам по себе, а уж со сливочным маслом, да под щи, просто зашёл на ура.

Что сказать, кормили тут отлично, не знаю, какая действительная стоимость денег тут была, но таким ужином наесться можно было на целые сутки. А ведь ещё будет и завтрак, и обед.

В полчаса я почти уложился – часы за стойкой показывали двадцать пять седьмого, когда двери распахнулись и в зал зашёл мой старый знакомый Велий Силыч. За ним, почтительно пропустив Велия на шаг, семенил сутулый молодой человек в очках, с жиденькими серыми волосами, в сером приталенном кафтане и низких ботинках на шнурках. Парочка плюхнулась через стол от меня, улыбающаяся и даже слегка от этого помолодевшая хозяйка подлетела едва ли не раньше, чем их задницы опустились на стулья.

– Велий Силыч, – запричитала она, словно прям отец родной посетил. – Как угадали вы, сегодня ваш любимый расстегай с кабанятиной.

Вот стерва. Мне расстегая не досталось, видимо, рожей не вышел. И это я ещё похвалил её ужин, что сказать, поторопился.

– Неси, – Велий шлёпнул хозяйку по попе, отчего та радостно взвизгнула, – да вина захвати, кряжского кувшин. А это кто такой? – он кивнул в мою сторону.

– Постоялец новый. Сегодня заселился, – не смущаясь моим присутствием, ответила трактирщица. – На два дня.

– Не прощелыга какой?

– Заплатил вперёд, – успокоила его хозяйка, выхватив у служанки поднос и расставляя блюда на столе.

– Ну ладно, пусть тогда живёт, – хохотнул Велий и на время потерял ко мне всякий интерес.

А вот его сутулый друг нет-нет да и поглядывал, морщился что-то.

– Ты колдуна выписал? – прожевав кусок расстегая, облизнув жирные пальцы и отхлебнув из стакана, местный олигарх строго посмотрел на спутника. Кстати, на того приборы не принесли, и вина ему тоже не досталось, так и сидел голодный.

– Через декаду обещался быть.

– Чего так долго-то? Сколько хочет?

– Требует тридцать медведей, золотом. Сказал, что дела срочные, как сможет, так приедет, но раньше никак.

– Ты бы ему больше предложил.

– Давал, не соглашается.

– И что, никого другого нет? Он один такой колдун у нас в княжестве?

– Ну что вы, Велий Силыч, – сутулый подобострастно изогнулся ещё больше, – скоро проверка у них из столичного приказа колдовского, вот и заняты все. Но Мелий Гисович как узнал, что вы его зовёте, так дела готов все отложить и через декаду быть здесь. Уж очень он вас уважает.

– Ладно, – Велий стукнул кулаком по столу, слегка, на мой взгляд, переигрывая, тем более что зрителей набралось не так уж много, человек двадцать, все они ввалились в трактир ровно в половине восьмого, но увидев, в чьей компании им предстоит откушать, тихо расселись по местам и о чём-то перешёптывались. – Но чтоб через декаду был здесь. Кто будет капище упокаивать да обряды проводить, изменённые совсем страх потеряли, на людей нападают. Третьего дня, вон, стражника моего чуть не погрызли, лошадь им оставил, еле убежал. И это прямо рядом с селом. А уездная власть не чешется, приходится все самому, сколько уже писал им, докладывал, просил, все без толку. Вон даже колдуна за свои деньги нанимаю, не скуплюсь для родного села.

– Благодетель, отец родной, – донеслось с соседних столов. Не знаю, сколько эти люди были ему должны, но видимо немало.

– И Серко вот пропал, жена его ищет, – вставил свою реплику сутулый.

– Ну этот дурак небось опять напился где-то, – Велий махнул рукой, из-за столов донеслись подобострастные смешки. – Валяется в канаве, не денется никуда, найдётся, чай не в первый раз. Что ты в его сторону все косишься, – прикрикнул он на сутулого, опять поглядевшего на меня исподлобья.

– Да странный он какой-то. Все вино пьют, а он кисель.

– И вправду, странный. И взгляд нехороший, цепкий. Как бы не тать какой. Эй, Шуш, иди-ка сюда.

От двери отодвинулся амбал больше двух метров ростом, с шириной плеч в два меня, и вопросительно посмотрел на местного олигарха.

– Смотри, хмырь какой-то сидит. Не пьет ничего, может, разбойник, а? Честный человек в это время уже набрался бы, да, парни?

– Точно, – массовка откликнулась. – И одёжа не наша. Рожа уж слишком бритая. Рубаха вон чистая какая, руки ухоженные, волосы стрижены, как есть вор.

Шуш тяжело вздохнул, посмотрел на хозяйку, та кивнула головой. Ну тварь, ответишь мне, нельзя так с клиентами поступать. Тем временем охранник подошёл ко мне, снова вздохнул и положил пудовую руку мне на плечо. Ну как положил, на щит облокотился, до плеча там ещё сантиметр.

– Велено вас вывести, господин.

– Чего ты телишься, – Велий развеселился, – выкинь его за дверь, подлеца такого, нечего ему с честными людьми в одном зале сидеть.

Посетители, почуяв новое развлечение, загоготали, затоптали ногами. Массовка отрабатывала.

– Прошу вас, идём, – пробасил Шуш, внимательно глядя на меня. А парень-то неглуп, сообразил, что рука его не совсем плечо сжимает. Вон как напрягся, но видимо, хозяйку боится больше, чем непонятного меня.

– Вот тюфяк, – из-за стола в углу вылез мужик чуть поменьше охранника, в сером кафтане, гордо поглядывая вокруг и зарабатывая себе очки перед олигархом, – отойди-ка, сейчас я сам его выкину.

Шуш облегчённо вздохнул, но остался стоять на месте.

Неужели драться придётся? Проверил заряд выкидушки и брони, на всякий случай, но нет – все так же по нулям. Скольких я могу свалить, с учётом подросшего резерва, так, чтобы наверняка? Человека три-четыре точно, все в цивильной одежде, такую плазма на раз пробьёт. Тех же шаровых молний я могу создать десятка полтора за минуту, пусть маленьких, с копеечную монету, но для обычного человека больше и не нужно, просто держать взгляд на его переносице, с выжженным глазом долго не побегаешь. И разрядом бить тех, кто приблизится. Добить потом можно будет.

С Велием может быть проблема. У этого гада амулет на груди, по одному на руках и ногах, два на животе и серьга непростая. С такого расстояния не видно, что за схемы там, но кажется мне, что это защита висит и при попадании раскроется, недаром амулет так светится, накопитель там стоит. Если его первым вырубить, то на остальных может пси-энергии и не хватить. Эх, не хватает мне хапу, сейчас лежал бы Велий налево, Силыч направо.

Ну а потом плазмой тут все пожечь, чтобы неповадно было одиноких путников обижать. И трактир, и расстегай с кабанятиной, которого мне не досталось.

Ладно, самолюбие потешили, пора.

– Пойдём, Шуш. Только я обопрусь на тебя, что-то ноги после киселя не держат, – я поднялся, на всякий случай накладывая щит, мало ли кому что в голову взбредёт, и, практически повиснув на здоровяке, под гогот и свист толпы проковылял на улицу. Громко, чтоб прям внушало, хлопнув дверью.

А темнеет тут быстро, восемь только, а уже звезды на небе. И небо чистое такое, ни облачка. И луна – почти созревшая. Самое время клады копать, только вот бы выяснить ещё, где они зарыты.

– Спасибо, барин, – тихо сказал Шуш, бережно ставя меня на землю.

– За что спасибо-то?

– Что вышли, не стали там драку устраивать. – Парень поглядел на меня исподлобья, внимательно.

– Выйти мало, войти ещё надо, в комнату. Тут вход другой есть?

– Как не быть, барин. Налево поворачиваете и идёте вдоль здания. Там крыльцо будет с резным соколом, заходите туда и сразу лестница на второй этаж. А я пойду, если позволите, а то хозяйка ругаться будет.

– Погоди. Скажи мне ещё, тут вечером магазины работают какие-нибудь?

– Только у Мойши Одноглазого, он до десяти лавку открытой держит. Идите дальше по улице, второй переулок направо, ещё указатель будет – Соломенный тупик. Дверь его сразу увидите, она подсвечена красиво.

– Держи, – протянул ему горсть оставшейся меди.

– Спасибо, барин. Вы поосторожнее, Велий Силыч просто так не отстанет.

– Учту. Соломенный тупик, значит?

Магазин – это хорошо. Не в смысле масштабных покупок, тут у меня пока возможности небольшие, но вот посмотреть, что сколько стоит, мелочь какую купить да за жизнь парой слов перекинуться – в плане информации самое сейчас нужное место. Тем более Мойша Одноглазый торговлю держит, а наши иудейские друзья, они всегда в курсе того, что происходит, руку держат на пульсе.