Читать книгу 100 великих реликвий мира - Андрей Низовский - Страница 3

Местонахождение: капелла Гуарини, кафедральный собор, Турин, Италия

Христианство – это религия воплощения. Поэтому все, связанное с человеческой историей, сущностно связано и с христианством. Бог не только всегда с нами – Он жил на нашей земле и оставил здесь следы своего пребывания. Иначе и быть не могло.

В первые же часы после смерти распятого Христа Иосиф Аримафейский отправился к Понтию Пилату и просил его разрешения снять с креста тело Иисуса. Пилат позволил сделать это, и Иосиф направился на Голгофу вместе с человеком по имени Никодим, который взял с собой специальный состав из смирны (мирры) и алоэ, «литр около ста» (Ин. 19: 39). Вдвоем они сняли с распятия тело Христа и отнесли его в ближайший сад, «и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен» (Ин. 19: 41).

Погребение совершалось в спешке «ради пятницы Иудейской» (Ин. 19: 42). Был самый канун субботы, а в этот день евреям запрещается производить какую-либо подготовку к захоронению умерших, включая обмывание тела, его помазание, подвязывание челюсти, кистей и стоп. Иосиф и Никодим произвели лишь минимальную подготовку умершего к погребению. Они завернули тело в ткань и в таком виде оставили его в гробнице, которую прикрыли большим камнем. Во время погребения были использованы принесенные благовония, хотя как это было сделано точно, неясно.

На третий день после распятия, как повествуется в Евангелии от Иоанна, ранним утром, когда еще не рассвело, Мария Магдалина пришла к могиле Иисуса. Она увидела, что камень отвален от гроба, и сразу же побежала к апостолу Петру «и к другому ученику, которого любил Иисус» (Ин. 20: 2; этим эвфемизмом апостол Иоанн обычно именует самого себя). Вместе они вернулись к могиле и убедились в отсутствии тела в гробнице.

Ученики Христа возвратились к себе, а Мария Магдалина осталась стоять у гроба, горько плача. Неожиданно перед ней предстали два ангела в белых одеяниях. Они спросили Марию, почему она плачет, и та ответила: «унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его» (Ин. 20: 13). В этот момент она обернулась и… увидела стоящего перед ней Иисуса!

В первый момент Мария не узнала его, приняв за садовника. «Жена! Что ты плачешь? Кого ищешь?» – спросил Иисус. Думая, что это садовник, Мария воскликнула: «Господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его» (Ин. 20: 15). «Мария!» – позвал ее Иисус, и женщина наконец поняла, кто стоит перед ней: «Раввуни!» («Учитель!»)

Иисус сказал ей: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему» (Ин. 20: 17). Он попросил Марию пойти к ученикам и рассказать им о том, что она видела Господа – не мертвого, но живого. В гробнице остался лежать лишь кусок льняной материи, – немой, но весьма красноречивый свидетель Воскресения Христова…

Свидетельства о том, что умерший на кресте Христос был завернут в ткань (плащаницу), содержатся в трех синоптических Евангелиях. В Евангелии от Марка мы читаем: «Пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату и просил Тела Иисусова… Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба» (Мк. 15: 43–47). И, как это ни удивительно, есть все основания полагать, что эта плащаница, которая обвивала тело умершего Иисуса Христа, сохранилась до наших дней. Она хранится на севере Италии, в городе Турине в кафедральном соборе, в специальной часовне, защищенная пуленепробиваемыми стеклами и системой сигнализации, запечатанная в драгоценном ковчеге, скрытая от взоров посторонних. А на льняной ткани плащаницы таинственным образом отпечаталось изображение Его распятого тела.

Туринская плащаница имеет длинную историю. Но никогда она не использовалась для того, чтобы убедить кого-либо в истинности Воскресения. Напротив, само присутствие плащаницы как подлинной реликвии в некоторые моменты подвергалось сомнению.

Ранняя история плащаницы известна плохо. Христиане Палестины издавна хранили память о местах, связанных с земной жизнью Иисуса Христа. Когда Елена, мать императора Константина, начала широкое строительство храмов на значимых для христиан местах, она руководствовалась лишь устными преданиями. Елена отыскала Крест Господень и другие реликвии. Однако о ткани, в которую было обернуто тело Иисуса, в те времена еще нет никаких упоминаний.

При императоре Константине умножилось число паломничеств в Святую Землю. Возвращаясь на родину, паломники имели обыкновение приносить с собой реликвии, иногда – просто взятые на память камни, землю, масло из светильников. Реликвии быстро превратились в предметы торговли; за них платили огромные суммы. Это оправдывалось тем, что места хранения реликвий становились центрами паломничеств. Естественно, вскоре проявились негативные стороны этого: мошенничество, а значит, и разочарование верующих. Вот почему церковь рано заняла весьма сдержанную позицию по отношению к реликвиям и под страхом суровых наказаний, вплоть до отлучения, запретила разделение, куплю-продажу и передачу реликвий и мощей без разрешения соответствующих церковных властей.

В свете всего вышесказанного стоит задаться вопросом: что же представляет собой знаменитая Туринская плащаница – еще одну расхожую реликвию, по отношению к которой следует проявлять сдержанность, или же речь идет о чем-то особенном, связанном со страстями, смертью и Воскресением Господа – словом, всем тем, что составляет безусловный центр христианской веры?

Нужно сказать, что нет абсолютно точных указаний, касающихся ткани, в которую было обвито тело Иисуса после снятия с креста. Евангелисты свидетельствуют, что мертвое тело Христа было обернуто в «плащаницу». Св. Иоанн говорит о «пеленах» и дважды – о «плате, который был на главе Его». И все-таки после Воскресения никаких сведений об этой ткани и о ее местонахождении нет. Некоторые считают странным, что возможные доказательства Воскресения Господа не сохранились в качестве аргумента и не были предъявлены как неопровержимое доказательство. Если реликвия, которую мы называем плащаницей, действительно является той, о которой говорят Евангелия, то почему о ней столько времени не было ничего известно и почему появилась она лишь в определенный момент? Может быть, она долгое время подвергалась (как впоследствии подтвердит история) постоянному риску быть украденной или уничтоженной теми, кто стремился покончить с христианством? Если добавить к этому иудейские понятия о нечистоте всего, что связано с трупом, то причина долгого сокрытия тканей, плата и плащаницы, касавшихся тела умершего Иисуса, становится еще более прозрачной, несмотря на то, что эти ткани, как и пустой гроб, являются первым доказательством Воскресения Господа.

Некоторые апокрифы своими намеками могут помочь нам восполнить эти пробелы. Так, Св. Иероним в своем «De viris illustribus» приводит отрывок из «Евангелия иудеев», апокрифического текста, относящегося ко II столетию: «Отдав плащаницу рабу священникову, Господь явился Св. Иакову»; и в другом месте: «Отдав плащаницу Симону Петру…» Предание о том, что апостол Петр хранил плащаницу, проживет еще довольно долго.

Есть интересное свидетельство, связанное со Св. Ниной, просветительницей Грузии (ок.337 г.). В одном из писем она спрашивает о новых сведениях о плащанице у своего учителя Ниафора и других ученых христиан Иерусалима. Из ее писем следует, что погребальные пелены сначала принадлежали жене Пилата, до тех пор, пока св. евангелист Лука не поместил их в более надежное место. Позднее апостол Петр якобы обнаружил их местопребывание и хранил у себя.

Какие-то ранние следы пребывания нерукотворного образа Иисуса Христа (плащаницы?) обнаруживаются в городе Эдессе (в настоящее время он носит название Урфа). Евсевий Кесарийский в своем труде «История Церкви» (325 г.) рассказывает о царе Эдессы Авгаре; существует также параллельное предание, приведенное в книге «Учение Аддаия» конца V века. Согласно этим источникам, царь Авгар посылал своего архивиста и художника Ханнана к Иисусу и Ханнан вернулся в Эдессу с нерукотворным образом Христа.

В 544 году, во время осады Эдессы персидским царем Хосровом Ануширом, в стене над городскими воротами был найден кусок ткани. На ней был изображен образ Христа Нерукотворного. Этому факту приписывается бегство врагов, осаждавших город (об этом свидетельствует Евагрий Схоластик, 594 г.). В эту же эпоху вновь появляется рукопись «Учение Аддаия», но уже переделанное и под другим названием: «Деяния Фаддея». В ней говорится, что Иисус запечатлел черты Своего Лика на ткани «tetradiplon» («тетрадиплон») – то есть четырежды сложенной вдвое. Эта ткань получает название «syndon» – плащаницы. В это же время эту ткань называли «mandylion» («мандильон»), то есть плат. О нем упоминает в своих сочинениях византийский император Константин VII Багрянородный (913–959). Император был убежден, что этот образ запечатлен самим Христом, приложившим плат к лицу. Он предполагал, что это произошло в Гефсиманском саду, когда во время молитвы со лба Иисуса струился пот, подобный каплям крови. Один из учеников дал Христу плат, и на ткани навсегда остались черты Божественного Лика. Согласно Константину царь Авгар Эдесский прикрепил этот плат к доске, украшенной золотом. На иллюстрациях можно видеть большой прямоугольник, который больше в ширину, чем в высоту, покрытый ромбовидной решеткой, в центре наверху – круг, где виден лик Христа; по бокам – края ткани. Можно понять, что ткань, на которой находился образ, была сложена в несколько раз. Отсюда, вероятно, и возникло слово «тетрадиплон» – неологизм, соответствующий новизне вновь обретенного образа.

Неруковторный образ Христа сыграл важную роль в борьбе с иконоборчеством. Свидетелями тому являются Св. Андрей Критский, папа

Григорий II, константинопольский патриарх Герман I и Св. Иоанн Дамаскин. В 769 году папа Стефан IV, принимая участие в Синоде, созванном по поводу иконопочитания, использует образ Иисуса Христа, известный как «Эдесский мандильон», в качестве аргумента против иконоборцев. Наконец, Второй Никейский собор в 787 году говорит об образе из Эдессы как о «нерукотворном» и приводит его в качестве одного из аргументов в пользу иконопочитания.

В 944 году византийская армия осадила Эдессу, к тому времени захваченную арабами. Чтобы добиться мира, эмир города вынужден был отдать плащаницу Иоанну Гургену, армянскому военачальнику, находящемуся на службе у императора Константина VII Багрянородного. С этих пор о плащанице постоянно упоминается в перечнях реликвий, хранящихся при дворе византийских императоров.

Свидетельства об этом весьма многочисленны. Первое из них принадлежит самому императору Константину VII, который в своем трактате о реликвии из Эдессы описал ее как нечто нерукотворное и чудесное. В греческой рукописи, хранящейся в библиотеке Ватикана (рук. 511), которую можно датировать началом X века, мы находим проповедь Григория, архидьякона храма Святой Софии Константинопольской, где он описывает нерукотворный «мандильон» как нечто чудесное, созданное самим Христом. Образ представляет собой сияние, запечатленное каплями предсмертного пота, «падавшего, как капли крови, и стекавшего, подобно потокам воды райских рек, берущих начало от дерева жизни, со Святого Лика, который есть начало благодати». Это описание дает возможность догадаться, что речь идет не только о лике Христа, но и о верхней части тела.

Наиболее явным свидетельством раннего существования плащаницы является византийская монета, отчеканенная в конце VII века. На ней представлено погрудное изображение Христа, причем данное изображение имеет 21 сходство с тем, что имеется на плащанице. Например, на монете видны странные линии, соединяющие зрачки глаз с бровями; на плащанице дефект материи пересекает точно те же самые участки глаз. Эти особенности могут быть объяснены тем, что мастер-гравер попытался предельно точно перенести на монетное поле все особенности оригинала. Столь большое количество совпадений позволяет предположить, что плащаница уже существовала, по крайней мере, в 690 году.

Другим значительным событием, свидетельствующим в пользу существования плащаницы еще до XIII века, стало обнаружение в Венгрии иллюстрированной рукописи, где, помимо прочего, имеется и изображение плащаницы; создана рукопись в период с 1192 по 1195 год.

Изображение распятого Христа здесь имеет две примечательные особенности: его сопровождают странные геометрические фигурки (возможно, таким образом художник пытался воссоздать структуру льняной ткани «в елочку») и L-образные дуги, соответствующие тем, что имеются на дошедшей до наших дней плащанице (их, по всей видимости, можно объяснить попыткой художника представить имеющиеся на материале дыры от огня). Известно, что Туринская плащаница подвергалась воздействию огня дважды: первый пожар случился еще до 1192 года; второй имел место в 1532 году.

В 1080 году император Византии Алексей I пишет германскому императору Генриху IV, прося помощи, чтобы защитить драгоценные реликвии, хранящиеся в Константинополе. В их числе упоминается «ткань, найденная во гробе Иисуса после Воскресения». Эта просьба послужила импульсом для начала крестовых походов в Палестину.

В 1147 году император Мануил I Комнин показывал реликвию французскому королю Людовику VII, направлявшемуся в Святую Землю, а в 1171 году – Амори I, латинскому королю Иерусалима. По свидетельству Робера де Клари, летописца 4-го Крестового похода, прежде, чем крестоносцы завоевали Константинополь, в храме Влахернской Богородицы каждый день выставлялась плащаница («sydoine»), и что на ней был ясно виден Лик Иисуса.

4-й Крестовый поход стал несчастьем для Вселенской Церкви. Христиане, пришедшие с Запада, вместо того чтобы помочь своим восточным братьям, начали воевать с ними и грабить их города, часто не оставляя от них камня на камне; это – рана, которая, возможно, еще не зажила. Можно считать, что действительный раскол Церкви на восточную и западную произошел не в 1054, а в 1204 году.

17 июля 1204 году крестоносцы взяли Константинополь и разграбили его. Одним из их любимых занятий стало расхищение реликвий, торговля которыми, хотя и запрещенная и сурово каравшаяся, приносила огромную прибыль. Чтобы понять, сколько стоили реликвии, достаточно вспомнить, что французский король Людовик Святой выкупил у Балдуина II терновый венец Иисуса Христа и другие реликвии за 120 000 фунтов золота (60 000 кг)! Это – вдвое дороже, чем обошлось строительство часовни Сент-Шапель в Париже, которая была возведена специально для хранения этих реликвий.

В 1205 году Теодор Анж в письме к папе Иннокентию III сообщает о разграблении Константинополя французами и венецианцами; венецианцы взяли все мощи и реликвии, тогда как французы – «самое святое: плащаницу, в которую было обвито тело Господа нашего Иисуса Христа после Его смерти». Там же говорится, что после разграбления Константинополя плащаница попала в Афины, где в то время правил герцог Оттон де ля Рош. Он переправил реликвию во Францию.

С этого момента плащаница надолго исчезает. Поскольку в те времена кража священных реликвий каралась отлучением, очень вероятно, что виновные просто скрыли Плащаницу, чтобы не попасть в руки церковного суда. Но сохранили они ее прежде всего из-за ее ценности, в том числе и материальной.

В документах процесса над тамплиерами в начале XIV века можно встретить очень любопытное обвинение: рыцари-тамплиеры якобы тайно поклонялись образу некоего бородатого человека с рыжими волосами. После роспуска ордена его последний великий магистр погиб на костре в 1314 году. Вместе с ним в числе других высших руководителей ордена был сожжен и рыцарь Жофруа (Годфрид) де Шарни, глава храмовников Нормандии.

Легендарные сокровища ордена и оригинал упомянутого образа до сих пор не найдены. Однако была найдена копия этого образа! Она демонстрировалась в Англии в 1945 году, и его сходство с ликом на плащанице несомненно…

Спустя полтора века после ограбления Константинополя ткань, практически идентичная той, что хранилась в храме Влахернской Богородицы, неожиданно объявилась в скромной деревенской церкви в Лири, в 19 километрах от Труа (Франция). Она была преподнесена в дар местным сеньором. Остается загадкой, каким образом реликвия, описание которой совпадает с описанием Туринской плащаницы, попала в руки дарителя. Но зато известно имя этого дарителя: Жофруа де Шарни. Точно так же звали рыцаря-тамплиера, сожженного на костре вместе с великим магистром ордена в 1314 году.

Нет, конечно, никаких оснований полагать, что речь идет об одном и том же лице. Однако несомненно, что тамплиер де Шарни и сеньор Лири находились в родственной связи (во Франции той поры «случайных» однофамильцев не было). И по всей видимости, именно тамплиеры являются тем таинственным «недостающим звеном», что соединяет пропажу плащаницы в Афинах в 1204 году и ее внезапное появление в маленькой сельской церкви в Шампани в 1353 году. Во всяком случае, именно так считает английский исследователь Вильсон.

Церковь в Лири выстроена сеньором Жофруа де Шарни, который, согласно документу, хранящемуся в частной коллекции семьи де Шан, получил плащаницу в дар от короля Филиппа Красивого. По другой версии, высказанной историком Бонне-Эймаром, плащаница с 1-й половины XIII века находилась в руках семейства Шарпиньи из Мореи (Греция; глава семьи был рыцарем-крестоносцем, участником 4-го Крестового похода), с которой семья де Шарни породнилась в начале XIV столетия. Агнесса де Шарпиньи стала супругой Дре де Шарни, старшего брата Жофруа, и, возможно, привезла с собой плащаницу в качестве приданого. Как бы то ни было, после 1353 года история плащаницы хорошо документирована.

Хранившаяся в Лири реликвия представляла собой двойной образ Христа на льняной ткани. Как свидетельствуют документы, плащаница сразу же привлекла в это небольшое селение в Шампани море паломников. Епископ Труа Анри де Пуатье решил проверить подлинность реликвии. Он написал настоятелю церкви в Лири и потребовал передать ему реликвию, чтобы подвергнуть тщательному исследованию. Однако, сопротивляясь передаче реликвии в руки епископа, духовенство лирийской церкви отдало ее семейству Шарни на сохранение в замке, находившемся за пределами епархии Труа.

Новый епископ Труа, Пьер Д’Арси, продолжал собирать данные для исследования реликвии. Результаты его он представил папе Клименту VII в 1389 году. После заседания епархиального синода епископ запретил священникам говорить о реликвии в проповедях и под страхом отлучения обязал духовенство лирийской церкви отказаться от новых публичных выставлений плащаницы, потому что она была сочтена поддельной. Настоятель церкви в Лири отказался подчиниться этому требованию. После этого сам сеньор Лири начал демонстрировать народу реликвию, добившись для этого охранной грамоты от короля вопреки решению епископа.

Епископ Дарсис передал дело в суд. Декретом короля Карла VI в начале августа 1389 году суду города Труа было предписано изъять реликвию и поместить ее в одном из храмов города до тех пор, пока не будет вынесено окончательное решение по этому делу. Настоятель, сославшись на то, что у него нет ключей от места, где хранилась реликвия, отказался отдать ее. Тем временем он и сеньор Лири написали папе Клименту VII, прося разрешения продолжать практику выставления плащаницы.

6 января 1390 года понтифик разрешил публичный показ реликвии, на которой есть «образ или изображение Святой плащаницы». При этом, однако, следовало избегать всякой торжественности и вслух объявить народу, что речь идет не о самой плащанице Господа, а о ее изображении. Папа предписал епископу хранить молчание по этому поводу, а настоятелю церкви в Лири запретил говорить о реликвии как о подлиннике.

В 1418 году Маргарита де Шарни, внучка Жофруа де Шарни-второго, при согласии духовенства лирийской церкви, решает отдать реликвию на сохранение своему мужу, графу де ля Рошу. Обе стороны заключили 6 июля 1418 года договор, в котором говорится, что священники церкви в Лири отдали сеньору де ля Рошу «ткань, на которой находится образ или изображение плащаницы Господа нашего Иисуса Христа, помещенной в сундук с гербами рода Шарни», с обещанием вернуть ее, «когда закончатся злоключения, которые претерпевает Франция ныне». Вероятно, реликвия после этого была перенесена в крепость Монфор во Франш-Конте: поздние хроники XVII века сообщают о том, что раз в году в одном из селений этой области производилось публичное выставление плащаницы.

Поскольку Маргарита де Шарни так и не вернула реликвию, клирики лирийской церкви представили дело в суд. В 1443 году судья вынес решение в пользу храма в Лири, требуя возвращения всех драгоценностей и реликвий, кроме плащаницы, которую Маргарита де Шарни имела право оставить еще на три года. В качестве компенсации она должна была каждый год уплачивать большую сумму. Причин, по которым дама стремилась удержать реликвию у себя, были две: плащаница «была приобретена ее почившим дедом Жофруа де Шарни… и то, что Лири – место, еще небезопасное для реликвии».

На протяжении четырех лет священники настаивали на своих требованиях в суде, но Маргарита продолжала ссылаться на прежние аргументы. 18 июля 1447 года ей дали отсрочку еще на два года, по истечении которых и после уплаты новой суммы денег клирики разрешили продлить хранение еще на три года.

Интересно, что во время этих судебных процессов, историческая достоверность которых не подлежит сомнению, ткань уже не именуется «образом или изображением», как раньше, но прямо называется подлинной плащаницей Христа.

Маргарита де Шарни всегда держала реликвию при себе. Между тем политические обстоятельства вынудили даму отправиться в Савойю, где она должна была отстаивать интересы и наследственные права своего рода от притязаний герцога Людовика Савойского и его жены Анны Лузиньян. Преодолев многие трудности, Маргарита смогла достичь своих целей. Как видно из договора, который был подписан в Женеве в 1453 году, Людовик Савойский оказался очень щедр с ней из-за «многих и похвальных услуг, которые дама оказала герцогу». Эта фраза может быть намеком на то, с чем сегодня согласны почти все исследователи: Маргарита де Шарни уступила реликвию герцогу Савойскому.

Нетрудно понять причины, по которым герцог так заинтересовался реликвией. Прежде всего он стремился поднять престиж своего рода. Кроме того, его жена, Анна Лузиньян, считала себя по рождению наследницей королей Иерусалима и Кипра, и поэтому особым образом связанной с плащаницей.

Сначала реликвия считалась частной собственностью герцогов Савойских. Она хранилась в домовой часовне и повсюду следовала за двором. Все члены семьи высоко чтили ее. Мало-помалу реликвия становилась все более известной; кардинал Франческо делла Ровере, будущий папа Сикст IV, сообщает о реликвии, находящейся у Савойской династии, в своем труде «De sanguine Christi», опубликованном в 1473 году.

У реликвии еще не было постоянного местонахождения, потому что Савойский двор постоянно возил ее с собой, считая средством от всякого рода опасностей. Конечно, в этом был очевидный риск. Поэтому постепенно возникла идея возвести в Шамбери специальную часовню, чтобы хранить там плащаницу. Таким образом, реликвиия перестает быть частной собственностью и становится драгоценностью всей Савойи, а позднее – и всей Вселенской Церкви.

12 июня 1502 года реликвия была торжественно перенесена в часовню в Шамбери. Епископ Гренобля лично нес ее в руках. События в Шамбери вызвали огромный энтузиазм верующих; фамильная часовня герцогов Савойских в одночасье стала самым популярным в Европе местом массовых паломничеств. В 1506 году папа Юлий II утвердил тексты литургии для публичного почитания реликвии и провозгласил 4 мая праздником Плащаницы. Несколько лет спустя было основано братство Святой Плащаницы.

4 декабря 1532 года в ризнице часовни в Шамбери произошел пожар. Хотя реликвию вовремя удалось спасти, одна из сторон серебряного ящика, где она хранилась сложенной, оплавился от высокой температуры, и капля расплавленного металла прошла насквозь через все слои ткани. В следующем году на праздник Плащаницы, 4 мая, реликвия не была выставлена, что вызвало разочарование верующих. Поползли слухи, что она сгорела во время пожара. Об этом писали, в частности, Рабле в «Гаргантюа и Пантагрюэле» и Жан Кальвин в трактате о реликвиях, иронизировавший над их подлинностью.

Чтобы заставить замолчать оппонентов, было необходимо вновь проверить аутентичность плащаницы. Папа поручил эту задачу карди-налу-легату Людовику де Горрево.

Исследование состоялось 15 апреля 1534 года. Реликвия была принесена из башни, где хранилась, в часовню и разложена на столе. Были допрошены двенадцать свидетелей, которые до пожара прикасались к ней своими руками и показывали ее народу. Все подтвердили ее подлинность. Тогда кардинал-легат торжественно провозгласил, что это – аутентичная реликвия. После этого он передал ее сестрам-кларисскам и поручил им восстановить то, что было повреждено.

2 мая 1534 года реликвия была торжественно возвращена в часовню в Шамбери. Там она оставалась до 1578 года, когда герцог Эммануил Филиберт Савойский передал плащаницу в Турин. С 1694 года плащаница хранится в роскошной часовне, построенной при Туринском соборе архитектором Гверино Гуарини. Вплоть до смерти короля Умберто II в 1983 году плащаница номинально оставалась собственностью семьи Савойских, после чего в соответствии с волей умершего была передана Святейшему Престолу.

Произошедшее в мае 1898 года событие привело к значительному возрастанию интереса к плащанице во всем мире. Фотограф-любитель по имени Секондо Пиа впервые получил разрешение сделать несколько фотографий реликвии. Войдя в совершенно темное помещение (фотографии делались на стеклянных пластинках), Секондо Пиа испытал благоговейный трепет: на сделанном им негативе темные участки выглядели светлыми, а светлые, наоборот, темными, так что практически неуловимое изображение на плащанице стало живым и ярким. То, что могло оставаться на ткани практически незаметным, очень хорошо просматривалось на негативах!

Открытие Секондо Пиа произвело ошеломляющее впечатление. Позитивное изображение позволило разглядеть не только в лице, но и во всей фигуре такие детали, которые раньше увидеть было невозможно.

С этого момента к исследованию плащаницы приступили ученые. Вот уже более ста лет они пытаются разгадать тайну полотнища. Используются самые совершенные методы анализа и самая современная аппаратура; проводятся сложнейшие эксперименты; выдвигаются различные гипотезы. Возникла даже целая наука – синдонология, от греческого «синдон» – плащаница.

Замечательно, что тот лик Иисуса Христа, который мы сейчас знаем по фотографиям, сделанным с Туринской плащаницы, и который так похож на образ с иконы «Спас Нерукотворный», проявился всего лишь сто лет назад, и известен он стал лишь благодаря достижениям тогдашней науки. Плащаница как бы «открыла» свое лицо; с этого времени она заговорила с учеными на языке, понятном только для специалистов – на языке измерений и математических вычислений. Начался полный драматизма и неожиданных открытий процесс исследования реликвии. Для физиков, биохимиков, криминалистов, медицинских экспертов плащаница стала «пятым Евангелием», повествующем о смерти и Воскресении Иисуса Христа, запечатанной книгой, которую они только-только начинают приоткрывать. Не единичны случаи, когда ученый-специалист, в силу своих профессиональных обязанностей приступивший к исследованию плащаницы, приходил к выводу о ее подлинности и через это обращался к Евангелию и ко Христу.

С точки зрения беспристрастного исследователя Туринская плащаница представляет собой кусок льняной ткани длиной 4 м 36 см и шириной 1 м 10 см. Эти размеры практически точно выражаются в единицах древней меры длины – 2 х 8 локтей. Материя пожелтела от времени, и в некоторых местах имеются сожженные участки.

Ткань соткана на примитивном станке, подобно тканям, производившимся в Сирии в начале нашей эры. Технически она определяется как саржа. В различных частях ткань неоднородна по своей структуре, отсюда разница в массе и плотности. Кроме того, льняные нити перемешаны с мельчайшими волокнами хлопка.

Полотно имеет размеры 4,34 х 1,1 м. На его лицевой и изнаночной стороне заметны слабые негативные изображения обнаженного мужского тела во весь рост, расположенные симметрично друг к другу, голова к голове. На одной половине плащаницы – образ мужчины со сложенными впереди руками и ровно лежащими ногами; на другой половине – то же тело изображено со спины.

Образ на плащанице не яркий, но достаточно детальный; он дан одним цветом – желтовато-коричневым, разной степени насыщенности. Невооруженным взглядом можно различить черты лица, бороду, волосы, губы, пальцы.

На плащанице имеются следы крови из многочисленных ран на теле. По лбу и по длинным прядям волос как бы сбегают струйки крови. Кровоподтеки от ударов бичей покрывают всю грудь, спину и ноги. На запястьях и на ступнях видны следы, похожие на пятна застывшей крови, вытекшей из ран, оставшихся от гвоздей. В боку большое пятно, возникшее, видимо, из-за глубокой раны, достигшей сердца. Все раны до мельчайших подробностей соответствуют истязаниям, описанным в Евангелии.

Можно предположить, что образ на плащанице появился тогда, когда тело Иисуса Христа, в соответствии с евангельским повествованием, было положено в пещеру. При этом тело Его лежало на одной половине плащаницы, а другая половина, перекинутая через голову, покрывала Его сверху.

В первые две трети ХХ столетия исследования плащаницы ограничивались изучением сделанных с нее фотографий, с каждым разом все более и более качественных. На фотографиях были выявлены детали, которые невозможно различить невооруженным глазом.

В 1900 году профессор сравнительной анатомии Сорбонны Ив Деляж (следует упомянуть о том, что он считал себя атеистом) показал сделанные в 1898 году фотографии Секондо Пиа своему другу Полю Виньону. Вскоре к ним присоединились Рене Кольсон (профессор физики) и Арман Готье (профессор медицины). До 1902 года выполняемая этой группой работа представляла собой просто лабораторное моделирование, так как исследователям не удалось получить разрешение на проведение работ с самой плащаницей. Впрочем, на основании результатов этих исследований также можно было доказать, что Плащаница является подделкой, или, наоборот, получить доказательства ее подлинности.

Виньон попытался сперва нарисовать картину на полотне примерно такого же качества, как и плащаница. Однако сделанный им рисунок всякий раз стирался, если ткань складывали. Тогда Виньон начал экспериментировать с так называемой «теорией отпечатка»: он приклеивал себе бороду, обмазывался красной краской, ложился на стол, а ассистенты прикладывали кусок ткани к его лицу. Результаты этих экспериментов были крайне неудовлетворительными.

Затем Виньон испытал так называемую «проекционную теорию». Исследования показали, что пятна на полотне соответствуют тем частям тела, которые соприкасались с тканью или находились на расстоянии не более 1 см от нее. Их интенсивность находилась в обратной зависимости от расстояния: если оно было больше 1 см, изображение отсутствовало. Виньон предположил, что отпечаток на полотне образовался благодаря испарениям от мертвого тела: из пота на ткань, пропитанную смесью алоэ и оливкового масла, выделился аммиак, следы которого остались на ткани… Однако абсурдность этого предположения вскоре стала очевидной даже его автору.

Исследователи пытались получить аналогичное изображение на схожем с оригиналом куске холста путем окрашивания и нанесения на ткань различных химических веществ, а также путем продавливания материи; они анализировали раны и оставшиеся от плети отметины на теле Христа и на полученном изображении, сравнивая их с повреждениями, которые в действительности могли бы быть нанесены во время казни и распятия на кресте; они изучали также пятна крови на ткани во время химических тестов. К легенде, связанной с плащаницей, эти люди относились с большим скептицизмом, однако результаты исследований подтвердили, что они имеют дело с настоящей исторической реликвией и что плащаница действительно является тканью, которая однажды использовалась во время похорон.

21 апреля 1902 года Деляж представил результаты проведенных исследований во Французскую академию наук. В том же году вышла в свет и первая публикация Поля Виньона «Плащаница Христа» (сначала на французском, а затем и на английском языке).

В начале 1930 года выдающийся французский хирург Пьер Барбе провел ряд опытов над умершими, на основании которых предположил, что ключом к раскрытию тайны Плащаницы мог стать один момент, на который обращали внимание многие: почему на сделанном на ткани изображении на руках отсутствовали оба больших пальца? Экспериментируя, Барбе вбил гвоздь в запястье ампутированной руки и обнаружил, что при этом большой палец передвигается внутрь, то есть к центру ладони, так как вбиваемый гвоздь приводит к разрыву запястного сухожилия.

Открытие Барбе существенно повысило интерес к реликвии. Сделанные к тому времени Джузеппе Энри новые фотографии плащаницы (при этом использовались более совершенные технологии и оборудование, чем во времена Пиа) снабдили ученых новым материалом для исследований.

Одним из самых важных доводов в пользу подлинности плащаницы является то, что она сообщает нам такие подробности, которые либо существенно уточняют, либо корректируют сложившиеся в веках представления о голгофских событиях. Об этих подробностях в Средние века (если считать плащаницу поздней подделкой) знать просто не могли. Характерно, например, что к XIII–XIV веками в христианской традиции сложились устойчивые каноны изображения Христа. Фигура на кресте никогда не представала нагой, но всегда в набедренной повязке; руки бывали пробиты в ладонях; терновый венец, если изображался (чаще не изображался), рисовался в виде обруча. На плащанице же распятый совершенно обнажен, что соответствует римским обычаям; руки пробиты в запястьях, что опять-таки соответствует исторической правде – ладони не выдержали бы тяжести тела; терновый венец сплетен в виде митры – царского венца древневосточных царей.

Исследования плащаницы показали, что на ней запечатлено изображение мужчины с бородой и длинными волосами, мощного и пропорционального телосложения и семитскими чертами лица. Возраст – около 30–35 лет, вес приблизительно 79 кг, рост 181 см.

Человек этот был подвергнут ужасным истязаниям. На его теле насчитывается около 600 ран и ушибов. На носу и правой щеке видны раны от удара палкой. Имеются также раны на веках и надбровных дугах, отек на правой скуловой кости, струйки крови, вытекающие из носа, вмятина с небольшим сдвигом на кончике носа, следы вырывания волос вместе с верхним слоем кожи. Все это наглядно свидетельствует о крайней степени страданий Христа. Но несмотря на это, изображение лица на плащанице поражает неповторимой красотой и покоем.

Возложение тернового венца («И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову» (Ин. 19: 2)) не применялось ни в иудейской, ни в римской практике. Этот вид истязаний был придуман только для Иисуса. На плащанице видны многочисленные следы крови, выступившей в результате прокалывания кровеносных сосудов шипами тернового венца. Этот венец имел форму чепца, который охватывал всю голову. Анатомы насчитали 13 ран от шипов терна на лбу и 20 на темени. Поскольку под кожей головы располагается сеть нервных окончаний и кровеносных сосудов, то терновый венец вызывал невыносимую боль, а также обильное кровотечение. «Если учесть, что на 1 кв. см кожи головы приходится свыше 140 чувствительных к боли точек, то можно себе представить огромные страдания Христа во время трагической коронации», – писал Л. Коннини, директор Института анатомии Болонского университета (Италия). Исследования подтвердили совпадение мест появления крови с расположением артерий и вен на голове. Это является очередным доказательством истинности плащаницы, поскольку кровеносная система была изучена и описана только в 1593 году.

Евангелия свидетельствуют, что Иисус был подвергнут бичеванию, и плащаница наглядно подтверждает эти свидетельства. На всем теле видны раны от ударов римской плетью-«флагрум». Это было страшное наказание, иногда даже приводившее к смерти. Плеть представляла собой три длинных ремешка, на концах которых были вшиты кусочки металла, которые при ударе рвали кожу и даже мышцы. Всего на теле имеется 120 ран от ударов плети.

Обычно бичеванию подвергались только те, кто не был приговорен к смерти. После исполнения приговора их отпускали на свободу. Пилат сперва хотел только бичевать Иисуса: «Итак, наказав Его, отпущу» (Лк. 23: 16). Этим, по-видимому, и объясняется большое количество ударов и необычайная жестокость, с какой римские солдаты бичевали Иисуса: они считали, что выполняют окончательный приговор.

Палачей было двое. Тот, который стоял справа, был более высокого роста и делал свое дело с явным садизмом. Иисус стоял, слегка наклонившись, руки Его были привязаны к столбу. Удары плетей приходились также на живот, верхнюю часть грудной клетки, голени и бедра.

Изучая следы ран на плащанице (в частности, над левой и правой лопатками), ученые пришли к общему мнению, что Иисус нес на место распятия поперечный брус креста, а руки Его были привязаны к нему.

Вес бруса составлял около 30 кг, а его длина достигала 1,8 м. Крайне изнуренному после бичевания Иисусу приходилось преодолеть путь к месту распятия длиной около 0,5 км, и для этого нужно было прилагать большие усилия. Несколько раз падая лицом вниз, он разбивал колени о каменистую дорогу. Ученые обнаружили следы от ран на лице и на коленях (особенно на правом), полученных в результате этих падений. Известно, что сам Иисус не мог донести крест, и римский сотник заставил некоего Симона Киринеянина взять крест, «чтобы нес за Иисусом» (Лк. 23: 26).

Распятие было самым жестоким и унизительным видом казни, применявшимся в Римской империи. На плащанице хорошо видны раны в пробитых гвоздями запястьях. Руки прибивали к кресту гвоздями через запястья, а не через ладони, потому что только тогда они могли выдержать тяжесть тела, висящего на кресте. Ладони, пробитые гвоздями, под весом тела разрывались.

Гвозди вбивались в пространство, называемое «щелью Десто», между запястными костями. В этом месте нет крупных кровеносных сосудов, однако проходит центральный нерв, управляющий движениями человека. «Центральные нервы, – пишет один из исследователей Туринской плащаницы, доктор Пьер Барбе, – в которые попали гвозди, выполняют двигательную функцию, но одновременно являются и сигнализаторами боли. Эта боль ужасная, но переносимая. В противном случае человек потерял бы сознание».

На плащанице видны следы, которые оставили две струйки крови из раны на левом запястье. Благодаря этому ученые смогли установить положение рук, прибитых к поперечному брусу креста. Угол между струйками составляет около 10°, это значит, вися на кресте, Иисус время от времени старался приподняться, чтобы набрать воздуха, и тогда принимал положение 65° от линии плеча, а когда опускался – 55°. На несколько мгновений угол наклона плеч изменялся, и тогда Иисус мог набрать воздуха. Боль и измождение принуждали Его вновь опускаться. Этот ритм подтягивания и опускания на прибитых гвоздями к кресту руках и ногах продолжался около 3 часов и был причиною ужасных страданий. С течением времени ритм становилися все более частым, пока не были полностью исчерпаны силы и не наступила смерть.

По отпечаткам стоп можно сделать вывод, что они были прибиты одним гвоздем к вертикальной балке креста. Стопы были положены левая на правую.

По мнению врача Луиджи Малантрукко, руководителя лаборатории в Фатебенефрателли (Италия), анализ следов от раны в правом боку – шириной 1,5 см и длиной 4,5 см, а также от обильного вытекания крови и жидкости, скопившихся в плевральной впадине, указывают на то, что непосредственной причиной смерти стал разрыв сердечной мышцы в результате инфаркта, после которого произошло просачивание крови в околосердечную сумку (там собралось около 2 литров крови), а затем – в плевральную впадину, вызвав гемоперикардию. Внезапный разрыв околосердечной сумки под влиянием сильного давления скопившейся там крови вызывает парализующую боль в области грудной клетки. Это было причиной вскрика, после которого Иисус умер. «Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух» (Мф. 27: 50).

Внезапная смерть, наступившая при полном сознании, в крайнем изнеможении, обычно вызывает моментальное посмертное окостенение. Этим объясняется напряженная поза тела на плащанице.

Вскоре после смерти произошло разделение скопившейся в околосердечной сумке крови на красные кровяные тельца, которые собрались в нижней части, и бесцветную плазму, которая оказалась в верхней части плевральной полости. После того как верхняя часть грудной клетки была пробита копьем, произошло внезапное излияние наружу сначала красных кровяных клеток, а затем плазмы крови – «крови и воды», как написал в Евангелии Св. Иоанн (Ин. 19: 34).

Специалисты в области судебно-медицинской экспертизы утверждают, что тело Иисуса было обернуто в плащаницу примерно через два с половиной часа после смерти и оставалось в ней до 36 часов, поскольку на плащанице не осталось следов разложения и гниения. С полной уверенностью можно утверждать, что тело не вынималось из плащаницы, поскольку на ней нет следов отделения от тела и отчетливо видны нетронутые сгустки крови.

Отпечаток мертвого тела на плащанице не указывает, однако, на какие-либо признаки его разложения.

Тщательные исследования образа на плащанице обнаружили указания на то, что вокруг головы Иисуса Христа была повязка, поддерживающая нижнюю челюсть. Другой перевязью были связаны впереди руки. Эти перевязи были под плащаницей, на самом теле Иисуса Христа.

В результате обработки трехмерного изображения ученые идентифицировали две монеты, лежавших на правом и левом глазах человека с плащаницы. Одна монета была отчеканена между 29-м и 32-м годами во времена правления Понтия Пилата, а вторая отчеканена Пилатом в честь Юлии, матери императора Тиберия, в 29-м году после Рождества Христова. Это очередной довод в подтверждение происхождения плащаницы со времен Христа, а наличие монет на глазах отражает древний еврейский обычай при погребении умерших.

Но почему на плащанице не запечатлелась боковая поверхность тела? Ведь если плащаница лежала на теле свободно, она должна была ниспадать по бокам, и боковая поверхность тела должна так же хорошо быть видна, как и остальные участки тела.

Для ответа на этот вопрос мы должны обратиться к другому месту из Евангелия от Иоанна. «Пришел также и Никодим… и принес состав из смирны и алоэ, литр около ста» (Ин. 19: 39). Сто литров благовоний – это более 30 кг. Смирна представляет собой загустевший сок кустов бальзамической мирры, а алоэ – это порошкообразное ароматическое вещество из сандалового дерева. Внимательное чтение Библии убеждает нас, что в древности обычным делом было приготовление благовоний в твердом состоянии, особенно для длительного хранения.

Из сопоставления Евангелия от Иоанна с Евангелиями от Марка и Луки становится ясным, что Иосиф Аримафейский и Никодим не совершали омовения тела Иисуса Христа. С этой целью как раз пришли рано утром после субботы жены-мироносицы ко Гробу Господню, чтобы совершить то, что не было сделано при погребении. Плащаница также свидетельствует, что омовения тела Иисуса Христа не было совершено, иначе следы крови были бы смыты и не запечатлелись на ткани плащаницы. Поэтому следует предположить, что либо Иосиф и Никодим передали состав смирны и алоэ для приготовления мира женщинам, которые стояли поодаль при погребении Иисуса Христа, либо они оставили смирну и алоэ в пещере. Но первому предположению противоречит свидетельство Евангелия от Марка, в котором говорится, что жены-мироносицы сами купили благовония (Мк. 16: 1). И даже если часть порошкообразного состава из смирны и алоэ Иосиф и Никодим передали женщинам, чтобы они приготовили помазание (Лк. 24: 56), большую часть его Иосиф и Никодим, по-видимому, насыпали пригоршнями по периметру вокруг тела Иисуса Христа, лежащего на одной половине плащаницы. Тридцати килограммов для этого было достаточно.