Хармсовчатина. Абсурдные истории

Отрывок из книги

Александр Сергеевич Пушкин был очень странным человеком. Он всегда надевал под кольсоны ещё одни кольсоны.

Однажды Епифграфию Юначевицкому-Бельшимскому в стаканчик с пивием попала мушка. А потом в стаканчик с пивием Епифграфию Юначевицкому-Бельшимскому попала мошка. А потом в стаканчик с пивием Епифграфию Юначевицкому-Бельшимскому попал таракашка. А потом в стаканчик с пивием Епифграфию Юначевицкому-Бельшимскому попала крошка. А потом в стаканчик с пивием Епифграфию Юначевицкому-Бельшимскому попал лавровый лист. А потом в стаканчик с пивием Епифграфию Юначевицкому-Бельшимскому попала чья-то гниющая нога из морга на Большой Борьщицкой. Больше Епифграфий Юначевицкий-Бельшимский не пивал пивия, разве только один раз.

.....

Шёл по мостовой человек с тремя глазами, а на встречу ему шёл человек с тремя ушами. Столкнулись они друг с другом. Человеку с тремя глазами сразу не понравился человек с тремя ушами. А человеку с тремя ушами сразу не понравился человек с тремя глазами. Стали они злиться друг на друга. Кружились. Их злость достигла предела. И тогда человек с тремя глазами оторвал ухо человеку с тремя ушами. А человек с тремя ушами выколол пальцем глаз человеку с тремя глазами. «В принципе, каждый из них ничего существенного не потерял», – сказал проходивший мимо человек с очень длинной шеей.

Барсуков вышел на улицу и наступил на чью-то челюсть. Челюсть воткнулась Барсукову в хребет, и он, охая, пошёл к врачу. В больнице врач, осматривая Барсукова, никак сошёл с ума. Не видывал врач ещё челюстей в хребтах. И уж точно не поест теперь селёдочки, что варилась в его комнатушке на примусе. Уж больно профессия мерзопакостная, как нечто прилипшее к пальцу после туалетных дел.

.....