Читать книгу Леди Акация или проект «Вечность» - Андрей Одинцов - Страница 4

Под окнами медицинского центра проекта «Вечность» невесть откуда взявшаяся кукушка, спрятавшись в зелени акации, самозабвенно считала… и не хотела останавливаться. Сотрудники центра уже явно сбились со счёта…

– Как это символично! – воскликнул маленький человечек, сидевший за столом руководителя. – Раньше её никогда не было. А сегодня она появилась, и именно в тот момент, когда мы находимся на пороге активной фазы Проекта! Мы ведь только ждали удобного случая, вот кукушка и включила обратный отсчёт!

Он передвинул хрустальную вазу с цветущей акацией, выбежал из-за стола и мелкими шажками забегал по кабинету, тревожно выглядывая в огромные окна.

Маленький человечек был академиком и выглядел довольно импозантно. Небольшой животик, игриво свешиваясь над ремнём из жёлто-коричневой крокодиловой кожи, время от времени переваливался из стороны в сторону, как бы указывая своему хозяину путь. Тускло и одновременно научно высвечивала лысина человечка, занимавшая ключевое положение на его черепе. Однако особую гордость составляли брови – густые, кустистые и удивительно подвижные, они придавали лицу академика чрезвычайную выразительность.

Обращал на себя внимание увесистый перстень с иссиня-чёрным бриллиантом, оправленным в червонное золото. Он грозно сверкал на безымянном пальце правой руки академика. На закате века всеобщей монетизации ходить по городским улицам с таким камнем было небезопасно – легко можно было потерять не только палец, но и жизнь. Впрочем, если бы люди на улице знали, сколько стоит его костюм, то давно бы разодрали его на сувениры. И хотя с некоторых пор академик носил звучную фамилию на американский манер: Скопус, но все уважительно обращались к нему «Ринц Хиршович».

Огромный кабинет главного академика всей страны был не менее двухсот квадратных метров и потрясал воображение. Среди изумительной красоты и размеров офисной мебели из карельской берёзы доминирующее положение занимал письменный стол. Он притягивал взгляд своим золотисто-коричневым сиянием с затейливыми прожилками и не хотел его отпускать. Подняться из-за такого стола было, несомненно, серьёзным испытанием, и не только для учёного. Переливающаяся всеми цветами радуги хрустальная люстра только размерами уступала аналогичному изделию в Большом театре. В дальнем углу кабинета возле журнального столика явно скучала развесистая пальма.

Вдруг зазвонил телефон, и Скопус быстро поднял трубку. Выслушав краткое сообщение, он сказал:

– Включаю громкую связь, поэтому повтори это ещё раз для всех присутствующих у меня в кабинете.

Зазвучал голос помощника:

– Над сибирской тайгой произошла катастрофа космического корабля, на котором проводились научные исследования… Чёрные ящики сигналов не дают. Зона падения осколков больше, чем вся Западная Европа.

– Похоже, это наш случай! – и Скопус победно оглядел сотрудников.

Все замерли.

– Надеюсь, первый пилот сканирован, и в коллекции достаточно его сканов? Или, может быть, он в составе передовой группы? – требовательно вопросил академик.

– По предварительным данным, да, – ответил помощник.

– Уточните! Ошибок быть не должно! – сиплость в голосе академика уже отдавала металлом.

– Лучшего варианта не придумаешь! – академик снова обратился к присутствующим. – Человек самой что ни на есть рискованной профессии вошёл в список подлежащих клонированию в первоочередном порядке. Это не какой-нибудь чиновник, олигарх или учёный, а для СМИ – просто идеальный вариант! Ждём ещё час и начинаем работу над нашим первенцем! Валентина, – обратился академик к помощнице, – включи музыку, приличествующую моменту!

И в кабинете зазвучало любимое музыкальное произведение хозяина – «Лунная соната» Бетховена.

Следующий час участники Проекта провели в возбуждённом ожидании. По существу, это было дело всей их жизни с совершенно невероятными перспективами!

– Свяжитесь с женой погибшего пилота и получите её разрешение на клонирование, – приказал академик. – Можно через электронную почту с электронной подписью.

– Жена первого пилота находится на отдыхе за границей.

– Позвоните ей по спутнику и ведите разговор под запись. Мне обязательно нужно её согласие.

– Но она трубку не берёт, так что же нам делать?

Скопус задумчиво посмотрел на всех:

– Какие будут предложения? Хочу обратить ваше внимание на то, что следующий такой случай может долго не представиться… Вот поступили данные по пилоту… Читаю… Да, он из передовой группы космонавтов, работавшей по учащённому графику полётов, а это значит, что его клон уже выращен и находится в капсуле, осталось только дать пробуждающий импульс.

После недолгого размышления Скопус добавил:

– Решено! Отменять процедуру не будем! Запрошу санкцию Второй Башни, – и, коснувшись клавишь селектора, попросил связать его с аппаратом Правительства.

Секретарша Майечка в приёмной неторопливо отложила в сторону зеркальце и наощупь привычно взяла трубку прямого телефона. Прошло долгих три минуты…

Скопус объявил по внутренней громкой связи:

– Санкция вышестоящего руководства получена! Начинайте!

Сразу после завершения строительства и сдачи комплекса зданий Проекта вокруг него высадили десять тысяч четырёх-пятилетних саженцев белоствольной акации. Академик Скопус заказал их в далёкой Австралии, заплатив при этом о-очень кругленькую сумму.

Скопус считал акацию лучшим символом проекта «Вечность». Корни символического толкования акации принадлежали Атлантиде, эстафету подхватили наследники атлантов – египтяне и далее по списку. В различные исторические периоды и в разных регионах этот символ трактовался по-разному, однако во всех версиях присутствует идея бессмертия. У египтян акация символизирует Солнце, инициацию и невинность, конечно же, возрождение и бессмертие, а также является эмблемой богини Пейто[1].

В большинстве стран на берегах Средиземного моря ещё с тех времён, когда море называлось Зелёным, акация традиционно рассматривалась как знак платонической любви и символ жизни, а также отхода от активных дел и бессмертия. Её белые и красные цветы символизируют жизнь, смерть и возрождение. Колючки акации напоминают рожки растущей луны. Именно этот аспект радовал Скопуса больше всего.

У евреев акация считается священной и зовётся Деревом Гофер. Согласно легенде, из него была сделана Скиния Завета[2]. В христианстве, как известно, имеющем свои корни в иудаизме, акация ассоциируется не только с бессмертием, но и с моральным образом жизни. Одна из христианских традиций утверждает, что терновый венец для Христа был сделан именно из акации, потому что хоть она и является священным деревом евреев, но символ тернового венца означал насмешку над идеей бессмертия. Собственно говоря, именно желание посмеяться и сыграло решающую роль в выборе академиком акации как символа Проекта.

Ко всеобщему удивлению, саженцы акации удачно преодолели моря и океаны. Местная земля им понравилась, тем более что и в уходе недостатка не было: добрая сотня садоводов холили и лелеяли каждое деревце, как ребёнка. Саженцы хорошо принялись, демонстрируя рекордные темпы ежегодного прибавления в росте. В результате очень скоро комплекс зданий Проекта оказался окружён прекрасной акациевой рощей. Сотрудники любили гулять там в обеденный перерыв. Рощу облюбовали и соловьи, поздней весной и ранним летом существенно добавляя шарма местной природе и делая рощу любимым местом для встреч, и не только строго научного характера.

Вот и сегодня оба помощника академика вышли на природу глотнуть свежего воздуха и перемолвиться парой слов.

– Мне бы такой перстенёк, как у патрона – все бабы были бы моими! – мечтательно подняв глаза к небу, проговорил Валентин. – Сразу видно, что старинный, и выглядит дорого.

У природы, как обычно, были благие намерения, но в случае с Валентином она, по-видимому, так и не смогла воплотить их в жизнь. Это был тощий белобрысый молодой человек с неестественными угловатыми движениями и тусклым взглядом, который создавал впечатление синтетичности и вялости носителя. Общее неприятное впечатление дополняла странная манерность, которая, скорее всего, являлась следствием синдрома беспокойных гениталий. Даже парящая в воздухе, как нимб у святого, курчавая белобрысость Валентина казалась, а может быть и была, искусственной. Со всем этим резко контрастировал костюм с иголочки, неизменная шёлковая рубашка, роскошный галстук с увесистой бриллиантовой брошью и ботинки из крокодиловой кожи – всё «от кутюр». При этом своеобразный шарм ему придавало неожиданное сочетание хуцпы[3] с застенчивостью и зажатостью.

– На перстень-то рот не разевай! – по-мужски неласково оборвала молодого человека пресс-секретарь академика. Кстати, её тоже звали Валентиной, и она являлась «женской ипостасью святости» в Проекте, хотя не все её поклонники так считали. – Ты ведь даже не знаешь, что это за камень, – укоризненно добавила она.

– Зато эта цацка с фиолетовым отливом была бы особенно мне к лицу, – не унимался «образец мужественности». И с привычной опаской покосился на чрезмерно полные, сильно вывернутые наружу губы пресс-дивы. Молодому человеку всегда казалось, будто эти губы только мгновение назад проглотили что-то очень большое, но этого оказалось недостаточно, и сейчас займутся им.

– Имя камня – «Карлофф Нуар» или «Чёрный Карлов». Это один из самых больших драгоценных камней в мире, и весит он 88 карат. Даже в книге рекордов Гиннесса он зарегистрирован как самый крупный чёрный бриллиант на свете, – укоризненно просвещала своего напарника «святая».

– Да ты что?! Никогда бы не подумал! Перстень, конечно, красивый, но чтобы самый драгоценный в мире?! Это круто! – Валентин полагал себя не только знатоком нумизматики – ему казалось, что он знает стоимость всех самых дорогих вещей в мире.

– Круче не бывает! – согласилась пресс-дива. – Согласно легенде, прикосновение к камню приносит удачу. Скопус считает этот камень талисманом Проекта. Он получил его в подарок от важных англичан, которые приезжали к нам с официальным визитом. Именно с тех пор Проект и пошёл в гору – появились деньги, высокие покровители… В общем, всё завертелось, закружилось, и мы выиграли несколько тендеров подряд, а потом пошли иностранные инвестиции, ну и всякое такое…

– А откуда он взялся, этот камень?

– Происхождение этого камня остаётся загадкой. Вероятнее всего, его родина – Центральная Африка, хотя, может быть, и Бразилия. Однако история чёрного бриллианта начинается в России, в семье дворян Карловых-Сапожниковых. Во время Октябрьской революции (или, как теперь считается, контрреволюции) семья покинула «большевизию» и уехала в Амстердам. Там по причине бескормицы эмигранты за бесценок продали свою реликвию ювелиру. Затем камень долго плутал по Европе, сменил нескольких владельцев, а в 1978 году был куплен французским ювелиром, который на радостях основал ювелирный дом и дал бриллианту имя в память о его российских владельцах.

– Интересно, сколько стоит это чудо?

– Чёрные бриллианты чрезвычайно редки, поэтому особенно высоко ценятся, – разговор, очевидно, доставлял большое удовольствие диве, поскольку она хорошо знала эту тему. – С точки зрения ювелиров, чёрный алмаз – камень капризный, потому что его трудно обрабатывать – он очень хрупок, любой неопытный огранщик легко может «запороть болванку». Дополнительные трудности доставляет также малая прозрачность камней. Она не позволяет даже опытному мастеру предварительно правильно оценить оптимальные размер и форму будущего бриллианта. Между прочим, страховая стоимость этого бриллианта превышает 37 миллионов долларов! Что уж говорить о его теперешней рыночной стоимости!

– Не слабо! – только и смог пролепетать Валентин. Потом собрался с силами и добавил:

– А почему же камень до сих пор не твой?

– Скопус говорит, что камень напоминает ему мои глаза, и завещал он его именно мне, – теперь голос пресс-дивы зазвучал гораздо мягче.

– Когда это он успел? – не поверил Валентин.

– А вот успел. Он ведь ко мне по-особому относится… Может, даже любит.

– Да, у академика гардероб что надо! Мне бы хоть что-нибудь, – снова мечтательно пролепетал Валентин.

– Разве только его синие трусы в мужественно-белый горошек! – засмеялась пресс-дива. Она хорошо знала интимную цветовую гамму академика.

– Ладно, иди уж готовься к процессу оживления клона, – примирительно посоветовал Валентин. – И поздравляю тебя с правильным совмещением должностей!

Помощник пока ещё не был в курсе тех многочисленных позиций, которые занимала трудолюбивая Валентина в оргштатной сетке Проекта. Тем более он не был осведомлён и об её обширных внештатных обязанностях, но решил дать ей дружеский совет.

– Ты с этим камешком поосторожнее, говорят, некоторые драгоценности ухудшают человеку его карму! Всё же поинтересуйся судьбой бывших владельцев камня…

– До сих пор не замечала никакого вредного влияния камня на нашего академика! Плохо знаю детали его биографии, но думаю, что за свою долгую и счастливую жизнь он сделал много гадостей и многим. И ничего, держится! – Валентина гордо считала себя атеисткой.

До оживления клона осталось совсем немного времени, и красавица с видимым удовольствием собрала в свою сумочку дамские мелочи.

– А за идею спасибо! Скопус, при всей его изворотливости, до сих пор слепо верит во все эти бредни про карму и Бога, поэтому я попробую его уговорить поскорее подарить этот перстень мне.

– Мысль будит мысль, – сам себе прошептал Валентин. «И всё-таки этот увесистый брюлик был бы мне очень кстати, – сказал кто-то внутри за него, – и в нём нет ничего, что напоминало бы её глаза». Этот «кто-то внутри» явно был мелким пакостником.

Группа людей в белых халатах степенно проследовала в Зал капсул, где уже находились десять капсул с выращенными клонами космонавтов. Оригиналы этих клонов работали по учащённому графику: по возвращении из полётов они проходили ускоренную реабилитацию, а затем снова в космос. Таким образом, все пилоты находились в зоне повышенного риска.

Каждая капсула была опутана бесчисленными проводами и окружена разным оборудованием. Приборы мудро мигали, тихо и многозначительно урчали и посвистывали.

– Когда отработаем технологию на первой партии космонавтов, то можно будет убрать все эти провода и автоматизировать некоторые процессы, – объяснял инженер. – Сейчас всё уже практически готово, надо только смонтировать, но на это уйдёт дня три.

– Ладно, ладно, сейчас не об этом. Главное – не перепутать капсулы. Скрупулёзно сверьте все идентификационные обозначения и коды.

– Капсула космонавта Михаила Полётова здесь… Пройдите сюда, – и инженер указал на лицо спящего клона.

– Из иконы космонавтики будем делать икону клонирования, – оптимистично сострил Скопус и добавил:

– Запускайте процедуру пробуждения.

– Мы уже вызвали бригаду реаниматоров и психологов, через несколько секунд они будут здесь.

В зал вошли несколько врачей и расположились вокруг капсулы.

– Вот теперь все готовы, – сказал инженер. – Егор, нажимай, у тебя лёгкая рука.

Егор, младший техник, почти юноша, подошёл к пульту и уверенно нажал на красную кнопку, как будто делал это каждый день по несколько раз.

Едва сдерживая охватившее его волнение, академик Скопус нарезал круги по собственному кабинету.

– Нам надо как можно быстрее найти пропавшего пилота или то, что от него осталось! Конечно, лучше было бы найти останки, но если вдруг пилот окажется жив, то он станет для исследований бесценным материалом.

Вдруг академик остановился у пальмы, сражённый неожиданной мыслью.

– Если пилот жив, то надо его обследовать, чтобы понять, годен ли он к дальнейшему потреблению. Возможно, в него уже внедрился новый негуманоид. Конечно, пилот не трёхмесячный ребёнок, а взрослый мужчина, но кто его знает… Возможно, такое внедрение может даже окончиться смертью носителя…

Надо срочно организовать поисковую операцию и без лишнего шума доставить пилота к нам, а нашедшему назначить приличную премию.