Читать книгу Легенды славян - Андрей Павлов, А. М. Павлов - Страница 2

В глуби лесов Руси великой,

на берегу одной реки

Деревня древняя стояла

в краю, где зори глубоки.

Была деревня небольшая,

от силы пятьдесят дымов,

О ней сейчас расскажем сказку,

её не встретишь в мире снов.

Среди народа поселения

Матрёша-девушка жила,

Ей скоро будет восемнадцать,

без жениха, плохи дела.

Всё потому, что красотою

ей не дано в миру сверкать,

Лишь только длинною косою

она могла кого позвать.

Но что коса, такое чудо

у каждой девицы славян,

А на лице у той Матрёши

для паренька один изъян.

Но как-то раннею весною

все женихи одним гуртом

К Матрёше ринулись толпою,

решивши свататься при том.

Забыв девиц, что полюбили,

все, как глашенные, идут

В тот дом, где никогда не были,

у окон все Матрёшу ждут.

И первый парень на деревне,

кузнец, красавец Велимир,

Идёт не в дом любимой Лели,

несёт Матрёше весь свой мир.

Но только Леля, как все русы,

не сдастся горю ни за что,

Она идёт к ведунье Агни,

знать, ворожит Матрёше кто.

Сквозь лес, таёнными тропами

прошла девица в глубь болот,

Нашла дом древний на поляне,

в котором Агния живёт.

Заходит к Агнии в светлицу,

сидит ведунья за столом,

Да филин с соколом на плечах,

они хранят ведуньи дом.

Ведунья Агни:

«Пришла, небось, просить о чуде?

Что? Жениха приворожить?

А может, в доме кто болеет,

да надо травы, полечить?»

Леля:

«К тебе пришла не просто с делом,

у нас в село беда пришла,

Все мужики к одной прилипли,

такие странные дела.

Да каб была она красотка,

я приняла бы всё, как есть,

Сёл на Руси полно без меры,

в них мужиков не перечесть.

Но у Матрёши нос картошкой,

на оба глаза косота,

Вся в оспинах, нога кривая,

такая, в общем, красота».

Ведунья только усмехнулась:

«Никак тут кто-то ворожил,

Давно такого не слыхала,

чтоб с колдовством здесь кто-то был.

Давай посмотрим, погадаем,

на блюде яблоко бежит,

Оно покажет и расскажет,

в селе кто нынче ворожит».

Уселась девица к ведунье,

та блюдо достаёт на стол,

Бросает яблочко по кругу,

узор вмиг рябию пошёл.

Открылося окошко явью,

Матрёшу видим средь села,

Под мышкой что-то держит явно

да озирается сама.

Вот день за днём мелькают тени,

Матрёша ходит по селу

И носит что-то под рубахой,

да тихо прячет во дому.

Так шесть седьмиц проплыли мимо,

как караваны чередой,

И вот однажды ранним утром

всё проясняется порой.

Зверь появился у Матрёши,

трещит яйцо, раздался писк,

Тут Агни блюдо подхватила:

«Смотри-ка, это василиск!

Так вот разгадка, что случилось

и кто колдует на селе,

Всё вверх ногами закрутилось,

как создала его себе».

Леля:

«Скажи скорее, что за диво?

И что за зверь тот василиск?

Неужто обладает силой

тот, кто издал негромкий писк?»

Агни:

«Мы все рождаемся малыми,

и все пищим, придя на свет,

А то, мы вырастем какими,

ни у кого сомненья нет.

Вот и про кроху василиска

я сразу знаю всё, как есть,

Он принесёт по миру горя,

каких не сразу перечесть.

Петух, коль проживёт за двадцать,

лишь в жизни раз яйцо снесёт,

И то яйцо не для наседки,

оно беду в себе несёт.

Вдруг подберёт его девица,

чтобы под мышкою носить,

И будет люда сторониться:

ни показать, ни обронить.

Лишь только шесть седьмиц минуют,

на свет явится василиск,

И бед грядущих чередою

предвестием станет злобный писк.

В нём смесь змеи с куриным родом,

короной гребень на главе,

Он может управлять народом

и волю навязать тебе».

Леля:

«Ну, я Матрёшу вместе с зверем,

возьму пёклу1 да зашибу!

И никогда я не поверю,

что это сделать не смогу!»

Агни:

«Махнуть пёклой – вопрос не хитрый,

да только надо тебе знать,

Что василиск с волшебной силой

и может вмиг заколдовать.

Коль только взгляд его увидишь,

так камнем станешь в тот же миг

И никогда уже не сможешь

поднять на ту Матрёшу крик.

Но не горюй, не всё так плохо,

есть способ зверя погубить,

Его же взгляд, назад вернувшись,

поможет нам его убить».

Леля:

«Так что же делать, как мне зверю

вернуть его смертельный взгляд,

Ведь не могу схватить рукою

и запихнуть ему назад».

Агни:

«Должна ты подстеречь Матрёшу,

узнать, где зверь сокрытый ей,

Но лишь главу он поворотит,

достань зерцало поскорей.

Пусть встретит взгляд его зерцало

да возвратится самому,

И мигом зверь окаменеет,

исходит время колдовству».

В дорогу Лелю снарядила,

дала зерцало ей с собой,

Перед дорогой накормила

и в лес отправила тропой.

Сквозь лес, тропинкой неприметной

шагает Леля за судьбой,

А следом тенью незаметной

идём, читатель, мы с тобой.

На ней холщовая рубаха,

по краю красная тесьма,

И косоклинник2 без запаха

из ситца вышила сама.

Кушак на Леле в пять аршинов3,

понёва, что прошла обряд4,

Знать, ей понёву надевали,

чтоб Велимир был этим рад.

На волосах витая лента,

да коловрат узор по ней,

Она несёт воспоминанье

счастливых, беззаботных дней.

На ножках кожаные поршни5,

в онучи смотана стопа,

А по краям её обувки

узором свитая тесьма.

Тропинка нитью тонкой вьётся,

вокруг сосновые леса,

Поляны мхами серебрятся —

Руси чудесная краса.

Но Леле не до созерцаний,

она идёт как будто в бой,

Как будто злобные, иные

на род её идут войной.

Вот впереди дома селенья,

солома крыш, заборов ряд,

А у окна избы Матрёши

толпою мужики стоят.

И Велимир в толпе с народом

ждёт, выйдет девица иль нет,

Кому из засланных сватами

желанный даст она ответ.

Но нет ответа, ждут напрасно,

ей любо парней потомить,

Глядишь, страдать так будут страстно,

а после лишь сильней любить.

Проходит Леля мимо дома

той, что разлучница девиц,

Ей с детства всё вокруг знакомо,

но всё ж следит из-под ресниц.

Селенье вечер накрывает,

укрыв окружные леса,

Народ по избам засыпает,

отдав себя объятьям сна.

Одна лишь Леля ночкой тёмной

крадётся тихо средь листвы,

Вон дом Матрёши, с виду скромный,

его бы не узнал и ты.

Лучины огонёк коптящий,

вдруг видит Леля в темноте:

Идёт Матрёша ночью спящей

и держит огонёк в руке.

Вот двери бани заскрипели,

Матрёша скрылася из глаз,

А сердце Лелино трепещет,

да кто же моется сейчас?6

Подкралась Леля к двери бани,

глядит сквозь щёлочку на свет.

Но что такое? Кушака-то

на злой Матрёше вовсе нет.7

На юбках, платьях, что на лавке,

лежит свернувшись странный зверь,

Коль точно раньше не узнали,

не догадались бы теперь.

Матрёша скрылась молча в мойке,

а Леля тихо прокралась,

И тихой мышью незаметной

она в предбанник пробралась.

Зверь задремал, не слышал деву,

когда же он открыл глаза,

Перед собой себя увидел,

гром грянул, будто бы гроза.

Матрёша бросилась в предбанник

и видит камень-василиск,

В зерцало смотрит пред собою,

застрял в горле последний писк.

Зерцало Леля убирает,

домой уходит прямо в ночь,

А сзади девица рыдает,

нечистых просит ей помочь.

Всё дальше просто, ранним утром

проснулось старое село,

А у парней любовь к Матрёше

как будто ветром унесло.

Вот Велимир в объятья Лели

бежит, не видя белый свет,

Что дальше было с злой девицей,

сейчас дадим мы всем ответ.

Нет на Руси такого дела,

чтоб девице в несчастье мстить,

И на совете порешили

грехи дать деве искупить.

Нашли ей мужа у соседей,

слепого старого вдовца,

Ему служа, оберегая,

быть с ним Матрёше до конца.

А Леля, как тому по сроку,

пошла счастливой под венец,

Всё, что узнал, я рассказал вам,

на этом сказочке конец.