Читать книгу ОТРАЖЕНИЕ ОГНЯ - Андрей Пестряков - Страница 7

Декабрь 1942 года

– Приказ вышел!

Солдат бежал с самого КПП, размахивая какой-то бумажкой. Шинель распахнута, ремень болтается.

– Левченко, чего орешь? Ну вышел, и что с того? Себя бы лучше в порядок привел.

– Да как де? Приказ вышел, присягу принимать будем!

– Это тебе не водка, чтобы радостно так трубить об этом. Подойди нормально, сообщи в культурной форме. А то ворвался как ошпаренный, орешь чего-то на всю Ивановскую!

Иван подошел к спорящим у курилки парням. У казармы, вытянутого здания, похожего на коровник, руководящего состава видно не было. Значит можно чутка постоять. Иван спросил:

– Какой приказ?

– Вань, а ты не в курсе? Верно, ты же в наряде был. Присягу принимать будем. Это обязательно надо, это как клятва. После присяги ты уже настоящим солдатом считаешься.

Иван обрадовался. Давно пора. Сколько можно сидеть, в самом деле, в части? А после присяги и карабин выдадут, и на стрельбище поведут. Потом фронт. Там сейчас шибко тяжело, и каждый солдат на счету, каждые руки – в помощь. Страшно? Страшно. А кому не страшно? Не боятся только сумасшедшие и мертвые. Но желание защитить Родину сильнее. От каждого сейчас зависит как дальше все обернется.

– А когда присяга будет? – с нетерпением спросил Иван.

– Вроде как послезавтра, – ответил солдат. – Я от старшого слышал.

«Это хорошо, – с каким-то ребячьим нетерпением отметил Иван, пряча замерзшие руки в карманы. А потом вдруг ни с того, ни с сего подумал: – Победим. Обязательно победим!».

В назначенный день с самого утра весь личный состав части выстроили пешим строем на плацу, у знамени. Морозило сильно. Пробирало до самых костей. Валенки так и не успели выдать – говорили, что задержка произошла из-за того, что немцы подорвали железную дорогу. Туго было не только с валенками. Форма тоже оказалась с чужого плеча, велика, в оттопыренный воротник сильно задувало. С едой совсем туго. В столовой кормили мутной водой с мелким зерном неизвестного вида, называемая это супом. Еще хлеба немного давали. А что солдату молодому с этой краюшки? Ему, растущему организму, витамин подавай. А где этот витамин посреди зимы в самый разгар войны взять? С этими мыслями, постукивая зубами, солдаты стояли в строю, ожидая своего момента. Наконец, подошла очередь и до Ивана.

Держа карабин в положении «к ноге», он, весь холодея внутри от волнения, промаршировал к трибуне, взял папку с текстом, начал громко читать.

Роты были выстроены ровными коробками на плацу. Замерли, закаменели людские ряды. Вытянулись по швам руки. Крепко сомкнулись пятки. Застыли суровые лица. Все внимали тому, что говорил он.

И едва загремели слова, разносимые далеко по округе, как отступило всё – и голод, и холод, и страх. С каждой фразой крепло внутри что-то такое, от чего становилось спокойно, из вязкого киселя затвердевая в камень. Грохочущий голос с разбегу бился о шеренгу бойцов, словно прибой плескал в скалу. Отражаясь от стен, рокочущим эхом возвращалось сказанное, катилось по плацу, и все слушали не столько слова, сколько их рокот. Не в словах чувствовалась сила, а в том, как они звучали.

– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Рабоче-крестьянскому Правительству.

Я всегда готов по приказу Рабоче-крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче-крестьянской Красной Армии, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же по злому умыслу я нарушу эту мою присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.

Вдалеке сгущались тучи – к вечеру намечался сильный снегопад.