Читать книгу Португалия. Полная история - Андрей Поляков - Страница 10

Став единоличным правителем графства, Афонсу Энрикеш первым делом попытался выйти из подчинения своего двоюродного брата Альфонса VII, короля Леона и Кастилии, вассалом которого он по-прежнему считался. В 1129 году властитель графства Портукале перенес столицу из небольшого Гимарайнша, находившегося рядом с границей, в более крупный и хорошо защищенный город Коимбра, расположенный подальше от опасных леонских соседей. Центром страны Коимбра оставалась до 1255 года, когда столица вновь переехала, теперь уже в последний раз, в Лиссабон.

Афонсу Энрикеш не ограничивался оборонительными действиями. Он не раз вторгался в Галисию, однако лавров не снискал, хотя порой ему удавалось одерживать победы, как, например, в битве при Сернежа. Точной даты сражения историкам установить не удалось. Считается, что оно произошло в 1137 году.

Несмотря на этот локальный успех, Афонсу Энрикешу пришлось на время смирить гордыню и пойти на мировую с Альфонсом VII, заключив с ним в том же году невыгодный для себя мир в городе Туй. В нем граф в обмен на признание северной границы своих владений был вынужден согласиться на то, чтобы продолжать числиться вассалом леонского короля. Вернее, «императора всех народов Испании», как с 1135 года именовал себя Альфонс VII.

Причина покладистости, столь несвойственной Афонсу Энрикешу, которого современники прозвали Завоеватель, раскрывалась просто. Леонские соседи были не единственными противниками. Мавры никуда не делись. Они продолжали угрожать существованию графства. Мирное соглашение, заключенное в Туйе после успешного рейда в Галисию, позволило обезопасить тылы и сосредоточиться на борьбе с арабами.

25 июля 1139 года войска под командованием Афонсу Энрикеша разбили мавров в битве при Оурике. До сих пор идут споры о конкретном месте сражения. Традиционно считается, что оно произошло на территории современной южной португальской провинции Алентежу где-то между городами Эвора и Силвеш.

Некоторые португальские историки полагают, что в действительности битва не была крупной, а стала не более чем рутинным эпизодом, одной из многочисленных стычек с арабами, не имевших большого военного значения. Но символический смысл и влияние этой победы в истории страны трудно переоценить. Она позволила Афонсу Энрикешу серьезно укрепить свой авторитет.

В тот год он начал величать себя «королем португальцев», а в официальных указах писать Rex Portugallensis. До того он именовал себя инфантом или принцем. Графом португальский властитель не называл себя никогда. Это однозначно ставило бы его в подчиненное положение по отношению к Альфонсу VII[17].

В хронике 1419 года – первой, где сохранилось подробное описание битвы при Оурике, приводится обоснование того, почему Афонсу Энрикеш наделил себя королевским титулом. Прямо перед сражением, повествует хронист, знатные соратники Афонсу Энрикеша признали его первенство и обратились к нему с просьбой позволить называть своим королем. Тот милостиво согласился. «И тогда, более не медля, они двинулись на мавров, которые уже выступили против них, все в едином порыве, единодушно, служа своему господину», – утверждает хроника.

Но самое сильное и длительное воздействие на португальцев оказала порожденная битвой при Оурике легенда о видении, которое Афонсу Энрикеш, будто бы, имел перед сражением. В день Святого Иакова (Сантьягу), которого в простонародье называли матамоуруш, то есть «истребитель мавров», к графу снизошел Христос в окружении ангелов, в том числе ангела-хранителя страны. Португальцам была обещана победа, которой они и добились, несмотря на якобы многократное численное превосходство мавров.

Первое упоминание о чуде зафиксировано лишь в XIV веке, но с тех пор оно стало неотъемлемой частью португальского менталитета и национальной мифологии. Видение приводили как неопровержимое доказательство того, что независимая Португалия возникла благодаря божественной воле, а следовательно, стране уготовано вечное существование и завидная судьба[18].

«Битве при Оурике приписывался мистический характер в надежде на существование чудес, вмешивающихся в жизнь народов и в данном случае сделавших Португалию страной, защищаемой по воле Бога».

Алешандре Эркулану,

португальский историк XIX века

С битвой при Оурике португальская традиция связывает и появление герба страны, с небольшими изменениями сохранившегося до сих пор. Он представлял собой пять синих щитов на серебряном поле, символизирующих пять поверженных в Оурике мусульманских «королей», то есть военачальников, а пять серебряных гвоздей на каждом щите напоминали о распятом Христе, явившемся графу. Такой герб действительно впервые встречается во времена Афонсу Энрикеша, но толкование, связанное с видением, возникло много позже. В дальнейшем вокруг серебряного поля появился алый бордюр с башнями.

Отодвинув угрозу с мавританского юга, Афонсу Энрикеш тут же позабыл про мир с леонцами и вновь обратил взоры на север. В 1141 году он вторгся в Галисию и в очередной раз захватил город Туй. Альфонс VII, в свою очередь, ввел в Португалию многочисленное войско. Разрушая на своем пути замки, оно двигалось в направлении города Аркуш-де-Валведеш.

Казалось, не миновать жестокого побоища. Но после стычек между передовыми отрядами было решено поберечь христианских воинов для войны с маврами, а исход кампании решить с помощью рыцарского турнира. Каждая сторона отобрала самых искусных воинов. В поединках верх одержали португальские рыцари.

В октябре 1143 года Афонсу Энрикеш и Альфонс VII благодаря посредническим усилиям архиепископа Браги встретились в городе Самора. Считается, что они подписали мирный договор, но документ не сохранился. Полагают, что в нем была найдена компромиссная формула. Король Леона и Кастилии признал королевский титул Афонсу Энрикеша, но португальский монарх формально продолжал считаться вассалом Альфонса VII из-за того, что унаследовал от матери город Асторга, находившийся под леонской короной. Как бы то ни было, два короля и двоюродных брата теперь были почти на равных.

В Саморе присутствовал папский легат[19] кардинал Гвидо де Вико. Он был послан Святым престолом на Пиренейский полуостров, чтобы прекратить нескончаемые распри между братьями, ослаблявшие христианские государства и подрывавшие их военную мощь. Риму было важно примирить христианских монархов, заставить их позабыть распри и обратить оружие против мавров.

Два месяца спустя, в декабре, Афонсу Энрикеш направил Папе послание. Чтобы закрепить достигнутые соглашения и упрочить позиции нового королевства, Афонсу Энрикеш признал себя вассалом Святого престола и обязался платить Риму ежегодную контрибуцию в четыре унции, то есть 122 грамма золотом.

Этим маневром португальский монарх как бы освобождал себя от подчинения Леону и Кастилии, переходя в услужение верховной власти, которую признавал за высший авторитет и Альфонс VII. В тех условиях Португалия могла выйти из зависимости от Кастилии, только склонившись перед папским престолом.

Афонсу Энрикеш надеялся, что в ответ на его шаг Рим признает Португалию самостоятельным государством, но главы католической церкви не спешили. Лишь в 1179 году, в конце длинного правления Афонсу Энрикеша, Святой престол в лице Папы Александра III согласился считать португальского монарха королем.

До тех пор Рим избегал этого титула в отношении португальского правителя, именуя его dux, что можно было трактовать и как «государь», и как просто «глава», «предводитель». Теперь Афонсу Энрикеш превращался в Афонсу I и переходил в прямое подчинение Папе. А так как ни один вассал не мог иметь одновременно двух господ, это значило, что Португалия становилась международно признанным суверенным государством. Новый статус документально подтверждала булла[20], адресованная Папой Александром III «дражайшему брату во Христе, Афонсу, прославленному королю португальцев, и его наследникам».

Признание Папой королевского титула Афонсу Энрикеша означало окончательное оформление Португалией своего равноправного статуса наравне с другими христианскими королевствами полуострова. Таким образом, маневр Афонсу Энрикеша, объявившего себя вассалом Папы Римского, который считался высшим авторитетом у католических христиан, хотя и не сразу, удался и достиг цели.

Столь длительный и противоречивый процесс обретения независимости ставит вопрос о том, с какого года следует вести отсчет существования Португалии. Традиционно датой начала самостоятельной жизни считается 1143 год. Что касается 1179 года, то он лишь формально закрепил то, что фактически уже существовало не одно десятилетие и к тому времени стало очевидным даже для далекого Рима.