Читать книгу Дург. В поисках королевы - Андрей Преволт - Страница 3

Галдынор покинули еще затемно. Из города выезжали через Погребальные, или Захлопывающиеся, ворота. Выезд из этих ворот ведет на городское кладбище. Стражники-вратари, стоящие на этих воротах, рассказывают, что всякий раз, как через них вывозят покойника, створки ворот сами захлопываются. Потому ворота так и прозвали. Также замечали, что если живой человек не из похоронной процессии выезжал из этих ворот, и створки за ним захлопнулись, то этот человек живым уже не вернется.

От Погребальных ворот до границы расстояние было самым коротким. Дург хотел, пока темно, как можно дальше отъехать от города. А может, было внутри желание оглянуться на пророческие ворота. Это путешествие предполагало множество опасностей. Вслух Дург этого не произнес бы никогда, а ворота сами по себе все сделают.

До границы Дурга с Максимилианом сопровождали шестеро всадников из числа преданных Дургу людей. Пока было темно, скакали во весь опор. Когда рассвело, двигались неспешно, стараясь не привлекать внимания.

В полдень Дург с Максимилианом миновали последний пограничный форпост и покинули пределы Ледонского королевства.

На протяжении всего пути до границы рыжий студент не проронил ни слова. Он сосредоточенно пытался удержаться в седле. Максимилиан никогда не ездил на настоящем благородном скакуне. По меркам его семьи, эта лошадь стоила целое состояние. Даже сбруя стоила немыслимых денег. На нем была одежда слуги, но у Максимилиана никогда до этого не было такой хорошей одежды. Меч, висевший сейчас у него на поясе, мог быть гордостью для молодого феодала любого знатного рода. Оглядывая простирающуюся, на сколько видит вокруг глаз, степь, вдыхая полной грудью запах полевых трав, Максимилиан чувствовал себя свободным и счастливым, чувствовал себя человеком. Что ждет его впереди, трудно предположить. Это что-то будет наверняка опасным. Но оно точно будет интересным. А значит, решившись когда-то пойти в Лес мертвецов, вырвавшись из состояния нищей дрожащей твари, он сделал правильный выбор. Сейчас он, бывший беднейшим из всех студентов университета, едет на дорогом коне, в достойной одежде, с благородным оружием, бок о бок с влиятельнейшим человеком в королевстве, который выбрал именно его своим верным помощником и оруженосцем.

У Дурга не было столь возвышенных чувств. Он покидал дом с тревожными чувствами. Отец, ушедший на покой после его возвращения из Леса мертвецов, остался в родовом замке. Там очень мало охраны. Раньше семейство Стрэйгов и не заботилось никогда о его охране. Ни у кого не возникало мысли, что на замок могут напасть. В настоящее время Дург не мог исключить и этого.

Сесилья, и так почти не покидавшая Зеевен, теперь была практически под домашним арестом. Сколько это продлится, не знает никто. И хотя то, что стражники Погребальных ворот сами закрыли створки, обнадеживало, все же полагаться только на это суеверие не стоило. Сейчас здесь, в степи, в любую секунду из ниоткуда могла прилететь стрела, и все будет кончено. Но надо верить в лучшее.

С этой мыслью Дург чуть придержал коня, подождал, пока Максимилиан, ехавший немного сзади, поравняется с ним, и бодро заговорил.

– Ну, как тебе, рыжий друг?

– Что как, сеньор? – не поняв вопроса, переспросил Максимилиан, находившийся в своих восхищенных мыслях.

– Конь не норовит сбросить тебя? А как одежда, все подошло, Максимилиан? – стараясь выглядеть бодрым и веселым, скрыть свои волнения, быстро спросил Дург.

– Все великолепно! У меня никогда не было ни такого коня, ни такой одежды, ни таких приключений. Благодаря встрече с вами, Дург, моя жизнь круто поменялась и приобрела вкус.

– Твоя жизнь, Максимилиан, поменялась потому, что ты когда-то поставил себе цель – написать книгу про Лес мертвецов. Ты рискнул, не побоявшись пойти в этот лес, то есть приступил к реализации своей цели. И благодаря этому, ты встретил меня. И при той встрече ты первый сделал шаг, чтобы подружиться со мной.

– Пусть будет по-вашему, сеньор. К тому же вы действительно правы. Я просто до этого не осмеливался думать о себе так, – после этих слов Максимилиан отвернулся в сторону, и опять, уйдя мыслями глубоко в себя, отстраненно рассматривал однообразные пейзажи, тянущиеся вдоль дороги.

Дург не стал прерывать его мысли и тоже дальше ехал молча, думая о своем.

Через некоторое время рыжий студент вернулся к действительности.

– Скажите мне, Дург, мы ведь едем, как я понял, на поиски королевы? Не слишком ли это рискованное предприятие для двух человек? Ведь одно дело ее найти, и совсем другое – забрать и доставить к королю, – не успел рыжий договорить свои вопросы и размышления, как на дороге показались несколько всадников. Рыжий замолчал и неотрывно следил, как небольшой отряд кочевников-степняков, поднимая клубы дорожной пыли, несся навстречу им с Дургом.

Когда всадники приблизились на расстояние в сто шагов, заговорил Дург:

– Ладно, Максимилиан, ты сейчас достаточно поговорил, теперь помолчи, говорить буду я.

Когда кочевники, по обыкновению своему, с гиканьем, обнажив короткие кривые мечи, окружили путешественников, Дург, подняв вверх правую руку, вдруг неожиданно для Максимилиана и для самих кочевников заговорил на их языке. Да еще делал он это таким властным тоном, что их бравый боевой запал как-то быстро стал угасать. И уже через минуту отряд кочевников, спрятав мечи в ножны, ободряя себя свистом, поскакал в первоначальном направлении.

– Что вы им сказали, Дург? – спросил удивленный студент.

– Я сказал им, что у нас очень важное донесение их повелителю хану Галараю. И что я должен отдать ему его лично, иначе у них будут проблемы. А так как я говорил это не просто на их языке, а еще и на диалекте этих мест, они даже не стали нас обыскивать и приняли все на веру.

– У вас правда есть донесение хану, Дург? – нерешительно спросил Максимилиан.

– Нам главное добраться до ставки хана, мой друг, а там мы уже разберемся, – приободрившись, произнес Дург.

Такие слова Дурга да еще его спокойный уверенный тон успокоили Максимилиана. Только после этого он разжал пальцы на рукояти меча, которую сжал, спрятав под плащом, когда кочевники еще только показались на горизонте. А сейчас отряд степных всадников остался далеко позади. Они поскакали к границе. И теперь Дург и Максимилиан вновь ехали по бескрайнему простору только вдвоем.

Весь день путешественники провели в седле. На ходу пожевали лепешки. Дург не хотел терять время. Ночь в степи наступает быстро. Можно сбиться с дороги. Да отдохнуть и подкрепиться все равно надо.

– Странно, – сказал рыжий студент, – кроме отряда солдат, здесь совершенно не видно жителей. Здесь что, никто не живет? В Ледонии за целый день пути мы проехали бы два – три города и десяток деревень. У нас всегда стараются построить жилье рядом с дорогой.

– Здесь это необязательно, кочевник и по степи проедет на своей лошади. Им дорога особо не нужна. По ней как раз враги могут быстрее доехать. Поэтому степные люди дороги недолюбливают, – ответил Дург.

– Тогда, как по вашему мнению, где нам лучше остановиться на ночлег, здесь, у дороги, или отъехать от нее подальше? – задавая вопрос, Максимилиан явно намекал Дургу, что пора бы уже остановиться. Он уже несколько раз ерзал в седле, пытаясь привлечь его внимание. С непривычки рыжий натер себе весь зад и уже мечтал быстрее слезть с коня.

– Я уже давно выбираю нам место для ночлега, мой друг. Мы уже не раз могли бы остановиться и лечь спать. Но здесь в степи это опасно делать без огня. В темноте стаи степных волков разорвут наших лошадей и могут нас самих застать врасплох. Чем больше людей ночует вместе, тем лучше. Поэтому обычно в степи не отказывают путникам, желающим примкнуть к очагу, – дал пространный ответ Дург.

– Вы не сказали, что никогда не отказывают, Дург. Значит, все же случаи есть? – с некоторой тревогой спросил студент.

– Максимилиан, впереди слева от дороги мерцает огонек, видишь его? – Дург вытянул руку вперед. Но в темноте не было видно даже руки.

– Нет, сударь, я не вижу огонька, у меня слабое зрение, – с досадой в голосе произнес Максимилиан.

– Да ты, мой друг, не только зубами слаб, но еще и глазами? Вот уж выбрал я себе помощничка, – сказал Дург с ухмылкой, которую Максимилиан не увидел, но по доброму тону понял, что это была беззлобная шутка.

– Так мы едем к этому огоньку? – спросил рыжий.

– А как ты думаешь, Максимилиан, кто это может быть: пастухи, странники-пилигримы, торговцы, разбойники, прокаженные или головорезы хана? – спросил Дург.

– Дург, давайте лучше заночуем сами. Есть ведь надежда, что нас не сожрут степные волки. Будем дежурить по очереди, в конце концов, – совершенно неуверенным голосом буквально попросил рыжий студент.

– Ну вот, ты сделал ставку почему-то на худшие варианты. А нам ведь может и повезти, – сказав это, Дург пихнул рыжего кулаком в бок. – Надо верить в лучшее, мой друг.

Когда Дург с Максимилианом подъехали к огню, стало ясно, что, перечисляя возможные варианты встречи в ночной степи, этот вариант Дург не учел. Вокруг большого костра сидели работорговцы. Шестеро крупных мужчин. У каждого из них за поясом был длинный кривой кинжал и толстый кнут из воловьей кожи. В стороне от костра сидели два десятка пленников. На шее у каждого из них было металлическое кольцо. К кольцу крепилась цепь с маленьким кольцом на конце, которое, в свою очередь, надевалось на общую цепь. Таким образом все пленники были скреплены между собой, а общая цепь крепилась к большой тяжелой повозке.

– Мир вам, добрые люди, – обратился Дург на местном наречии к сидящим у костра мужчинам. Понятно, что они не были добрыми людьми, но этикет обязывал к этому.

Мужчины взялись за рукоятки своих кинжалов, но никаких действий не предприняли, поглядывая на самого толстого из них, вероятно, их вожака. И, действительно, толстый ответил Дургу:

– И вам мир. Можете располагаться у костра. Но советую вам с первыми лучами солнца убраться отсюда. Иначе путь вы продолжите в той компании, что сидит дальше от огня.

И он кивнул головой в сторону скованных цепями пленников.

– Не очень радушное гостеприимство, – прошептал Максимилиан, когда они с Дургом спешились и стали снимать дорожные мешки. Он не понял, что сказал толстый вожак, но тон у того и вид были явно недобрыми.

– Ничего, ночевать в одиночку в степи опасно, пока еще мы не освоились с тобой здесь. Плюс каждая встреча может дать нам полезную информацию, а это стоит того, чтобы рискнуть. Но снимать седла с лошадей не будем, – говоря это, Дург нанизал кусок солонины на острие кинжала и подал Максимилиану, чтобы тот пошел к костру и поджарил его.

Рыжий осторожно подошел к костру. Двое из работорговцев любезно отодвинулись, давая ему приблизиться к огню. Он присел и стал, поворачивая кинжал, обжаривать мясо.

Максимилиан очень неуютно чувствовал себя в этой компании. Будь его воля, он бежал бы подальше от этого места. Заснуть он точно не сможет в таком окружении. А так хочется отдохнуть. Отбитый за целый день в седле зад и раскоряченные ноги так просили покоя. Но Дург упорно решил ночевать именно здесь.

Увлекшись такими мыслями, рыжий чуть не спалил мясо. Усатый мужик в чалме пихнул его в бок, когда кусок уже был объят пламенем. Максимилиан стал дуть на мясо, пытаясь сбить огонь. Он так смешно надувал щеки, что очень развеселил работорговцев. Они стали подбадривать его криками. А когда рыжий наконец погасил пламя, усачи разразились громкими аплодисментами и еще долго обсуждали увиденное, периодически заливаясь громким хохотом.

Дург с улыбкой наблюдал за злоключениями своего помощника. Когда Максимилиан принес наконец мясо, он другим кинжалом счистил обуглившуюся корку и разрезал кусок надвое.

Поев мяса, Дург с Максимилианом запили его водой и решили ложиться спать. Неожиданно к ним подошел старший из работорговцев и, обращаясь к Дургу на своем языке, сказал, что они будут ночью в дозоре. За это они могут греться у костра. И в случае опасности быть под общей защитой.

Дург не стал возражать. Тем более и так спать надо было по одному. Слишком опасное соседство у них получалось.

Отправив рыжего студента лечь ближе к костру, сам Дург остался на месте. Дальше от тепла ночная прохлада не даст быстро сморить себя сном.

В принципе, все было не так уж плохо. Костер давал тепло и отпугивал степных хищников. Единственное, о чем сожалел Дург, глядя на замолчавших и увалившихся спать работорговцев, что общение с ними было совершенно бесполезным в плане информации. От них не удалось услышать ничего интересного, что могло бы помочь в поисках.

Дург отвернулся. Взгляд его упал на кучку рабов, жавшихся друг к другу, пытаясь согреться.

– Да, этим бедолагам сейчас еще хуже, – тихо прошептал он.

И тут Дург увидел, как один юноша взмахом руки призывал его подойти. Дург обернулся к костру. Шестеро мужчин уже дружно храпели. Стараясь меньше шуметь, он, не вставая, передвинулся ближе к рабам.

Юноша вдруг заговорил по-ледонски:

– Господин, выслушайте меня и исполните мою просьбу.

– Ты ледонец? – спросил Дург.

– Нет, я просто слышал, как вы говорите с вашим слугой, и стал говорить так же, – ответил юноша.

– Я не смогу забрать тебя из плена, – сразу сказал Дург.

– Я не прошу вас об этом.

– Откуда ты и чего же тогда хочешь?

– Я из страны песков. Я оказался здесь случайно. Нас выбросило из песчаного смерча.

– Вас всех? – Дург обвел пальцем всю толпу сидящих рядом с юношей людей.

– Нет, только меня и его, – и парень достал из-за пазухи маленького щенка, – заберите его себе, он обязательно вам пригодится.

Дург взял щенка в руку. Он был чуть крупнее ладони. На фоне серой шерсти глаза в отблеске костра казались двумя маленькими угольками. И эти угольки сейчас так внимательно изучали лицо Дурга, что он даже поежился.

– Почему ты считаешь, что он может нам пригодиться? Какой нам толк с этого маленького комка шерсти? Я надеюсь закончить путешествие, когда этот пес только научится стоять твердо на лапах, – Дургу совсем не хотелось брать себе обузу в виде маленького животного, о котором придется заботиться в пути.

– Эта собака не доставит вам хлопот. Она очень мало есть, не лает по пустякам и быстро растет. А главное – с ней вы сможете войти в песчаный смерч.

– Ты уже второй раз упоминаешь про этот смерч. Что это такое? – Дург пытался понять, дурачит ли его этот невольник, или в его словах есть рациональное зерно, и от него можно узнать полезную информацию. – Откуда в степи вообще могут быть песчаные вихри, если здесь нет песка?

– Смерчи часто случаются в стране, где я тогда жил, в Сегинтакии. Я гулял с щенком в песчаной долине, когда неожиданно налетел смерч. Щенок отбежал от меня шагов на тридцать. Я звал его к себе, но он завороженно смотрел на приближающийся к нему песчаный вихрь. Я рванулся к нему, схватил и уже повернул назад, но нас буквально втянуло в центр этого сумасшедшего круговорота. Я очнулся здесь, в этой стране, лежащим на траве. Но как только я поднял голову, меня схватили за руки эти усачи, – парень кивнул головой на спящих у костра работорговцев, – и приковали вместе со всеми, еще и очень радовались такой удаче. Щенка они сразу не заметили. Он затаился в траве и только потом, в пути, подбежал ко мне. У меня его все равно заберут. Судя по всему, здесь очень ценятся такие собаки. Недавно я увидел у нас в стране мужчину и женщину, идущих во дворец падишаха, и с ними собака этой породы. На мужчине была одежда такая же, как у вас, но на собаке был ошейник с рисунком восточных правителей. Эти люди проникли к нам из вашего мира. И помог им в этом здешний падишах, это точно, по-другому быть не могло.

Дург протянул руку и взял в ладонь маленький комок с черными глазами-бусинками. Щенок сначала оскалился, но потом лизнул большой палец руки Дурга.

– Ладно, малыш, будем друзьями, – и Дург погладил щенка между ушами.

В этот момент предводитель работорговцев поднял голову и, шевеля длинными усами, грозно прорычал:

– Эй, ты, если будешь разговаривать с рабами, я тебя самого посажу к ним на цепь. Отойди оттуда, не заставляй меня нарушать кодекс степного гостеприимства.

Дургу в этот момент очень захотелось обнажить меч и отрубить эту усатую голову, уста которой осмелились разговаривать в таком тоне с ледонским аристократом, да еще и с чиновником высокого ранга. Но он сдержал себя. Во-первых, это была всего лишь угроза, и усач, на свое счастье, не приступил к ее реализации. А в таком случае уже Дург нарушил бы кодекс гостеприимства. Во-вторых, даже если убить их всех и выпустить пленников, весть об этом случае все равно разлетится по степи. А им с Максимилианом еще надо здесь выполнять задание короля.

Дург посадил щенка в сумку, отодвинулся от пленников и разбудил Максимилиана. Сказав ему, чтобы он даже не смотрел на пленников и тем более не разговаривал с ними, Дург прилег вздремнуть хотя бы на пару часов.

Рыжий честно высидел свое время. Как только первые лучи солнца забрезжили над степью и стали слышны первые сонные перекликания птиц, он тихонько тронул Дурга за плечо.

Уже через пару минут два всадника медленно удалялись от ночной стоянки в утренней дымке.

Лишь отъехав на достаточное расстояние, всадники пришпорили коней. Солнце поднялось уже достаточно высоко. Становилось жарко. Лошадей не поили и не кормили со вчерашнего дня. Надо было делать привал. Заодно и самим позавтракать.

Попавшиеся навстречу торговцы овечьей шерстью рассказали, что через пару миль справа будет небольшое озерцо, где можно будет напоить лошадей. Путники так и сделали. Распрягли лошадей, дали им вволю напиться и пощипать травы, обильно растущей по берегам озерца. Сами поели сыра с хлебом и после полудня продолжили путь.

К ночи подъехали к ставке хана. По количеству юрт и костров рядом с ними ставка напоминала большой светящийся город. Вдоль дороги стояли шатры для путников. Над кострами на вертелах жарились туши баранов и быков. На столах умело трясли бедрами и животами восточные красавицы в полупрозрачных одеждах.

Максимилиан был очарован здешней обстановкой. Он никогда не видел ничего подобного, и сейчас усталость от двух дней пути по жаркой пыльной степи словно улетучилась. Еще час назад он мечтал быстрее слезть с опостылевшего седла, растянуться на овечьей шкуре и сладко заснуть на несколько часов. Сейчас же он с жадностью смотрел по сторонам, и ему казалось, что он не успевает впитать в себя все великолепие восточной сказки, происходящее вокруг.

От сильного удара в спину рыжий чуть не вылетел из седла.

– Возьми себя в руки, рыжий болван, – первый раз Максимилиан увидел Дурга таким злым.

– Что случилось, сеньор? – студент ошарашенно смотрел на Дурга.

– Я уже давно повернул к шатру и договорился с хозяином о ночлеге и ужине, а ты все ехал прямо и пускал слюни, созерцая местных одалисок. Мне пришлось вновь прыгать в седло и догонять тебя.

– Дург, вы выбрали самый мрачный и скучный шатер из всех, – раздосадовано сказал рыжий, входя в низкую убогую палатку с дырами в боковинах. – Из-за дыр здесь гуляет ветер. Хотя, может, он будет разгонять вонь вот от этих, – и Максимилиан кивнул головой в сторону кучки сидящих на облезлых коврах низкорослых людей, замотанных в тряпье.

– Максимилиан, не стоит говорить плохо о людях, с которыми тебе придется сегодня спать под одной крышей.

– Хорошо, что здесь хоть крыша есть, – пробубнил недовольно рыжий, опустившись на вытертый до дыр ковер, начав развязывать дорожный мешок.

Шатер, который выбрал Дург для ночлега, был небольшого размера и высоты. Для обогрева костер внутри не зажигали. В центре шатра стояло металлическое корыто с тлеющими углями, которые хорошо отдавали тепло без пламени и почти без дыма. Для приготовления пищи был костер снаружи.

– И надо же было вам выбрать шатер даже без стола, – все не унимался в своих претензиях к Дургу Максимилиан.

В шатре было отделено четыре места для еды и отдыха. В центре каждого лежали четыре свернутых войлочных одеяла, являя собой подобие стола. После еды ими укрывались, ложась спать.

Кроме Дурга с Максимилианом, в шатре сидели еще трое мужчин. Были они низкорослые, крепкого телосложения с мертвенно-бледными лицами. За поясом у каждого виднелся меч серповидной формы с наружной заточкой. Таким мечом удобно драться только в очень тесных помещениях.

– Кто это может быть? – спросил Дурга рыжий, показывая глазами на компанию странных людей.

– Это эрлахи, жители подземного города Думы. Надеюсь, их получится разговорить. Хотя они славятся своим нежеланием общаться с чужеродцами, – ответил Дург.

– Никогда не видел живых гномов, – пробормотал Максимилиан.

– Они не гномы, это люди, давно ушедшие жить в подземелья. Вообще интересно, что они делают здесь?

– Откуда вы знаете про них, Дург? Я ничего не встречал про этот город в университетской библиотеке.

– Я бывал раньше в этих краях, изучал их язык и обычаи. Отсюда постоянно исходит угроза нашему государству. Поэтому я всегда хотел узнать, сколько стоят улыбка и заверения в дружбе у этих людей.

– И вы смогли это узнать, Дург? – устало спросил рыжий.

– Думаю, окончательные ответы на эти вопросы мы получим в наступающем завтрашнем дне.

В этот момент раздвинулись полы шатра с противоположной входу стороны, и внутрь вошла девушка с медным подносом в правой руке. Ее поступь была настолько легка, что, казалось, она не касается стопами старых ковров на полу, а пролетает над ними.

Довольно высокий рост и гибкий стан совершенно не привлек внимания жителей подземелий. Видимо, их идеалы женской красоты были весьма далеки от этого. А вот Максимилиан, открыв рот, смотрел, как девушка, грациозно покачивая бедрами, огибала войлочные скатки, служившие подпорами для спин сидящих. Когда она подошла и стала выкладывать с подноса мясо, лепешки и овощи, рыжий попытался коснуться ее руки. Девушка резко отпрянула от него.

– Не стоит этого делать, Максимилиан, – строго произнес Дург. – В кабаке на площади рядом с университетом это было бы вполне уместно. Здесь за такое можно получить кинжал в спину, окажись она дочерью хозяина.

– А вдруг она рабыня, Дург? Давайте выкупим ее, – с небывалым азартом и горящими глазами выпалил рыжий.

– У тебя есть деньги? – с наигранно изумленным видом спросил Дург.

– Нет! Но я отработаю, я достану, найду, – с горечью в голосе, сморщив лицо, тараторил Максимилиан, глядя вслед уходящей девушке.

– Не переживай, она еще вернется, принесет нам напитки, – почти не скрывая смех, сказал Дург, глядя на жалостливое лицо своего спутника.

Рыжий насупился и отвернулся, придав своему лицу, насколько это было возможно, надменный вид.

Полы шатра раздвинулись. Максимилиан с надеждой устремил туда свой взор, но внутрь вошел толстоватый мужчина в чалме и с пышными длинными усами. Он степенно прошел по шатру и, подойдя к Дургу с Максимилианом, спросил, все ли их устраивает.

Дург поблагодарил хозяина заведения за гостеприимство и спросил, будут ли эрлахи ночевать с ними в шатре? От них исходил не очень приятный запах, и соседство на целую ночь было серьезным испытанием. При этом Дург выказал удивление, что они вообще выходят к людям. Хозяин шатра рассказал, что иногда эрлахи приходят продать золото и драгоценные камни, найденные ими в подземельях. Себе покупают соль, специи, чай, иногда рабов, участь которых вообще незавидна. Ночевать они будут здесь. Завтра большой рыночный день. Скорее всего, по результатам завтрашней купли-продажи они решат, когда поедут назад. До Думы отсюда три дня пути. Но эрлахи передвигаются только ночью. На день они роют норы и пережидают солнцепек в них. Солнце губительно для жителей пещерного города.

– Вы знаете их язык? – спросил Дург хозяина шатра.

– Я могу изъясняться с ними, – ответил тот.

– Спросите у них, как встретиться с их правителем. Я хотел бы нанести визит в город Дума, – попросил Дург.

Хозяин шатра подошел к эрлахам, несколько минут беседовал с ними с помощью слов и жестов и, наконец, вернулся обратно.

– Они сказали, что чужеродец может попасть в их город только через Пещеру потерянной души. Если он сможет пройти через Пещеру, значит, он уже не опасен для города. В противном случае чужестранцам вход в город закрыт.

– А где находится вход в Пещеру? – пытался ухватиться за любую ниточку Дург.

– Они не сказали этого. Все, что я услышал от них, я передал. Но я и раньше слышал, что эта пещера – единственный путь из нашего мира в Думу. Другие эрлахи рассказывали, что из мира песчаных бурь пещера намного короче. Из нашего мира пройти ее невозможно. Я все сказал, – словно подвел черту в разговоре хозяин шатра и замолчал.

Дург понял, что больше никакой информации ему не добиться, и не стал продолжать этот разговор, дабы не выглядеть слишком назойливым.

– Пусть ваша дочь подает нам чай, – с легким поклоном произнес Дург, тем самым соглашаясь с окончанием разговора.

– Нийдэ – рабыня, она не дочь мне, – ответил хозяин шатра с легким кивком головы.

Дург в ответ еще раз слегка наклонил голову.

– Максимилиан, – обратился к своему слуге Дург, присаживаясь на ковер, – девушку, которая прислуживает нам, зовут Нийдэ.

– И она, конечно же, дочка хозяина? – с досадой в голосе, выпустив при этом весь воздух из своей тщедушной груди глубоким выдохом, произнес рыжий.

– Да нет, мой друг, она всего лишь рабыня, – сказал Дург, пристально вглядываясь в лицо Максимилиана, пытаясь не пропустить его реакцию на сказанное.

Широкая гнилозубая улыбка не заставила себя долго ждать. Ожидаемая Дургом улыбка. Еще ни разу ему не удавалось сдержать смех, когда он видел, как рот Максимилиана, раздвигаясь, тянул за собой все лицо, превращая его в почти клоунскую гримасу. Дург специально провокационной фразой узнал у хозяина шатра про девушку и сейчас был явно доволен собой, произведя впечатление на рыжего друга.

– Когда же она уже принесет нам чай, – заерзав на потертом ковре задом, с нетерпением в голосе проговорил рыжий.

Когда девушка, по обыкновению, «вплыла» в шатер, Максимилиан так пристально впился в нее взглядом, что Дург опять рассмеялся, проследив за ним. Девушка поставила чайник с чашками перед гостями и собиралась уходить, но Дург неожиданно спросил ее:

– Нийдэ, тебе нравится мой спутник?

Она на секунду остановилась, бросив украдкой смущенный взгляд на рыжего студента, и, не сказав ни слова, убежала.

Как только она скрылась за пологом шатра, оттуда раздалась громкая брань хозяина.

– Что вы сказали ей, Дург? – с озабоченно-испуганным видом спросил Максимилиан.

– Ты думаешь, у нее из-за этого сейчас проблемы? – совершенно спокойно ответил Дург. – Перестань, мало ли за что может получить взбучку кухонная прислуга.

– Простите меня, Дург, за то, что я вам сейчас скажу, но смолчать я не смогу, – говоря эту фразу, Максимилиан был серьезен, как никогда. – Вам, сеньорам, непонятны большие беды и обиды маленьких людей. Для вас это всего лишь рядовая, ничего не значащая взбучка прислуги. А я, если услышу сейчас, что этот толстобрюхий усач бьет ее, выну свой меч, пойду и вспорю ему его толстое брюхо.

– Не слишком ли рано ты решил по всякому мелкому поводу пускать в ход оружие? Ты стал слишком сердобольным и сентиментальным? Или любовь с первого взгляда вскружила тебе голову так, что ты готов завтра на рыночной площади лишиться этой самой головы? Да еще и меня потянуть за собой. Даже если я не стану защищать тебя, они тот факт, что я приехал с тобой, уже поставят мне в вину. Не говоря уже о том, что своим безумным поступком ты поставишь крест на выполнении задания короля, задания государственной важности.

Речь Дурга была убедительной. Максимилиан приутих, осознав, что погорячился. Он извинился, пообещав впредь быть более сдержанным.

– Я намеренно задел твои чувства, – продолжил Дург, – история знает случаи, когда из-за любовных связей люди предавали своих соплеменников, сдавая врагу целые города.

– Я все понял, сеньор. Еще раз простите меня. Можно теперь я прилягу? Сидеть сегодня я уже больше не могу. Седло – это очень большое испытание для меня.

Только когда Максимилиан растянулся на потертых коврах, Дург вспомнил про собаку.

Засунув руку в дорожную сумку, нащупав маленькое пушистое тельце, он удивился, что в сумке было сухо и чисто. Надо же, такой маленький щенок, а за такое долгое время ни разу не нагадил. Да и сидел молча, ничем себя не выдавая. Хотя наверняка очень голодный. Дург покормил щенка объедками со стола и вышел с ним из шатра. Когда он вернулся, эрлахи встретили его недружелюбными взглядами, увидев в руках собаку. Сунув щенка обратно в сумку, Дург так же, как и храпевший уже вовсю рыжий, растянулся на старых коврах.

– Как ваше величество намерено поступить со своей супругой после официального расторжения брака? – вкрадчиво спросил короля инквизитор Хилакиус, сидя за позолоченным столом, на ставших уже традиционными совместными обедами с духовенством в королевской резиденции.

– Раньше мне хотелось побыстрее казнить ее. Теперь я даже не знаю, что с ней делать после развода. Разве что отправить ее в какой-нибудь монастырь в вашем ведомстве. Как вы на это смотрите, святой отец?

– Это будет благородным решением милостивого государя. Мы должны прощать своих врагов. Тем более тех, кто изначально не были нашими врагами, а оказались впоследствии заблудшими овцами. Так будем же пастырями для них и с благородством сильного наставим их на путь истинный.

– Я рад, что вы поддержали меня в моем решении, святой отец.

– Благодарю Вас, ваше величество.

После обеда король уединился в рабочем кабинете. Только там оставался еще висеть портрет его прошлой супруги. Он не знал, по какой причине приказал оставить его на месте, хотя по всему дворцу ее портреты сняли и сожгли. Дидарт III не знал, хочет ли он увидеть ее живой еще раз. И как вообще будет лучше, чтобы она была жива или мертва? И почему вдруг инквизитор спросил про ее прощение? Зачем вообще храмовикам понадобилась эта процедура с разводом? Королева, пусть даже еще формально действующая, объявлена изменницей и государственной преступницей. Это дает право заочно лишить ее всех званий и привилегий и забыть про нее вообще. Но почему-то клирикалы хотят ее видеть в столице, живой или мертвой. Такие ли они друзья, какими хотят казаться? Единственный настоящий и преданный друг рискует сейчас жизнью в чужих землях ради того, что можно решить здесь и без всяких проблем.

Инквизитор Халакиус просил отдать ему в ведомство Галдынор. Видимо, своих тюрем у инквизиции уже не хватает. Хотя костры на центральной площади горят каждую неделю. Значит, количество заключенных должно уменьшаться. А тюрем не хватает. Странно. У нас что, столько неверующих людей в королевстве? Но ведь не может же святой престол ошибаться. Хотя Дург что-то говорил ему по этому поводу. Надо будет узнать, когда он вернется. А пока в дворцовый храм – помолиться.

Дург с Максимилианом вышли из шатра рано утром. Завтракать не стали, надеясь откушать яств на восточном базаре. Искушение вряд ли получится побороть, а на сытый желудок удовольствия не получишь. Да еще к обеду Дург собирался нанести визит к правителю здешних степей – хану Галараю. Поэтому из шатра вышли первыми.

Удивлять рынок начал с первых же шагов. Максимилиан никогда не видел шестиногих верблюдов.

– Да, идеальный вариант для перевозки грузов по степи и пустыне, – восхищенно произнес он, глядя на крупное величавое животное с невероятно надменной мордой.

– Ты бы вообще мог ездить на таком лежа, да, Максимилиан? – пошутил Дург.

Но рыжий ничего не ответил на шутку, он уже раскрыв рот смотрел на очередную диковинку – «лягушку-предсказательницу». Это было необычное существо. В центре площади на расстеленной коровьей шкуре сидело нечто, напоминающее одновременно и огромную лягушку, и человека. На большой круглой голове были человеческие глаза, но рот во всю ширину морды. Задние лапы лягушачьи, а передние больше напоминали руки человека. В большом грузном теле с бугорчатой скользкой кожей угадывались очертания и ожиревшего человека, и обычной жабы. Каждый, кто хотел узнать свое будущее, подходил к стоящему рядом хозяину лягушки. Покупал у него крысу и бросал ее в лягушачью пасть. После громкого проглатывания и причавкивания лягушка гортанным голосом произносила предсказание. Толпа, окружившая это чудо, с громкими возгласами или сочувственным гудением принимала сказанное очередному жаждущему узнать свою судьбу.

Дургу было совсем не интересно такое развлечение. А вот рыжий загорелся идеей узнать, что ждет его впереди.

– Максимилиан, на ближайшие несколько дней, а может, и недель я сам могу предсказать тебе твое будущее. Да и после возвращения домой тоже. Дома я даже могу изменить твою судьбу. Ты же меня знаешь, – с улыбкой произнеся это, Дург развернулся и уже сделал шаг, чтобы пройти мимо этой диковинки. Но Максимилиан схватил его за рукав.

– Сеньор, узнайте, сколько стоит крыса, пожалуйста.

Дург взглянул на студента, не став ничего говорить, пошел к хозяину лягушки.

– Можешь дать ему три царта, будет достаточно, – не оборачиваясь, сказал Дург стоящему прямо за его спиной Максимилиану.

– Держи крепче! Уронишь – убежит, придется платить еще раз, – крикнул Дург рыжему, неуверенно державшему крысу, зажатую между двумя тонкими палочками.

Максимилиан подошел к лягушке. Начиная с его первого шага, она пристально смотрела ему в глаза. Рыжий подошел вплотную, но она не открывала рот, продолжая смотреть прямо в глаза. От волнения у Максимилиана затряслись колени и руки. Крыса, зажатая между палочками, стала еще сильнее извиваться, норовя вырваться на свободу.

– Ну, открывай же ты уже быстрее рот, – процедил сквозь зубы рыжий, еле удерживая крысу, совершенно не желавшую умирать во чреве бородавчатого чудовища.

Вдруг лягушка опустила глаза вниз, пасть ее чуть приоткрылась, и гортанным голосом она произнесла: «Зачем ты подошел ко мне, будущий убийца Харона?»

Максимилиан не понял, что сказала лягушка, но, увидев, как в ужасе отпрянули от него те, кто еще секунду назад в голос хохотали над нескладным парнем с извивающейся крысой в руках, выронил эту самую крысу и растерянно посмотрел на Дурга.

– Она пошутила, – выкрикнул Дург в толпу, одновременно схватив рыжего за рукав и потащив его подальше от этого места.

Ничего не говоря, Дург тащил Максимилиана через базарные ряды. Остановились они только в том месте, где было много людей, но не было видно товара. Оказалось, что в этом месте люди и были тем самым товаром. Это был рынок рабов.

– Что она сказала, Дург? – спросил рыжий, когда Дург наконец отпустил его руку, и оба они смогли отдышаться.

– Я потом расскажу тебе, а пока делаем вид, что мы выбираем товар.

Обойдя несколько групп выставленных на продажу людей, Дург наконец решил, что они могут вновь идти в товарные ряды. Но уже выходя с того места, где торговали живым товаром, он заметил юношу, который упросил его забрать щенка. Рядом крутились три толстых усача, старательно нахваливая свой товар.

Работорговцы узнали ночных попутчиков. После обязательных ничего не значащих приветствий Дург сказал, что хочет приобрести кое-какой товар на рынке, и ему нужен носильщик в дороге. Юноша был самым молодым и физически развитым из всех невольников у этих торговцев. Сначала усачи заломили за него баснословную цену. Но Дург, знакомый с восточным менталитетом, начал торговаться и делал это так искусно, что работорговцы продали невольника за треть от первоначальной цены, но получили такое удовольствие, что после сделки хлопали Дурга по плечу, пытались обнять, долго трясли его руку, никак не давая уйти.

Как только ему удалось вырваться из сальных объятий, купленный юноша подошел вплотную и сказал, что Дург не пожалеет о своем выборе.

– Господин, я очень признателен вам за ваш поступок, я готов служить вам верой и правдой. Деньги, потраченные на меня, вернутся вам с прибылью.

– Как зовут тебя? – устало спросил Дург.

– Анкелай, мой господин, – ответил юноша.

Прикупив продуктов в дорогу, все трое отправились к шатру. После обеда Дург планировал нанести визит местному правителю – хану Галараю.

Войдя в шатер, Дург с Максимилианом с удивлением увидели внутри около десятка стражников. Растерянный хозяин сразу указал стражникам на вошедших постояльцев.

До того как ему задали первый вопрос, Дург заметил тела эрлахов с перерезанными глотками. Стало сразу понятно, о чем будут вопросы.

– Отдайте нам свое оружие и вещи и не вздумайте сопротивляться, – громким приказным тоном произнес начальник стражи. – Вы обвиняетесь в убийстве и ограблении гостей нашего повелителя, коими являются все прибывающие на наш базар. Завтра утром вы будете казнены на торговой площади.

– Вы точно знаете, что этих несчастных лишили жизни мы? – совершенно спокойно спросил начальника стражи Дург.

– После того как утром вы вышли из шатра, рабыня-прислужница обнаружила эрлахов мертвыми. Они, как известно, привозят на продажу драгоценные металлы и камни, – с подчеркнутым высокомерием, шевеля длинными усами, проговорил стражник.

– Скажите, ледонский дворянин похож на разбойника? И даже если на его месте был бы разбойник, стал бы он после убийства и ограбления спокойно расхаживать по рынку, да еще и вернуться, вместо того чтобы сесть на лошадь и под покровом ночи уехать далеко от места своего преступления. Вы можете проверить наши сумки и мешки. И если драгоценностей в них не обнаружится, то какие еще аргументы вы можете привести в пользу вашего обвинения? – сказав это, Дург протянул стражнику свою сумку.

Уверенный тон, веские доводы и открытость полностью поменяли отношение начальника стражи. Его подчиненные вытряхнули все содержимое сумок и мешков Дурга и Максимилиана. Никаких драгоценностей там не оказалось. Начальник стражи взял в руки щенка.

– Откуда у вас эта собака? – спросил он Дурга, пристально посмотрев ему в глаза.

– У развилки дорог на Молдоросар мне продал ее один старец. У меня в родовом замке много собак. У этого щенка крепкие лапы. Думаю, из него выйдет отменный охотник, – невозмутимо, без малейшего подозрения в том, что он говорил неправду, произнес Дург.

Начальник стражи вернул щенка Дургу. Повернувшись к подчиненным, отдал команду схватить хозяина шатра. На удивленный возглас того он ответил:

– В твоем заведении произошло убийство, а ты ничего не видел и не слышал. Значит, это ты их убил!

Нескольким уже собравшимся у шатра зевакам начальник стражи торжественным тоном объявил, что имущество преступника будет распродано завтра. Он дал указание двум воинам охранять шатер и все, что в нем есть.

– Могу я сразу купить эту тощую девчонку? – спросил Дург уже развернувшегося уходить стражника. – Мне не помешает в дороге прислуга.

– По закону…

– Я знаю и очень чту законы вашей страны, – не дал договорить старшему стражнику Дург, снимая с пояса мешочек с золотыми монетами.

Когда стражники, за исключением двоих оставшихся сторожить шатер, удалились, Дург приказал Максимилиану и Анкелаю седлать лошадей и собираться в дорогу. А Нийдэ поторопиться все же с обедом.

Когда Дург сам решил поправить сбрую своего коня, к нему подошел нищий сгорбленный старик с длинной палкой в руке.

– Ты хочешь есть? – с легким раздражением спросил Дург на хикейском языке.

Старик не ответил ему на этот вопрос.

– Советую вам скорее убираться отсюда. Завтра этот несчастный лишится головы. Может, и правда, это он убил эрлахов, но в любом случае он хотел, чтобы думали, что это сделали вы. А может, убил кто-то другой, но у него была та же цель. Стража в любом случае доложит о вас хану. И даже если ты теперь выбросишь этого пса, неприятностей вам не избежать, – сказал старик.

Последние его слова были слышны как бы издалека. Дург в это время сам поправлял сбрую своего коня. Когда он повернулся, старика уже не было. Дург огляделся. Старик как будто растворился в воздухе.

– Опять разговор о собаке, – еле слышно сам себе произнес Дург. – И дед туда же. Кто он такой, что городит. – Дург не придал значения словам старика.

После этого он взглянул на Анкелая, помогавшего Максимилиану укрепить поклажу к седлу. Кто он такой, пока загадка, но, возможно, он станет ключом к разгадкам других загадок. С этой мыслью Дург вскочил в седло и скомандовал отряду отправляться в путь. А про себя подумал: «Опять отряд сформировался. Планировал же путешествие в одиночку со слугой-оруженосцем. Ладно, Анкелая купил явно для пользы дела. Время вскоре должно это подтвердить. А вот устраивать личную жизнь Максимилиана в этом походе не планировалось совершенно. И теперь еще обуза в виде молоденькой девушки, которую придется везде таскать за собой, а возможно, и жизнью из-за нее рисковать».

– Ох уж эта моя доброта! – громко произнес Дург, поглядев на двух купленных рабов, и покачал головой. – Нийде с Анкилаем идут пешком, – нарочито грубоватым тоном скомандовал Дург, – и скажите спасибо, что сумки едут на лошадях.

– Да, господин, – в один голос ответили девушка с парнем и низко поклонились.